Молодильные яблочки

Окутала влажная тень,
Крапивой заросший овражек.
В седле проведя целый день,
На мерине плёлся монашек.
 
Над еле приметной тропой,
Сплелись, не пуская свет, кроны.
Промозглой, ненастной порой,
Под ветра унылые стоны.
 
Послушник, безусый юнец,
Под нос, бормоча себе что-то,
В раздумьях, заснул бы вконец,
Порвала весь рот уж зевота.
 
Чащобу наполнил вдруг шум;
Пожухлые листья сшибая,
Монашка, враз вывев из дум,
Сорочья воспрянула стая.
 
Поспешно молитву прочтя,
В суму сунув сальные чётки,
Вспылил на сорок сгоряча,
- Чего растрещались, трещотки!
 
Тут из-за трухлявого пня,
Встал леший с ухмылкой игривой.
По крупу лапищей коня.,
И мерин помчал, как ретивый.
 
Лохматый ведьмак хохотал,
Свистел, запустив вслед корягой.
Монашек же, Отче шептал,
Не чуя копыт под конягой.
 
От бешеной скачки вспотев,
Тропой мерин пёр напролом.
Пригнуться юнец не успел,
И врезался в ветку челом.
 
На светлой полянке лесной,
Раскинувши ветви устало,
Над самою этой тропой,
Красавица яблонька встала.
 
Гнедой, потеряв седока,
В густеющий сумрак умчался.,
А всадник, взор впив в облака,
На светлой поляне остался.
 
Под деревом отрок лежал,
Средь листьев и яблок опавших.
Подняться не смог, умирал,
Упавший среди многих павших.
 
Пока жизни свет остывал,
Пока сердце трепетно билось,
Он в небо о помощи звал,
Но чуда, увы, не случилось.
 
Пришёл кружевной листопад,
Туман сизым маревом скрыл,
Умыл дождь, сменившись на град,
Снег саваном белым накрыл.
 
Монашка никто не нашёл.
Зима ему справила гроб.
Холодный покой он обрёл,
Намёл над ним ветер сугроб.
 
Весне передали ключи;
За землю взялась деловито.
Снега превратила в ручьи.
Водой талой тело обмыто.
 
Всё щедро весна пролила.
Всё тленно, да здравствует новь!
И яблонька пышно цвела,
Впитав в себя чёрную кровь.
 
А Солнце всё жарче пекло,
Так лето вступило в права.
Его, принимая тепло,
Сквозь тело пробилась трава.
 
И вот на полянку забрёл,
Косматый уродец лешак.
Он к яблоньке в гости зашёл,
Покинув крапивный овраг.
 
Монашка не зря погубил.
Плод, плотью налитый, сорвал,
Его с жадной дрожью вкусил,
И вмиг красным молодцем стал.
 
А яблоня корни свои,
От жирной земли отряхнула.,
И сбросив плоды на-крови,
Шаг сделала, томно вздохнула.
 
Как будто от долгого сна,
Расправила ветви, очнулась,
И вздрогнув всей кроной она,
В девицу-красу обернулась.
 
Кудрявой тряхнув головой,
На лешего жарко взглянула,
Его позвала за собой,
И руку ему протянула.
 
Всю лунную ночь провела,
В безумной любви с лешим юным.
Наутро растрёпой пришла,
С блуждающим взглядом безумным.
 
На светлой полянке лесной,
Раскинувши ветви устало,
Дрожа молодою листвой,
На место, на прежнее встала.
 
К исходу большой летний день.
Крапивой заросший овраг.
Глухая дремотная тень,
Где нечисть живёт средь коряг.
 
Над лешего, смрадной норой,
Сплетаются, свет застив, кроны.
Над еле приметной стезёй,
Под ветра печальные стоны.
 
По гнёздам сороки трещотки.
Вразброс по траве черепа,
Крест медный и старые чётки.
Ждёт новую жертву тропа.


В Блэк. (раннее 2000-2006)