"ЩЕЛКУНЧИК"

«Сижу и думаю – кто я, что я?» 
Именно так начиналась моя рождественская притча. Во всяком случае вчера утром хотелось написать нечто вроде этого. Я уже записала сие и только хотела закурить, чтоб задуматься глубже, как явился мой коллега Герман: 

- Христос Воскрес! – и расцеловал меня по-христиански – три раза в лоб. 

Хотела было возразить - не Пасха сегодня, а Рождество, но меня волновало другое: 

- Кто ты? 

Герман насторожился, затем глянул на себя в зеркало: 

- Лысый? Не люблю своих натуральных волос – вьются, как у пигмея. Легче сбрить, чем оправдываться перед каждым. 

Я сказала: 

- Герман, у тебя глаза голубые, какой папуас? Да и не в этом суть. 

Он взял лист черновика, встал у окна, прочёл: 

- Что-то знакомое… Шиш Брянский? Проза? Тогда не знаю. Если будешь снова писать с меня, пожалуйста, не упоминай моего настоящего имени. Я не подопытный клоун. 

Кто же пойдёт супротив Германа? И я спорить не стала: 

- Хорошо, Эдик. 

Какая связь между выхухолью и Туманностью Андромеды? Вот и меня с Германом связывают никак не риэлторские джунгли и не противоположность полов: он тоже рыдает с адажио из «Щелкунчика». И это, несмотря на то, что в присутствии Германа мой кот ходит исключительно боком. 
Коллега, не выпуская моего черновика, бубнил: 

- Зачем приписываешь мне в своих рассказиках то, чего я не вытворял никогда в жизни? Зачем цепляешь на меня чужое – манеры, слова, даже одеваешь с чужого плеча. Опиши настоящим. 

Сел напротив, нога на ногу, локоток вперёд. Не будь на нём кожаного с лисьим воротником плаща, который я называю фашистским – Роденовский мыслитель, не иначе. Кот пошёл на лису. Не выдержав психической атаки, Герман сдался – откинулся на спинку кресла: 

- А кто я – настоящий? 

Вот оно! Я зашторила окна и развернула лампу к Герману. Нужно было помочь ему сосредоточиться. Как только он оказался в лучах софитов - о, мать метаморфоза! – передо мной сидел другой человек. Даже кот бросил кривляться. Наконец, Герман, начал формулировать: 

- Во-первых, я – отец троих детей. Следовательно, муж. Первым двум – бывший, последней – действующий. Это, во-вторых, - загибает пальцы, - В-третьих, я - бизнесмен. 

Мой персонаж в этом месте закурил бы, но Герман не курит, поэтому закурила я. Помогло - Герман расслабился: 

- Да какой я бизнесмен? Тот бизнес, который сейчас косит под русский – мне враждебен и неприятен. Я – русский, точно, и я – трудяга. Чернорабочий маклер, потому что работаю я с людьми, а не с компьютерами, как те халявщики, что называют себя бизнесменами. Что получается? – дальше загибает пальцы, - Отец, мужчина, муж, русский, маклер… Что ещё? Дурные привычки. Про мат не будем. Не считаю мат дурной привычкой. Это – особенность русской речи. Неотъемлемая. Иногда пью. Бывает сильно, - покраснел, - поэтому, неоднократно закодированный. Вердикт очевиден – алкоголик. Но на материальном положении это почему-то не отражается. Имею всякую недвижимость в собственности - как своей, так и ближайших родственников, - пошёл загибать на левой, - Дай, запишу, а то забуду… 

Отодвинул кота, отгородился локтём, чтоб тот ручку цыпами не хватал, записал в столбик: 

Отец 
Мужчина 
Муж 
Русский 
Маклер 
Алкоголик 
Собственник 

- А! Ещё автолюбитель! Но чего-то не хватает. Творческого чего-нибудь, - обкусал колпачок, дал куснуть коту, осенился, – Исполнитель караоке! Что получилось? Вообще, разумнее несколько пунктов, так сказать, слить в одну ёмкость. 

Снова сдвинул кота, вывел: 

Мужчина 
русский 
Маклер 
Алкоголик 
Хозяин 
Исполнитель караоке 

Вспотел, снял фашиста, включил Родена. Кот поймал наконец лиса, но Германа было уже не догнать: 

- Сухо получается. Надо сопроводить список эпитетами. Для характеристики. Я перепишу ещё раз, можно? 

Поменял простую ручку на гелевую. Вышеизложенное зачиркал, вывел на чистом: 

Душевный русский мужчина 
Возможно, навсегда закодированный алкоголик 
честный трудолюбивый маклер 
хозяин на крепких ногах 
энергичный исполнитель караоке 

- Это было – «кто я». А что значит - «что я»? 

Ушёл в Родена, вернулся потерянным: 

- Знаю ли я, какой я человек? Знаю, но писать вслух – увольте. Нефиг ко мне в душу лезть. Тебе надо, ты и пиши со стороны, на то ты и поэт, - выкинул кота из рукава фашиста, оделся. 
- И вообще… Заехал на пять минут... Помнишь, ты клиента давала на участок? Немец казахский, картавый такой. Не помнишь? Ещё бы. Голову себе и другим забиваешь ерундой всякой. А мы вот – не писатели, помним - кто ты и что ты. Сделка под Новый год была, но времени не было заехать рассчитаться, - сунул конверт с деньгами, - Держи, Офелия, это тебе от Гамлета. 

Поцеловал снова три раза в лоб и вышел. А листочек забыл.