1
Началась эта история с необычного объявления в одной из соцсетей. "Прошу помощи в розыске могилы моей родственницы - Зинаиды Ивановны Н. Захоронение датировано июлем 2015 года. В городе буду 1 сентября. Нашедшему выплачу вознаграждение в размере 10 тысяч рублей". Среди традиционных призывов купить комбикорм или установить пластиковые окна, на фоне поисков потерянных собак и склок под информацией об отключении горячей воды в микрорайоне "Шанхай", объявление выделялось и привлекло всеобщее внимание. Целые сутки под ним кипело горячее обсуждение.
-Ишь, богач нашёлся. 10 тысяч для многих зарплата за месяц. Двумя строками весь город нищебродами обозвал и унизил.
-Ого! Вот теперь школяры и пьяницы ринутся на кладбища. Хотя бы тропинки протопчут, а то всё травой поросло. И чем только администрация занимается!
-У нас непонятно чем в правительстве занимаются, а вы про админов кладбища...
-Где же ты был столько лет, мил человек? В горсовет обратись, какой-то учёт должен быть.
-Нет никакого учёта, точно говорю. Обращался в прошлом году. Искать только самому. Если в 2015 году померла родственница-то, следует розыск проводить на новом кладбище. Там более-менее по годам хоронили.
-На каком «новом»? На новом с позапрошлого году закапывают. И там уже могил до горизонта. Ибо люди мрут от этой власти как мухи от дихлофоса.
-Вы, уважаемая, путаете Новое кладбище и Новейшее. Как раз с позапрошлого года хоронят на Новейшем. А которое до этого использовали, то Новое. А у церкви - старое. Ещё есть военное. И для военнопленных. Но это не из нашей оперы, как я понял.
-Угу, а ещё есть Тоновское, Уваровское и Голынщинское. И Гвоздовское.
-Так эти все сельские. Сказано же, жила в Киртанове. Значит, на городском новом.
-Где сказано? Покажите.
-Где-где...В манде! И в самом деле: где же ты был столько лет, товарищ? Почему не приехал на похороны родственницы?
-Да какое ваше собачье дело, где был человек! Может быть, под маховик репрессий попал, а может - на золотых приисках. Вас попросили о помощи. Помогите или пройдите мимо. Но, сука, МОЛЧА!!!!
-Ещё бы через двадцать лет спохватился! Ему некогда было столько времени, а мы бегай ищи по могилкам. Ну не комедия ли!
И так далее. Бездельники строчили комментарии, а люди заинтересованные писали личные сообщения. Написал и я.
На мой вопрос "На какой улице жила родственница?" откликнулись сразу. Ответ был такой.
"Добрый вечер! Благодарю вас за проявленный интерес. Моя тётя, Зинаида Ивановна Н, жила по улице Второй Трудовой, в доме 1 "Б". Как я понял, искать захоронение нужно на Новом кладбище. Но не на Новейшем".
Тогда я спросил, много ли человек изъявили желание помочь.
"На данный момент 17 человек. Но 5 - явные мошенники, попросили предоплату. При этом территориально даже не в Киртанове. Много школьников, студент, бродяга и ещё женщина. Она сказала, что для неё это квест. Пусть так. Главное, чтобы нашли. Мне это очень важно".
Из переписки я выяснил, что человека зовут Дмитрий. Зинаида Ивановна - его тётя по материнской линии. И к ней он приезжал гостить всякое лето с самого раннего детства и до 17 лет. После чего не был ни разу. И вот прошло с той поры 28 лет, и человек намеревается приехать в Киртанов, чтобы почтить память тётушки и облагородить ее могилу. Я тоже решил подключиться к поискам, потому что история показалась мне интересной. А я уже много лет собираю истории про жителей нашего городка, к тому же, являюсь работником краеведческого музея. Итак, наутро я выписал себе на работе командировку, и отправился на Новое кладбище. Я то знал - обращаться в горсовет действительно нет смысла: у нас живые пропадают без вести, а уж мёртвым исчезнуть - как само собой разумеющийся факт воспримут. Но помощи я всё же запросил. Мой хороший знакомый трудился на кладбище более тридцати лет, он ориентировался там лучше других. К нему я и пришёл, предварительно позвонив: могу ли я навестить старинного приятеля.
-Чем могу помочь?-поинтересовался Сергей Иванович.
-Мы по линии музея разыскиваем одно захоронение...
-Уж не Зинаиды ли Ивановны Н?-опередил меня копщик могил.
-Именно так. Откуда тебе известно?
-Так ты не первый и не второй, кто мне называет это имя.
-И что же ты отвечаешь?
-Увы, я не помню такой покойницы. Это не значит, что я не равнял могилу для неё. Но это и не значит, что я могилу всё-таки равнял.
Я спросил, есть ли шанс найти.
-Конечно. Прошло всего шесть лет. Даже бесхозные могилы выглядят вполне ничего себе. Крест за такое время не подгнивает, табличка - если сделана крепкой- тоже не исчезает. Это если хоронили по-человечески.
-А может быть иначе?
-На свете всё может быть. Поищи, кто хоронил. Через них легче отыскать. Они место укажут. Если таковые были.
2
Итак, я отправился на Вторую Трудовую. Мне предстояло найти соседей Зинаиды Ивановны, которые участвовали в её похоронах. На этой улице я не был, пожалуй, лет тридцать. Самая окраина Киртанова, за ней - поля колхоза "Рассвет". Поля теперь заросшие - колхоз давно разорился, потому земли не обрабатывались. Раньше мы приходили на луг за садами - биться с местными в футбол. Я тогда жил на улице Набережной, как-то исторически сложилось наше противостояние. Мы их обыгрывали осенью и весной. А вот летом к ним приезжал один долговязый парнишка, который мог один обвести всю нашу команду. Тогда Трудовые поднимали голову на целое лето. Мы считали пропущенные мячи и ждали сентября, когда парень уедет. Он приезжал откуда-то из Сибири. Но мы его звали "бразилец". Думаю, не надо пояснять, по какой причине. Дома по улице были старые - откуда им взяться, новым-то? Строились в разное время, но давно. Впрочем, встречались ещё крепкие, существование которых пытались продлить. А были - совсем плохие. Дома 1 "Б" я не нашёл. 1 "А" был, и 1 "В" был. А вот нужный мне - отсутствовал. Я постучал в окошко дома, который показался мне обжитым, но ответа не последовало. И собака не залаяла. И с другим домом прошло так же. В третьем я заметил медленное аккуратное движение занавески, словно внутри засели партизаны, и они скрывались. Через некоторое время послышался звук отворяемой двери. Забор был дырявый, я увидел пожилую женщину, в платке и платье. Такую одежду носили четверть века назад, я хорошо помню, как висели эти самые платья в сельповском магазине. Только платье ей было великовато, словно не её.
-Кто вы и что вам нужно?-спросила претенциозно женщина.
-Я с краеведческого музея. Ищу тех, кто знает Зинаиду Ивановну Н. Она жила в доме 1 "Б".
-Я приехала в Киртанов из Рассказово два года назад, потому никакую Зинаиду Ивановну я знать не могу. Мама моя знает. Здесь по улице одни старики жили, все померли за последние годы. Я сама жила в другом месте. Пока меня пьяный сын из дома не прогнал.
-Можно войти?-спросил я женщину. -Мне бы хотелось поговорить с вашей мамой.
-В этом нет нужды.-ответила та настороженно. -Да и моя мама скончалась в мае.
Я извинился и пошёл вдоль по улице. Скоро мне попался мужчина лет пятидесяти, он шёл с ведром до колонки (центрального водопровода на улице не было). Я спросил его про Зинаиду Ивановну.
-Нет, не знаю. Здесь вся улица стариковская была ещё недавно. Померли они. Все новые почти живут. Мы сами в домик матери переехали. Её о прошлом годе схоронили.
-А куда же сам дом пропал? Не отыскал я 1 "Б".
-Есть он. Просто заросло всё там. Лес наступает.-сказал мужик и удалился, поскрипывая новыми галошами. Я смотрел ему вслед и очень сомневался, что на календаре на самом деле 21-ый век. Похоже, это было ошибкой. Мужик прямиком из страны Советов. Этот город, много лет умирающий. Наша прекрасная страна, вдруг оказавшаяся на обочине самой себя. Весь мир. Всё было ошибкой, ошибкой, ошибкой!
Я вернулся в начало улицы. Уже смеркалось. Я пробрался сквозь ветки молодого тополя, споткнулся об упавший забор. И действительно, вглубине зарослей притаился старый бревенчатый домик. Крыша, словно шапка, съехала на глаза-окна, дверь сорвалась с верхних петель. Дальше я не пошёл - электричество там явно повреждено, да и не уполномачивал меня никто входить в чужие владения. Картина была мне ясна. Я повздыхал и отправился к себе домой, на улицу Набережную. Когда проходил крайний дом, из дыры в заборе выскочили сразу три бродячие собаки. Но я сделал вид, будто поднимаю камень с земли - псины поджали хвосты и убежали обратно - прятаться среди сгнивших сараев, на самой окраине чьей-то ускользнувшей юности.
3
Из дома я вышел ещё затемно. Прошёл через луг, поднялся в гору. Отсюда было хорошо видно наш Киртанов, в котором жила среди прочих Зинаида Ивановна. Жила, а потом померла. И вот её могилу я иду искать. Кладбище располагалось на возвышенности. У нас нередко можно услышать подобные диалоги:
-Как там Николай Ильич?
-Нормально. На гору переехал.
-Да ты что! А я и не знала. Царствие ему небесное.
"Переехать на гору" означало, как вы догадались, помереть. И вот я хожу среди жителей горы. Великое множество могил - есть богатые, с мраморными памятниками и высокими крестами, а есть и заброшенные, где лежат "безродные". Могил за 2015 год было четыре ряда. Часам к десяти на кладбище начали появляться люди. Постепенно все они оказывались на тех рядах, где могла быть захоронена Зинаида Ивановна. Я посчитал людей - вместе со мной участвовало в поисках пятнадцать заинтересованных. Три школьника работали командой - каждый взял по ряду, а ещё один они поделили на всех. Ходили они поначалу торопливо, но потом странное желание останавливаться перед каждым захоронением - читать данные покойника и годы жизни, в уме считая длину земного пути, победило школьников тоже, - ребята замедлились. Так мы и ходили вдоль могил - каждый по себе, но с одной целью. Не смотря на то, что мы были в некотором смысле конкурентами, между нами не проскальзывало искры недоброжелательства. Наоборот, какая-то общность осознавалась всеми нами - это читалось во взглядах и приветственных поклонах. Через некоторое время многие уже забыли о цели поиска, переходили на другие ряды, ведомые неизвестными побуждениями или некими голосами внутри себя. Когда вечером все ушли, я присел у одного из холмиков. На некрашенном кресте не было никакой таблички. Может быть, её сорвало ветром и она пропала. А может быть, не было здесь таблички вовсе. Я подумал о том, что в этом месте вполне могла покоиться Зинаида Ивановна Н. Интересно, какой она была при жизни? Чем занималась? Что любила? Почему рядом с ней никого не оказалось в самом конце печального пути? Из переписки с Дмитрием я понял, детей у тетки не было, и мужа тоже. Он с сестрой навещали её каждый год, проводя каникулы. Потом, получается, выросли - и забыли сюда дорогу. Жизнь развела. Наверное, это несправедливо в отношении к стареющей женщине - оставить её одну. Но здесь важны обстоятельства. Всякое могло произойти.
Так я думал, возвращаясь по темноте домой. По реке плыл туман. Лето заканчивалось. Последние дни августа выдались тёплыми. Утром я снова отправился на кладбище с твёрдым намерением отыскать могилу Зинаиды Ивановны. С какого-то момента эта история вдруг стала и моей тоже.
4
Дмитрий приезжал скорым поездом Чита - Москва. Я встречал его на вокзале ночью. Прогуливался по перрону, слушал звуки уходящего лета. Поезд должен был прибыть вечером, но запаздывал почти на пять часов. Я размышлял о том, каково это - ехать в поезде больше четырёх суток. Сам я на такие большие расстояния никогда не ездил, да и вообще родной город покидал редко. Наконец объявили прибытие. Встречал я один - городок наш маленький, поезда пролетают на Москву, едва останавливаясь на одну минуту. Вот и теперь состав только остановился, но сразу начал движение - видимо, машинист имел указание постепенно нагнать опоздание и войти в график. Но этого мгновения хватило высокому мужчине для того, чтобы сойти из четвертого вагона на перрон. Больше никого не было.
- Дмитрий.-представился он и протянул руку.
-Сергей.-ответил я . У него было очень крепкое рукопожатие. Он выглядел спортивным, значительно моложе своих сорока пяти лет, указанных в анкете соцсети. Это я увидел, когда мы проходили мимо фонаря на перроне. А когда мы вошли в здание вокзала, чтобы, пройдя через зал ожидания, выйти в город, я узнал его.
-Да ты бразилец! - с радостью констатировал я.
-Не понял...-растеряно ответил мужчина и улыбнулся.
-Мы тебя прозвали так, когда в футбол играли. Вы у нас выигрывали все время. Я с Набережной. Помнишь?
Дмитрий смотрел на меня, но не узнавал.
-Сергей, тебя я не признал. А сам футбол хорошо помню - за садами на поле гоняли все лето.
-Да. С восемьдесят восьмого по девяносто первый годы. Потом у нас Олег Собакин утонул, капитан наш. И футбол закончился. Да и выросли мы. Начались танцы в горсаду, сигареты, пивко...Не вспомнил? Я в защите играл.
"Бразилец" смотрел на меня, но узнаванием взгляд не светился. Окончательно покачал головой.
-Нет, не помню.
-Да уж, лет прошло много. Ровно тридцать что ли?
-Вроде того.
-Целая жизнь. "Иных уж нет, а те - далече". А я вот тебя сразу узнал. Ты один на поле погоду делал. Без тебя мы вашу улицу срамили с крупным счётом.
-Не знаю, кто из ребят живет на улице теперь или нет?
-Хочешь, сходим завтра и узнаем?
-Хочу. А послезавтра на кладбище, да?
-Да. Только не уверен в успехе. Но сходить надо. Может быть, почувствуешь что-то...Мы - никого не нашли.
На том и порешили. Я проводил Дмитрия до гостиницы "Привокзальная" - единственной в нашем городке. Номер он бронировал заранее, что было лишним - гостей у нас совсем мало, а уж в сентябре их и вовсе нет. Я возвращался домой на рассвете. И представлял, что чувствует Дмитрий, посетивший город детства спустя много лет. Обязательно завтра спрошу его об этом - с такой мыслью я заснул.
5
Проснулся я уже в обед, перекусил и пошёл в гостиницу. Дмитрия увидел ещё издали - он подтягивался на турнике и отжимался на брусьях, которые располагались на пустыре - там раньше была школа. Он меня приветствовал и попросил ещё пару минут времени - закончить комплекс.
-Люблю физкультуру. Она с того света меня вытащила.
-Как это было?
Дмитрий обещал рассказать позже, а сейчас мы поднялись к нему в номер. "Бразилец" принимал душ, а я смотрел в окно. Отсюда хорошо было видно речку Пурсовку - она вся покрылась ряской. То есть воды вообще не наблюдалось. Река болела. Как и наш городок болел вымиранием. Однако издали зелёная река казалась необыкновенной и даже красивой. А я подумал, можно ли умирать красиво.
Мы пошли на Вторую Трудовую. Одно из достоинств нашего городка в том, что здесь всё рядом. И, выйдя из привокзальной гостиницы, через 15 минут мы были уже на другом конце города.
Улица шла от речки вверх, на бугор. Первый домик стоял с заколоченными окнами.
-Здесь жили братья Львовы с бабкой. Забавные такие.
-Постой-ка, Львовы...Я с ними в школе учился. Игоря помню хорошо...
-Он старший. А младший - Анатолий. Оба умерли в 2012-ом. От алкоголизма. Жития их было 39 и 38 лет.
-Ох, ты! Вот спиртяга выкашивает людей.
-А в 2010 померла их мать - инсульт. Перед этим же за два года - утонул отец. Шёл мимо речки пьяный, и повело его, старого рыбака. Пока вытащили - он уже захлебнулся.
-Приняла родная стихия, значит.
-Последняя умерла бабка - в 2014-ом. Ей было 91 год.
-Получается, она похоронила детей и внуков, потом и сама...
-Да, так выходит.
-Удивительная история.
Дмитрий пожал плечами.
-История, может быть, обыкновенная. Но я людей знал с самого детства. Потому теперь их отсутствие ощущается как большая странность. Добавляет моей человеческой растерянности сразу много...
Напротив дом был жилой. Молодой мужчина сморел на нас в окно и прихлебывал из кружечки.
-В этом доме жили тётя Маня и дядя Жора Пустотины. Два сына у них было. Старший женился давно и жил с семьей у рынка. А младший - тут, с родителями. Он потом повесился. Ему было 24 года и он хотел жениться. А врачи ему не разрешали.
-Врачи? Это как так?
-У него шизофрения была. Не знаю, почему приняли такое решение -воспрепятствовать браку. Буйным я его не видел, а вот говорили разное. А тут его как будто подтравливать начали. И понятно, взрослый вроде парень, а был он крепким и статным, а с родителями живет. С подачи взрослых и ребятня одним вопросом при встрече тюкала: "Дядя Вова, ты когда женишься? Али никогда?". Родители ему мотоцикл купили. "Восход", как сейчас помню. А потом и автомобиль "Запорожец". Чтобы в другое русло энергию направить. Но не помогло. И мотоцикл, и машину потом старший сын их забрал. Тот, который у рынка жил. Деловито так подтянул на мотоцикле тросик, смазал что-то для виду. Сел и уехал. А уже вечером за машиной пришёл. Дело было через день после похорон брата. Так-то.
Мы подошли к дому Пустотиных. Во дворе на верёке сушилось детское белье. Дмитрий постучал в окошко, человек за окном распахнул форточку. Дмитрий спросил у него о прежних хозяевах.
-Стариков я не знавал. Дом у их сына купили. Строение крепкое. Только полы надо бы перестилить - скрипят. И сараев целых три - свиней держали, хорошие деньги по тем временам имели, надо полагать. А я вот не придумал, что с сараями делать...
-А давно ли вы здесь живете?
-Одиннадцатый год. Винца домашнего желаете? Креплёное, по сто пятьдесят за бутылку отдам.
Мы поблагодарили и отказались. Пошли дальше.
-Что же, и дома теперь нет, получается...- грустно произнес мой спутник. - Вот здесь он стоял, дом моей тётки.
Я попросил его идти за мной и двинулся сквозь заросли. И через десять шагов стал виден домишко.
-Ох, ты! На месте!-обрадовался Дмитрий.
Мы стояли возле деревяного дедушки, простого и бревенчатого. Давно не крашеная крыша грустно смотрелась серым бедным пятном среди зелёной и желтой листвы. Окна были целые, но покрыты несколькими слоями пыли, форточка на одном из окон была раскрыта и вывернута временем и непогодой. Если бы дом был виден с улицы, его давно растащили на бревна, но он притаился за разросшимися деревьями - это его и спасло.
-Какие ощущения? - спросил я Дмитрия. Тот стоял безмолвно, и смотрел как будто сквозь стены.
-Двоякие. С одной стороны, поражает состояние - я помню дом аккуратным и, как мне тогда казалось, он был больше. С другой - я торжествую. Абсолютно счастлив вернуться сюда, спустя почти тридцать лет. Никому не удалось вернуться в детство, а у меня сейчас получится.
Ступеньки крыльца сгнили, приходилось быть осторожным, чтобы не получить увечье. В сенях стояла керосинка, в потолке был лаз на чердак с приставленной лестницей. Окна тщательно занавешаны паутиной и пылью. На дверях, за которыми располагался собственно жилая часть, висел замок. Дмитрий дёрнул за него и вылетела скоба - можно было входить. Но спутник мой медлил. Наконец, аккуратно открыл дверь и заглянул внутрь. На мгновение мне показалось, будто в помещении вспыхнул свет - раздались голоса и детский смех. Я услышал чётко приятный стук мяча и пенье ребёнка, девочки. "Спой "Прекрасное далёко". "А я второй куплет не помню". "А ты первый два раза спой". "Тётя Зина, а где слива? Слива где, я спрашиваю?". И вдруг всё пропало. Темная комната. На полу валялась одежда, потому что пол местами прогнил - старая одежда была призвана выровнять его и защитить от падения. Повсюду пустые консервные банки. Из под кильки в томате - самые дешёвые консервы. Газ в дом не был проведён, сил таскать керосин из сарая у тётки уже не было, видимо. Потому она питалась консервами. На стене сбоку - приколотый на иголку календарь с артистом за 2015 год, на стене напротив входа - три фотографических портрета. В центре - девочка лет 12, рядом - мальчик и чуть ниже - женщина, сама тётя Зина. Дети - Бразилец и его сестра, небесной красоты, надо сказать.
Итак, старушка просыпалась каждый день и первым делом видела эти три фотографии - девочка, мальчик и она, ещё в силе. И смотрела она на детей этих и думала - чем же я им так не угодила, что забыли Таня и Дима дорогу ко мне? И вспоминала весь день их приезды, и как было хорошо и мирно. За грибами ходили с дорогими и любимыми, ягоду в саду собирали. Таня пела, а Димка хулиганил или гонял мяч с ребятами. А потом, перед самым сентябрём, каждый раз приезжала младшая сестра и увозила своих детей от Зинаиды. И женщина оставалась одна. Просыпалась рано, смотрела в злобный сумрак за окном подслеповатыми глазами. Сегодня она выйдет из дома раньше, чтобы остановиться у школы и смотреть на детей - красивых и нарядных, собранных на линейку в честь начала учебного года. Дети будут с цветами. Это особенное зрелище - дети с цветами. Как будто воплощённый в реальность "Вальс цветов". Это чужие дети. Но Зинаида улучит момент и сунет какой-нибудь девочке конфету, а мальчику - яблоко. И спросит, как зовут детей. Представляете, в позапрошлом году совпало - девочка назвалась Таней, а мальчик - Димкой. И Зинаида Ивановна смеялась и плакала, когда спешила на работу после линейки.
На старой сломанной этажерке грудились книги - детские и детективы. Детские Зинаида Ивановна покупала круглый год для Тани и Димы, которые обязательно приедут в июне. И даже когда дети стали большими, она почему-то покупала книги для самых маленьких. Детективы она любила сама. Мир вокруг был криминален и крайне неуютен, в детективах же преступления ловко раскрывались и зло наказывались. И в своей голове тётка умело подменяла тёмную запутанную реальность такими вот детективами со счастливым финалом.
-В Киртанове много таких домов - заброшенных, но с затаившейся жизнью внутри. - зачем-то произнес я. Наверное, я хотел сказать Бразильцу, что это, в общем-то, обыкновенная история, увы. Но мужчина сделал знак рукой, будто он в порядке, и не стоит утешать его. Через минуту он ответил:
-Внутри меня теперь тот детский свет, я им полон. Мне хорошо.
Через некоторое время мы вышли во двор. Но сейчас это был не двор, но лес. Сели на лавочку под окном - та была ветхой, непонятно каким образом ещё держалась. Тут Дмитрий встал и, наклонясь, полез сквозь заросли в самый угол двора - туда, где виднелась непроходимая крапива. К сентябрю она потеряла свою мощь, была скорее бархатной, чем жгучей. Мой спутник прошёл туда-сюда, и наткнулся на то, что искал. Старый сдутый детский мяч пролежал здесь много лет, но теперь, прежде позабытый, был найден.
-Мяч улетел в крапиву в 1988, вечером. Я накинул Тольке Львову, тот ударил головой - мяч пропал в темноте и зарослях. Доставать тогда не стали. А утром мы уехали, потому мяч так и остался здесь жить. Он прогнил совсем, но я его узнал. Все эти годы вспоминал этот мяч и думал - здесь ли он? Оказалось, здесь. Как доказательство, что детство - было. А вот там стояли качели. Тётя Зина просила соседа и тот мастерил качели к нашему приезду. Но качелей теперь нет.
6
Потом Бразилец придёт сюда один. Будет сидеть на том самом диване, на котором умерла тётка. Во всемогущем сумраке. Слышать голоса из детства. Восторгаться и горевать. Покажется ему, будто в запыленном зеркале отобразится сестра - совсем юная и прекрасная, с накрахмаленными белыми бантами и скрипкой в руках. Сестра балуется - держит скрипку на манер гитары и бренчит по струнам. С подчёркнутой серьезностью поет цыганский романс. Потом появится тётя Зина - счастливая, потому что её любовь к Танечке безгранична. И на сердце, и в голове у неё только Танечка. А вот в зеркале вдруг Толька Львов - сосед и дружок. Он маленький и забавный. Димка как будто пока не знает, что Толян умрёт от водки в 38 лет. Толян зовет Димку гонять мяч на луг, потому что ребята с Набережной уже пришли. Но друг как будто не дождался ответа, он уходит в недоумении. А вот в зеркале отображается ещё один дружок - Колька Сухов. Он кивает Димке и садится напротив, на табурет. Колька - старший товарищ. Умный, интересный. Научит пацанов слушать рок и рассуждать о смысле жизни. И однажды прочтёт наизусть "Падаль" Бодлера. Но сейчас он какой-то не такой. Димка рассматривает его и понимает, что Колька - взрослый совсем. Такой же высокий и худой, но волосы его не русые, а седые. Колька достает из кармана бутылку крепленого вина (того самого), отпивает глоточек.
-Дима, друг! Я знал, что ты приедешь. Я ведь много лет сюда хожу и жду тебя вечерами.
Димка понимает, что Колька ему не мерещится, он реальный. Такой метафизический челнок - и там, в детстве, и здесь. И Димка счастливится и кошмарится одновременно - потому что великолепное прошлое и настоящее наконец-то сошлись в одной точке, на золотой кочке.
-Как ты живешь, Коля?
-Как я живу? И там, и тут. Но больше там. Я ведь похоронил всех: отца, мать, жену, братьев Львовых, дядю Пашку, бабу Катю и Марию Петровну, тётю Шуру, дядю Жору, Молчановых - всех, Провоторовых - всех, Пустотиных и Помоговых...А Цыгана, помнишь ли ты Цыгана?
-Помню.
-Его я тоже похоронил. И Серёгу Медведева, и Седого, тётю Симу, дядю Юрку и жену его Анютку, брата Мишу, и ещё брата Мишу, друга Сахалина, Вовку Путитина, Лариську покажь сиську, Сидора Моисеевича, Галю и Славу с переулка, Самодуровых...И с каждым из них я как будто хоронил и себя. Вот и решай - я тут или там уже.
-Меня не хорони.
-Ты меня похоронишь.
-Что ты такое говоришь, Коля?
Друзья встали и обнялись.
-Ты совсем седой.
-Так мне же пятьдесят незаметно как-то исполнилось. Ты погорюешь ещё?
-Да, мне здесь досмотреть надо...
-Не спеши. Я на улице подожду.
7
Дмитрий вышел через полчаса, Колька потягивал из бутылочки винцо.
-Ты здесь?
-Не, я- там.
Они сидели рядом на лавочке, на которой три дня назад сидел я с Бразильцем.
-Выпьешь?
Бразилец отказался.
-А я вот пью. Каждый день. Ты не подумай, я работаю. Но пью. Я алкоголик и хроник.
-Что же, благородное занятие. Не людей же по темницам пытаешь.
-Вот-вот. Именно винцо и дает мне легкое ощущение свободы и детства. Ты думаешь, я не понимаю, что все это иммитация? Всё я понимаю. Но как жить без детства, друг? Как жить?
Колька уронил нетрезвую и душевную слезу. Димка похлопал его по плечу.
-Надо жить. Я ведь тоже пил. Но солнце быстро перестало всходить. Непроглядная ночь. В общем, я - пас.
Колька поставил бутылку на скамейку. И теперь они сидели рядом трое: Бразилец, Колька и бутылочка.
-Скажи, друг, а мою тетку Зинаиду Ивановну не ты хоронил?
Колька отрицательно покачал головой.
-Я в больничке в Тамбове лежал. Почти год. Не пытай меня только, какая со мной болезнь приключилась. За это время и померла твоя тётка. Я потом соседей обошел - никто на похоронах не был. Они же все новые, тётку твою не знали. А Зинаида Ивановна из наших, прежних - эти все вымерли к тому времени.
-А кто её хоронил? Не сама же она себя?
-Можно и так сказать. Хоронила её сиделка из опеки. Пожилым и немощным выделяют таких же почти, которые приходят вроде как помогать. И к твоей тётке была прикреплена такая женщина. Я её нашёл потом.
-И что же?
-А то. А то! Говорит, осенью похоронила, а весной уже не смогла могилу найти. Не ориентируется. Не помнит. И таблички нет с именем-фамилией. Ну не мистика ли?
-А почему таблички нет? Мы же с сестрой деньги отправляли. Была телеграмма с опеки, и мы собирали...Потом ещё нам написали, будто и на крест, и на табличку, и даже на венок с оградкой хватило...
-Не знаю, как так. Не в мешок же её - и в овраг! Ведь нет?
-Встречусь завтра с той женщиной.
-Встреться. Но толку нет, я её долго выспрашивал. И могилу искал. Не нашёл.
-Вот и я не нашел.
-Хочешь, ещё поищем? Мне с тобой приятно будет искать то, что никак не найти...
Колька приложился к бутылочке. Бразилец слушал шелест осенних листьев. Тревожный и ностальгический. Всё о лете, солнечных днях и прекрасных тихих заводях.
Всё в прошлом теперь.
-Друг, а ты помнишь бабку Симу?
-Которая по левой стороне жила, после Провоторовых?
-Да!
-Она такой маленькой была, как школьница начальных классов. В карты сильно играла. Она?
-Да, та самая. И домик у нее был такой игрушечный, землянка.
-Бывал у неё с тётей Зиной как-то, совсем пацаном. Тогда уже в три погибели стоял.
-Так вот, бабка Сима с годами все меньше становилась, высыхала. И однажды доросла вниз до размеров мяча футбольного, представь!
-Да ну!
-Истиная правда! А потом пришёл сын её Генка, он у вокзала с семьей жил, и сказал - не ищите тётю Симу. Ибо нет её больше - в подпол закатилась. Так и сказал.
-Чудеса. С другой стороны, вполне понятно всё и логично.
-Вот именно! Здесь такое творится...
-Что именно, Коля?
Старший товарищ посмотрел на Димку оценивая, готов ли тот впустить в свою жизнь нечто такое, что и пониманию не поддается. Приложил палец к губам и поманил за собой. Товарищи прошли вдоль улицы, до самой реки, где повернули в сторону луга. Так много лет назад случалось, когда Бразильцу было 12, а Кольке 17 - этой дорогой ходили играть в футбол. Приближаясь к лугу, становилось ясно - на поле жаркий футбольный матч. И против пацанов с Набережной играла родная команда со Второй Трудовой.
-Дальше не пойдём, стой здесь.-и мужики притаились за яблоней, у которой никогда не родилось ни яблочка.-Видишь, кто на воротах?
-Конечно. Это же Игорёк Провоторов.
-Точно, он. Его я похоронил в 2016-ом. Пневмония.
-А в защите братья Львовы.
-Они самые. Игорь умер в январе, а Толян - в марте 2014-го.
-В полузащите Седой и Серёга Канаев - по центру. На фланге не Вовка ли Пустотин?
-Всё так. Вовка повесился в восемьдесят девятом, Седой пропал без вести в 2017. Канай живой.
-Чем занимается?
-В основном, шум воды у речки слушает.
-А на другом краю не ты ли?
-Я. Тридцать лет тому назад.
-О, а вон и я в нападении...Точно, я!
-Да, четверо тебя опекают, только зря всё - забьешь сейчас.
-Как же так, Коля? Как же так возможно?
-Понимаешь ли, здесь в некотором роде золотое сечение. Где сходятся прошлое и настоящее. И ныне мертвые попадают во временные отрезки прошлого, когда живые были. Потому мы можем смотреть на себя из детства. Хочешь на свою сестру глянуть, как она на скрипочке играет? Она ведь жива, да?
-Жива. Не скажу, что у неё все безоблачно. Наоборот, скорее. Но она жива. Только вроде и не она это теперь.
-Я понимаю. И очень жалею. Она ведь была настоящей звездой. В бриджах ходила! Мы же восхищались ею - все вместе и каждый персонально. Мы смотрели на Таню и были уверены - вот человек, который станет и богат, и счастлив, и любим, и проживет в радости двести беззаботных и великолепных лет!
-Провал, провал. По всем пунктам провал...
-Угу. Все мы просрали свое Ватерлоо, как в песне поётся.
-Угу.
-Но ты в порядке, вижу.
-Коля, по-разному бывало. Сам себя за волосы вытащил. Или не сам. Я пока не готов умирать, потому что в ад попаду. Во всяком случае, когда я умирал, мне это дали понять. С тех пор я работаю над собой, хочу достичь высокого уровня святости.
-Как тебе дали понять? Расскажи!
-Давно дело было. Пил я дней пять, в итоге - сердце остановилось. И я очутился на какой-то вышке перед воротами. В помещении - двое. Старец в чёрной рясе, благообразный такой, но взгляд сметённый. И он рассказывает мощному мужчине в клетчатой рубашке навыпуск, как напился вчера и насколько ему теперь плохо. Мужик этот похож на разбойника - с бородой и засученными рукавами.Тут я понимаю, что это апостол Пётр, который и решает, кто достоин рая, а кто нет. И Пётр покачивает неодобрительно головой рассказу старца о бурном возлиянии, и увещевает подзавязать. Старец есть Господь, это я чётко осознаю, и он меня заметил сразу и посматривает временами искоса во время повествования своего, Пётр же спиной ко мне, и даже не глядит. Но вот апостол улавливает взгляд своего кающегося собеседника, быстрым взглядом измерил меня, точно взвесил. И тут же говорит очень непочтительно "Этому ещё рано", после чего толкает непочтительно рукой. И я прихожу в себя, живой.
-Ого!
-Да. Меня тогда очень задело пренебрижительное отношение Петра и бога. Причём Господь поглядывал и просто не заступился, будто я недостоин даже суждения. Апостол же прямо дал понять мне о моём ничтожестве. С этого момента и началось моё протрезвление и самосозидание. До этого же я пил много, но более в тоске пребывал, чем в радости.
Тут друзья остановились, потому что услышали звуки скрипки. Посреди луга стояла прекрасная девочка в голубых вельветовых бриджах - это она играла. От девочки исходило сияние чистоты и детства - всего того, что было навек утрачено Колей и Димкой, но именно по этой утрате в сердцах людей зрела неопровержимая тоска.
-Какая же она...любимая!-прошептал Коля. Он бы заплакал, если бы не восторгался всем озябшим сердцем. Две больших эмоции он сразу вместить не мог.
-Куда всё уходит, скажи? Детство, радость, высота - в какую дыру всё это летит? Где наши друзья с тобою? Не могу понять, куда, куда они все умирают?
Девочка перестала играть, убрала скрипу в футляр - двинулась в сторону леса. Через мгновенье исчезла в грянувших вдруг сумерках.
-Значит, хочешь быть святым? - спросил Колька. И тут же поёжился - это прозвучало недружелюбно.
-Личная святость - совершенно естественное состояние, думается мне. Я вот чувствую потребность становиться чище, просветлённее. Ты разве нет?
-Скажи, а тебя любит кто-нибудь?
-Не знаю. Разве же это важно?
-Да.
-Всегда думал, важнее - любишь ли ты. Нет?
- Ты и правда святой. А я-пьяный.
8
На следующий день мы все трое пошли на кладбище. Колька имел вид помятый, но с собой у него была бутылочка винца. Он пару раз пригубил и воодушевился.
-Сегодня мы навестим всех. Всю Вторую Трудовую. И вообще, правильно и на кладбище сделать улицы. Вот есть в городе Набережная, к примеру. И пусть умершие с неё переезжают на кладбищенскую улицу с таким же названием. Очень просто и правильно. Как считаете?
Колька выглядел каким-то патриархальным, устаревшим. Это даже я почувствовал. Будто ходит человек много лет по кругу, собой же очерченному, и не догадывается, что за пределами круга есть другая жизнь. Я подумал, что он милый. Самый милый на кладбище.
Он показал нам могилу Молчановых. Муж и жена лежали рядом. И кресты у них были одинаковые, и памятники.
-Они правильно жили, и даже после смерти у них всё правильно.-сказал Колька.
Могилки Молчановых были ухоженные - родсвенники приезжали из Воронежа и Саратова, поминали и ухаживали. Дядя Валентин помер раньше тёти Нины на 8 лет. И это было удивительным. Потому что они всё вместе делали: работали в огороде, ходили на рынок, сидели возле своего дома на лавочке.
-Коля, а тётя Нина сильно тосковала по мужу?
-Дима, а я вот не вспомню. Она затворилась в доме и во дворе, её почти не было видно. Помню, я как-то зашёл. Спросил, надо ли помочь чего? "Ничего мне не надо.-ответила. Валентин всё сделал"-сказала. А Валентина к тому времени уже который год как черви ели. Я и ушёл. Вы ведь не знаете, что они в одном классе учились? И с тех самых пор рядом и были. Не знали вы? То-то же.
На холмиках Молчановых лежало по яблоку, у жены пять конфет ещё, а у мужа - три. Колька взял яблоки, конфеты - с удовольствием закусил, предварительно отхлебнув из заветной бутылочки.
-Вот и помянули соседей наших Молчановых. Идёмте дальше. К Провоторовым.
Баба Настя Провоторова лежала недалеко от Молчановых. Примерно на том же расстоянии, как и жила. Колька и Димка рассказали мне, будто была она женщиной добрейшей и скромной, но подрастающая первая дочь настояла, чтобы баба Настя гнала самогонку и тихонько продавала страждущим. Баба Настя повздыхала, перекрестилась на икону и занялась самогоноварением, чтобы купить старшей дочери алое платье на выпускной, а младшей - игрушки из Саратова. Народная тропа к ним проходила не через улицу, а с огородов. И пацаны, гоняющие мяч на лугу, видели - ханурики ныряли к Провоторовым регулярно. Самагонка была крепка, слух среди мужиков пошёл достоверный и положительный. И про красоту старшей дочери тоже судачили - кто с неё цвет сорвет. Кому не хватало на бутылку, наливали стакан прямо здесь, в сарайчике, поднося кривой пупырчатый огурец. Таким "кафе" заведовала предприимчивая дочурка. Анастасия Егоровна начала прятать глаза при встрече с соседями, но утешала себя тем, что всё делает ради детей. Других грехов за ней не водилось, богатства никакого она не нажила, одни только неприятности в виде регулярных встреч с участковым. Тот брал и деньгами, и самогонкой, потом и на дочурку стал сладострастно поглядывать. Но та написала письмо детским почерком в горком партии, и участкового "турнули". Доча на следующий день после выпускного уехала со взрослым мужчиной в Саратов, а баба Настя облегченно зачехлила самогонный аппарат. Но ненадолго - брак у старшей не сложился, нужно было помогать ставить внука Игорька на ноги. И так до конца жизни Анастасии Егоровны - аппарат то начинал гудеть, распространяяя по округе сладкий запах патоки, то зачехлялся и прятался в подпол. "Битва добра и зла в отдельно взятом сарае" - пошутил Колька. Самогон Провоторовых вошёл в предания - был эталонным у местных алконавтов и обычных положительных мужиков, которые "токмо по праздникам". Когда не стало Анастасии Егоровны, вдруг до всех дошло - жила она жизнью тихою и всегда для своих близких. Самой же ей ничего и не надо было - висело у неё в шкафу два платья и фартук, и тапки синие сиротливо у кровати стояли. И много она слышала от своих "дай-дай", а вот "спасибо" - реже. Хотя люди звали её хитренькой, а старшую дочь её -хитрой. И теперь могилка бабы Насти была едва заметной, места занимала мало, чтобы больше земли досталось рядом лежащему внуку - Игорьку Провоторову.
-Вот и Цыган, сказал Колька, и стал глубоко серьёзным. С Игорем Провоторовым - баловнем и красавцем - он жил по соседству и дружил с младых ногтей. Тот у Хитрой был единственным сыном, имел всё, даже мотоцикл в четырнадцать лет, девки на нем вешались, и винцо он любил. Помер он шесть лет назад от воспаления лёгких. Такой диагноз писали всем, кто обратился с опозданием и чья болезнь не была установлена.
Цыгана я тоже знал - смуглый красавчик, прежде шлялся к моей соседке на улицу Набережную, лет 20 назад. Соседка была старше него, ей было 22. А он - юный совсем. Однако полюбила она Цыгана страстно. А он побаловался - и бросил. Соседку звали Марина, и я был тайно влюблен в неё всю жизнь. Безмолвно, из-за угла, как любит мальчик свой идеал. Или как любитель-астроном наблюдает за далёкой и прекрасной звездой. Недостижимой и волнующей.
Могила шалопая выделялась дорогим убранством. К ней вела выложеная шикарной плиткой дорожка, было много мрамора и золотого письма по камню. У изголовья - два креста: мраморный и огромный железный. Железный установил на собственные деньги Колька, все остальное - мать Цыгана.
-Посидим здесь?-попросил Колька. И рассказал об истории возникновения высоченного креста здесь.
9
-Бухали мы как-то с Цыганом на лугу, ещё по молодости. И вдруг заговорили про смерть. И условились так: если я первый помру, то друг меня всенепременно кремирует и пепел раскидает по нашей улице Второй Трудовой. А если он опередит меня, то я поставлю на его могилу трехметровый крест. Цыган сначала сказал про шестиметровый, но я заявил наобум, что даже Христос был распят на трёхметровом, и шестиметровый никто установить не даст, это фантастика. Тогда Цыган согласился на трёхметровый. Когда товарищ мой умер, я сделал то, что обещал в юности. Мне говорили, что тот разговор - шутка и пьяный треп пацанский...Возможно. Только ведь я обещал. -так говорил Николай.
Я на похоронах Провоторова не был. Но мне рассказывали, как Колька безутешно рыдал в голос и едва ли не в могилу бросался. Я не винил Цыгана в том, что моя соседка тогда пыталась повеситься в сарае. А потом стала беспутной и померла в 29 лет от весёлой жизни. Для меня он был мифом и героем. А героев не осуждают, ими восхищаются. Такой он был. И вот теперь его нет. А я - есть. Ха-ха-ха.
Так я подумал, но тут же осудил себя за подобные мысли. Помню, пацаны смотрели Цыгану вслед с завистью, а девушки - любовно трепетали. Бабка же моя сплюнула и сказала "герой чёртов". Было отмерено ему природой щедро. Не знаю, кого было больше: счастливых ли от прикосновения к его жизни и коже смуглой или несчастных с разбитым сердцем от того же. Нет, не знаю.
-Винца домашнего желаете? Креплёное, по сто пятьдесят за бутылку отдам.
Мужик, проживающий в доме Пустотиных, ходил по кладбищу с сумкой и предлагал всем свой натурпродукт. С Колькой он поздоровался как с хорошим знакомым, спутник наш у него частенько закупался.
-Дай две!-сказал Колька.
Взял и я бутылочку.
-Денег нету. На меня запиши!- скомандовал наш старший товарищ мужику. Тот кивнул. Колька всегда отдавал в конце месяца.
-Пей! - приказал он Бразильцу.
Тот посмотрел на друга детства, хотел начать говорить про то, что у него прежде были проблемы с алкоголем и веществами, но с божью помощью и во имя физкультуры он таки победил, и теперь не хочет повторения той ямы, и тд и тп, и всё такое прочее, но вместо этого молча взял протянутую бытулку. Мы сидели втроем на мраморной скамеечке с ангелом на поручне, и попивали винцо. Через пару глотков мне показалось, будто не трое нас, а четверо. И я посмотрел на Кольку, тот меня понял без слов, указал глазами на ангела и подтвердительно кивнул "Так и есть". Мужик с вином далеко не уходил, предполагая, что мы пожелаем купить ещё, но и глаза не мозолил. Других людей на кладбище в этот час видно не было.
-Коля, ты и сейчас считаешь так? Я про кремацию.
-Да, Димка. Зачем завещать близким суету? Хоронить, потом постоянно за могилой ухаживать, и так далее. И жить, и умереть надо так, чтобы не создавать хлопот близким. Как там у викингов? Умереть достойно? А я считаю, важно умереть незаметно.
Я указал Николаю на противоречие кремации и традиционного православия. На что он ответил так:
-Значит, я не православный. Или я и после смерти не могу распорядиться своим телом?
-Коля, здесь смысл в том, что грядёт воскресение мертвых. Именно поэтому из могилы легче восстать...
-Опять же я не верю в вечную жизнь. Не будет иной жизни, кроме этой. Что касаемо бога, то он, безусловно, есть.
Димка отпил из бутылки и рассмеялся.
-Ребята, а я не понимаю, почему бог прячет от меня могилу тётки моей Зинаиды. Ведь он может указать точно, он может всё. А вот, однако...Или я не достоин? Или мне наказание такое?
-Незачем пытаться понять божий замысел. Прими с благодарностью. И отпусти тётушку свою. Она была очень хорошим человеком. Всей улице венки делала даром...
-Какие венки?-спросил я.
-Она в КБО работала, Комбинат бытового обслуживания. Это сейчас венки из пластиковых цветов, а раньше их делали из бумаги восемь женщин с 9 до 18, сидящие в маленьком душном помещении, напротив бани. Цветная бумага резалась, на лепестки наносился парафин, чтобы держалась форма. Потом конструкция скреплялась проволокой. Все венки были разные и очень красивые. Теперь делают китайцы одинаковые и безликие. Пожалуй, те женщины были настоящими творцами скорби, высокой скорби. Ленты на венки тоже расписывались вручную. Поэтому работницы всегда знали новости - кто и когда умер. К тётке приходили люди, просили сделать венок к печальной дате. Делала, денег не брала. Говорила так: "Я знала вашу маму, хорошим человеком она была. Это ей от меня привет и поклон прощальный". Слух быстро разнесся, вся улица ходила к ней. Но летом не шли - знали, мы с сестрой приезжаем и не отрывали тётку от нас. А она благодарна была.
-Да, вот уж несправедливость: всем могилки украсила, а своей могилки как бы и нет...
-Да, это чудовищно!-подтвердил мои слова Дмитрий.
А Колька по-своему рассудил:
-Не думаю, будто это важно. Вот помнят её многие и теперь - это важно. Я же помню, как уже пластиковыми венками готовыми весь базар заполнился вдруг, да никто не брал их. Все хотели те, КБОшные, которые тетя Зина руками душевными делала. Там уж окольными путями КБО разорили, да сократили всех. Только тётка твоя на пенсии давно была...
-Да, на копеечной.
-Это как водится. Нищета - главная русская скрепа, пора бы уж понять, ха-ха. Нищета непроглядная - это наш особенный русский путь.
10
-Коля, а где работал Цыган? Чем занимался?-спросил Димка. Мне тоже было интересно - я не знал.
-Нигде он толком не работал и являл собой образчик профессионального разгильдяйства. Тут Колька перекрестился на высоченный железный крест и тихо произнес: "Прости меня, друг. Но это правда". И продолжил уже с нами общаться.
-Мать у него авантюристка была первая в городе. Деньги делала ещё в Союзе. И сыночка своего единственного пристраивала: то он сторожем числился с окладом выше директорского, то на базаре ваучеры скупал по её наводке. То ларек открыл и пивом торговал - с него и начался пивной бум и всеобщая алкогольная зависимость городишки нашего. Потом скупку металла под него открыла. И везде Цыган числился, и даже, случалось работал. Дня два или три, не больше. Был он хмельной и весёлый. Окружен девушками и взрослыми уже женщинами. Жизнь его была райская.
-А чего же умер?
-Заболел, к врачам не обратился вовремя. Был уверен, начерчено ему жить долго и беззаботно. Болезнь усиливалась. За сутки до смерти разрешил-таки матери вызвать людей в белых халатах. Лежал в реанимации вдвоём с молодой женщиной. Поглядывал на неё, совсем голую, и недоумевал, видимо, на что же такое он столько лет потратил - ничего не увидел он теперь великолепного и загадочного. Или наоборот: думал о том, что лежит перед ним готовая девица, а ему как-то все равно уже. А как задумался впервые в жизни, так и умер. Кончился Цыган.
Помолчали на дорожку. Поклонились Цыгану, беззаботно и дерзко улыбающемуся с фотографии. Он был таким, каких уж не будет. "Спи спокойно, дорогой товарищ! Мы за тебя погуляем и попьем веселящее винцо"-попращался Колька с другом.
11
Далее он остановился у могилы под высокой березой.
-Помнишь их?-спросил у Димки.
-Помню очень хорошо. Дед Пашка был худой - непонятно в чём дух держался.
-Точно так. Он же в войну в концлагере сидел. И с войны он пришёл в 52-ом только. Я не знал про то. Мне внук его Юрок рассказал, помнишь Юрка?
-Да, любопытный такой мальчуган.
-Вот! И этот любопытный мальчуган раскопал, что после фашистского лагеря деда его держали в концлагере советском. К пленным не было доверия со стороны государства. Считалось, что боец Красной армии не должен был в плен сдаваться.
-Да уж, факт известный и печальный.
-И дед Пашка молчал про советский лагерь. Даже когда запивал, а запивал он частенько. Да ты помнишь, думаю.
Димка кивал. Он помнил, как дед Пашка запивал с каждой пенсии, и пил всегда 3 дня. В первый день вёл себя культурно - пел песни и пританцовывал. Во второй день ненавидел всех, особенно коммунистов, и грозился убить председателя совета министров "за геноцид советского народа". Ещё грозился спалить "к херам собачьим" всю улицу "пулемётным огнём и словом матерным". Далее дед смягчался сердцем, и следовал отдельный "концерт". Он давал характеристику каждому из жителей улицы. Являлся к месту посиделок (на лавочку), и говорил следующее:
-Вот вы сидите и не знаете всей правды кромешной. А правда в том, что сосед ваш Желтяков Владимир Ильич, 1935 года рождения, является человеком замечательным и рыбаком известным. Рыба его любит и почитает как своего, потому охотно идет с ним на контакт. Но мало известно кому, что тот самый Желтяков Владимир Ильич, 1935-го поганого года вырождения, в юношестве имел связь с козой - и это не метафора, но истиная правда. Всё бы ничего, дело житейское, но вскоре коза неожиданно издохла, то ли от тоски, то ли от впечатления. Потому, дорогие и любимые, умоляю вас слёзно - ходите вы осторожненько мимо дома Желтякова Владимира Ильича - может всунуть сгоряча!
Тут Павел Петрович кланялся всем присутствующим, не обращая внимания на смех, и торопился ещё сказать. Так как видел - жена его баба Катя уже вышла из ворот и направляется к нему, чтобы повоздействовать и забрать в дом.
-А вот и супружница моя законная, Екатерина Петровна. Женщина положительная и работящая. И мила она, и приветлива. И жить бы мне с нею да радоваться. Но имел я грех заглянуть в вороты ея бесстыжие при свете дня, и с тех пор в страхе живу и заикаюся. В тот момент окончилась моя жизнь весёлая и началось страдание. А вы думаете, я отчего пью? Со страху, истинно говорю вам, со страху!
Кто из присутствующих не рассмеялся при первом рассказе, тот теперь не смог удержаться. А тут и тетя Катя подоспела и заговорила голосом тихим и, потому, слышным всем:
-Что же ты изводишь меня, демон окаянный? До каких же ты пор позорить меня будешь на людях? Думаешь, вино твое кончится быстрее, чем жизнь твоя? Поверила я тебе 40 лет назад, да видно уже, какую ошибку совершила. Ты меня лучше топором заруби, чем убивать медленно всякий день.
-Да я чо? Я ничо. Так, шутим по маленькой.-говорил дед Пашка и покорно брел в сторону дома. Но тут резко возвращался к присутствующим и говорил какому-нибудь пацанчику маленькому: "Помни же о воротах страшныих! Не в жизнь не заглядывай, ибо погибель в этом"-и делал глаза кошмара полные. И непонятно было, то ли шутит так сильно дед пьяница, то ли с ума сходит.
В третий день пьянки Павел просил у всех прощения и готовился помирать. Вот откроет глаза в пять утра, и накатит пару рюмок. На старые дрожжи захорошеет ему, и вот он разбудит внука.
-Юрка, помру я скоро. Ты уж бабку мою Екатерину береги, понял?
-Дедуль, ну, дай поспать. Пожалуйста!
-Прости ты меня, грешнаго. Вот помру, ты и спи. А пока слушай. Хочешь, я тебя рукоблудию обучу?
Тут из-за стенки вздыхает баба Катя, которая не спит третьи сутки уже, и укоряет старика своего голосом измученным:
-Дурак совсем ты? Дитю щестой год, а ты его рукоблудию обучать собрался?
-А что же? Раньше начнёт, позже закончит! -отвечает Пвел, опрокидывая в себя ещё рюмочку. Но тут же к жене обращается.
-Прости ты меня, царица моя! Стою перед тобой как перед иконой: бос, душою наг и в трусах в горошек. Помираю я, срамным местом чую. Жития мне на две пьянки...
-Опять песню старую завел. Я быстрее тебя помру от жизни такой.
Так началось утро. В течение дня дед Павел обойдёт всех соседей - попросит прощения и расскажет о хворях своих душевных. Напутствует всем жить мирно и не обижать жену его Катеньку. И на посиделках всем в пояс поклонится, и попращается. После чего в саду с кажой яблоней и берёзкою пошепчется и обнимется. А потом будет похмельем мучиться три дня. Но воскреснет.
-Как умер дед Павел?
-А вот после такого "концерта". Забрала его тётя Катя, а он захотел один на лавочке посидеть подле дома. Сел и затих. Люди в начале улицы ещё потешались его сольному выступлению, а он богу душу отдал. Жена с крыльца спрашивает, долго ли он сидеть в потёмках будет, а он молчит. Подошла - молчит и улыбается в божественную даль.
-А тётя Катя?
-На десять лет пережила. У нас на улице мужики раньше поуходили. Тётя Катя во сне умерла. Счастливая, значит. Легла, на завтрашний день забот себе напланировала, а под утро случилось освобождение - полное и окончательное.
Мы постояли подле могилы Павла и Катерины Помоговых, помянули вином и добрым вспоминанием. Колька повёл нас дальше.
12
-Вот опять. Не могу найти Львовых. И все не могут. Будто прячутся они.
-Я читал в одной мистической книге про блуждающие могилы.
-Это как?-спросили меня мужики.
-А вот так. То появляется захоронение, то исчезает. И вот могилу эту в другом месте вдруг видят, за тысячи километров. Такие случаи неоднократно описаны.
Колька не поверил, а Димка промолчал.
Львовых обнаружил Бразилец.
-Вот Львовы.- сказал он и кивнул в сторону серого могильного камня по правую сторону. Мы приблизились. Рядышком пять могил - четыре чёрных железных креста и один хороший памятник из серого мрамора. На крестах фотографии, чуть ниже - таблички с фамилией именем отчеством и годы жизни. Памятник у тёти Шуры Львовой, самой старшей. На нём надпись: "От министерства обороны", фото большое молодой тёти Шуры в военной форме времён Великой отечественной войны.
-Знал ли ты, Димка, что тётя Шурка разведчицей была? Видишь, наград сколько.
-Мне старший Лев говорил. Он донимал бабку по обыкновению, а в тот раз уж очень смешно. И я ухахатывался, - детство же: веселье вперёд нас бежит. А Лев вдруг такое сказал:
-Чего ты ржешь над моей бабкой? Человек до Берлина дошёл и медалей имеет больше, чем тебе лет, щенок!
Я ему ответил, что не над тётей Шурой вовсе смеюсь, а над ним. Но Лев уже завёлся - вбежал в комнату и принёс шкатулку деревянную, самодельную И вот он раскрывает её - а там на самом деле и ордена, и медали во множестве. А ведь ни до этого, ни после никто не упоминал даже про военное прошлое Александры Ильиничны Львовой. И сама она была старушкой тихой, почти незаметной.
-Точно. В темноте сидела - электричество экономила. Всю пенсию на внуков тратила. А уж они её донимали...Эх, и грех, и смех.
-Особенно старший. Толян как-то помягче был.
-Как умирали Львовы?-спросил я.
И Колька отвечал мне.
Первым не стало дяди Юрки - отца братьев. Он шёл мимо пруда, и уже начал подниматься как будто в горку. Но тут его качнуло - так он упал в воду.
-Выпимши был?
-Он в последнее время трезвел редко. Рыбаки пока подбежали, тот уже захлебнулся. А ведь и сам рыбаком заядлым был. Вот ведь, позвала родная стихия. Закопали его в 2008 году. А в 2010-ом померла мать братьев - тётя Анюта. Та парализованная лежала долго, и её закопали. А в 12-ом году пришла очередь братьев. Первым помер Игорь. Пил он страшно, я его повез кодировать. Но кодировать его отказались - велели протрезветь. А чтобы проспался, дали таблеток сильных. Заставил я его выпить таблетки, посидел со Львом, и ушёл. Был убеждён, что заснул он и, по уверению врачей, спать будет долго. Но утром сообщили мне, что товарищ мой нетрезвый вышел из дома сразу после меня, а вернулся с бутылкой сивухи. И пыталась тётя Шура у него отнять пойло, но не сладила - запер Лев её в чулане. А сам выпил бутылку и помер. Врачи сказали, будто воспаление лёгких у него было. Что-то сказать надо.
А через два месяца умер и младший из Львов - Толян. Тоже от пьянки, и тоже поставили диагноз воспаление лёгких. Последней умирала тётя Шура.
-Получается, всех похоронила.
-Да. Муж её Иван помер в 54-ом году, от ран. Через 20 лет не стало первого сына. Тот сидел в тюрьме за якобы изнасилование. Там и вышел весь. Тётя Шура говорила, что не было никакого изнасилования. При этом Толян мне показал могилку на кладбище той женщины, через которую и сел его дядька. И вроде как получается, насилие она не пережила. Темная история. А потом уже второй сын тёти Шуры помер, его жена и оба внука. Сама героическая бабушка ушла на девяносто втором году жизни.
-Как это было?
-Она свет не включала никогда - в темноте сидела. А тут вдруг соседи увидели - все окна в доме ярко горят, и радио на всю горланит. Сразу неладное почуяли, в дом вошли. Баба Шура сидела на диване в валенках, ибо мерзла от старости, хоть и лето было. Включила везде свет и наслаждалась перед смертью ярким сиянием электричества. На тот свет счёт за оплату уж не принесут, понятно. Так и померла - в валенках и окруженная сиянием. Вот и не осталось Львовых никого.
Мы допили наше винишко, мужик подошёл сам. Раскопорили ещё по бутылочке. Димка отправился снова искать тётушку Зинаиду, и мы присоединились было, но Колька подал мне знак, и я приблизился к нему.
-Не ходи, пустое всё. А ему это для успокоения.
-Почему пустое, Коля?
-Как, ты до сих пор не понял?-мой старший товарищ изумленно смотрел на меня хмельным взором.
Я покачал головой.
-Я тебе позже скажу, почему Димка не найдёт свою тетушку.
Я кивнул. Мы сели на лавочку у неизвестной нам могилы. Какой-то Пётр Кропоткин, человек с бородой, смотрел с фотографии.
Тут пошёл дождь.
13
Всю ночь мы сидели в кабаке, пьянствовали в удовольствие. А непьющий Димка пил особенно много.
-Я вполне допускаю мысль, как вы меня презираете. Но я действительно не мог приехать на похороны тётушки. Старая работа сломалась, ноги поскользнулись, деньги кончились, кушать хотелось, забота о себе, дума о племяннице, алименты, сожаления, волхвы у ворот, тяжелые мешки отчаяния сыреют в подвале.
-Дима, друг, что ты такое говоришь! Это жизнь. Я тебе очень рад. Всем сердцем рад. Если бы ты знал, как я тебя ждал эти долгие мрачные годы! Помнишь ли ты, как в 88-ом мы на лугу набивали мяч? Почему-то в футбол играть никто не пришёл. И мы соревновались, кто больше отчеканит за раз. Ты выигрывал постоянно, конечно. Но я намеревался взять реванш. Но тут вдруг неожиданно вдарил дождь. То есть вот прямо из чистого неба, мгновенно, ливень. Как сегодня. И мы спрятались под деревом - старым и огромным, и просидели под ним три часа. И разговаривали, разговаривали. Я тебе тогда всю жизнь свою рассказал. И ты ответил, что я - очень хороший человек. Но набивать мяч не умею...Понимаешь, мне ведь за всю жизнь этого никто так и не сказал...
Колька плакал. Были это пьяные слёзы или что иное - не могу знать. Помню только, что алкоголь в кабаке был дорогой, и мы выходили на улицу и покупали домашнее креплённое винишко у того самого мужичка. Он всюду следовал за нами с сумкой, но в глаза не бросался. При этом в нужный момент оказывался близко. Димка был красавчик, к нему подходили девушки знакомиться. Но он всех отшивал безмолвно, только одну девушку посадил себе на колени. Она была совсем юной, ещё с детскими глазами. Наверное, она не ходила бы в кабак, если бы в нашем городке было куда пойти.
-Тебя как зовут, красота неземная?
-Зинаида.
Мы переглянулись. И как будто посреди грянувшей тишины отчётливо прозвучал далёкий серебристый колокольчик.
-Повтори имя, пожалуйста.
-Зинаида я.
-Ты уверена?
-Да.
Пьяный Колька зашептал: "Это она, но моложе, она, тётушка, время время завершило круг, время свершилось". - наш старший просветлённый товарищ вскочил, победно махал руками и прикрывал лицо от великолепного ужаса происходящего. Димка не сказал ни да, ни нет. Он как будто не поверил, посчитал случившиеся чем-то таким, что происходит во сне.
-Зинаида, могу я тебя попросить об одолжении?
-Просите.
-Ты только живи. Пожалуйста, ты только живи. Очень важно, чтобы кто-то обязательно дожил до самого конца. Там откроется смысл всего произошедшего с нами. Тьма рухнет, во всей вселенной станет светло и чисто, нахрен. Ты только живи, живи.
Зинаида обещала жить и упорхнула.
Мы выпили ещё, и ещё. Под утро пошли на вокзал провожать Димку.
-А ведь ты не приедешь больше! - уверенно сказал Колька. Но не было в его голосе сожаления.
-Почему это?-спросил Бразилец.
-Впереди у тебя прекрасная жизнь, полная побед и свершений. Ты совсем скоро прославишься и отыщешь клад. И будет денег у тебя, сколько иголок на ёлке. Станешь жить ты славно и прямо. И проживешь четыреста лет. А когда вспомнишь о нас через четыре века, не сможешь отыскать могил наших. А дальше - ты и сам знаешь.
Тут Колька икнул. А Бразилец пожал мою руку, потом обнял Кольку.
-Николай, обещай мне написать про девушку Зинаиду, хорошо? Как она живёт, и так далее.
Колька кивнул.
-Друг, ты - очень хороший человек. Но набивать мяч так и не научился.
Колька заплакал во второй раз за вечер. Димка поднялся в первый вагон прибывшего поезда и скрылся навсегда. Я пытался найти глазами во тьме мелькавших окон его силуэт, но не нашёл. Помахал уже вослед умчавшемуся поезду. В конце перрона стоял мужик-торговец вином, и тоже смотрел на гаснущие огни удаляющегося состава. Колька и я отправились домой.
-А помнишь, ты мне обещал рассказать, почему Бразилец не может отыскать могилу своей тётушки?-напомнил я.
-Помню.
-Так почему же?
-Потому что смерти нет.
