моё

 

Эта улица в гору сутулится,
да в прокисших помоях корчится.
Вот прошлёпали грузные утицы,
индюшачье Его Высочество
обругало сраньём демократию,
шавки сгрызли замёрзшего зайца.
Не очистить и не проклясть её,
только сердцем к ней привязаться.

К этой грязной горбатой улице.

 

 

Город. Пробки. Коробки. Контрастом
мой проулочек тихий -  малый подиум,
за калиточкой - моё государство,
частный сектор без удобств - моя родина. 

 

 

Моя деревня-глушь и здесь мой дом.
Народ спокойный в нижневолжских "альпах",
с улыбкой называют в зной дождём
в полёте высыхающие капли.

Клондайк парней и в золоте огни,
здесь в грунте кость моих татарских предков.
Обрывки улетевшей простыни
который год мотаются на ветках.

На улице, где бабушка живёт,
лет пять не льют с очистками помоев.
Гордиться может этим даже Пётр,
Саратов "на горах" велевший строить.

Здесь не разрыт ещё последний взвоз*,
ещё гремят по-Мирному** трамваи.
Страдальчески кряхтя, двугорбый мост
нас с Энгельсом-братком соединяет.

Вот возродить хотят гармонный цех.
Ура! И дух багаевского мальта***
окрестных дроф сбивает на фальцет.
И ни по чём все рытвины асфальта!