Сапоги большие, на вырост дали:
«Ты, малявка, а шьют солдатам…»
Эх, дороги – столбы и хаты...
начинались вы в Зауралье.
Не повестка – ещё не пора годами,
письмецо домой командира роты:
«Где погиб, доподлинно мы не знаем,
высылаем орден, стихи и фото…»
А на фото этом почти мальчишка…
«Пал за Родину…» Там не знали,
что родился весной сынишка
ясноглазый как папа – Павлик.
И не верило сердце... Катюше в мае
календарь, наконец, обозначил: "Надо!"
Зубы сжав, как солдат по войне шагает
и дойдёт в октябре до ворот Белграда.
Два ранения, три пилотки –
«шутки» снайпера на нейтральной,
а у сердца близко на старом фото
муж-курсант любимую обнимает.
Там ещё довоенный Пушкин,
и тихи совсем не тревожно зори,
а в садах опять расцветают груши,
с яблонь цветом красою споря.
«Где же ты, мой орёл-соколик?
по каким таким медсанбатам…
три весны – и сынишке в школу,
он вихрастый как ты когда-то…
Здесь туманы – почти Россия…
снится дом и в саду калитка,
домик к майским окрашен синим,
рой пчелиный терзает липу…»
«Катя, хватит дремать, побудка!
старшина с КП возвратился – лютый,
дал на сборы нам пять минуток…
ремешок подтяни… обута?»
Дальше – берег реки Моравы,
синий лес с трассерами немцев,
а за Волгой бушуют травы,
спит, обняв медвежонка, детство.
