ФУТБОЛЬНЫЕ И КОНОПЛЯНЫЕ ГРЁЗЫ 1986-ГО ГОДА.
1:0
Все мы жили тогда на улице Малиновой. Я и сейчас здесь. Один. Это на самой окраине города, и дальше. Собственно, уже тогда нас не было на картах. По убеждению городских чиновников и жителей центра здесь уже в те времена всё разрушилось и поросло малиной - отсюда и название. Жизнь окраины похожа на затихающий вдали гудок поезда - когда-то он прозвучал резко и мощно, но вот всё отдаляется, а через некоторое время и вовсе существует только в воспоминаниях. Но в то лето произошло событие, которое изменило судьбы многих из нас. Вся наша Малиновая улица сошла с ума в том июле. Вот как это было.
В последний школьный день мы пришли домой и не знали, чем заняться. Впереди нас ждали 90 дней лета, как и год назад. Май был тёплым, потому велик уже надоел, по реке нашей плыли отходы от комбината, а на озеро идти было далеко и лень. И тут вдруг умник Колька Тихонов нашёл нам всем занятие и увлечение.
-А знаете ли вы, ущербные лишенцы, что сегодня ночью начинается Mexico-86?
-Что за Мехико?-спросили мы недоверчиво.
-Чемпионат мира по футболу в Мексике, дубины! И наша сборная играет в одной группе с мощной Венгрией, блистательной Францией и суровой Канадой, так-то!
Мы тут же достали из чужого почтового ящика программу телепередач на неделю, откуда узнали - из-за разницы во времени игры будут транслировать глубокой ночью, а потом повторять утром. И это было удобно: родители рано уходили на работу, никто не станет зудеть в ухо, как мы безполезно проводим каникулы и бездарно прожигаем свою жизнь.
Так в первый день лета грянул для нас Mexico-86.
2:0
Нам было тогда по 10 лет - самое время открывать для себя этот мир. Ещё дети, мы готовились стать пацанами. Уже выкурена первая сигаретка на пустыре. Уже четыре драки за год после школы. И Наташке отправлена первая записка, где на восемь ошибок всего одно предложение дружбы. И тут Мехико-86 посреди пацанского мира! Кудесники мяча со всех стран в самом загадочном месте планеты! Во всей своей красе и мощи! И Марадонна, который может всё - даже забивать рукой! И наши далеко не лишние на этом празднике, но наоборот - именно игра наших, советских кажется фантастической! И убийца судья в игре с фартовыми бельгийцами, и похоронное молчание, длившиеся три дня после той трагической встречи. И опять Марадонна - бог футбола, и торжество великой игры!
До конца чемпионата мы собирались во дворе и возбужденно обсуждали матчи. Колька Тихонов бегал в центр и в киоске «Союзпечать» покупал газету “Футбол”, где была хорошая аналитика. Издание читалось вечером на нашем пустыре, потом открывались дебаты. Еще объявлен был конкурс прогнозов - кто же возьмёт золотой кубок.
-Сдаётся мне, Бразилия победит. Хороши они, черти! - заявлял Бегинин.
-Фи! Двадцатый век на дворе. Торжество тренерской мысли. Победят немцы. Они самые умные и организованные!-парировал Колька.
-А я вот верю в наших!-включался в пацанский диспут Женька Томин. Согласитесь, исполнители в команде классные. Плюс тренерская мощь Лобановского...
-Не бывать этому. Вспомните высказывание великого Пеле: “Сборная СССР станет чемпионом мира по футболу в тот год, когда сборная Бразилии станет чемпионом мира по хоккею”. Не светит нам...
Пеле был сильным аргументом, хотя не все из нас знали, что это за фрукт. А тут Толян Львов с чистым ещё детским взором выдал свой взгляд на будущего чемпиона:
-А мне бельгийцы нравятся. Как бы не они кубок возьмут.
Помню, что мы все замолчали разом и тут же сжали кулаки. Завтра начинались игры на вылет, и бельгийцам играть с нашими. Это значит, Толян пророчит поражение советским парням.
Его сильно не били. Так, тумаков насыпали слегонца. Было невероятным, чтобы наша атакующая команда с такой яркой игрой уступила очень средним футболёрам из Бельгии. А потом была драма. И до сих пор фанат наш несчастливый при упоминании о матче СССР - Бельгия машет рукой, плюётся и тяжко вздыхает. Когда футбольные боги отворачиваются, ничего ты не поделаешь уже, будь хоть какой сильный у тебя состав.
На следующий день после моря слез никто из дома не вышел. Как-то не хотелось, чтобы тебя, заплаканного и сокрушённого, видели ребята. А Толян Львов во избежание побоев на несколько дней переехал к бабушке в деревню.
Когда чемпионат завершился, мы взяли мяч и отправились на заброшенный стадион, позади старого депо. Оно тоже было заброшено.
3:0
Прежде, чем начать битву, мы дёргали метровые заросли дикой конопли, чтобы по полю можно было бегать. Нам активно мешали местные наркоманы, но мы от них отбились. Полевые работы и война с наркоманами проходили параллельно.
-Это наша земля. И наш кайф!-заявил нам их идеолог Егорка Ежов. И упал, опьянённый. Мы подожгли дикие конопляные заросли, потому что победить их вручную казалось делом нескольких веков. Но конопля гореть не хотела, и только тлела; сладостный дурман на много дней наполнил воздух вокруг. Потом мы все вместе переворачивали в правильное состояние ржавые ворота. Наркоманы вдруг помогали нам. Странные дикие люди. Вторых ворот не было - и мы сначала ставили дикарей вместо штанг. Им это нравилось - притаиться мёртвым навеки, а потом воскреснуть. Но вскоре мы заметили, что они ведут какую-то свою, неведомую нам, игру. Потому мы врыли деревянные столбы, которые стащили с лесопилки в семи километрах от Малиновой. Играть в тот день мы так и не начали. Всё случилось завтра.
Мы договорились встретиться в 7 часов утра во дворе и пойти на стадион. Но у Олега Цыбульника запил отец, потому пришлось Олежке бежать за самогонкой к Драндычихе. Так как денег отец не дал, то та взяла отработкой - нужно было прополоть картошку у неё на участке. И мы справились только к четырём часам дня. Первый матч длился до самой ночи, общее время - 5 часов 36 минут, и закончился со счётом 29:33 не в нашу пользу. Мы бегали по пустырю, к которому даже козьи тропы заросли, но видели вокруг тысячи ликующих зрителей Мехико-86. И сами мы были звёздами мирового футбола. Бегинин превратился в Эмилио Бутрагенио, Колька Тихонов - Пфаф, я выбрал себе Линикера, Жека Томин стал Марадонной по чётным, а по нечётным Васей Рацем - из сборной СССР. И другие ребята тоже преображались на поле в известных футболистов.
Уже в восемь утра мы снова были на стадионе. Солнце пекло очень сильно, и это ещё больше погружало нас в атмосферу мексиканских футбольных баталий. Появились и первые зрители - три наркомана с утра приняли по два весла “жарёшки”, после чего их пробило на поболеть за футбол. Одним из них был Егорка Ежов - отчисленный с первого курса студент филологического университета. Он уже три месяца бродяжничал, всё более остраняясь, но блеснуть принадлежностью к филологии его иной раз тянуло до боли в паху. Комментировал он следующим образом:
-Итак, некий хрен в спортивных трусах ловко прорывается через центр плантации марихуаны. Впереди себя гонит он маленькую планетку...О, да это же мяч, не словить мне кайфа вечного, если я ввёл вас в заблуждение, многоуважаемые обдолбыши. Итак, что движет этим чувырлой в синих кедах, явившим себя взору тысяч неслучившихся болельщиков? Зачем он здесь, у ворот соперника? С какой целью он трясёт маленькими мудями в чужой штрафной? Для чего сию быстроногую гниду у корнера мать родила?” - и всё в этом духе. Прочие два товарища вкинутого комментатора загадочно улыбались, а то проливали слезы вослед удаляющемуся вдаль мячу, драматично взмахивая руками, точно расставаясь навеки с кем-то любимым. Они гляделись тихими умалишёнными, потому вызывали симпатию.
К четырём часам дня мы запутались в счёте и подрались из-за этого. Алёшка Гапоненко предложил начать заново, но получил подзатыльник от брата Сергея.
-Что значит заново? Два раза в одну реку не войдёшь! Предлагаю начать со счёта 35:35. Это будет справедливо.
Все одобрительно закричали и продолжили матч.
В девятом часу вечера Димка Провоторов опустился на землю со словами: “Всё, не могу больше. Силы покинули меня”. Тут все вспомнили, что с самого утра не ели ничего. И необходимо подкрепиться. Иначе футбол остановится и затихнет в нас навсегда.
Мы дошли до колхозного поля с горохом. Он как раз созрел, но его не торопились убирать. Ибо колхозники предавались питию и похмельной тоске. Мы подкрепились и нарвали с собой, чтобы не отрываться от футбола. В девять вечера мы начали второй тайм. А когда стемнело, Колька Тихонов достал из кармана фонарик и прикрутил его к кепке. А так как он был вратарь, то игра переместилась к нашим воротам. Нам сразу очень много наклепали. Ещё бы - ведь наши ворота были освещены, а соперник прятал свои во тьме и неведении.
4:0
В двенадцатом часу ночи наши родители начали собираться во дворе. Нас называли свинтусами и пижонами. А ещё - плохими детьми хороших родителей. Розыски на пустыре ничего не дали. Тогда отец Женьки Томина - дядя Миша – вспомнил:сын вчера накачивал футбольный мяч. Ещё сестра Вадика Усова рассказала, как мы помешались на футболе. Потому группа из 36 человек разгневанных родителей выдвинулась в сторону заброшенного стадиона. По дороге они говорили все вместе и каждый по отдельности, как тяжело вставать в 7 и в 6 утра и ещё час добираться до работы. А нам на это плевать, мы никого не уважаем. И ещё придумывали разные наказания.
-Забрать мяч.
-И велосипеды.
-Записать в фотокружок и в кружок вышивания на пяльцах.
-Ещё можно в Центральную библиотеку записать, до которой добираться целый час. И чтобы читательский дневник вели. Ишь, ты, умники!
-Никакой рыбалки. Поломать все удочки. И рыбу распугать.
-И вообще из дома не выпускать. Чего по двору шляться? Мы вместо них гулять будем! Почему им всё,а нам - ничего, кроме ненавистной работы? Доколе?
Среди взрослых бегала Наталка Усова и ябедничала: “А ваш Серёжка матерится. Алёшка у него попросил сигаретку, а тот сказал “Вот куй тебе! Пива сегодня выпью и сам покурю!”. А Сашка Бегинин за Любкой подглядывал через окно в школьной раздевалке. Он Кольке Сухову всё выдал. Говорит, у Любки ни сиськи, ни письки.
Взрослые ещё более впадали в злобу, отцы сжимали кулаки и хмурились, матери поминутно делали удивлённые глаза и повторяли “кошмар” и “ужас”. Наталка чувствовала себя счастливой. Ровно в час ночи родители поднялись на гору и взору их предстал стадион. Взрослые остановились - поражённые, восхищённые, немые.
Посреди абсолютной вековой ночи стояло двое ворот, словно врата в ад и рай. Футбольная поляна полыхала по периметру десятком костров - это наркоманы добавили библейскую иллюминацию. Среди высокой и запрещённой травы бегали прекрасные и сумасшедшие дети, окликая друг друга чужими иностранными именами. Родители ахнули. И простили детей своих, и повторно полюбили их. И ахнули снова, увидев воочию, как доблестный Попен прорывается безудержно по левому флангу и отдаёт шикарную скрытую передачу на великолепного Платини. Сей рыцарь кожаного снаряда наносит сокрушительный удар в самый угол ворот, но Серёга Гапоненко с Малиновой улицы, блеснув дерзко соплёй, парирует грозный выпад французов.
А вот Марадонна получает мяч в середине поля, обводит одного англичанина, второго, сближается неминуемо с вратарём, тысячи болельщиков на трибунах и миллионы у телевизоров уже вскакивают, предчувствуя гол, но тут в красивом и отчаянном подкате мяч выбивает Санёк Бегинин со второго подъезда. Марадонна хватается за голову, закатывает глаза к небу и стоит в драматической позе у самых ворот англичан. А Санёк сплёвывает ловко через дырку в зубах и произносит фразу, которую передают друг другу удивлённые комментаторы разных стран, не понимая произнесённого: “А вод хриен ти угатал, пьос горбьятый!”.
Родители тут же собрали свою команду. На ворота встал пьяненкий дядя Слава Цыбульник - бегать в таком состоянии он не мог. Хмельной мужичелло опёрся о штангу и задремал. Защитники - дядя Игорь Парахин и Василий Иванович Тихонов поняли, что их задача даже не допустить приблежение мяча, ибо надежды на вратаря нет никакой. Потому они яростно стелились в подкатах и активно прессинговали уже в центре. Михаил Яковлевич Томин в паре со Славой Блиновым отправились в нападение. Мой батя был проактивным непосредственно в штрафной, а Михаил Яковлевич очень здорово наносил удары со средней и дальней дистанции. Мы около пяти часов в первом тайме не знали что делать против этого дуэта. Подсказка пришла от наркомана Егорки Ежова. “Вали его набок, ломай ему хрен!” - скандировал самозванный комментатор матча. И мощный Бегинин совместно с Лёхой Гапоненко жёстко встретил моего отца, прорывающегося по центру. Отец вскрикнул и упал в вытоптанную коноплю. С этого момента он мог играть только стоя на месте - сломанный большой палец на правой ноге приносил муки и страдания. Батя был переведён в защиту. Второго такого напа у наших соперников не нашлось. Мы воспряли духом и в ближайшие четыре часа забили 12 штук.
В шесть часов утра пришли моя мать с сестрой - они принесли огромную кастрюлю с кашей и большой бидон компота. Им помогала соседка Аллочка. Поэтому был объявлено об окончании первого тайма и перерыве на завтрак. Счёт к тому времени составлял 24 на 36 пока ещё в пользу родителей. Но они явно сыпались в последние несколько часов, уже испытывая кадровый голод. А тут ещё на работу многим нужно было идти. У Михаила Яковлевича выходной, он оставался. Тихонов позвонил на работу и взял отгул. Гапоненко просил мужиков продержаться час - он оббежит людей со второго дома. “Там Джанбул Джанбеков с сыновьями”.
-И что нам этот Джанбул?
-Да вы чо, уху ели? Джанбул за “Пахтакор” играл в 52-ом году. Сыновья у него - борцы, кандидаты в мастера.
-Зови Джанбула, всех зови! Надо спастись!
В общем, часть взрослых ушла на работу, Гапоненко - отец побежал за подмогой. И мы заколотили за полтора часа родителям множество безответных и сравняли счёт. Но тут пришли Джанбековы. Отец, маленький и кривоногий пожилой мэн, встал перед защитниками и оказался непроходимым - отнимал жёстко и пасовал сыновьям. Они доводили до нашей штрафной и там расправлялись с нами. Вратарь наш отпросился поспать и улёгся в полях с дикорастущей коноплёй. Кольке Тихонову снился стотысячный стадион “Гвадалахара” в Мехико, и как он выходит в составе сборной мира. Рядом идёт Руди Фёллер с усами пшеничного цвета, чернокожий и атлетичный Рууд Гуллит, напористый кудесник Марадонна (Божественный). Против них играет сборная инопланетян - удивительные существа с разных далёких планет. Эти гуманоиды способны материализовать мяч непосредственно в штрафной, хотя в то же мгновенье кожаный снаряд вёл по флангу Саша Заваров в футболке с надписью СССР. Хитрые иноземные твари силой мысли меняют счёт на табло, а то вдруг стреляют в ворота Кольки залпом из сотни мячей одновременно. И Джанбеков старший был у инопланетных существ теневым лидером, Колька это увидел и осознал.
-Коля, просыпайся, дорогой ты наш товарищ! Не время спать. Проигрываем мы по всем статьям родителям нашим. Джамбул с сыновьями налетел вороном чёрным, теснят нас супостаты умелые. Не видно голам их ни конца и ни краю.
Встал Колька, выпил воды полведра и к вратам отправился. И больше в тот день не пропускал.
Мы заслали самого молодого - Юрца Помогова - за подмогой. Тот обежал вдоль и поперёк Малиновую, и собрал всех, кто мог помочь нам. А потом вся улица пришла. Люди пересилились из квартир на стадион. Женщины варили еду на костре для футболистов и болельщиков. Дети бегали в магазин за макаронами и на колхозное поле за горохом. Спали тут же, в поле, благо жара стояла мексиканская. При этом второй тайм матча длился уже четвёртые сутки и счёт был 236:208. На пятые сутки случилась первая жертва. Юрец Помогов, прорываясь по левому флангу, упал бездыханно и более не вставал. Перед самой смертью он вдруг раскрыл глаза и произнёс: «Нет футболистов кроме Марадонны, и я – свидетель его!». Юрца похоронили за линией наших ворот, остановив ненадолго матч. Колька Тихонов произнес прощальную речь.
«Юрец! Ты был отличным лёгким полузащитничком, и когда ты шёл в атаку - все мы видели сияние, исходящее от тебя. И пусть ты не забил ни одного гола, и пусть ты не отдал ни одного точного паса - не в этом суть футбола. А в чём же суть, друзья мои? Соратники мои неуспешные, в чём же? В страсти, истино говорю вам! И кто умер от разрыва внутреннего мяча, тот унаследует поле футбольное не на земле, но на небе. Спи спокойно, дорогой ты наш хавбек. А мы отомстим за тебя соперникам нашим. Мы - в атаку пойдём». В ближайшие 48 часов мы рубились беспощадно и смогли выйти вперёд - 274:252.
5:0
Тем временем с комбината пришёл к нашим родителям гонец - Сергей Трофимов. Ещё он был известен как дворовый исполнитель шансона. Сначала Трофим повёл себя круто с мужиками: —»Почему вы это самовольно работу бросили и ушли в поля мяч гонять неподконтрольно?». Мужики его послали – в передницу и в задницу. Тот обещал всех уволить по 33-ей статье, на что повторно был послан туда же.
-Помог бы лучше в нападении. Видишь, проигрываем же. Никакой помощи - что на работе, что на поле. Стрёмный ты мастер, Сергей Иваныч, чего уж там.
Сергея Ивановича это задело. Он ушёл, но обещал вернуться. И к вечеру явился с мужичками с Техмаша - соседний район с Малиновкой. Там тоже жили люди ущербные, но на картах они значились и не были такими уж пропащими как мы, малиновские.
-Кто здесь главный у вас?
Народ вытолкал дядю Мишу Томина. Но тот на свой манер разговор повёл.
-Нету у нас главных и второстепенных. А вы с чем пришли?
-Просим рассмотреть вопрос о принятии команды «Техмаш» в экстремальную футбольную лигу.
Мы очень удивились. Оказывается, нашему сумасшествию футбольному уже и название нашли. И обсуждали широко в городе тот факт, как люди покинули свои дома, побросали работу и ушли в футбольные поля замыкать передачи и вытворять голы фантастические.
-А вы не сбежите?
-Куда это?
-К жёнам или на работу...
-Мы от опасности никогда не бегали. Мы же с Техмаша.-проникновенно ответил их главный.
Это был Вова Хохлома - известный криминальный авторитет соседнего района. Он и Михаил Яковлевич пожали руки. Потому второй тайм нашего матча был завершён. И объявлен новый матч: Малиновка (взрослые) - Техмаш (взрослые). Нам, пацанам, было предложено отдохнуть и дождаться ровесников с Техмаша.
Так через неделю в нашей Лиге стало уже 4 команды. Взрослые играли. Дети занимались собирательством (лазили по огородам, собирали стеклотару и сдавали в пункты приёма, продавали потихоньку вещи из дома). Вырученные деньги шли на питание футболистов и болельщиков. Мы, пацаны, тренировались. Экстремальная футбольная лига счастливо жила среди полей дикой и тлеющей конопли.
6:0
2 августа встал комбинат, так как цеха опустели - все ушли на футбол.Высокое начальство металось по безлюдным ангарам и сходило с ума в грянувшей тишине. Через некоторое время эти тузы появились на нашем капище. И назвали его поганищем.
Помню, как они вышли в центральный круг поля, матч пришлось остановить в самом интересном месте – счёт 338 на 411 очень скользкий, согласитесь. Тузы не привыкли просить о чём-то рабочих. Потому начали с угроз.
-Вы понимаете, чем вам грозит остановка производства? Это же не обычный прогул. Вы пошли на саботаж государственного плана! Удар по оборонному заказу. Вы должны знать, что это даже не уголовный суд. Это - военный трибунал!
-Военный трибунал за футбол?
-Мы даём вам час на то, чтобы вернуться на рабочие места. Вы посмотрите на себя, в кого вы превратились. Вы – посмешище у всего города. Фу-фу-футбольные бродяги!
-Всё дело в том, что мы вам нужны. А вы нам – нет. Без нас вы нищие. А мы без вас - свободные. В наших квартирах водятся мыши.– так говорил дядя Миша Томин.
Мой отец был романтиком и наивно спросил у тузов:
-Скажите, разве вас не увлекает футбол? Может быть, сыграем?
Так случилось молчание. И мы все смотрели с надеждой на взрослых. Мы почувствовали - сейчас всё решается. И если тузы теперь организуют команду и выйдут на поле гонять мяч, то мир изменится. История пойдёт другим путём.
Но тузы засмеялись холодно и зло. Их не увлекал футбол. Им было что терять: красивые жёны, развратные любовницы, автомобили, квартиры, дачи, понты. Они не могли позволить себе футбол.
-Мы в последний раз предупреждаем. Мы требуем…
-В жопу!- сказал дядя Миша.
-В жопу!-повторил мой отец.
-Идите в жопу!-взвизгнули счастливо и одновременно Женька Томин и я.
-Ступайте-ка в анал истории, господа эксплуататоры трудового народа! – победно приказал умник Колька Тихонов. Вскоре весь стадион скандировал на сотни и тысячи голосов: «В жо-пу! В жо-пу!».
Тузы ушли. А мы продолжили гонять мяч себе на радость и на погибель. Кому мы мешали?
7:0
На следующий день на Малиновую были введены войска. В шесть утра два будьдозера и три танка принялись утюжить наш Гвадалахара, оставляя глубокие рвы и горы пропитанной нашим горячим потом и футбольными грёзами земли. Мы отошли к речке и наблюдали из-за высоких зарослей конопли. В бой с карателями вступили наркоманы – Егорка Ежов бросился под гусеницы бульдозера с криком «Умру за футбик, но не сдамся!». Бульдозер прожевал обдолбанное тело неслучившегося филолога Егорки и не заметил.Тут со стороны реки, у нас за спиной показались милиционеры с собаками. Мы бросились в разные стороны. Я помню только, как мой отец закричал «Это война!», и тут же обратился ко мне: «Ты обязательно должен рассказать об этом людям, слышишь?». Так с одной стороны наступали войска, с другой – милиция с овчарками. Мы попали в окружение. Их интересовали взрослые – мы смогли прошмыгнуть по камышам и уйти на наш пустырь. Взрослых мужчин всех задержали. До вечера их мучили в городской тюрьме, а ночью увезли в областной СИЗО. В тот же день участковый милиционер и дружинники прошли по квартирам и изъяли все телевизоры. Войска патрулировали Малиновую ещё полгода. Отцов наших почти всех посадили – кого за тунеядство, других за саботаж, всех иных прочих - за сопротивление властям. Только двоих пощадили – отправили на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Освободились они в 1991-ом, по случаю распада СССР главшпан Эльцин объявил амнистию. Честно работали на комбинате, до самого рака прямой кишки или пенсии. По выходным выпивали и передвигали пешки по шахматной доске. Про великое помешательство 1986 года вслух никто не вспоминал.
А что же мы? Мы уходили в партизаны – собирались по ночам на пустыре и гоняли мяч, утром возвращались домой. Но этот пустырь сразу превращали в рвы и горки тяжёлые бульдозеры, а участковый конфисковывал мяч. Матери запрещали нам даже вслух произносить слово «футбол», фото игроков на стене приравнивалось к диссидентской литературе. Мы перешли на футбол настольный, но и за это нас преследовали и гнобили. Так мы начали играть в голове. Однажды я расскажу про это.
Итак, что же мы?
Женька Томин уехал в другую страну и никогда не вспоминал о нас. Только слышал я, что пять лет назад в одной из стран Латинской Америки появился детский футбольный турнир памяти Юрия Помогова. Турнир просуществовал всего один год. То ли это был провал, то ли акция задумывалась как разовая. Дядя Слава Цыбульник через месяц после освобождения отравился в усмерть палёной водкой. Его сын Олежка повторил этот финт ровно через 9 лет. Умник Колька Тихонов был арестован в 2007 году – в родительском гараже он собирал самодельные взрывные устройства и сбывал их бандосам. В криминальном мире носил кличку Профессор. Вышел из тюрьмы, работал на комбинате в химлаборатории. Погиб при странных обстоятельствах. Ходили слухи, суицид. Братья Гапоненко стали чемпионами области по настольному теннису, но потом спились. Младший пропал без вести. Старший бомжевал, но вернулся к нормальной жизни. Сейчас трудится на комбинате мастером. Выдавил в аут с этой должности Сергея Ивановича Трофимова. Мои родители померли от старости и болезней. Сам я футбол с тех пор не смотрю. Всякое может быть.
