Подкралась на белых лапах
И, слепо дохнув в окно,
Укрыла рассвет мохнатым
И светлым – у ночи дно.
И в каждую щель шипела,
Под каждую дверь легла.
И всякая жизнь – немела
В клыках её из стекла.
И если точила когти
Под кроной больших ночей –
Трещали у леса кости
От хищных её затей.
Лоснясь белоснежным салом –
Вальяжна в лучах светил;
Зверела метельным шквалом,
Лишая дорог и сил.
Но солнце, забравшись круче,
Достало её постель:
И всё невесомей тучи,
И в маковку бьёт капель,
А ветер – охотник с юга,
И шкуру прогрыз ручей,
И вьюга, её подруга,
Уже не слепит ночей.
И, страх перед ней теряя,
Пичуга заводит трель,
И гриву её терзает
Дождями смурной апрель.
И вот, припадая к лесу,
На север она ползёт.
Лютуя морозным бесом,
Побеги в пути грызёт.
Нет белому больше места,
Настолько расцвечен холст.
Но долго ещё в подлеске
Мелькает облезлый хвост.
