так. ну и чо тут? хде все, в куда порасползлись этих 136 неугомонных таракапчикоф?
вот я тут тему породил "свобода печали". давайте обсуждать. я што подразумеваю под. ну. допустим, есть насущная на все времена тема "свобода печати". ну она уже тааааак надоела, до такоооой изжоги, што ни боже мой, ни ногой, ни втуне. да и печати уже нет кста. а вот "свобода печали", при всей кажумой схожести, совсем жу другое дело.
а какое тогда? вот. давайте обсуждать.
ну тоисть, как обсуждать? как-то так. можно свободно, можно с печалью. с пожиманием плечиков, к примеру, или грудиков, если есть у кого, или других каких-то извилин. но давайте - давайте. немедленно давайте обсуждать.
и Рождество скоро. и вообще. я песенки рождественские слушаю. чо такова?

По какому поводу печалиться будем?

так я же и говорю, то исть, громко, даже сказать, спрашиваю: по какому? не то штобы поводу, повод-то што ни на есть печальный как раз и выискался, а почему? вот, вчера, ловили люди карася. тот бежит, увёртывается по всякому, левее возьмёт, правее, а всё равно - ну куда ему бежать, он же рыба. ни ног, ни крыльев. догнали его. догнали и спрашивают: "ну и чо ты бежал?" а он же по русски - ни пса, ни бельмеса, жабрами только шевелит, да смешно так, до колик. как птица прям. только безъяйцая. ну, молчит поэтому карась, что тут скажешь. а люди злиться начали, дело же к вечеру шло, устали все. и стали пинать карася. сначала ногами, а там и по челюсти, пока не убили совсем. издох, в общем, карась. грустно? да. и печально, прямо сказать, а что поделаешь? переборщил народ малость, бывает. ну вот. а на восходе, то есть, уже поутрело когда, карась вознёсся. светится весь, улыбка шире рта, вид блаженный, и нимб во всё пузо торчит. одно слово - святоша. ну, люди и покаялись. все, кто был как есть, на колени и куда ни попадя завалились и давай карасю мольбу творить: "прости, твою мать, не признали, то да сё, а нам же детей растить, картошку, других дел полно, прости, карочь" карась удивился, конешно. а ты бы, чо, не удивился, што ли? вот. удивился, да и удавился. не знаю уж, чего он.
но щас не об этом, а, раз просют, о поводе. а повод есть - свобода печали. почему вдруг тема такая, от чего? вот. просют рассмотреть. давай, поэтому, рассматривай, а чо?

пошёл за телескопом - рассматривать

знаете, а у нас тут весна. и о телескопах. вещь, конешно, необходимая. и по дому, и так побродить. но я тут подумал. какая связь между процедурой, атрибутом и звездой? да никакой фактически. в моём сердце, я же поэт, горит звезда. полезу я туда с телескопом? и что увижу, если полезу, и, полезя, не сдохну? при небольшом увеличении - море крови, при большом - одинокие кровяные тельца. звезду - хрена лысого я увижу. при любом увеличении.
поэтому, возвертёмся давайте к свободе печали. давайте рассмотрим её как необходимый поэтический стимул, например. вспомним хотя бы незабвенного Пьеро из великого нашего кино про буратино. как печален он был, и какие сочинял элегии мальвине возлюбленной, не знаю отчества, павловне. был ли свободен Пьеро? или, напротив, был скован и неделим, находясь в печали? важнейший, казалось, бы вопрос. а есть ведь и ещё несколько вполне совместимых. может ли любовь сделать печаль свободной? и как этой свободой можно распорядиться? Ахматова - была ли свободна так же как Пьеро? А мальвина? ладно, мальвину не будем рассматривать. она не поэт, она - объект. а в остальном, давайте уже, чо ссым-то?

Предлагаю отвести в своём жилище комнатку или уголок и там повесить печальные картинки. Музыку специальную включать и печалиться там. А остальное время или спать, или веселиться. Как? Особая тема.

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди.
Под музыку Вивальди,
Под вьюгу за окном,
Печалиться давайте,
Давайте, давайте,
Печалиться давайте,
Об этом, и о том,
Об этом, и о том.

Вы слышите, как жалко,
Как жалко, как жалко,
Вы слышите, как жалко,
И безнадежно как
Заплакали сеньоры,
Их жены и служанки,
Собаки на лежанках,
И дети на руках.

И стало нам так ясно,
Так ясно, так ясно,
Что на дворе ненастно,
Как на сердце у нас.
Что жизнь была напрасна,
Что жизнь была прекрасна,
Что все мы будем счастливы,
Когда-нибудь, бог даст.

И только ты молчала,
Молчала, молчала.
И головой качала
Любви печальной в такт.
А после говорила,
Поставьте все сначала,
Мы все начнем сначала -
Любимый мой , и так.

Под музыку Вивальди,
Вивальди, Вивальди
Под музыку Вивальди,
Под славный клависин,
Под скрипок переливы,
Под завыванье вьюги,
Условимся друг друга
Любить, что было сил.

Стихи А.Величанского
Музыка В.Берковского, С.Никитина

Для меня самая печальная песня вот эта.

У павильона «Пиво-воды»
Стоял советский постовой.
Он вышел родом из народу,
Как говорится, парень свой.

Ему хотелось очень выпить,
Ему хотелось закусить.
И оба глаза лейтенанту
Одним ударом погасить.

Однажды ночью он сменился,
Принес бутылку коньяку.
И так напился, так напился –
До помутнения в мозгу.

Деревня старая Ольховка
Ему приснилась в эту ночь:
Сметана, яйца и морковка,
И председателева дочь…

Затем он выпил на дежурстве
И лейтенанту саданул.
И снилось пиво, снились воды –
И в этих водах он тонул.

У павильона «Пиво-воды»
Лежал счастливый человек.
Он вышел родом из народу,
Ну, вышел и упал на снег.

Ее я впервые услышал в возрасте 13 лет от длившего в печали и пьянстве дни свои безымянного колхозника села Тоновка Тамбовской области. Сей человек пел с вселенским чувством сострадания к несчастливому советскому участковому, который, кстати, закрывал его в гараже для протрезвления. Такая сельская зарисовка про Иисуса и Иуду)
Автора песни узнал совсем недавно. Предлагаю затянуть в четыре голоса.

По воспоминаниям Бунина, Чехов на публике хорошо отзывался о Леониде Андрееве, а тет- а- тет жаловался, что после каждых двух страниц выбегает на улицу подышать воздухом)

Это я к тому, что печалился Чехов)