КОНКУРСНЫЙ ОБЗОР ОТ СПАНИЕЛЯ ДЮКА ИРВИНГОВИЧА

ОБЗОР КОНКУРСА «БРАТЬЯ НАШИ МЕНЬШИЕ» НА WWW.FORUM.SVETKIDOMA.NET ОТ МОЕГО СПАНИЕЛЯ ДЮКА ИРВИНГОВИЧА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глубокоуважаемые Дамы и Господа!

Вы уж извините меня, пожалуйста, за то, что форма моего обращения к вам, как две капли воды, похожа на ту, которую обычно использует в своих комментариях мой Хозяин. Право же, я нахожусь в большом затруднении. Называть вас «коллегами» или «собратьями по перу» – язык не поворачивается. С одной стороны – оно, вроде бы, и верно: и стихи-то я, так же, как и вы, пишу, и странички авторские имею на паре сайтов, и даже иллюстрированная книжка моих стихов недавно издана была… а с другой – я, как-никак, собака, и, вполне возможно, кому-то из вас совсем не понравилось бы подобное фамильярное обращение. Поэтому, лучше уж так – официально и откровенно эпигонски. Эпигонски – потому что собственного опыта написания обзоров я не имею, и, самым наглым образом, буду пользоваться приемами и наработками моего Хозяина.
Разумеется, мне, как одному из представителей «братьев ваших меньших», очень лестен тот факт, что меня пригласили в жюри этого замечательного конкурса (говоря «замечательного», я, пока что, имею в виду исключительно предложенную тему). Кроме того, я прекрасно понимаю, что, вряд ли, мне – собаке – предложат посудить что-нибудь еще. Ну, а поскольку это, так сказать, одноразовая акция, позвольте уж мне, в полной мере, использовать представившуюся возможность и «оторваться» на ваших конкурсных работах, как следует… от души. Это отнюдь не значит, что я стану облаивать всех подряд, но и тереться, мурлыча по-кошачьи, о ваши ноги я тоже не собираюсь. Просто я постараюсь быть критиком строгим, но, по-своему (по-собачьи), справедливым.

Первым делом, следуя примеру Хозяина, я разложил ваши работы по папочкам. Принцип моей классификации очень прост. Есть в вашем человеческом языке одна поговорка, которую часто употребляет мой Хозяин: «Мухи – отдельно, котлеты – отдельно». Мне она тоже очень нравится (особенно вторая ее половина), поэтому работы ваши я разложил в четыре папочки: в первой – самой главной – папочке у меня лежат собаки, во второй – кошки и коты, в третьей – вся остальная живность, ну, а в четвертую я положил стихи, которые можно отнести и к тем, и к другим, и к третьим, – обобщающие, так сказать.
Сам я, разумеется, всего этого сделать не мог – пальцы моих лап не приспособлены к работе на компьютере – поэтому всю техническую часть работы Хозяину пришлось взвалить на свои плечи. Кроме того, вот уже который день, он вынужден читать мне, вслух, причем, по нескольку раз, ваши стихи, выслушивать мои (вполне возможно, нелепые) собачьи комментарии, и – что самое сложное – переводить их на ваш, человеческий язык.
Но прежде чем начать свои конкретные комментарии к вашим конкретным работам, мне бы хотелось поделиться с вами своими общими ощущениями от всего, уже прочитанного Хозяином и услышанного мною.

Вот ведь какая любопытная происходит штука, уважаемые авторы: читаем, значит, мы с Хозяином ваши стихи, и возникает у меня, от этого чтения, странное какое-то ощущение. Все мне кажется, почему-то, что, хотя конкурс и называется «Братья наши меньшие», пишете-то вы, по большей части, не о нас – ваших меньших братьях, а о себе – любимых, состязаясь друг с другом в публичной демонстрации своей доброты, способности любить, жалеть и сострадать, ну, и всякой прочей «чуЙствительности». Нет, разумеется, в каждом вашем стихотворении обязательно присутствует кто-то из нас, но… присутствует, я бы сказал, номинально – не как субъект, а как объект… как приспособление, необходимое для того, чтобы эти самые ваши замечательные человеческие качества читателю продемонстрировать. Вот и выглядывают из-за ваших строчек, такие, знаете ли, кошечки – вообще, собачки – вообще… Они выглядывают, а я, извините, их не вижу. Глазу зацепиться не за что. А ведь каждый из нас – личность! Да-да, именно личность – со своим характером, со своими привычками, со своими желаниями, со своими проблемами… со своей психологией, наконец! Но, к глубочайшему моему сожалению, стихи, в которых авторы, хотя бы, пытаются увидеть в «своем меньшом брате» эту самую личность… увидеть, понять, а, поняв, донести до читателя всю ее неповторимость – по пальцам пересчитать можно. В основном – либо сентиментальные душещипательные стишки для «дамского альбома», либо умозрительные рассуждения, состоящие, сплошь, из банальных прописных истин, с непременной назидательной моралью в финале. Обидно, уважаемые дамы и господа. Мне – как представителю одного из «меньшинств» – обидно.

Ну, да ладно… пора, пожалуй, открыть одну из папочек. А поскольку среди сорока двух конкурсных работ оказалась даже песня – вот именно с нее мне и хочется начать. А ну, как, вдруг, участникам конкурса захочется сделать ее своим конкурсным гимном? Чем черт не шутит?!..

№30 Не обижайте на земле зверей –

-1-
Мы все пришли в наш мир издалека.
В начале был один на всех причал.
Живём мы рядом долгие века,
И нашу дружбу кто -то завещал.

Припев:
Любовь – начало всех святых начал.
Не обижайте на земле зверей.
У них возможно разум слишком мал,
Но верность - человеческой сильней.
Нам не понятен их простой язык.
Нам кажется, что мы с тобой умны.
А я давным-давно в душе привык
Не обижать любимых без вины.

-2-
Живёт в них верность и любовь живёт.
В том мире жизни - будто у людей.
И так же солнце над землёй встаёт,
И так же страсть кипит в пылу страстей.

Припев.

-3-
Прекрасен мир, в котором мы живём.
Учиться, надо близких понимать.
Земля для всех - надёжный добрый дом,
Который каждый должен охранять.

«Не обижайте на земле зверей» – именно так назвал автор свою песню. Надо полагать, этот «очень свежий и оригинальный» призыв, неоднократно повторяющийся в тексте, как одна из строк «припева», и должен выражать собой главную мысль и идейно-нравственый пафос автора. Правда, я не понял: почему только зверей? А что – коровы, овцы, козы, которых, ну, никак к «зверям» отнести нельзя, в доброте не нуждаются? А птицы? А прочая живность? И почему только на Земле? А, к примеру, на Марсе (нам же обещали поэты-песенники, что на Марсе, непременно, «будут яблони цвести»)? Или где-нибудь еще? Ладно, посмотрим. Возможно, в тексте самой песни автор нам это логически обоснует.

»…Мы все пришли в наш мир издалека.
В начале был один на всех причал.
Живём мы рядом долгие века,
И нашу дружбу кто -то завещал…»

Пытаюсь понять авторскую логику, но отчетливо осознаю, что для меня это чересчур уж сложно. Скорее всего, я не слишком хорошо знаю русский язык, и именно поэтому не могу, хоть убейте, понять: из какого такого «далека» мы пришли?.. вернее – приплыли, поскольку «причал», как мне кажется, – это то, к чему обычно причаливают, передвигаясь по воде. Кроме того, я хотел бы, чтобы мне разъяснили: а кто же он такой – этот таинственный «кто-то», и кому этот самый «кто-то» завещал нашу дружбу – нам или кому-то еще?

Далее, уважаемые дамы и господа, имеет место быть «Припев»:

«…Любовь – начало всех святых начал.
Не обижайте на земле зверей…», –

призывает автор своих двуногих собратьев и, тут же, делает совершенно оскорбительный, с моей собачьей точки зрения, выпад:

«…У них возможно разум слишком мал…», –

правда он, тут же, оговаривается, пытаясь сгладить только что сказанное:

«…Но верность - человеческой сильней…», –

но это уже не помогает, и, даже когда автор начинает заниматься самоуничижением, –

«…Нам не понятен их простой язык.
Нам кажется, что мы с тобой умны…», –

я, все равно, ему уже не верю, потому что:

«…А я давным-давно В ДУШЕ привык
Не обижать любимых БЕЗ ВИНЫ…». –

Вот ведь оно как! Оказывается, если они ни в чем не виноваты, то обижать их нельзя. Ну, а если провинятся в чем-то? Тогда – что? Можно и хлыст в руки взять? К тому же, автор «привык не обижать» их «в душе» – т.е. в мыслях своих. А как, интересно, обстоит дело в действительности?

Ладно. Дальше комментировать не буду, несмотря на то, что очень хочется выкусать блох из таких перлов, как «…В том мире жизни – будто у людей…» или «…И так же страсть кипит в пылу страстей…», остановлюсь лишь на двух последних строчках, в которых автор, наконец-то объясняет мне, почему зверей не надо обижать именно на Земле:

«…Земля для всех - надёжный добрый дом,
Который каждый должен охранять».

Вот, оказывается, где тут собака зарыта, уважаемые дамы и господа! Охранять ее – Землю-то – оказывается, надо. От кого? Да, наверное, от разных пришельцев. От тех же марсиан, к примеру, которые там – у себя, на Марсе – зверей не обижают, а здесь – у нас – черт знает, чего от них ожидать можно.

Уважаемый автор! Вы уж извините меня за мою собачью прямоту, но, по-моему, прежде чем писать стихи (а, тем более, – песни), совершенно необходимо сначала научиться говорить по-русски, а затем – научиться связно и осмысленно выражать свои мысли, разумеется, в том случае, если они есть, и если они – СВОИ.


Ну, что ж, уважаемые читатели и авторы… раз уж я начал с «произведения» лежащего в четвертой папочке – продолжу свои комментарии именно к «обобщающим» стихам.

№14 Вьют гнёзда рядом аисты с людьми

Вьют гнёзда рядом аисты с людьми
И ласточки приветливо нам машут.
И ты по-человечески прими
Любовь и ласку братьев меньших наших.

Нас поражает верность лебедей,
До слёз волнует преданность собачья…
Так почему же всё же у людей,
Порой, к ним отношение иначе?

Что homo sapiens?.. Разумен разве он,
Коль топит братьев меньших и бросает,
Лишь огородный кончится сезон,
Когда он с дач на зиму уезжает?!

Грозим всему живому мы ружьём
И в верность лебединую стреляем,
Мы преданность собаки предаём,
На ласку кошки отвечаем лаем.

О, человек, гордыню усмири!
Несправедливость эту не приемлю:
Му-му на дне пускает пузыри
И лебедь камнем падает на землю.

Жестокость к братьям меньшим вновь и вновь
Творим, под час, своими же руками.
Свою мы топим ласку и любовь,
Им привязав на шею серый камень.

Мы совести и жалости своей
Ножом, наживы ради, брюхо режем.
Отняв икру, спешим на торг скорей,
Бросая в воду братьев наших меньших.

Дивлюсь я человечности зверей
И не могу ни как того понять я,
Откуда столько зверства у людей
Вдруг возникает к нашим меньшим братьям?

Вьют гнёзда рядом аисты с людьми
И ласточки приветливо нам машут.
И ты по-человечески прими
Любовь и ласку братьев меньших наших.

«Вьют гнёзда рядом аисты с людьми
И ласточки приветливо нам машут.
И ты по-человечески прими
Любовь и ласку братьев меньших наших…».

Это, так сказать, преамбула стихотворения, из которой я, к моему глубочайшему удивлению, узнал, что аисты и ласточки не только живут рядом с людьми, как меньшие братья, но и дарят им постоянно свою любовь и ласку. Эх, узнать бы еще, каким образом, и каким местом они это делают!

Дальше цитировать не буду – шибко длинно. Отмечу только что сие произведение насквозь пропитано гражданским и нравственным пафосом, с которым автор обличает и клеймит позором весь род людской.

Уважаемый автор! Искренне советую Вам как можно реже употреблять в своих опусах слово «МЫ». Никто не давал вам права говорить от имени всего человечества, точно так же, как и делать свои НЕКОРРЕКТНЫЕ ОБОБЩЕНИЯ, рассуждая о нем. Вот я, к примеру, живу на белом свете уже восемь лет, и, до сих пор, ни разу не столкнулся с проявлениями человеческой жестокости. Вполне возможно, мне просто повезло, но… тем не менее..
.
Ну, а по поводу самого стихотворения могу сказать следующее:
Не знаю, есть ли у партии «зеленых» свой печатный орган?.. Скорее всего, есть. Вот я и посоветовал бы автору этого – совершенно убийственного – набора банальностей и стилистических перлов отправить свой текст в их «зеленую» редакцию. Думаю, там его, с удовольствием, примут, напечатают… а у тех homo sapiens’ов, которые этот текст прочтут, возможно, и поубавится «ЗВЕРСТВА», как, ярко и образно, выразился в одном из своих катренов автор. К тому же, текст этот там смогут использовать, как удобный набор тезисов для любого «зеленого» функционера. Особенно, думаю, им понравятся те, что про Муму и про браконьерскую добычу красной и черной икры. Правда, я бы сказал, набор этот недостаточно полон. Предлагаю автору включить в список этих тезисов еще несколько:

Вот мы – растим бычков и поросят,
Чтобы потом отправить их на бойню,
Где их, в два счета, в мясо превратят…
А это им, наверно, очень больно!

Смотрю на нас – и, по щеке, – слеза:
Мы – люди – живодеры и мерзавцы!
Сегодня даже добрый дед Мазай
Сожрал бы сам спасенных прежде зайцев.

О, люди, люди!.. Что же мы творим,
Уподобляясь троглодиту злому?!
Чтобы добыть какой-то «Пантокрин»,
Рога маралам пилим… по живому…

Крысиным ядом травим грызунов…
На зверя ставим жуткие капканы…
Из кочетов хреначим каплунов…
Ногами давим бедных тараканов…

Ну, и так далее… и тому подобное… в том же духе…
Пожалуй, я бы добавил еще, но у Хозяина устали пальцы, и он просто не поспевает за мной набирать.


Следующий опус, который мне хочется прокомментировать –

№16 Бабкины коты

Стихотворение куда-то пропало. Скорее всего, автор после моего комментария снял его с конкурса. Но комментарий остался, и не пропадать же добру!

Как-то уж так случилось, что мы с Хозяином сначала, не удосужившись прочесть стихотворение, положили его в «кошачью» папочку, но… когда мы до него добрались – стало понятно, что место ему не в ней, а именно в четвертой «обобщающей» папке.

Вот вам, уважаемые дамы и господа, произведение с совершенно противоположной направленностью пафоса, чем в предыдущей работе, поскольку, если в нем и есть «коты», то это – всего лишь «меловые котята», т.е. те котята, что стояли когда-то, а может и стоят до сих пор, вместе с семью слониками, на комодах, шкафах и прочей мебели, в домах и квартирах ваших бабушек и дедушек.

Откровенно ПРОТЕСТНОЕ, я бы сказал, произведение. «Давайте, – говорит автор, – сначала разберемся в своих, человеческих взаимоотношениях, ну, а потом уж и на братьев наших меньших обратим внимание!».

Поначалу, я, знаете ли, очень долго не мог понять смысла эпиграфа: «Человек человеку – гламур», но потом до меня дошло. Обижен автор. Смертельно обижен на то, что его, с его стихами, на Парнас не пущают. Дескать, не такие, как надобно для Парнаса, стихи он пишет – недостаточно они у него гламурные. Вот, от обиды, и ополчился он на совершенно невинную, я бы сказал – детскую, по своей социально-психологической загруженности, конкурсную тему. И «нагламурил», по его же выражению, эпохальное историческое полотно, пронзившее собой аж целых два века. My God!.. чего в нем только нет! Тут тебе и нарком Ежов, и съеденный Шарик, и Жириновский, и «Лимбо», и дворовый пес Дружок, гавкающий, почему-то, адажио из «Лебединого озера», и Хрущевские совхозы, распахавшие выпасы…
Честно говоря, одному мне с таким количеством информации было бы не справиться. Спасибо хозяину – он мне, по мере возможности, кое-что объяснил. Но даже он не смог мне внятно растолковать, какой смысл сегодня российская часть человечества вкладывает в понятие «ГЛАМУР». Мне, почему-то думается, что и автор этого эпохального стихотворения не слишком-то хорошо понимает, что же это такое, полагая, очевидно, что гламур – это мода: мода на стихи, на музыку, на определенный, чаще всего, недоступный для большинства, образ жизни, и т.д, и т.п. Мой вам совет, уважаемый автор: загляните в энциклопедию или, хотя бы, в достаточно полный толковый словарь французского языка. Возможно, в них Вы найдете разъяснение этого понятия. Хотя я далеко не уверен, что оно будет соответствовать тому значению, которое ему придают сегодня в современном российском социуме.

Ну, и еще парочку стихотворений, уважаемые дамы и господа, мне захотелось переложить из других (кошачье-собачьих) папочек в эту, поскольку, несмотря на то, что в них есть и коты, и собаки, резюме и в том, и в другом – весьма и весьма «обобщающее».

№31 Баллада о собаках!

С времён Мезолита живут рядом с нами,
Их приручили из диких волков,
Они, как и мы, изменялись с годами,
За множество прожитых с нами веков.

Великое дело- собаководство-
Оно постепенно меняло их род
И надо заметить ,что было непросто,
В создании нужных землянам пород

.
Собак караульных, ездовых, военных,
Пастушьих, охотничьих, разных других,
Из древних волков обыкновенных,
Вырастить люди сумели таких.

Теперь называем их: “Братья меньшие“,
Как многое сделано ими для нас-
Задачи решают порой не простые
И в жизни примером нам были не раз.

Первопроходцы космических далей,
Сколько их гибло на этом пути ?!
Они раньше нас в стратосферу летали
И делали всё, что собаки могли.

Потом уж, когда после них подтвердилась
Возможность с полёта собаку вернуть
И «Звёздочка» плавно на землю спустилась,
Открыв человеку космический путь.

Тянули на фронте тележки и санки,
Из зоны боёв вывозили солдат.
Взрывали с собою немецкие танки,
Спасая от гибели наших ребят.

А в мирное время, по крику зовущих,
Они рядом с нами везде и всегда-
В озёрах и реках спасая тонущих,
Бесстрашно рискуют собой иногда.

В расцвете наука и техника ныне,
Но даже сегодня в наш атомный век,
Большие задачи стоят перед ними,
Не может без них обойтись человек.

От зла защищают наш жизненный кров-
Отыщут взрывчатку, наркотик найдут,
Спасают людей из завалов домов,
И в этом сегодня их важная суть

.
И ”Братья меньшие” цену себе знают,
В них столько врождённого доброго есть,
Порою того , что нам не хватает-
Верность, надёжность, преданность, честь!


Хозяин сказал мне, что на этом сайте существует целый раздел под названием «ПЕРЛОВКА». И я хотел, было, немного повеселить вас, предложив вам кое-какие фрагменты этого текста, но потом понял, что в нем любая строка – это перл. Поэтому предлагаю вам, уважаемые дамы и господа, еще раз насладиться совершенно невероятной «виртуозностью» этого текста, процитировав его полностью. Разумеется, я понимаю, что за это меня, при встрече, могут, просто-напросто, попинать ногами, но, тем не менее, рискну.

«С времён Мезолита живут рядом с нами,
Их приручили из диких волков,
Они, как и мы, изменялись с годами,
За множество прожитых с нами веков.

Великое дело- собаководство-
Оно постепенно меняло их род
И надо заметить ,что было непросто,
В создании нужных землянам пород
.
Собак караульных, ездОвых, военных,
Пастушьих, охотничьих, разных других,
Из древних волков обыкновенных,
Вырастить люди сумели таких.

Теперь называем их: “Братья меньшие“,
Как многое сделано ими для нас-
Задачи решают порой не простые
И в жизни примером нам были не раз.

Первопроходцы космических далей,
Сколько их гибло на этом пути ?!
Они раньше нас в стратосферу летали
И делали всё, что собаки могли.

Потом уж, когда после них подтвердилась
Возможность с полёта собаку вернуть
И «Звёздочка» плавно на землю спустилась,
Открыв человеку космический путь.

Тянули на фронте тележки и санки,
Из зоны боёв вывозили солдат.
Взрывали с собою немецкие танки,
Спасая от гибели наших ребят.

А в мирное время, по крику зовущих,
Они рядом с нами везде и всегда-
В озёрах и реках спасая тонУщих,
Бесстрашно рискуют собой иногда.

В расцвете наука и техника ныне,
Но даже сегодня в наш атомный век,
Большие задачи стоят перед ними,
Не может без них обойтись человек.

От зла защищают наш жизненный кров-
Отыщут взрывчатку, наркотик найдут,
Спасают людей из завалов домов,
И в этом сегодня их важная суть
.
И ”Братья меньшие” ценУ себе знают,
В них столько врождённого доброго есть,
Порою того , что нам не хватает-
Верность, надёжность, преданность, честь!»

Вы уж извините меня, уважаемый автор, но я говорю вам прямо, по-собачьи, без обиняков:
Если бы я знал, что предложенный текст – пародия, я бы сказал: «Это гениально!», – но ведь Вы, по-моему, написали это всерьез, и мне, честное слово, хочется залаять, во весь голос: «Не надо!.. Не надо!..»

Ну, и, наконец, последнее стихотворение, которое я поместил в эту папочку, хотя в нем есть и кот, и собака. Поместил, из-за его последнего четверостишия:

«…Нам одни на всех даны когда-то
Общий мир и общая земля.
Там, где места нет «меньшо`му брату»,
Это, прямо скажем, не семья».

Итак – последнее из «обобщающих» конкурсных стихотворений:

№05 Семья

Как-то шла домой порой холодной,
Слышу - тихий писк из-под куста,
Посмотрела - маленький, голодный...
Так я завела себе кота.

Под окном собачий лай ночами –
Жизнь дворняжки очень нелегка...
Утром созвонилась с ветврачами,
Да и завела себе щенка...

Многих не волнуют эти вещи,
Кто-то крутит пальцем у виска,
У иных на братьев наших меньших
С камнем поднимается рука...

Нам одни на всех даны когда-то
Общий мир и общая земля.
Там, где места нет «меньшо`му брату»,
Это, прямо скажем, не семья.

«…Как-то шла домой порой холодной,
Слышу - тихий писк из-под куста,
Посмотрела - маленький, голодный...
Так я завела СЕБЕ кота.

Под окном собачий лай ночами –
Жизнь дворняжки очень нелегка...
Утром созвонилась с ветврачами,
Да и завела СЕБЕ щенка...»

Специально выделил это авторское «СЕБЕ», лишний раз подтверждающее высказанную мною в преамбуле мысль, и прошу уважаемых читателей обязательно обратить на это «СЕБЕ» внимание.
И, вы уж извините меня, уважаемые дамы и господа, но я ничего не могу с собой поделать. Так и подмывает продолжить этот замечательный ряд:

За грибами осенью ходила,
Поскользнулась – и в овраг сползла,
Вижу – там козленок… очень милый…
Так я завела СЕБЕ козла…

У реки гуляла в межсезонье –
Провалилась хрюшка в полынью.
Я нырнула – и спасла Хавронью…
Так я завела СЕБЕ свинью.

И с тех пор мы, неизменно, вместе –
Кот, козел, собака и свинья.
Почему? Вопрос тут неуместен:
Мы теперь – счастливая семья!

На этом позвольте мне закончить первый выпуск моего собачьего обзора: Хозяин заявил, что у него пальцы отваливаются, и ему давно пора спать. Ну, а мне не спится, уважаемые дамы и господа. Я еще немного полежу, прежде чем уснуть, и подумаю о том, что я буду диктовать ему завтра.

Доброй ночи, глубокоуважаемые Дамы и Господа!
До следующего выпуска моего обзора!


ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Вот и наступил момент, когда мой Хозяин уже может загрузить на сайт вторую часть моего обзора. А всего их будет – по числу папочек – четыре.

Подумали-подумали мы с Хозяином, и решили: раз уж мы начали с последней – четвертой, то и продолжать будем в том же направлении – от конца к началу, чтобы самая «родная» для меня – собачья – осталась, так сказать «на сладкое». А посему сегодня вашему вниманию предлагаются мои соображения по поводу всяческой живности, не имеющей отношения ни к кошкам, ни к собакам. И первым в этой папочке лежит…

№4 МАРШ ЗАЕК

Хватит ныть, мы всё переиначим:
Совам и волкам от нас салют!
Мы не плачем, а задорно скачем -
Зайками недаром нас зовут!
Если небо тучи заковали,
Сотрясает громом лес гроза,
Мы сильнее страха и печали
И смеёмся хищникам в глаза.
Не хотим пролёживать диваны,
Рвёмся прочь из нор в неравный бой
И плюём на ссадины и раны
Кислой от презрения слюной.
И пускай мы чуть слабей медведя,
Дух наш не сломаешь, не согнёшь.
Потому своих мы любим леди
Чаще, чем куница или ёж.
Даже в ненасытной, лютой пасти
Бьёмся до конца, отринув страх,
И встречаем беды и напасти
Мы всегда с улыбкой на устах!


Думаю, ни у кого из тех, кто прочел текст этого марша, точно так же, как и у меня, не возникло ни малейшего сомнения в том, что к «братьям меньшим – зайцам» он не имеет ни малейшего отношения. Ни к русакам, ни к белякам, ни, даже, к экзотическим агути. И с тем, что он (текст) имеет откровенно политический окрас, тоже, вряд ли, кто-нибудь станет спорить.

«…Хватит ныть, мы всё переиначим:
Совам и волкам от нас салют!..», –

заявляет автор, и я понимаю, что ЭТИ зайцы – совсем не ТЕ зайцы-апофигисты, которые косили когда-то по ночам «трын-траву» и, при этом, смертельно боялись волка и совы. Нет! Нынешнее поколение зайцев не желает «пролеживать диваны». Оно, прям-таки, рвется в бой! Причем, должен заметить, – в бой неравный. Но, все равно, трррепещите, гнусные хищники! Опасайтесь этих храбрых зайцев, сильные мира сего! Потому что они, как в свое время, народовольцы, плевали «кислой от презрения слюной» и на вас, и на раны, полученные в этом самом «неравном бою». И, если они не смогут взять силой, то, непременно возьмут количеством. Как писал когда-то в одной из песенок к спектаклю по пьесе Каневского «Семь робинзонов» мой Хозяин –

«…Когда кругом стемнело,
Бояться нам кого?! –
Навалимся мы смело
Втроем на одного…».

Ну, а самое главное, что эта заячья популяция никогда не иссякнет, а будет вечно
«задорно скакать», и, при этом – множиться, множиться и множиться, поскольку, в сексуальном отношении, у ее представителей, как и у их собратьев – кроликов, все – о’кей! И можете быть уверены: ЭТИ зайцы перетрахают не только «своих леди», но и всех остальных бледи! Потому что секс, как и то, что с ним связано, у сегодняшнего молодого поколения, всегда стоял, стоит и стоять будет!.. на первом месте.

Я – всего лишь охотничий пес, не слишком хорошо разбираюсь в политике, поэтому мне трудно догадаться к какому именно из молодежных политических движений принадлежат представители этой, революционно настроенной, заячьей популяции – все эти движения, по-своему, радикальны, но, как мне кажется, ни в одном из них никто толком не знает, в каком направлении нужно двигаться, и чего именно нужно добиваться.

И именно это ужасает. Точно так же, как ужасают совершенно заячьи «литературные достоинства» этого произведения.

Бедные зайки!


Следующее стихотворение, которое мне хочется прокомментировать – это…

№40 ОХОТА НА ВОЛКА... ФИНАЛ

Ну, что ж, стреляйте! Вот я перед вами,-
В крови все лапы, ходуном бока.
Но спасены волчица со щенками,
Исполнен долг отца и вожака.

Уже нет сил. Разорвано дыханье.
Лишь ненависть холодная в глазах.
Но рвется из груди моей рычанье,
Но пена на оскаленных клыках.

К ногам хозяйским жмутся, подвывая,
От страха обмочились ваши псы;
Глаза отводит главный егерь стаи…
Я не могу бежать. Стреляй, не ссы!

Стою пред вами я в недоуменье,
И опускается ружейный ствол
Один, другой…на лицах выраженье
Смятения…Пёс с вами!.. Я пошёл!..


Почему не по порядку? Сейчас объясню. Дело в том, что это стихотворение, как и предыдущее, написано, так сказать «в пику», поэтому я и поставил их рядом. Предыдущее – в пику прелестной «Песне про зайцев» Александра Зацепина, которую так обаятельно пел когда-то незабвенный Юрий Никулин. Этот опус – как вы сами понимаете – в пику знаменитой «Охоте на волков» Владимира Семеновича Высоцкого. Ну, может быть, и не в пику… Может быть, просто… ну, не нравится автору финал, написанный Высоцким… не нравится – и все тут!.. вот он и предлагает нам свою – новую версию. Улучшенную, так сказать. Более героическую.
Нет, разумеется, автор может мне возразить: мол, и в мыслях не имел он ничего подобного, мол, написал он произведение вполне самостоятельное, никакого отношения к Владимиру Семеновичу не имеющее… Но, в таком случае, появление на свет этого текста является фактом самого, что ни на есть, откровенного эпигонства.
Были – рассказывал мне Хозяин – когда-то в Греции, еще до новой эры, некие Эпигоны, (что, в переводе, значит – родившиеся позже), которые, не имея на это права, усиленно боролись за власть. И это имя, впоследствии, стало нарицательным. Эпигонами в искусстве стали называть людей, лишенных творческой самостоятельности и использующих в своих произведениях чужие мотивы, сюжеты, художественные приемы, и так далее.
Давайте, уважаемые дамы и господа, чуть-чуть покопаемся в содержательной части предложенного автором «финала охоты». Финала, где, жертвуя собой, героический волк-отец спасает свое семейство, отвлекая и уводя за собой жестоких преследователей. И преследователи, потрясенные, восхищенные и устыженные величием этого подвига, уже не в состоянии совершить убийство, и, расступившись, молча, дают ему спокойно уйти.

«…Ну, что ж, стреляйте! Вот я перед вами, –
В крови все лапы, ходуном бока…», –

обращается, от имени волка, ко мне – читателю, автор, и я понимаю: это вовсе не волк… это сам автор… загнанный автор гордо и непреклонно стоит передо мной. Помните – у классика: «…Теперь – расстреливайте! Вяжите к столбу! Я ль изменюсь в лице?.. Хотите – туза налеплю на лбу, чтоб ярче горела цель?..». Хотелось бы только понять, кто же сегодня, в наше время абсолютной, до анархии, свободы, преследует гордого автора. Ну, с Высоцким – там все понятно: того, действительно, «обложили» со всех сторон. А здесь?..
Опять, же автор может сказать, что имел он в виду исключительно волка, что подтверждают следующие строчки:

«…Но спасены волчица со щенками,
Исполнен долг отца и вожака…», –

но тогда мне – охотнику – сразу же захочется выяснить: а каким же образом они спасены? Существует несколько способов охоты на волков. Самый древний – псовая охота, совершенно забытая сегодня в современной России, где, вместо замечательных русских борзых, способных «взять зверя» даже в одиночку, разводят потенциально опасных питбулей и стаффордов. Это в степях Средней Азии и Казахстана, да в горном Афганистане, жителям которого давно уже не до охоты, она еще кое-где сохранилась. Но псовая охота не требует выстрела (вспомним, хотя бы, фрагменты из Рогожкинского фильма), следовательно, речь, в данном случае, идет не о ней. И вообще, сегодня гораздо проще на открытых пространствах отстреливать волков, гоняясь за ними на вертолете. Об этом, кстати, тоже писал и пел Владимир Семенович. Есть еще охота с ловчими птицами, но она, вообще, бескровна. Хороший беркут просто ломает волку хребет. Остается традиционный, используемый до сих пор метод отстрела – охота с флажками, метод, так точно и полно описанный Высоцким в его знаменитой песне. Так вот, для того, чтобы спасти выводок, необходимо вывести его за флажки, а не метаться, стирая, в кровь, лапы внутри периметра, между стоящими «на номерах» стрелками, «уводя» загонщиков от логова. Тем более что логово давным-давно уже зафиксировано тем самым «главным егерем стаи (совершенно потрясающее словосочетание)», и уже несколько дней находится под наблюдением. Хотя, черт его знает… может, автор изобрел еще какой-то, неизвестный мне, способ охоты, при котором волк имеет возможность отвлечь от него (от логова) дураков-охотников.

«…Уже нет сил. Разорвано дыханье.
Лишь ненависть холодная в глазах.
Но рвется из груди моей рычанье,
Но пена на оскаленных клыках…», –

ну, это, прям-таки – «…Это есть наш последний и решительный бой!..» или «…Опасен тигр, когда его не травят, но тигр израненный – опаснее втройне…».

«…К ногам хозяйским жмутся, подвывая...
От страха обмочились ваши псы…» –

вполне могу это допустить. Собак для псовой охоты больше нет, а для загона зверя любые шавки годятся, лишь бы шума было побольше.

«…Глаза отводит главный егерь стаи…
Я не могу бежать, стреляй, не ссы!..», –

ах, как мне нравится это – «ГЛАВНЫЙ ЕГЕРЬ СТАИ»! Ну, ладно… возможно, в понимании волка эта СВОРА собак, вместе с загонщиками – стая, а главный егерь – ее вожак, но, в таком случае, как прикажете понимать, в устах волка, это жаргонное – «НЕ ССЫ!», то бишь, «не бойся, не трусь!»? В волчьем понимании «ССАТЬ» означает МЕТИТЬ СВОЮ ТЕРРИТОРИЮ, волки не «ссут» просто так, чтобы облегчить мочевой пузырь. И это «не ссы», лишний раз подтверждает, что не о волке, в данном случае идет речь.

«…Стою пред вами я в недоуменье,
И опускается ружейный ствол
Один, другой…на лицах выраженье
Стыда, смущения…Пёс с вами, я пошёл!..».

Простите, уважаемый автор, хочу понять последовательность событий: это что же – сначала, значит, недоумение, а потом уже опускаются стволы?.. или, все же, наоборот – сначала опускаются стволы, а потом уже – недоумение волка?

Резюмируя все вышесказанное, хочу отметить, что загнанный волк Высоцкого совершает ПОСТУПОК, преодолев запрет, преодолев генетический, впитанный с молоком матери страх перед флажками, волк же неизвестного мне пока автора совершает совершенно бессмысленные действия, и мне совершенно не понятно, чем, в конце концов, вызвана такая сентиментальная реакция на них со стороны охотников.
Короче говоря, с моей – собачьей точки зрения, все это – псевдоромантическая бредятина или, как говорит частенько мой Хозяин – «развесистая клюква», под которой эти охотники, вместе со своими обмочившимися собаками, будут, после несостоявшейся охоты, пить чай.
Увы, уважаемый автор… эпигонская попытка улучшить Владимира Семеновича, думается мне, не состоялась.


Дальше, уважаемые дамы и господа – по порядку…

№06 МИКРОКОСМ (Сонет)

Склонившись над травой, сидит натуралист,
Внимательно следит движение улитки.
Укрылся таракан под каменную плитку,
Комичен богомол – святоша-моралист.
Напыщенны жуки – ей-богу, короли.
Как маятник паук качается на нитке.
Из блюдечка пчела отведала напитка,
И серый мотылек присел на остролист.
Вот бабочка висит, иглой пригвождена.
Поденка упадет, огнем обожжена –
Не вейся над свечой порою полуночной.
Пинцетом жук прижат. Что ж, братец, отгулял.
Не спит специалист. Он смотрит в окуляр -
Как Бог на мир людской – на мир беспозвоночных.

Симпатичный, я бы даже сказал – весьма симпатичный итальянский сонет, причем, с серьезным философским наполнением. Парочку блох я, тем не менее, из него выгрызу.
Скажите, уважаемый автор, зачем нужно было разъяснять читателю форму стихотворения, позиционируя ее в заглавии? Не проще ли было разбить сонет на строфы и полустрофы? Тогда он, сам по себе, принял бы ту самую, свойственную только ему, жесткую форму итальянского сонета.

«Склонившись над травой, сидит натуралист,
Внимательно следит движение улитки.
Укрылся таракан под каменную плитку,
Комичен богомол – святоша-моралист.

Напыщенны жуки – ей-богу, короли.
Как маятник паук качается на нитке.
Из блюдечка пчела отведала напитка,
И серый мотылек присел на остролист.

Вот бабочка висит, иглой пригвождена.
Поденка упадет, огнем обожжена –
Не вейся над свечой порою полуночной.

Пинцетом жук прижат. Что ж, братец, отгулял.
Не спит специалист. Он смотрит в окуляр -
Как Бог на мир людской – на мир беспозвоночных».

И еще одна блошка:
словосочетание «следит движение», конечно, в принципе, возможно. Но, лично у меня, оно вызывает ощущение архаики. Что-то из времен Тредиаковского и Ломоносова. Сегодня так не говорят. Можно «отслеживать движение» или «следить за движением». Подумайте! В принципе, почистить одну строку – не так уж сложно.


№10 Малютка

Вчера мне подарили
букет роскошных лилий,
Они пришлись по вкусу
Малютке-дрозофиле.

Она неприхотлива:
Пасётся молчаливо,
После отстоя пены
Не требуя долива.

Весьма миниатюрна
И не поёт ноктюрны,
А для прокорма хватит
Ей капли конфитюра.

Похожа на игрушку
Двухдневная старушка -
Такая вот чудная
Домашняя зверушка.


«…Такая вот чудная
Домашняя зверушка…».
Такой вот забавный – без особых претензий – стишок. И я, хотя лично меня весьма раздражает эта прямокрылая цветочная мошкара, когда она начинает крутиться возле моей миски, не стану делать в его (стишка) адрес никаких замечаний. Разве что, спрошу у автора: а кто, интересно, вообще, ПОЕТ ноктюрны, если, насколько мне известно, «ноктюрн» – это инструментальная пьеса (до XVIII века – ансамблевая, позднее – фортепианная)? Хотя… помнится, Хозяин включал как-то при мне пару раз «Хор и оркестр Рея Конниффа», да однажды еще и «Свинг Сингерс». Так и те и другие, действительно пели Шопена, правда, это был не ноктюрн, а «фантазия-экспромт».
И, хотя кто-то может усмотреть в тексте тему одиночества, думаю, что автор, все же, написал все это в шутку, и даже – с некоторым выпендрежем: дескать, надо вам про братьев наших меньших извольте, я вам про самых маленьких напишу.


№13 (без названия)

Туман…
И россыпь синих рос…
Как будто здесь упали звёзды...
Лежат разрушенные гнёзда -
их ветер второпях принёс.

Зачем тебе они теперь,
Бедовый ветреный гуляка?
Ты радость скоростью не мерь,
А вспомни, кто-то рядом плакал.


Очень короткое стихотворение. Полагаю, мой комментарий будет несколько длиннее.

«…Туман…
И россыпь синих рос…
Как будто здесь упали звёзды...
Лежат разрушенные гнёзда -
их ветер второпях принёс…».

Итак – пейзажная зарисовка. Но у меня, почему-то, такое ощущение, что это не один пейзаж, а целых три. Вернее, он один… один, просто автор рассматривал его трижды, причем, в разное время суток, а впечатления свои слил в один катрен. Я-то себе представляю все это так: сначала был туман, в котором даже ёжику ничего не видно, по мере остывания земли, туман рассеялся, и заблестела звездами роса, а потом подул ветер, принес с собой сорванные с деревьев гнезда, бросил их на землю и полетел дальше. Или, может это ветер и разогнал туман?.. В любом случае – что-нибудь одно: или туман, или роса.

«…Зачем тебе они теперь,
Бедовый ветреный гуляка?..».

Непонятный риторический вопрос. Он же их бросил. Они лежат, и никто их, по-моему, поднимать не собирается. Попутно: ветреный ветер, хотя эти два слова и не стоят рядом – все равно это «масляное масло».

«…Ты радость скоростью не мерь,
А вспомни, кто-то рядом плакал».

А вот это мне уже совершенно не понятно. Этакая сентиментальная ложная многозначительность, высосанная из пальца. Кто плакал-то, уважаемый автор? Птички, что ли, чьи гнезда разрушил ветер? Так они уже улетели на юг. Прилетят – построят новые гнезда из добротного свежего материала, выстелют их пухом или свежей травкой, чтобы птенцам было мягко… А может быть, это Вы пустили слезу, уважаемый автор, глядя на эти гнезда? Как говорил Шурик в фильме «Кавказская пленница»: «Птичку жалко»? Но какое, собственно, ветру до этого дело? Почему он должен об этом помнить? И где, в конце концов, наши конкурсные братья меньшие? Увы, их нет. Они далеко. На юге. За кадром.


№20 "Русская верховая (Орлово-Ростопчинская) порода

Понеслись в порыве диком
Кони , дробью по земле
В беге бьют взахлеб копыта!
Степь звенит в полночной мгле.

Не догнать табун - в ночное
На свободу , кровь бурлит!
Ветер их, стегая, гонит
В реку пламенной зари !

Жеребёнок к кобылице
Жмётся, но характер крут!
Мчит стрелой вперёд, косится -
Не над ним ли кони ржут?

Честь потомком чистокровной
Быть орловской верховой,
Чей прапрадед - Добровольный,
Был, как бог, хорош собой!

Рослый, гладкий, тёмной масти,
Крутобок, вынослив, резв!
Своенравен лишь отчасти,
Наскаку - бесстрашный лев!

Но к бесчестию народа,
Еще в Первой мировой,
Уничтожена порода
Славной русской верховой.

Со времен гражданской десять
Сохранилось лошадей!
Воссоздать ветвь – дело чести !
Славу Родине своей

Вновь вернуть породой редкой,
Чтобы с гордостью сказать –
Жеребята – нравом в предков,
Рождены, чтоб побеждать!

Степи стелятся, хмельные
Травы треплет ветер, стук-
Перестук копыт, шальные
Табуны коней бегут!

Возрождается Россия!
Бег породистых коней -
Символ новой мощи, силы
И свободы наших дней!

________________________________

Эта порода получила признание и высокую оценку на различных выставках, как в России, так и за рубежом. Жеребец ПРИЯТЕЛЬ на Всемирной выставке 1893 года в Чикаго был признан лучшей верховой лошадью. На выставке в Париже 1900 года жеребец БАЯНЧИК был отмечен золотой медалью.
Во время первой империалистической и гражданской войн поголовье лошадей Русской верховой (Орлово-Ростопчинской) породы было практически полностью уничтожено.
С 1979 года на Старожиловском конном заводе ведется работа по воссозданию русской верховой породы.
http://duls.net/page2.html
http://www.uspeh-media.ru/russkaya_verkhovaya.html


Ну, что ж… весьма патриотично. Хотя никакой Орлово-Ростопчинской породы я здесь не увидел. Есть традиционный набор клише, применимый к любым лошадям: дикий порыв, звенящая под копытами степь, шальные табуны, свобода, ночное, жеребенок, жмущийся к кобылице и пр. пр. пр. , а также – не слишком внятный экскурс в прошлое, во времена, когда эта самая порода чуть было не исчезла навсегда.
Честно говоря, было бы гораздо лучше, если бы автор взял, да и написал о каком-нибудь конкретном жеребце. Да, хотя бы о том же Добровольном или о Приятеле, информация о котором дана в сноске.
Кстати, спасибо автору и за сноску, и за ссылки. Те, кому интересно, смогут, сходив по ним, узнать об этой самой породе что-то новое для себя и, несомненно, интересное, поскольку автор, написав так много, не сказал нам в своем стихотворении, ровным счетом, ничего.


№28 Медведь...

Ну, что ссутулился, мохнатый,
Не в силах боль перетерпеть?!
А помнишь, как движеньем лапы
Любого мог с земли стереть?
Берёзы, ульи, зайцев…
___________________Воля!
Как будто устали не знал.
За чащей — лес, за лесом — поле…
Валил, крушил, ломал, топтал…
Теперь упёрся на берлогу,
Стоишь, бессильный –
___________________чуда ждёшь,
Когда отпустит боль немного,
И ты пойдёшь? Нет!
___________________Побредёшь…
А не случится – лапу в зубы,
Голодный, сгорбленный, глухой…
И комарьё счастливым гудом
Визжит, смеётся над тобой!
Что?
____Отмахнуться б, да не в силах…
Эх, разогнать бы – не догнать…
А рядом лес, опять красивый,
Ста лап не хватит заломать…
А ты ссутулился, мохнатый,
Не можешь боль перетерпеть?
Кого зовёшь, уткнувшись в лапы?
Иль молишься,
_______________чтоб умереть?


Не знаю, у кого как, а у меня при чтении этого стихотворения, складывается впечатление, что все свои знания о медведях автор почерпнул из русских народных сказок и басен Сергея Михалкова. Потому что, по автору, кроме как «крушить и ломать» у медведя, вроде бы, и занятий-то никаких не бывает.

«…движеньем лапы
Любого мог с земли стереть?
Берёзы, ульи, зайцев…» – (потрясающий логический ряд);
«…Валил, крушил, ломал, топтал…»;
«…А рядом лес, опять красивый,
Ста лап не хватит заломать…», и так далее.

Ну, скажите мне, уважаемый автор, а на фига ему, собственно, стирать что-то, а тем более – кого-то – с лица земли? Ну, улья поломать – понятно: там мед. А зайцев-то за что? А лес, который ему – дом родной? Его-то зачем «заламывать»? Нет, я понимаю, что так нужно для трррагического контррраста. Но… «клюква» это уважаемый автор.
И вообще, медведь – зверь очень осторожный, по лесу ходит бесшумно, не то, что кабан, который прет через чащу, с треском, не разбирая дороги. Кстати, комары медведю – абсолютно до лампочки (шкура непрокусываемая), и отмахиваться от них ему совершенно не нужно. Другое дело – пчелы и осы.
И еще вопрос: как понимать выражение «уперся на берлогу»? По вашему выходит, что берлога – это рукотворная землянка с насыпным верхом, на который можно опереться. Вы настоящую берлогу когда-нибудь видели? Хотя бы по телевизору. Похоже, что нет.
А в целом – оч-чень жалостное стихотворение. Даже, я бы сказал, – чрезмерно жалостное. Прям-таки – душераздирающее. Рассказал сюжет во дворе знакомым собакам – не поверите – во-от такими слезищами плакали!


№29 ПОПАЛСЯ

Мчится крысёнок,
За ним крысоловка,
Хвостом крысоловку
Задел он неловко;
И механизм
Оказался не прост:
Крепко крысёнка
Зацапал за хвост.

Бежит и гремит
Крысоловкой крысёнок,
В испуге пищит -
Голосок его тонок
Кошка и та -
Видя эту картину
ОкрУглив глаза
Забралась на гардину.

Прочли. Долго сидел, «окрУглив» глаза, и думал, а кому же этот стишок адресован? Для детишек – слишком жестоко, для взрослых – слишком примитивно. А главное – и в том, и в другом случае – совершенно не понятно, зачем этот стишок вообще написан. Какую такую умную мысль хотел вложить в него автор? Да ладно… пусть не умную, пусть глупую… но ведь и глупой – тоже нет.


№33 Потерянные буквы
(для детей)

Появился аквариум дома
В день рождения мой и теперь,
Я хвалюсь перед каждым знакомым –
В нем живет удивительный зверь!

Не мелькают игривые рыбки –
Чешуя – золотой огонек…
На лице вызывает улыбки
Чудо–свинка – пушистый комок!

На кого же держали обиду,
Называя смешливых зверей?
Им никак не подходит по виду
Покорение глади морей…

Замирает от яблок и клюквы,
Не подруга селедке с треской…
Потерялись случайно две буквы!..
И заморская стала морской!


Ага! Автор этого стихотворения меня сразу предупреждает: не подумай, мол, что это для взрослых написано, это – для детей, а потому, мол, и относиться к стихотворению надо, как к детскому стишку. Сразу замечу, что для детей нужно писать так же, как для взрослых, только еще лучше (Не помню, кто это сказал. Кто-то из больших).

Появился аквариум дома
В день рождения мой и теперь,
Я хвалюсь перед каждым знакомым –
В нем живет удивительный зверь!

Не живет, уважаемые дамы и господа! Существует. Тесно ему в стеклянной тюрьме. Я, вообще, не понимаю родителей, которые дарят на день рожденья ребенку мышек, крысок, хомячков и прочих теплокровных созданий. Ну, хотите вы порадовать чадо – подарите ему нормальное домашнее животное – щенка… или, на худой конец – котенка. У них, хотя бы, относительная свобода будет.

Не мелькают игривые рыбки –
Чешуя – золотой огонек…
На лице вызывает улыбки
Чудо–свинка – пушистый комок!

Ну, да… вызывать-то вызывает… до поры, до времени… а что будет с бедным животным, когда оно надоест ребенку, а папе с мамой надоест чистить от экскрементов этот самый аквариум? Ведь даже, если бы в аквариуме были всего лишь рыбки, все равно их содержание потребовало бы серьезного внимания и трудов, а тут – млекопитающее.

«…На кого же держали обиду,
Называя смешливых зверей?
Им никак не подходит по виду
Покорение глади морей…»

Я, простите, опять что-то не понял. Называя – как? Чудо-свинкой? Тогда при чем тут, в этом катрене, «покорение глади морей»? И почему она «смешлива»? Эта свинка, что – смеется, что ли, по любому поводу? Уважаемый автор! Пишите, пожалуйста, по-русски! Ваш язык, оказывается, труден для понимания. Думаю, не только для меня, но и для детишек, которым адресовано стихотворение – тоже.

«…Замирает от яблок и клюквы…», –

почему – замирает? От ужаса или от восторга? Непонятно.

«…Не подруга селедке с треской…», –

не подруга, потому что они морские, а она – нет? Или потому, что они несъедобны? Непонятно.

«…Потерялись случайно две буквы!..
И заморская стала морской!».

Ах, вот оно, оказывается, в чем дело! Именно ради этих двух строчек, ради этой игры словами («заморская» - «морская») и написал автор свое шестнадцатистрочное стихотворение. Но прежде, чем он до них добрался – такого наворотил, что дальше ехать некуда.

Милый автор. Учитесь связно и осмысленно выражать свои мысли, особенно когда Вы пишете ДЛЯ ДЕТЕЙ.

Ну, вот. Кажется, и с этой папочкой разобрались.
В следующий раз примусь за котов.

Всего вам доброго, уважаемые дамы и господа!


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Добрый день, уважаемые Дамы и Господа!

Первым делом, я должен принести свои извинения автору стихотворения №43 «Знакомый воробей». Так уж получилось, что мой Хозяин сохранил его не в ту папочку, и оно, каким-то образом, выпало из поля нашего зрения. А потому – и не попало в предыдущий выпуск обзора. Спешу исправить ошибку. Итак…

№42 Знакомый воробей

По забору щедро многоточия –
шляпки заколоченных гвоздей.
Под дождём ходить люблю не очень я,
тороплюсь к маршрутке. Воробей
ждёт меня, как видно, расписание
изучил, давно сидит – промок.
Я знакомому припас заранее
угощенье – хлебушка кусок.
На забор кладу, он рядом крутится,
с каждым днём всё ближе на чуть-чуть.
Ждёт, пока уйду. Надеюсь: сбудется -
хлеб с руки возьмёт когда-нибудь…

Говорю сразу: мне симпатичны оба – и осторожный воробей, и автор, терпеливо налаживающий с ним отношения. У моего Хозяина, хоть он и охотник, птицы берут корм с руки, и даже не обращают внимания на мое присутствие (наверное, потому, что я не имею привычки гоняться за птичьей мелюзгой). Синички – так те, вообще, садятся ему на руку и клюют семечки; воробьи более осторожны – на руку не садятся, подлетают, зависают над рукой, как вертолет, хватают семечку и – фррр – в сторону, подальше. Так что, будьте уверены, уважаемый автор, ваше желание непременно сбудется.

Теперь – по поводу, собственно, стихотворения.

Вы, уважаемый автор, начинаете его с очень хорошей, зримой метафоры: шляпки гвоздей, вбитых в забор, – как многоточия. Но эта метафора, к сожалению, не получает дальнейшего развития и остается, как бы, самой по себе метафорой, вне смысловой и содержательной части стихотворения. Вот если бы вы привязали ее в тексте к вашим отношениям с воробьем – цены бы ей не было. А так – я могу об этом только догадываться, нафантазировав себе, что именно поэтому Вы заканчиваете стихотворение многоточием.
Вторая придирка.
Вот как я себе все это представляю: идет дождь, Вы торопитесь на маршрутку, но припасли заранее угощение для воробья, в надежде, что он будет вас ждать. И он – промокший – действительно ждет. И Вы задерживаетесь, несмотря на дождь, несмотря на то, что вы торопитесь, и ждете, когда же он возьмет ваш хлеб. А он не сразу его берет, ждет, когда же вы уйдете. Замечательный конфликт – кто кого переждет. Но… Вы заявляете, что спешите на маршрутку, и, тут же, эту маршрутку бросаете, точно так же, как и многоточие гвоздей. А ведь маршрутка – это осложняющее обстоятельство. Короче говоря, мне – читателю чего-то в этом стихотворении не хватает. Возможно – еще одного катрена. Вот, если бы вы, к примеру, ради воробья эту самую маршрутку пропустили и поехали бы на следующей – я, пожалуй, был бы в полном восторге.
И, наконец, третье: я порекомендовал бы вам внимательно просмотреть и уточнить все пунктуационные закорючки. Нам с Хозяином кажется, что с ними в тексте не все в порядке. Уточнять не буду. Посмотрите сами, возможно, мы не правы.

Ну, что ж… ошибка исправлена. Теперь можно плавно перейти к третьей – КОШАЧЬЕЙ папочке.

У меня, знаете ли, довольно сложные отношения с котами. В одном из своих стихотворений я, как-то однажды, даже написал:

«...Только – честно вам скажу –
Я с котами не дружу.
Я котов, на всякий случай,
Стороною обхожу…», –

правда, это было давно, и с основной массой дворовых котов у нас сейчас «мирное сосуществование на паритетных началах», а кое с кем из них мы даже почти приятели. Я, с уважением, отношусь и к их образу жизни, и к их методам охоты. Они, в свою очередь, вполне лояльно, хотя и, как мне кажется, с некоторым презрением за мой ошейник, относятся ко мне

№07 Кошечка

 Заболела сестрица. Размазаны лужицы кашицы.
А, потыкавшись носом в творог, развернется, уйдет.
Пропитает водицей язык, не играет, а чаще спит
Или грустно глядит, как бы просит погладить живот.

И рукою по шерстке и пальцем, клыки раздвигая, в рот
Ей микстурку по капле, а горько становится мне.
А потом, помирившись, мы сядем вдвоем разговаривать
О своем, о девичьем, мурлыча фолк-рок в тишине.

В детстве ты научила хозяйку терпению, стойкости,
И когда ветврачи прописали билет на тот свет,
Приползла через силу и ночью шептала мне то, чего
Ни в одном из учебников по философии нет.

Люди в белых халатах сказали, что я тебя мучаю -
Усыпить… Но откуда берется столь сладкий мотив?
Мы решили пожить, сколько свыше подружкам отпущено,
И допеть, а теперь пациент неожиданно жив.

А на утро покушает, лапушка, рыбки немножечко,
И захочет резвиться, испортив мне пару колгот.
Хорошо, если смотрит в окошко домашняя кошечка
Ты идешь на работу и знаешь: она тебя ждет.



Да, уважаемые дамы и господа! Совершеннейшее безобразие творится в российской ветеринарной службе. Полнейшее равнодушие и некомпетентность!
И поэтому…

Если ваша сестренка болезнь подхватила кошмарную,
Если грустно мурлычет: «Пора брать билет на тот свет!..» –
Не носите подружку в лечебницу ветеринарную:
Все равно у них там никакой философии нет.

Если сами припрутся за ней эти изверги злющие –
Не пускайте и близко злодеев к себе на порог!
И живите, как встарь, сколько свыше подружкам отпущено –
Просто… хряпните водки, и пойте свой сладкий фолк-рок!


№17 Кошки в серых сумерках

Серые сумерки. Серые кошки.
Лёгкие лапки. Изящная поступь.
Небо на землю просыпало крошки,
небо земле задавало вопросы.
В этих хождениях есть ли резоны?
Сладкой весенней обложены данью,
люди выходят курить на балконы,
кошки спешат на ночные свиданья.

Сказано было: плодись, размножайся,
всяческой твари положена пара!
Может прекрасной, а может ужасной
стать эта ночь, что сегодня в ударе.
Кошки-сомнамбулы, кошки виденья,
кошки, священные в Древнем Египте,
то пронесутся неясною тенью,
то воплотятся в фарфоре и гипсе.

Их не волнуют авто, светофоры,
курсы валют, положенье на бирже
и содержанье, отлитое в форму –
с каждым дыханьем заветное ближе!
И, повинуясь законам природы
в этом всемирном вселенском борделе,
кошки ведут продолжение рода,
не сомневаясь и делая дело!

17.09.07


Буду краток. Добротно сделанное стихотворение. Можно даже сказать – «стильное», как любят сегодня выражаться в Сети. Терпеть, кстати, не могу это – ровным счетом ничего не выражающее слово, точно так же, как и слово «гламур». Мне многое в нем (это я о стихотворении) нравится: нравятся и библейское «Плодитесь и размножайтесь», и египетские священные животные, и вселенский бордель… Вот только… – ну, темный я!.. – никак на могу понять, какие такие крошки просыпало, по весне, небо на землю, и какие такие вопросы задавало оно земле? Если имеется в виду вопрос, содержащийся в следующей строке: «В этих хождениях есть ли резоны?», – то почему он, в таком случае, задан именно небом?.. и почему он задан именно земле, а не самим размножающимся в сумерках «сомнамбулам» и «виденьям»? Короче говоря, если меня целиком и полностью устраивают два последующих восьмистишия, то первое – не устраивает совершенно, поскольку кажется мне совершенно пустым и случайным. Впрочем, это, пожалуй, уже проблема моего личного вкуса.


№19 Про кота

Однажды, ни давно и ни вчера,
Но здесь у нас под самым боком будто,
Поставить в центре старого двора
Решили трансформаторную будку.

За три часа отрыли котлован,
А поутру, лишь только заалело,
К нему пригнали новый автокран,
А с ним бригаду. Завертелось дело.

Рабочих затянул круговорот:
Замесы, блоки, арматура, стойки…
Вдруг из подвала вылез рыжий кот
И побежал неторопливо к стройке.

Кот двигал прямо, не присев, не встав,
А, добежав до стройки, рухнул в яму.
И замерла бригада на местах,
Чтоб разрядиться шутками и гамом.

Достали. Чуть земля коснулась лап,
Кот снова в яму, курса не меняя.
«Да он слепой! – прозрел седой прораб. –
Пусть там лежит! Работать, разгильдяи!»

Кран заскрипел, но встали мужички.
«Гляди, а кот, наверно, это ищет!»
Там, где темнели с мусором бачки,
Бабульки для кота сложили пищу.

Конечно, кот был совершенно слеп.
Годов-то! Шаг людского поколенья!
Но знал весь двор, недаром ел свой хлеб,
Терпя от деток ласки и глумленье.

И мало кто догадываться мог,
Пока во двор не влезла эта стройка,
Что кот чутьём держался двух дорог:
Подвал – пригорок солнечный – помойка.

…Подняли блоки, выбрали настил.
Курил, молчал прораб, серее стали.
Пришёл «фронтальный», яму завалил,
А мужики землицу притоптали.

Переместили стройку во дворе,
Нашлись и аргументы, и ресурсы.
И будка поднялась на пустыре,
И кот шагал к помойке нужным курсом…

Пусть скажут мне, прервав рассказа нить:
«Так не бывает! Вечно врут писаки!»…
Да, мудрым, щедрым, мужественным быть
Не каждый сможет. Добрым – может всякий!

Очень симпатичная, добрая сказка.
Не очень точны, по смыслу, с моей точки зрения, заключительные – главные строки:

«…Да, мудрым, щедрым, мужественным быть
Не каждый сможет. Добрым – может всякий!».

В том-то и дело, что добрым стать… тоже далеко не каждый может. Вот, если бы Вы, уважаемый автор, сказали: «Добрым – МОГ БЫ всякий!», – это, как мне кажется, было бы точнее. Впрочем, это исключительно мое мнение.


№21 Котенок

И этого стихотворения уже нет.
Детский стишок. И написан от лица ребенка, что меня очень радует. Мы с Хозяином тоже очень много пишем для детей. Почти половина моих стихов адресована детям, а Хозяин – так тот, и вовсе – член Товарищества детских и юношеских писателей при СП России. Так что, появление детского стихотворения на конкурсе можно только приветствовать. И я непременно его бы отметил, если бы не целый ряд досадных, с моей точки зрения, смысловых и стилистических огрехов. Перечислять их все не буду – для подробного анализа стихов, насколько я знаю, на этом форуме есть специальная «разделочная» – но, если автору захочется, могу пообщаться с ним, по этому поводу, приватно.
Уже писал об этом в предыдущем выпуске обзора, и еще раз хочу повторить: в стихах, вообще, не должно быть ни одного случайного, приблизительного или неточного слова, ну, а в стихах для детей – особенно. Дети – как губки – впитывают в себя информацию. И любая стихотворная строка воспринимается и запоминается ими гораздо быстрее и легче, чем любой официальный урок словесности. Давайте, уважаемые поэты, помогать им, в их нелегкой работе по освоению такого прекрасного, но такого трудного, даже для взрослых, русского языка!


№22 Исповедь бездомной кошки

Обидеть очень просто
Того, кто ниже ростом.
Но у меня есть когти,
Я очень страшный зверь!
Дугой я выгну спину
И небо опрокину
Истошным криком - МЯУ!
Ну, каково теперь?

Еще шипеть умею
На каждого злодея.
Ведь нет чтобы погладить,
Все норовят прогнать...
А листья вниз кружатся...
И хочется прижаться
К тому, кто даст сметанки
И теплую кровать.

Нельзя сказать иначе,
Но жизнь моя собачья!
Устала быть бездомной,
Хочу найти приют.
Зима в сердца вмерзает...
Быть может кто-то знает
То место, где бесплатно
Хозяев раздают?


Сразу же поделю это стихотворение на две части, совершенно равные по количеству строк, но совершенно разные, как по ЗАДАЧЕ, так и по характеру лирической героини: очаровательное, озорное, даже, я бы сказал, этакое… хулиганское начало – в первых двенадцати строках, и – традиционно-страдательную вторую половину текста.
Никак не могу понять, почему люди – практически, все – глубоко убеждены в том, что каждая бездомная кошка мечтает о том, чтобы стать домашней? Мне приходится общаться и с теми, и с другими, поэтому я, с полной уверенностью, могу сказать: главное, что ценит кот или кошка (если, конечно, они не кастрированы и не стерилизованы) – это свобода. Вспомните, хотя бы, большого знатока нашего животного мира – Редьярда Киплинга с его «Кошкой, которая гуляла, сама по себе». Бездомная кошка, если, конечно, она не выкинута на улицу после того, как вкусила прелести домашнего житья, вообще не знает, да и не может знать, что такое дом, сметанка и теплая кровать. А кошка домашняя, в определенные периоды своей жизни, как ты ее ни удерживай, все равно обязательно смоется на улицу, или будет непрерывно орать дурным голосом, пока вы не принесете ей, в гости, кота.
Мне кажется, насколько ярче, выразительней и остроумней могло бы стать это стихотворение, если бы кошка мечтала устроиться в чьем-нибудь доме не навсегда, а только на осенне-зимний период. С тем, чтобы, отъевшись и отогревшись, весной, со свежими силами, приступить к выполнению своих кошачьих обязанностей, дарованных ей природой.

P.S. Ну, и теперь, когда я уже все сказал, позвольте мне… (это безотносительно к стихотворению)… заметить, что я – рабочая собака – принципиально против выражения «собачья жизнь», которое так часто употребляют люди. У каждой собаки она СВОЯ, хотя – лингвистически – и собачья! Об этом я даже написал целое стихотворение. Если захотите прочесть – вот ссылочка: http://lllit.ru/litera/show_text.php?t_id=1187 .
Это я, попутно, решил самого себя попиарить. ;


№27 Жил-был Кот...

Я тебя понимала полностью -
Может, прежде была я кошкой?
Ты гулял по астралу полночью,
Ты любил сидеть на окошке;

Как похож пятачок на гривеник -
Были мы с тобою похожи...
И вздымается шерсть на загривке -
Иногда ощущаю кожей...

Знала я, что во всём ты веришь мне,
Приходя с проблемой любою...
Ты ушёл так легко и бережно,
Не заставив страдать с тобою...

Говорят мне: "Глупость! Опомнись ты!
Умер кот - ну, проблема ль это?"
...А у нас бродило по комнате
В шубке мягкой тихое лето

И дарило любовь, не требуя
Ни ответа, ни пониманья...
Иногда и воде и хлебу я
Предпочла бы твоё молчанье...

Теплоты прося необманчивой,
Всё тоскуют мои ладони...
Синеглазый пушистый мальчик мой,
Как тебя не хватает в доме...


Хорошее стихотворение. Теплое. С простыми, понятными каждому образами. Не могу его не отметить, хотя, в последнее время, прочел на самых разных сетевых конкурсах, посвященных нам – вашим меньшим братьям – столько эпитафий, что впору виртуальное кладбище в Рунете открывать, наподобие того, что реально открылось в Москве. Кладбище, где место для умершего домашнего любимца дается на условиях аренды, за определенную плату, на определенный срок.
Единственное, что, пожалуй, чуть-чуть резануло – это выбивающееся из всего – такого простого и русского – лексического ряда слово «астрал». Понятно, что автор имеет в виду, но лучше бы, на мой взгляд, как-нибудь попроще.


№32 К коту. На освещение.

Кот, ты же красный, а не чёрный!
Еврей Шагаловский ты кот.
И полосы твои и лысины
На голове, твоё мурлыканье,
Прислушиванье к всякой мелочи,
Глаза глубокие, стеклянные
И разноцветные как яблоко
Напомнят веденье, так вот как
Ты появился здесь нечаянно,
Понятно, только не лижись.


Ну, что я могу сказать по этому поводу? Мы с Хозяином были в восторге от яркости и неожиданности образа, но… в диком ужасе от безобразности исполнения.
Хозяин даже не поленился – слазал на свои стеллажи, достал оттуда книгу и показал мне на репродукции того самого Шагаловского еврея. И я расстроился еще больше.


№37 Кузя

Насколько я понял, это ВНУТРЕННИЙ МОНОЛОГ кота, упорно, но напрасно ждущего, вот уже полгода, у дверей своего умершего друга-врага – пекинеса Маську. Правда, о том, что это именно пекинеса зовут Маськой, я очень долго догадывался. И вообще, чрезвычайно долго разбирался в авторских формальных наворотах, прежде чем окончательно понял смысл написанного. Ну, скажите мне, уважаемый автор, для чего, собственно, Вам понадобилось дробить стихотворные строки на мелкие кусочки? Причем, дробить совершенно поперек логики. Может быть, Вы написали свое стихотворение «лесенкой», а браузер просто его изуродовал? Не знаю, не знаю… Хотя, и «лесенкой», по-моему, тут – ни к чему (особенно, если «лесенка» формальна). В любом случае, форма не помогает, а мешает понять смысл этой простой и трогательной истории, подтверждающей истину замечательных русских пословиц: « Вместе тесно, а врозь – скучно» и « Что имеем – не храним, потерявши – плачем». Кроме того, в этом монологе Ваш кот, обращаясь к самому себе, использует то местоимение «ТЫ», то местоимение «Я», и бедный читатель никак не может понять, кто же с кем разговаривает, кто на кого «пикировал от вешалки», кто у кого крал из миски то, что повкуснее, кто кому морду начистил, и кто перед кем должен извиняться. Мне думается, именно поэтому никто и не заметил это стихотворение, и не оценил, хотя бы, его замысел. Короче говоря, я рассматриваю Вашу работу, как набросок, эскиз… почеркушку, если угодно… из которой, при желании и серьезной работе, можно сделать очень даже неплохое стихотворение. Ну, а пока – увы,,,

Стихотворения тоже нет. Наверное, автор внял моему совету и решил его доработать.


№38 Подружка для кисы

Что ты кисонька молчишь,
Не мурлычешь, не шалишь?
Может кость вонзилась в ротик
Или заболел животик?

Может свет тебе не мил,
Что кто-то хвостик прищемил?
Или просто хочешь кушать,
Или песенки послушать?

Киса тихо говорит:
«Нет, животик не болит,
Но не мил мне белый свет,
Что подружки рядом нет!

Мы бы с ней играли в прятки,
Спали б вместе на кроватке,
С общей миски б пили, ели
И друг друга бы жалели.

Не хочу мясных подливок,
Молочка и сладких сливок,
И игрушек мне не надо,
Лишь бы кто-то муркал рядом».

Завтра мы взамен игрушки,
Подарим кисоньке подружку –
Пусть порадуются киски,
Пусть лакают с общей миски!


Чем-то это мне очень напомнило колыбельную, которую пела, когда мы с Хозяином ездили в отпуск, в деревню, старенькая деревенская бабушка, укачивая своего – не знаю уж – внука или правнука. Та же монотонность, та же бессодержательность, те же речевые обороты – «муркать» и «лакать С миски»… Не знаю, вполне возможно, я даже и принял бы этот опус, если бы автор, доведя его, ритмически, до ума, действительно, сделал из него колыбельную, начав ее, к примеру, так:

Баю, баюшки, баю…
Щас про кисаньку спою…
Ну, а если спать не будешь,
Колотушек надаю…

Подумайте серьезно, автор, над моим предложением, а то мне, что-то, самому, вдруг, захотелось надавать вам за этот стишок хо-ороших колотушек! Ладно – я далеко. А вдруг, того же захочется тем, кто рядом?..

№41 Отчего ты печальна, хозяйка моя?..

Отчего ты печальна, хозяйка моя?
Для тебя я из сада принёс соловья.
Тельце серое с шейкою тонкой,
Глаз подёрнут прозрачною плёнкой.

Я слегка поломал ему крылья и грудь,
Чтоб из рук твоих он не сумел упорхнуть.
Слышишь, сердце трепещет от шока,
А дыхание так неглубоко.

Отчего ты стоишь и молчишь, отчего
Ты прижала к груди не меня, а его?
Он невзрачен, бессилен и хрупок...
Мне так тягостно, в чём мой проступок?

Взгляд твой мучил меня, я забился в подвал,
Лёг на пол земляной и во тьме размышлял.
Долог век наш и короток птичий,
Разве плачут над мёртвой добычей?

Отчего ты печальна, хозяйка моя?


Прочел стихотворение своему доброму знакомому – коту Барсику, из соседнего подъезда, так тот мне сказал: «Господи!.. какая сентиментальная чушь! Тельце… шейка… глазки… сердце трепещущее… дыхание неглубокое… Тьфу!.. Единственное нормальное кошачье слово – «добыча»! Ну, какое, спрашивается, нормальному коту дело до всех этих сопливых подробностей? Он ПОДВИГ совершил – он ДИЧЬ принес! Да не какую-то там занюханную мышь, не задрипанного воробьишку-подлетка – НАСТОЯЩУЮ дичь! А соловей это, дрозд или скворец – не все ли ему равно?»
И, вы знаете, уважаемые дамы и господа, я с ним совершенно согласен.
Одно время, мой Хозяин жил в Средней Азии; и жил вместе с ним сиамский кот, с собачьим именем – Рекс (очень свободолюбивый зверь, гроза всех окрестных котов). И очень этот Рекс любил ходить вокруг дома, мимо соседских квартир, по перилам открытых азиатских лоджий. И на улицу через балкон ходил. Выйдет на балкон, с балкона – на дерево, с дерева – на землю. Так вот, принес он однажды, с одной из своих прогулок, большую, взрослую горлицу (мне об этом хозяйка рассказывала). Принес, положил посреди комнаты, и надо было видеть, какой у него был, при этом, ГОРДЫЙ вид! И какое недоумение и ОБИДА были в его глазах, когда хозяйка не оценила этот его подарок.
Ну, подумайте сами, уважаемые дамы и господа: ну, разве может кот, принеся хозяйке ДОБЫЧУ, рекламировать ее подобным образом: «Смотри, любимая хозяйка, вот какую я тебе бедную, несчастную, искалеченную, полузадушенную птичку принес!.. да не просто птичку, а Художника!.. Артиста!.. Соловья!..».
Понимаете, уважаемый автор: Вы изначально вложили в кошачью психологию собственные (или Вашей лирической героини) эмоциональные ощущения, и это, явно, проявилось в ЛЕКСИКЕ внутреннего монолога кота. И от этого у меня, как и у кота Барсика, при чтении, возникло ощущение фальши.
Как-то однажды, Хозяин читал мне, вслух, статью известного литературоведа – профессора Тарановского, в которой тот очень интересно анализирует зависимость лексики и формы произведения от его содержания. Если найдете ее – настоятельно рекомендую – почитайте.
Потому что… очень жаль, что это, прекрасно написанное – я имею в виду технику, композицию и содержание – стихотворение, мне, почему-то, хочется порекомендовать именно тем, кто заводит в своем доме (как это было принято в «серебряном веке», и даже еще раньше) реальные или виртуальные «дамские альбомы».
Попутно вопрос, уважаемый автор… вернее – два вопроса.
Скажите, ваш кот – орнитолог? Откуда он знает, что отловил именно соловья? Или он, зная, как вам нравится его пение, решил просто сделать Вам приятное?
И второй вопрос: если бы это был НЕ СОЛОВЕЙ, а какая-нибудь другая – обыкновенная, не певчая птичка, какова была бы на это Ваша реакция?
Впрочем… с соловьем, оно – и многозначительней, и душещипательней…


М да... Вот ведь оно как получается, уважаемые дамы и господа: чем дальше я углубляюсь в конкурсные работы, тем короче и скупее становятся мои комментарии. Всего шесть страниц вордовского текста – и третья папочка закончилась.

Всего вам доброго, уважаемые дамы и господа!

А у нас с Хозяином впереди еще одна – последняя, самая толстая папка – та, в которой лежат мои самые прямые собратья. Все. Пошли перечитывать.


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


Добрый день, уважаемые дамы и господа!

Прошу извинить нас с Хозяином за то, что мы загрузили четвертую (и последнюю) часть моего обзора в самый последний момент. Если бы я мог сделать это сам – уверяю вас, вам не пришлось бы так долго ждать. Но у Хозяина, помимо конкурса, есть еще и текущая работа, поэтому ему всегда некогда. Тем не менее, мы с ним, все же успели сделать это до конца голосования, и вы можете познакомиться как с его (обзора) содержанием, так и с моими собачьими оценками некоторых ваших работ, представленными в цифровом выражении.

Четвертая папочка. Самая объемистая. В ней семнадцать стихотворений, посвященных, так или иначе, собакам. Мы с Хозяином перечитываем их, и, вы знаете, мне становится очень грустно. Ну, почему, – думаю я, – поэтическое вдохновение приходит к авторам, чаще всего, либо в случае смерти своих любимцев, либо при взгляде на собаку бездомную? Неужели в самых обыкновенных, повседневных отношениях между вами и вашими меньшими братьями, живущими вместе с вами, нет ничего достойного того, чтобы об этом написать стихи? Почему в стихах обязательно нужно переживать и сострадать? Почему нельзя смеяться и шутить? Почему нельзя просто радоваться? Неужели радость, и в самом деле, менее поэтична, чем грусть?


№02 Мой пёс

Чем больше я узнаю людей,
Тем больше мне нравятся собаки.

Г. Гейне

Глаза-орехи! Карий мёд!
Мой пёс. Мой рыжий апельсин.
...Никто под стулом не уснёт
И не проводит в магазин.
Не станет лаять на луну
В тот самый час, в тот самый миг,
Когда едва-едва усну
Уставшая от рифм и книг.
Куда-то мчит велосипед...
Не беспокойся, мальчик, знай:
Погони, лая - больше нет.
Утих навеки рыжий лай.
Ах, как мне хочется порой
(В душе, на самом-самом дне)
С тобою, рыжий пёс, с тобой
Повыть на полночь при луне!..
Есенин понял бы. Увы!
Самой так сложно всё понять!
Наверно, улыбались Вы,
Безжалостно мешая яд?
_________________________
Луна взошла и тихо плачет.
Не вою – посвящаю стих.
Мне кажется, в глазах собачьих
Людского больше, чем в людских.


«Чем больше я узнаю людей,
Тем больше мне нравятся собаки.
Г. Гейне» –
таким вот нелицеприятным эпиграфом предварила автор самое первое конкурсное стихотворение – эпитафию трагически погибшей собаке. И закончила его не менее неприятным для людей обобщением:

«…Мне кажется, в глазах собачьих
Людского больше, чем в людских».

И мне – собаке – понятны, уважаемый автор, и горе ваше, и боль, и праведный гнев… Непонятно только, зачем же обращать этот свой гнев на весь род людской? Да, нашлась среди людского сообщества подлая сволочь, которая отравила вашу собаку, но это же не значит, что таковы все окружающие вас люди! Есть ведь, я полагаю, и другие? Да вот, хотя бы, на этом конкурсе: посмотрите, сколько их – страдающих и сострадающих, переживающих и сопереживающих, чувствующих и сочувствующих…

А теперь позвольте мне высказать мое – собачье – предположение относительно вашего заявления, что, мол, вот Есенин смог бы понять то, что Вы сами до конца понять не можете. (Не знаю, правда, почему, по вашему мнению, понять это доступно только Есенину?). Мне лично кажется, что и выть-то Вам хочется оттого, что в вашем подсознании возникло, пусть пока еще недостаточно отчетливое, чувство собственной вины за происшедшую трагедию.
Когда мы с Хозяином в первый раз прочли Ваше стихотворение, у меня, вообще, возникли сомнения: а ваша ли, на самом деле, это была собака, и с Вами ли она жила? Полное ощущение, что она жила на улице и предоставлена была сама себе: выла и лаяла на луну (не знаком ни с одной собакой, которая, живя в квартире, выла бы на луну), гонялась, с лаем, за мальчишками, катающимися на велосипедах, провожала Вас до магазина и обратно, как это делает наш дворовый пес Черныш, в надежде, что ему что-то вкусненькое обломится, и, что самое страшное, – брала пищу от посторонних людей. Возможно, подумал я, она жила в будке, рядом с которой стояла ее миска, иначе, как бы смог, улыбаясь, «подмешать» ей в пищу яд кто-то посторонний? Правда, стул, под которым ваша собака засыпала, в то время как вы «уставали от рифм и книг», вроде бы, мои сомнения рассеял, но, в таком случае у меня возник к Вам серьезный вопрос: а почему же Вы, уважаемый автор, забыв замечательное слово ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, совершенно не занимались элементарным воспитанием Вашей собаки?


№26 Тортику

Моей первой собаке посвящается...

Беги, малыш, беги
от здешней непогоды,
от вешней несвободы,
от городской тоски...

От черно-белых снов,
от долгих ожиданий,
болезней, и страданий,
и ласковых оков...

Ты был одним из нас, -
с рожденья, от испуга
вцепившихся друг в друга...
На год? На век? На час?

Ты стал одним из них, -
свободных и беспечных,
на перекрестках млечных,
средь ангелов своих...

Но сердце не неволь,
и не тоскуй по дому,
отныне незнакомы
тебе печаль и боль...

Беги, малыш, беги!
Звени веселым лаем
и с разношерстной стаей
наматывай круги...


Опять комментирую не по порядку, потому что перед нами еще одна эпитафия. На сей раз, как сказано в посвящении, речь идет о самой первой собаке автора. Исходя из этого, делаю вывод, что после нее у автора появилась, как минимум, еще одна. Следовательно, боль от утраты уже успела, в какой-то мере, утихнуть, и именно поэтому стихотворение (как я его ощущаю) дышит умиротворением и покоем. И именно поэтому оно кажется мне очень искренним. Я не могу вспомнить сейчас, кто из больших поэтов первым описал «собачий рай», но то, что это стихотворение сродни той, прочитанной мне когда-то Хозяином, маленькой поэме, совершенно очевидно.

Одно небольшое замечание: мне показалось, что в предпоследнем четверостишии две первых строки находятся в некотором противоречии с двумя последующими. Подумайте, уважаемый автор: вот Вы говорите: «...сердце не неволь и не тоскуй по дому…», – и тут же – «…отныне незнакомы тебе печаль и боль». Так если печаль и боль ему теперь УЖЕ незнакомы, если земная жизнь забыта, как может он тосковать о ней?


№34 Свидание

Как короток земной собачий век…

В пространстве сна
и тонкого реала
Я разглядела
через кромку век:
Зашевелился
угол одеяла…
Не испугавшись,
зная,
милый друг,
Твою игру в вечерние минуты:
Уткнуться
влажным носом
в пальцы рук,
Нырнув
в тепло постельного уюта…
А я
тебя сегодня
не ждала,
Ещё свежа,
как рана,
боль потери,
Ты мной
была любима и мила.
По шёрстке глажу
и глазам не верю…
Прыжок -
во тьму…
Быть может, к небесам?
В небытие,
движеньем лёгкой тени…
Ты
получила жизнь вторую
там,
Где вечность
отступила на мгновенье…
Возьми меня
в созвездье Гончих Псов
Летать в ночи,
купаясь в Млечной пЫли,
Где душам,
что изведали
любовь,
Господь дарует
неземные крылья…


И еще одна – уже третья (только в этой папке) эпитафия.
Читаем первые строки, и сразу же мое грубое собачье ухо режут «пространство сна», «тонкий реал» и « кромка век». И я понимаю, что автора, пишущего о «боли потери», которая «еще свежа, как рана», заботит, в первую очередь, как бы «покрасивше» эту самую боль выразить.
И именно поэтому, после «постельного уюта», в финальной части стихотворения возникает нагромождение напыщенных «прыжков во тьму, движеньем легкой тени», «отступивших, на мгновение, вечностей», «вторых жизней»… и тому подобных красивостей.
А уж когда автор, как Джульетта у трупа Ромео восклицает: «Возьми меня с собой, чтоб там, в ночи купаться в млечной пыли!», – я, увы, окончательно перестаю ей верить.


Следующее стихотворение открывает целый цикл стихов, написанных сочувствующими и сострадающими бродячим собакам авторами.

№03 Поймёшь ли ты?

Стихотворение отсутствует. И тем не менее…

Помните, уважаемые дамы и господа, что писал в своем замечательном стихотворении «Хорошее отношение к лошадям» В.В. Маяковский?

«Деточка, все мы немножко лошади.
Каждый из нас, по-своему, лошадь!..».

Вот и автор этого стихотворения проводит параллель между людьми и их меньшими братьями – собаками:

«…И мы, по жизни, по уму,
похожи в чём-то на Муму…
…И мы скулим, когда больней,
Забившись в угол потемней…».

Правда, у Маяковского это острейший конфликт с ржущей толпой зевак, «штаны пришедших Кузнецким клешить», для которых упавшая лошадь – бесплатное развлечение, а у автора этого конкурсного стихотворения – набор умозрительных и нравоучительных сентенций.
У Маяковского –

«…Может быть, старая и не нуждалась в няньке,
Может быть, и мысль моя ей казалась пошла,
Только лошадь рванулась, стала на ноги,
Ржанула – и пошла!..», –

пошла, назло толпе, пошла, вновь обретя чувство собственного достоинства.
А что изменится в судьбе одной из множества бездомных собак, если кто-то, последовав призыву автора, всего-навсего, погладит ее и заглянет ей в глаза? Ровным счетом, ничего.

Так что, уважаемый автор, мне кажется, если Вас действительно беспокоит судьба бродячих собак, не разглагольствовать надо, а делать что-то. Что – я не знаю. Я – собака, причем, по собачьим меркам, достаточно благополучная. Вы – человек, и Вам должно быть виднее.

Ну, и, кроме того, я бы не рекомендовал шибко жалостливым людям гладить и заглядывать в глаза всем собакам подряд. Это вам, уважаемые дамы и господа, не безобидные лошади. Эти несчастные создания могут быть чрезвычайно опасны, особенно, когда они собираются в стаи.


№08 СОБАКА

На остановке возле сквера,
напротив шумного вокзала,
собака..,брошена, наверное,
или хозяев потеряла.
Берет с ладони осторожно
все, что дадут; благодарит!
В глаза смотреть ей невозможно...
Приняв отсутствующий вид,
все ждут, когда она исчезнет -
ведь с глаз долой, из сердца - вон?
Густая шерсть уже облезла,
и бок до кожи опален.
Лежит под лавкой, что-то гложет -
то кость какую - то, то прут.
За всяким увязаться может
в надежде, что ее возьмут!
Но...возвращается упорно
под эту лавку каждый раз,
уронит в лапы свою морду,
а слезы катятся из глаз ...
Ошейник шее исхудалой
уже не нужен, как и то,
что ее верность опоздала,
по крайней мере, лет на сто.
Четыре лапы, хвост да уши -
чем тут отбиться от камней?
Ей нужен дом и очень нужен
один из тысячи людей...
Все ограничится подачкой
Смахнув чего-то там со щек,
ей скажут ласково :" Собачка,
я завтра принесу еще..."
.............................
Ей не решить такого ребуса,
иная мудрость ей дана:
на остановке ждут троллейбуса,
и лишь хозяина - она...
 

«И я взяла ее домой», – пишет автор в постскриптуме. Ну, что ж… мне очень радостно, что автор, увидев несчастную, плачущую, брошенную собаку, в которую злые люди швыряются камнями, обжигают ей, до кожи, бока, а в лучшем случае – просто равнодушно принимают отсутствующий вид, не только написала по этому поводу до предела жалостное стихотворение, но и совершила благородный поступок.
Не очень понял, правда, почему этот факт дан автором в постскриптуме, а не в контексте стихотворения. Очевидно, автор уже написала это свое стихотворение, собралась, было, послать его на конкурс, да вдруг, засомневалась: «А ну, как про меня подумают, что я такая же, как все?! Нет! Надо разъяснить читателям мою нравственную и гражданскую позиции!».
Ну, и, кроме того, я, точно так же, не понял, какого такого «ребуса» не могла решить несчастная собака?

P.S. (это я беру пример с автора). Почему-то подумал: если эта собака, действительно, ждет своего уехавшего куда-то хозяина, а не просто кормится возле вокзала, она, рано или поздно, все равно пойдет его встречать. Такие уж мы – собаки.


№09 МОЙ СЛАВНЫЙ ПЁС

-- Вот это встреча! Что за славный пёс!
Ты что ж, всю ночь сидел так на моём крыльце?
Беги же в дом скорей, малыш, ты так замёрз
Весь мир забыл об одиноком сорванце

Садись у печки и не думай о зиме –
Вдвоём нам хватит сил на эту непогоду
А для меня ты будешь Джим –
Дай, Джим, на счастье лапу мне
Не так сладка она, бездомная свобода…

Прости меня за этот старый дом
Пока не дожил до сверкающих дворцов…
Да дело вобщем-то, старик, совсем не в нём –
Заснуло счастье в стрелках сломанных часов

Мне всё расскажут огоньки в твоих глазах
Про вечный бег в толпе по замкнутому кругу,
Про сны у запертых дверей
И визг машин на тормозах,
И о желании увидеть в ком-то друга

Как всё обычно, скучно и старо…
И лишь природа за окном здесь что-то стоит
Вот если б летом за рассветом,
Одиночеству назло
Пройти лесной тропой, когда нас будет Двое…

Не верь мне, Джим, я поневоле твой обман
Вот эти кости от вчерашней отходной –
Я уезжаю навсегда,
Я становлюсь бездомным сам,
Вечерний поезд разлучит меня с тобой

Мы всё опять начнём с нуля, мой славный Джим
Любой конец чему-то должен быть началом…
Я почему-то вспомнил фильм,
В котором бедный Белый Бим,
Насколько мог, бежал за поездом по шпалам…

20 февраля 1987
 

Читаем название стихотворения, и сразу же вспоминается Евтушенковское «…Мой славный пес, ты всем хорош, и только жаль, что ты не пьешь» (возможно, цитата не точна, ну, да это на суть важно).
Правда, автор использует, в данном случае, цитаты не из Евтушенко, а из Есенина и Троепольского, но это, ровным счетом, ничего не меняет. Все равно это стихотворение – очередной факт авторского эпигонства.
Ну, а теперь скажите мне, уважаемый автор, для чего Вы позвали в дом этого пса? Для чего Вы обманываете его, зная, что завтра он все равно окажется на заснеженной улице? Для того, чтобы он хоть чуточку отогрелся? Нет! Для того, чтобы «поплакаться ему в жилетку». ДЛЯ СЕБЯ!
Грустно это, уважаемый автор.
Ну, а об исполнении и технике стихосложения мне говорить и вовсе не хочется.


№24 Искусали мою собаку…

Стихи отсутствуют.

Еще один автор, жаждущий «поплакаться в жилетку» своей собаке. Мол, когда он, так же, как и она «приползет, весь избитый, домой», пусть собака, хотя бы, над ним повоет, раз уж не сможет помочь физически. Впрочем, оказывается, и сам хозяин совершенно не способен помочь своей собаке, у которой «изодраны губы» и «голова в крови».

«…Не могу я помочь тебе, друг мой,
Может боль мои снимут слова…».

Уважаемый автор! Если Вы сами не способны оказать своему другу первую медицинскую помощь, сведите его немедленно в ветлечебницу. И вообще, следите за ним и не пускайте его на «собачьи свадьбы». Мой Хозяин, к примеру, когда у местных кобелей начинается гон, водит меня на прогулку на поводке, прекрасно зная, что, хоть я умом и понимаю, что делать этого не нужно, но все равно обязательно попрусь на эту самую «свадьбу». Как говорится, «против природы не попрешь»!


№15 Осторожно - злая собака!

И этого текста нет.

Перед нами, уважаемые дамы и господа, еще один опус переполненный дррраматизмом. И пусть он не о бродячей собаке, а о цепном псе, все равно место ему рядом с дррраматическими и трррагическими предыдущими.
Можно понять гражданско-нравственный пафос автора – ярого противника жестокого обращения с животными, пишущего:

«…И охота ему заплакать,
И на лапу капнув слезой,
Написать где "злая собака":
"Осторожно! Хозяин злой..."», –

но, скажите мне, уважаемые дамы и господа, можно ли всерьез комментировать стихотворение, сплошь да рядом, состоящее из совершенно потрясающих «перлов»?

"Осторожно - злая собака" -
На заборе... подтеки вниз,
Три восклицательных знака
Головою стремятся в высь...»,

«…Осыпаются листья на спину,
В миске, так, дождевая вода...
Придут вечером костью кинут
И опять убегут с утра...»,

«…ОбзАвут лентяем и шавкой,
Каши гадкой плеснут... и вот
Зимой в сЕнях, под лавкой
Обживется пушистый кот...», –

и так далее, и тому подобное… По-моему, для примера, этого больше, чем достаточно. Иначе весь опус цитировать придется.


№11 Я не предам тебя!

На имя отзываешься и лапу подаёшь,
Под одеяло утречком суёшь свой влажный нос,
И лаем заливаешься, когда я не встаю,
За что же, псина рыжая, я так тебя люблю?

Гулять, порой, не хочется, но ты свой поводок
В зубах несёшь, понурившись, задерживая вздох.
Ведь взгляда виноватого, ты знаешь, не терплю,
За что же, псина рыжая, я так тебя люблю?

Дворняга, не породистый, но что с тебя возьмёшь?
Знакомые замучили, все задают вопрос:
Безродный, безалаберный, ну, в общем, «нулевой»,
Купи себе дородного, зачем тебе такой?

Собаку поприличнее я мог бы прикупить,
С породою, с медалями, чтоб всем на зависть быть!
Но, помечтав, опомнюсь я и мысли те гоню
Пойдём-ка, псина рыжая, тебя я покормлю!

Лизнёшь мне руку, радостно засветятся глаза,
Нет, псина моя рыжая, я не предам тебя!


Ну, вот… наконец-то, первое оптимистично-позитивное стихотворение о собаке! Как жаль, что качество его исполнения совершенно не соответствует тем замечательным мыслям, которые автор хотел в него вложить!


№25 Ткнулся в щеку мокрый нос…

Ткнулся в щеку мокрый нос.
Языком, лизнул шершавым –
И улегся рядом пес,
С простодушием лукавым.

Утро раннее, и сон
Не дает глазам проснуться.
Задремал со мной и он –
Любит рядом растянуться!

И подставить – только гладь –
Жарко-плюшевое брюшко;
Ушком – руку щекотать,
Мордой – прямо на подушку!

Мне пора вставать, а он
Так уютно притулился,
И опять коварно сон,
Мягким облаком разлился.

Просто мастер усыплять-
Шерстяной любовью греет!
Как тут снова не проспать?
Кто тут сон преодолеет?

Все ж, стряхнув остатки грез,
Я встаю лениво – надо…
Взвился вмиг пружиной пес:
Радость – от хвоста до взгляда!

Неподкупно верной вновь
обдала волной горячей,
безграничная любовь,
в сердце маленьком, собачьем!


Еще одно доброе стихотворение. Этакое… лениво утреннее. О домашнем любимце, которому все дозволено. Понимаю, что это уже вопрос читательского вкуса, но лично мне не по душе, когда стихи пропитаны приторно-сюсюкающими интонациями, «брюшками», «ушками» и прочими «грезами». К тому же, чрезвычайно невнятно, благодаря неудачной инверсии, заключительное четверостишие. А вот «лукавое простодушие» – это хорошо.


№12 СОБАЧЬИ ГЛАЗА

Глаза собачьи! Сколько в них
И в радости, и в плаче.
Порою видишь даже стих
В глазах собачьих!

Там все движения души,
Не требующей сдачи.
Как все-таки вы хороши,
Глаза собачьи!

Они, замечено давно,
Нам так близки, ей-Богу!
Все понимают, видят, но
Сказать не могут!

Сие на них не снизошло.
Пока мечту лелеют.
А, может, это хорошо,
Что не умеют?

А, может, это благодать,
Что так, а не иначе?
Пусть недосказанность таят
Глаза собачьи!


На днях, на побывку из Израиля приехал в Саров хороший друг моего Хозяина – литератор Михаил Болтянский. И когда мы с ним познакомились поближе, он сказал мне: «Знаешь, Дюк, вот ты англичанин, а мне, почему-то, видится в твоих глазах вся многовековая скорбь еврейского народа».
А я, почему-то, подумал: «Клише!».


№18 ТОЙ ТЕРЬЕР

Как спички мои лапки,
Помещаюсь в карман...
Бусинки глазки -
Нет, это не обман!
Не мышка, я собака,
Просто так мала,
Миниатюрные лапы
Природа мне дала.
Живу,бед не ведая,
Хозяин вечный друг,
С ним вместе обедаю
Не слезая с рук.

№43 О Хвосте (почти сонет)

Такое пережил не каждый :
едва родиться я успела
и осознала своё тело -
мой хвост - купировали дважды!

Но мести я совсем не жажду
(ну, не собачье это дело)
я… тапочки ношу умело,
гуляний - терпеливо я жду.

Да! Всем довольна, весела я,
лишь иногда, чуть подвывая,
во сне мечтаю я о том:

Как (на любовь имея право),
идя по парку величаво,
верчу лохматеньким хвостом!

Ставлю два стихотворения рядом, потому что, с моей точки зрения, они ни о чем. Конечно, можно сказать, что это просто шуточные стихи, но увы… я не нашел в них ни особого остроумия, ни особого поэтического мастерства.


Еще два стихотворения, которые мне тоже хочется поставить рядом, потому что в них сделана редкая, к сожалению, для этого конкурса попытка глазами собаки взглянуть на ее взаимоотношения с хозяином.

№36 Любимому хозяину

Да, ты вожак,
Но жизнь трудна,
Порой сбивает с ног.
Защита у тебя одна –
Держись за поводок.

Со стаей справлюсь
Я волков –
Мне сил не занимать,
Но главное –
Могу без слов
Всегда тебя понять.

Найти смогу я
Путь домой
И тёплый уголок,
Ты только будь
Всегда со мной,
Держись за поводок.
 
№39 Тихая собачья истерика

Я – славный пёс. Я ласков и умён.
В быту – очарование само.
Я человеку друг. Таков закон.
По крайней мере, так считает он.
Но я-то знаю, он хозяин мой.

А мне не трудно. Это роль. Игра.
И я играю честно роль свою.
Но если я показываю нрав,
Он быстро объясняет, кто не прав.
Нахмурится, и я уже боюсь.

Да – мне, конечно, лучшие куски.
Он для меня скорее бог, чем друг.
Мы никогда не будем так близки,
Чтоб он мне разрешил сожрать носки.
Такие шутки мне не сходят с рук.

Вот так. И это – ни его вина.
Помру – он потоскует обо мне.
Но мне-то без него – совсем хана.
И он не может этого не знать –
Как ни крути, ведь он меня умней.


Мне нравится и их ироничность, и то, что за этой иронией отчетливо прослеживается ЛЮБОВЬ, о которой, в нашем собачьем мире, впрямую говорить не принято.

«…Держись за поводок», – это очень хорошо!

Как я писал в одном из своих стихов:

«Утром я его бужу,
На прогулку вывожу:
Я Хозяина здоровьем
Чрезвычайно дорожу…».

И даже смутившее меня, было, поначалу, во втором стихотворении

«…А мне не трудно. Это роль. Игра.
И я играю честно роль свою…»,

при более глубоком рассмотрении, кажется мне просто желанием эту свою любовь скрыть от посторонних глаз, как устрица, за створками иронии.

И даже если я не совсем прав, все равно мне приятно, что на конкурсе среди всего этого потока сантиментов, дрррам и трррагедий иногда мелькают добрые, светлые и ироничные стихи.


№23 ЭКЗЕКУЦИЯ

(монолог, продолжительность которого прямо пропорциональна количеству времени, затраченного на выставочную стрижку)

Я, c детства, не люблю, когда меня стригут,
И честно вам скажу, без преувеличенья:
Ни другу своему, ни злейшему врагу
Не пожелал бы я подобного мученья.

Представьте: ясный день… я весел, как щенок:
Хозяин обещал – мы в лес пойдем сегодня…
Сезон уже открыт… погода – превосходна…
Мы собираемся… и вдруг, звенит звонок.

Я радуюсь, когда в наш дом приходит гость,
И первый, у дверей, виляю круглым задом
(Мне слишком коротко купировали хвост,
Вот и приходится отплясывать «ламбаду»)…

Сейчас откроют дверь… войдут мои друзья!..
Погладят!.. угостят любимым круассаном!..
(Конфету не дадут… конфеты мне нельзя)…
Открыли… O, my God!.. В дверях стоит… Оксана!

Прощай, осенний лес!.. охотничий простор!..
Я пячусь… я готов бежать, в смертельном страхе…
(Оксана – тоже гость… да только не простой:
Профессия ее – собачий парикмахер!)…

Я вижу хищный блеск в Оксаниных глазах,
Но, по инерции, еще пляшу свой танчик,
Пытаясь скрыть от всех вполне понятный страх:
Ведь у нее в руках – знакомый чемоданчик!..

И негде спрятаться!.. и некуда бежать!..
И я, в своем углу, ложусь, овцою, на пол
(Конечно, я бы мог забраться под кровать –
Но… все равно найдут и вытащат за лапы)…

– Читатель! Ты – герой!.. ты можешь мне сказать:
Мол, стрижка – не экстрим… так – маленький экстримик…
Я очень бы хотел взглянуть тебе в глаза,
Когда в твою бы шерсть вгрызался острый тримминг!

Каким бы матюгом ты разразился, вслух,
Когда бы у тебя Оксана-живодерка
С боков и со спины выщипывала пух
Железною рукой и жуткой пуходеркой?!

А если бы тебе подстригли «под машинку»
И брови, и усы… грудь… шею… череп… зад?!..
Уверен – угодив в подобную «страшилку»,
Ты б, вообще, не смог ни «Бе», ни «Ме» сказать!

А когти на ногах?!.. хотя… не в этом суть!..
Давай-ка, мы наш спор часа на три отложим:
Уже поставлен стол, и инструмент разложен…
Нет!.. сам я не пойду!.. Пускай меня несут!..

Расслаблюсь, свесив вниз и голову, и лапы –
Пусть знают, каково – на ручках нас носить!..
– Оксана!.. Ты меня поосторожней лапай!
Я, как-никак, кобель – могу и укусить!..

За что мне это всё?!.. Что за судьбина злая?!..
Скажите, почему я должен быть, как все?!..
Я стричься не хочу! Я, может быть, желаю
Прожить всю жизнь, в своей… – естественной красе!

Возможно, я – тупой: мне не дано понять
Всю прелесть тримминга и выставочной стрижки.
Послушайте меня: я не хочу менять
Лохматое жабо на гладкую манишку!..

Я кокер-спаниель!.. и место мне – в лесу!
Быть выставочным псом – другая специальность.
Ну, разве не позор – охотничьему псу
Терять свое лицо и индивидуальность?!

Ваш выставочный ринг – бессмысленная чушь! –
Там все, как близнецы, похожи друг на друга.
А я – рабочий пес, и вовсе не хочу
Ходить, как идиот, на поводке, по кругу.

Я не желаю, чтоб, Бог знает, чья рука,
На смотровом столе, уверенно и грубо
Ощупывала мне грудь, плечи и бока,
И нагло лезла в пасть, чтобы проверить зубы!

– Хозяин, заступись!.. нажми!.. уговори!..
Ведь мы – охотники! Мы – родственные души!..
Ну, вспомни: ты же сам не любишь щеки брить!..
И, так же, как и я, к наградам равнодушен!..

Хозяйку не прошу: она убеждена,
Что стричься под «стандарт» – и модно, и красиво…
Оксану позвала, конечно же, она –
Ее идея… блин!.. и инициатива!..

Уверен, что она, когда б ей волю дали,
Костюм бы сшила мне в собачьем ателье!..
А я бы ей сказал: «Возьми мои медали,
Надень их, и носи, как модное колье!»…

Но вот что, господа, обидно и печально:
Я все это бубню не вслух, а про себя,
И, трепетно своих мучителей любя,
Стоически терплю, как истый англичанин!

Я – гордый! Я молчу (бессмысленны слова),
И лишь, совсем чуть-чуть, дрожит хвостишко куцый…
Но помните, друзья, что никому из вас
Не пожелал бы я подобных экзекуций!

Поскольку уже идут последние часы, отпущенные на голосование, все, пожелавшие проголосовать, это, скорее всего, уже сделали. К тому же, думаю, ни для кого уже не секрет, что это неимоверно длинное стихотворение написано мною, а переведено с собачьего языка на человечий моим Хозяином Владимиром Безладновым. Поэтому, я надеюсь, мне простят досрочное раскрытие моего инкогнито, и скажу по этому поводу пару слов.

Видите ли, уважаемые дамы и господа, то, что кажется вам – сверху, с аэрофлотовской высоты вашей человеческой психологии – мелким, незначительным и недостаточно глубоким, в нашей – собачьей – жизни, порой, приобретает огромное значение. И наши проблемы, если посмотреть на них не сверху, а в их плоскости, ничуть, мне кажется, не менее значимы для нас, чем для вас – ваши. Именно поэтому я, вообще, пишу только о себе, о нас – собаках, а также – о наших взглядах на жизнь, и книжка моих стихов, переведенных Хозяином, недаром называется – пусть это не слишком скромно – «О времени… о жизни… о себе…» – т.е. о нашем – собачьем времени и о нашей – собачьей жизни.

P.S. Это все – совсем не к тому, что за мой опус недостаточно рьяно голосовали. Я же писал в нем:

«…Ну, вспомни: ты же сам не любишь щеки брить,
И, так же, как и я, к наградам равнодушен…».

И это, уважаемые дамы и господа, истинная правда.


Ну, и, наконец, стихотворение, которое для меня, как и для половины коллег-критиков стоит особняком. Это…

№35 Ландау

Бывает, ненастье так бешено бьется о стены, и так обреченно сопит под заборами ветер, что песьи глаза различают вальяжные тени, снующие в сумраке дома. И хочется света, тепла сильных рук, потрепавших за рыжие уши, хозяйского запаха дыма, чернил и бумажек… Тогда звонким лаем Ландау молчание рушит, у ног человека хвостом доверительно машет и, преданно ткнувшись в ладони хозяйские носом, тихонько скулит… Михаил Александрович треплет косматость спины и бурчит что-то сладкое, но сам задумчив, далек, погружен в подсознательный трепет.
Ландау буравит глазами седого мужчину, слегка располневшего к старости, низкого роста, - его существо запечатано сотней морщинок, глубоких, оставленных жизнью. И видно – непросто ему приходилось в погоне за ветреным счастьем, и видно, что он об идею не раз разбивался, но быстро латал разрывающий память участок и жил широко, под пластинку шопеновских вальсов.
В такие моменты застенчивый свет кабинета, ворчанье приемника и дребезжание окон сливаются в шепот тоски. Утонченным сонетом прописана жизнь в книге судеб… - Отмеренным сроком так трудно насытиться, что остается листать нам картины в музеях заброшенных воспоминаний, где бродит по залам страстей позабытая статность, где жмутся друг к другу обиды, взращенные снами. - Уже Михаил Александрович все понимает, он пишет рассказы от скуки и нечего делать, и молится, чтоб пустота, недотепа немая, его, обреченного старостью, не одолела. А пес, привалившийся к ножкам потертого кресла, не чует, не видит, не знает смущенного страха людей одиноких, бегущих по радужным рельсам дороги наверх, что к концу обращается прахом.
Бывает, Ландау поежится, вспомнив о детстве, о том что он мог бы метаться в ничтожности улиц, что было бы зло, одиноко и некуда деться. Он мог бы щенком не скулить, виновато сутулясь, не ждать, сотрясаясь, ругательств за то, что удавом душил и терзал он статью, оброненную на пол, и не был бы назван так гордо и странно «Ландау» по имени автора.
Пес, поднимаясь на лапы, прижмется к хозяйским ногам и тихонько застынет, зажмурится, всем существом припадет к человеку… И в дождь, провожаемы песьей тоскою пустынной, во тьме упадут, обессилив, хозяиские веки.

Не стану вдаваться в анализ литературных достоинств, не стану копаться ни в психологии пса, ни в психологии его хозяина. Хочу лишь отметить настоящий профессионализм автора этого стихотворения. Профессионализм во всем, начиная от этой самой психологии и заканчивая предложенной формой стихотворения (когда текст записан в строку, как проза). Я прошу у автора прощения за нарушение его авторских прав, но хочу предложить читателям моего обзора прочесть его стихотворение, представленным в привычной для их глаз форме – то есть, разбитым, по метру и ритму, на стихотворные строки.

«…Бывает, ненастье так бешено бьется о стены,
и так обреченно сопит под заборами ветер,
что песьи глаза различают вальяжные тени,
снующие в сумраке дома. И хочется света,
тепла сильных рук, потрепавших за рыжие уши,
хозяйского запаха дыма, чернил и бумажек…
Тогда звонким лаем Ландау молчание рушит,
у ног человека хвостом доверительно машет
и, преданно ткнувшись в ладони хозяйские носом,
тихонько скулит… Михаил Александрович треплет
косматость спины и бурчит что-то сладкое, но сам
задумчив, далек, погружен в подсознательный трепет.
Ландау буравит глазами седого мужчину,
слегка располневшего к старости, низкого роста, -
его существо запечатано сотней морщинок,
глубоких, оставленных жизнью. И видно – непросто
ему приходилось в погоне за ветреным счастьем,
и видно, что он об идею не раз разбивался,
но быстро латал разрывающий память участок
и жил широко, под пластинку шопеновских вальсов.
В такие моменты застенчивый свет кабинета,
ворчанье приемника и дребезжание окон
сливаются в шепот тоски. Утонченным сонетом
прописана жизнь в книге судеб… - Отмеренным сроком
так трудно насытиться, что остается листать нам
картины в музеях заброшенных воспоминаний,
где бродит по залам страстей позабытая статность,
где жмутся друг к другу обиды, взращенные снами. –
Уже Михаил Александрович все понимает,
он пишет рассказы от скуки и нечего делать,
и молится, чтоб пустота, недотепа немая,
его, обреченного старостью, не одолела.
А пес, привалившийся к ножкам потертого кресла,
не чует, не видит, не знает смущенного страха
людей одиноких, бегущих по радужным рельсам
дороги наверх, что к концу обращается прахом.
Бывает, Ландау поежится, вспомнив о детстве,
о том что он мог бы метаться в ничтожности улиц,
что было бы зло, одиноко и некуда деться.
Он мог бы щенком не скулить, виновато сутулясь,
не ждать, сотрясаясь, ругательств за то, что удавом
душил и терзал он статью, оброненную на пол,
и не был бы назван так гордо и странно «Ландау»
по имени автора. Пес, поднимаясь на лапы,
прижмется к хозяйским ногам и тихонько застынет,
зажмурится, всем существом припадет к человеку…
И в дождь, провожаемы песьей тоскою пустынной,
во тьме упадут, обессилив, хозяйские веки».

Надеюсь, уважаемые дамы и господа, прочитав стихи еще раз, в другой форме, вы согласитесь со мной, что не только смысловО, но и чисто «миметически, как сгусток черных слов на белом листе» (по выражению горячо любимого нами с Хозяином Иосифа Бродского), форма, предложенная автором, гораздо точнее и выразительней. И именно в авторской форме я наиболее отчетливо вижу и хозяина, и его собаку, со странным для людей, не знающих, что такое теоретическая физика, именем «Ландау». То есть это как раз тот случай полного соответствия содержания и его формы, о котором писал, в уже упоминаемой мною работе, профессор Тарановский.
И меня не смущают ни единственный ритмический сбой, вызванный рифмой «носом» – «но сам», ни то, что литгерой «жил… под пластинку шопеновских вальсов» – полагаю, эта пластинка уже, в достаточной степени, заезжена, что, на мой взгляд, тоже в сути и смысле стихов.

Короче говоря, я считаю, что конкурс – несмотря ни на что, не смотря даже на то, что, как мне показалось, в большинстве случаев, авторы не слишком хорошо знают и понимают братьев своих меньших – проведен не зря, раз на нем смогло появиться это стихотворение.


Ну, а теперь – «раздача слонов», т. е. моих жюрительских и авторских баллов. Всего их у меня 36. И распределяются они, в соответствии со всем сказанным выше (во всех четырех обзорах) следующим образом:

№35 Ландау – как единоличный лидер – 10 баллов. Мог бы дать и 15, но это не принципиально, тем более что мне хочется хоть как-то поощрить авторов довольно большого количества отмеченных мною стихов.

Поэтому, несмотря на то, что я не могу особо выделить кого-то еще (стихи, отмеченные мной, по большому счету, равноценны), а также – именно по этой причине, дроблю оставшиеся 26 баллов на довольно большое количество «призовых».

№ 36 Любимому хозяину и №39 Тихая собачья истерика – по 3 балла за попытку посмотреть на жизнь глазами собаки.

№26 Тортику и № 27 Жил-был кот – также по 3 балла за искренность и теплоту.

№6 Микрокосм, №17 Кошки в серых сумерках, №19 Про кота и № 42 Знакомый воробей – и им по 3 балла за прочие, отмеченные мною в обзоре, достоинства.

№10 Малютка – 2 балла за остроумный, немного даже хулиганистый выпендреж.


На этом, позвольте мне закончить мой, наверняка кое для кого нелицеприятный обзор.
Всего вам доброго, уважаемые Дамы и Господа.

Искренне ваш,
Дюк Ирвингович.

©Владимир Безладнов, 2008 г. Саров.