Цветы ненастья Глава 2 Эротический триллер

- Смотри, как оперился гаденыш! В девяносто третьем, когда все начинали, ведь с ладони клевал, будто птенец. Три года прошло – тесно ему стало! – Серега Черкес расслабленно смотрел в окно несущегося в ночи «Крузера». – Весь «Парадиз» задумал себе забрать, «Ниагару» и «Трою» разделить… Ничего так у мерзавчика аппетит.
- Это они с Нугзаром мутят. Тот давно уже на «Парадиз» глаз положил. Аркана и Сашу-Азиата подтянул, долю им обещал. Флинта-положенец, вроде как не при делах, сами мол, разбирайтесь, только без шума желательно… Хреновая ситуация, Серега! – Дима Летяев на полной скорости гнал темно-синий джип, выжимая педаль газа до упора.
Широкая прямая ночная трасса торопливо стелилась под колесами. По обеим сторонам дороги распахнулись утонувшие в непроницаемой мгле бескрайние поля. Небо затянули густые черные тучи, далеко, у самого горизонта, разрываемые короткими ослепительными вспышками. Навстречу пролетали, мерцая неоновым светом фар, редкие автомобили, и с ревом исчезали, отражаясь в зеркалах заднего вида красными габаритными огнями. «Крузер», чуть шатнувшись при встречном движении, невозмутимо продолжал путь.
- Эх, Летяй! А ведь я же говорил ему: - ну куда ты лезешь, Слава! Не были богатыми, нечего и начинать! Все амбиции его… Барином себя возомнил! Все мало. Тесно со мной. Ну-ну…
- Я слышал, он Нугзару сильно в карты проиграл. Вот тот его и поймал на понтах.
- Неужели, правда? А чего тогда молчит? Все гордость его, высокомерие. Может, что-нибудь и придумали бы…
- Да не признается он! Давно хотел самостоятельным стать. Вот и стал… Будет теперь как заяц под их дудку прыгать. А эти волки немного понаблюдают, посмотрят, как мы тут решать будем, да рвать нас начнут!
- Объединились! Ну а что, империя наша им не по зубам была, пока Слава слабину не дал. И бойцов за собой больше половины утянул! Им-то весь расклад не объяснишь, не поймут. Да и прикормил накрепко. А у меня только ты со своими ребятами да Безумный с бригадой остался…
- Сволочь! – разъярился Черкес. – Завалить суку!
Дорога сделала плавный поворот и, в еще более сгустившейся темноте, сплошной стеной замелькали безжизненные тени высоких хвойных деревьев. Справа, почти вплотную подходя к шоссе невысокими оградками и многочисленными мраморными памятниками, растянулось большое Кудряшовское кладбище. Еще молодое, но очень быстро заселяющееся, одно из двадцати кладбищ Новосибирска, пожалуй, самое просторное и опрятное, в ночной зыбкой тишине и тревожном лесном безмолвии, всегда оставляло беспокойное гнетущее впечатление у проезжающих мимо водителей и пассажиров.
Чуть разошлись тучи, на мгновение выглянула полная луна. В бледно-желтом мертвенном свете погост угрюмо осветился прячущимися между стволов могилами и раскинувшимися крестами. Показалось будто кто-то, какая-то светлая призрачная тень в виде эфемерной женской фигуры, скользит меж спящих деревьев, слегка опускаясь и поднимаясь над землей, часто останавливаясь и вглядываясь в надгробные эпитафии.
- Стой, стой, Дима! Смотри, - Черкес указывал рукой в направлении странного видения. – Видишь?
Водитель резко затормозил. Машину, протяжно завизжавшую заклиненными колесами, круто занесло и развернуло на дороге. Кладбище было прямо перед глазами, но луна скрылась и ничего уже нельзя было разглядеть в кромешной тьме.
- Вон, вон она… Там! Посвети фарами, - Черкес взволнованно высунулся из окна. – Ничего не видать!
- Да кто она? – Дима тревожно вглядывался в темноту.
Чернота поглотила все вокруг, только фары высвечивали несколько безымянных могил, заваленных полусгнившими венками.
- Ладно, поехали. Кто, кто? Не знаю… может смерть моя там бродит. Чего-то неспокойно на душе, Дима! Нервы уже ни к черту с этими делами…
- Да нет там никого! Мерещится тебе, Серега.
- Все там будем, - он устало махнул рукой в сторону близких могил. Сколько уже пацанов здесь! Спят… Погнали Митя, нечего раскисать!
Развернулись и, с пробуксовкой, скрежеща покрышками, рванули вперед, разрывая ночь двумя мощными лучами.
Наконец свернули на узкую асфальтовую дорогу, ведущую в элитный коттеджный городок. Чуть задержались возле шлагбаума. Охрана узнала, открыла проезд. Неторопливо подъехали к Серегиному дому, заглушили двигатель.
- Ну все, Димыч, давай! – Черкес крепко пожал руку. – Посмотрим, что нам завтра на стрелке отступник скажет!
Хлопнула калитка. Вышла молодая женщина, обняла припозднившегося супруга. Огромный трехэтажный коттедж сиял зажженными окнами. В доме негромко играла музыка, слышались оживленные женские голоса. В стороне, на стоянке, стояло несколько автомобилей.
- Опять у них девичник! До утра хохотать да кружиться будут… - Сергей поцеловал жену. – Как Егор, уснул?
- Уложить никак не могу, не спит, тебя ждет.
Дмитрий вышел из машины.
- Привет, Марина!
- Привет, Дима! – отозвалась девушка. – Зайдешь?
- Нет, извини, тороплюсь… Элеонора ждет.
- Привет передавай! И когда ты только женишься? Двадцать девять уже…
- Когда-нибудь обязательно. Не до этого сейчас.
- Ну все, Дима, до завтра. Надо бы выспаться. - Сергей, обняв жену, приветливо помахал ему рукой.
- Пока! – мотор взревел и машина, шурша мелким гравием, неторопливо тронулась на выезд из поселка.
Выбравшись на асфальтовую трассу, «Крузер» прибавил скорости. Включив громкую бодрящую музыку и закурив сигарету, Дима предался невеселым размышлениям.
Хорошо было когда все только начиналось! Все были вместе, дружно строили свою империю. Сначала открыли «Парадиз» - самое крупное казино в городе. А там и «Трою» - развлекательный центр и ночной клуб; элитный ресторан «Ниагара», тоже с небольшим казино… Кафе, автостоянки, СТО, бани – чем только не занимались. Даже собственное туристическое агентство появилось… Слава, конечно, основной генератор идей – взял шефство над футбольным клубом, стал его президентом. Так, для души больше, для гонора. А сколько вещевых ярмарок по городу организовал! И везде «черкесовские» – крыша. Начали свой спортивный телевизионный канал создавать, частоту получили, оборудование закупили. Развернулись широко. Слава идею с канатной дорогой через Обь пробивал. Выписал из Австрии горных инженеров для изыскательских и проектных работ. Даже предварительную смету составили. Все же было нормально!..
У Черкеса наверху настолько все смазано, что на все затеи он легко «добро» получает. Для ментов благотворительный фонд организовал, с мэром и губернатором на одних презентациях бывает, с префектами на охоту ездит. Депутаты из «Ниагары» не вылезают, тоже еще любители сомнительных удовольствий…
Конечно врагов предостаточно, но все сидели тихо пока мы в силе были, пока вместе держались. Ах, Слава, любитель картежных игр! Каждую неделю на целые сутки за столом зависал. Жить без них не может. Вот и вляпался, и по ходу, такую еще кровавую волну разведет! Сам бы уцелел… Не понимает, что ли? Ведь первый кандидат на тот свет! А с нами что будет? Всех подставил…
Тут еще и сверху жмут – в Москве хоть папа и остался, но поляну-то он уже давно не сечет. Силовики, чекисты на первый план вылезли, везде своих людей ставят. Потихоньку, помаленьку, отжимают бизнес, братву лбами сталкивают. У нас губернатора поменяли – все… как-то все не так, как прежде, пошло. И Славку, видимо, на игре подловили…
О чем завтра разговор будет? Не отступится же! У него теперь и партнеры новые… Разорвут же его, да еще и первого, если «Парадиз» отметут. Неужели не соображает? Или так уж в угол загнали?
Ох, тревожно на душе…
Зазвонил мобильный. Элеонора сладким голосом пролепетала:
- Когда тебя ждать, котик?
Диму аж передернуло всего. Дикие подозрения давно уже тревожили сердце. Почти четыре месяца вместе, девчонка сногсшибательная, неглупая, чего казалось бы еще надо? Снял ей шикарную квартиру, денег сколько захочет, любой каприз выполнял. Недавно вернулись из Италии, отдохнули с размахом, из моря не выходили. Ночи сумасшедшие… Но почему-то щемило внутри, чувствовал, что есть у нее кто-то. Особенно когда в Ленинск по делам на неделю уезжал. Проскальзывала какая-то неискренность, притворство. Лицемерие и неестественность, особенно это в последнее время ощущалось.
- А может зря, я? – подумал. - На фоне всех неприятностей мне везде предательство мерещится?
Но на всякий случай ответил:
- Нет, Элла, не жди! Я тут возле матери недалеко, дома переночую. Ложись спать…
- Ну как же так! – щебетала девушка. – Еще одна ночь без тебя! Я скучаю!
- Устал что-то, Эллочка. Весь день с машины не слезаю, километров триста уже за сегодняшний день намотал! Не принимай близко, обещаю, завтра приеду пораньше и весь вечер и ночь буду с тобой, любимая!
- Смотри, ты сказал…
- Куплю тебе что-нибудь…
- Ничего мне не надо! Сам приезжай! – неожиданно горячо воскликнула Элла.
И Дима усомнился в своих подозрениях.
- Зря я о ней так думаю. Хорошая, чистая девочка. В салоне красоты работает. Зачем ей кто-то еще? А какая она… - мучительно заныло где-то внутри. Может приехать?..
Но ответил совершенно обратное:
- Пока, Эллочка!
- Пока, Дима! Люблю!.. - и связь прервалась.
«Крузер» стремительно летел в ночи. Сзади сверкали извилистые проблески молний. На засыпающий город надвигалась июльская гроза. С мрачного тяжелого неба уже срывались редкие капли приближающегося дождя. Отдаленные громовые раскаты перекатывались грозной надвигающейся канонадой.
Теперь уже слева, обозначилось притаившееся кладбище. Дима прибавил скорости. Пустая широкая дорога далеко освещалась мощным светом галогеновых фар. Мятущийся на неровностях луч света выхватывал стоящие по обочинам деревья и кустарники. Вдруг далеко впереди появилась бредущая по самому краю невысокая женская фигурка, в легком светлом платье.
Казалось, что это заблудившаяся девочка-подросток идет, чуть спотыкаясь на колдобинах, одна на пустынной темной трассе, движется неизвестно куда.
«Крузер» сбавил ход и, немного обогнав незнакомку, остановился. Дима вышел из машины.
- Вам куда, девушка? В город? Давайте подвезу.
Девушка замерла и стояла в полном молчании. Сильнее пошел дождь, синие сполохи света выхватывали из тьмы черты ее лица и стройный силуэт. Гремело все сильнее, душный воздух содрогался от близких ударов.
- Девушка, что с Вами? Вам плохо? – Дима усмотрел на ее миловидном лице выражение каменной неприступности и большой неизбывной печали. В застывших глазах стояли немые горькие слезы, тело била мелкая непрекращающаяся дрожь, ненадолго затихающая и начинающаяся вновь. Она подавленно молчала, сжимая в руках маленькую дамскую сумочку и бессмысленно глядя куда-то в пространство.
Внезапно страшно и оглушительно громыхнуло, ярчайшая ослепительная вспышка высветила все до самого горизонта, полыхнув фиолетовым сполохом. Испуганная девушка негромко, полным безысходного отчаяния голосом, вскрикнула, и, на глазах теряя сознание, медленно осела на ослабевших ногах. Сплошной стеной обрушился сокрушительный ливень, заливая струящимися потоками лежащую в пыли незнакомку.
Дмитрий бросился к ней, торопливо подхватил на руки и, открыв дверь, кое-как усадил на пассажирское сиденье. Сам весь промокший до нитки резво уселся за руль и сразу включил скорость.
Дворники работали вовсю, не справляясь с бьющими в ветровое стекло косыми плотными струями. Еле двигались, медленно пробираясь сквозь сплошную пелену проливного дождя. Девушка в глубоком обмороке сидела рядом, безвольно склонив голову. Густые темные волосы закрывали лицо. Дима свободной рукой опустил спинку сиденья, поправил сбившееся мокрое платье, накрыл ей ноги легким пледом. Незнакомка дышала ровно, размеренно, и он понял, что она скоро очнется.
Дождь уже понемногу стихал, молнии сверкали все реже, громовые раскаты недовольно ворчали, удаляясь звучными перекатами. Впереди прояснилось и «Крузер», набирая обороты, летел по мокрому блестевшему асфальту.
Девушка открыла глаза и удивленным непонимающим взглядом, настороженно смотрела на водителя.
- Где я? Куда мы едем? – голос слабый, еле слышный. – Кто Вы? – она испуганно смотрела на него.
- Меня зовут Дмитрий. А Вас?
- Ольга… - не сразу ответила девушка, мучительно пытаясь что-то вспомнить. – Что случилось? – она вопросительно глядела на Диму.
- Так это Вы по кладбищу ходили? – он спохватился, что сказал ненужную глупость, но было уже поздно.
- По кладбищу?.. – в ее глазах промелькнул ужас. Она закрыла рот ладонью, пытаясь унять идущий изнутри крик, тихонько застонала, заскулила как маленький щенок, и вдруг бурно разрыдалась, закрывая лицо обеими руками, не в силах больше сдерживаться. Плакала неудержимо, долго, беспомощно сотрясаясь хрупкими плечами.
Он молчал, обескураженный, не зная чем успокоить, как утешить. Смотрел на нее и острая волна жалости подступала к горлу. Чувствовал, что произошла в ее жизни какая-то тяжелая трагедия, что девушка совершенно растеряна и у нее глубокий нервный срыв.
За окном уже мелькал городской пейзаж. Неслись по освещенным ночным проспектам, тускло отражаясь в мокрых стеклах витрин.
- Скажите адрес, Ольга… - Дима, привычно управляя автомобилем, не сбавляя скорости, проскакивал пустынные мигающие светофоры.
Она долго не отвечала, тихо всхлипывая и вытирая платком слезы. Наконец назвала улицу и дом.
Подъехали к подъезду. Он вышел, помог ей спуститься с высокой подножки. Но ноги не слушались ее, не хотели идти, и она, поняв, что не может даже сдвинуться, с безнадежным отчаянием в голосе, горестно зарыдала, уткнувшись в его плечо мокрыми щеками и как-то сразу обессилев.
Дима легко подхватил ее на руки и, мягко прижав к себе, стал осторожно подниматься по лестнице. Подошли к двери и он долго жал на звонок, слыша, как в квартире раздаются громкие трели.
- Там нет никого! – Ольга достала из сумочки ключи. – Откройте, пожалуйста…
Он внес ее в открывшуюся дверь однокомнатной квартиры. Аккуратно положил на широкий диван.
- Полежите пока, я Вам чай или кофе приготовлю, - он метнулся на кухню.
Включил чайник, посмотрел по шкафам, нашел, наконец, банку растворимого кофе. В холодильнике обнаружил початую бутылку дорогого французского коньяка. Удивился немного. Интерьер кухни и стильная мебель в комнате, современный евроремонт, всякие безделушки, беззаботно лежащие повсюду, блеснувшие в хрустальной вазе золотые украшения – все говорило о том, что хозяйка человек не бедный.
Растворил в кипятке крепкий кофе, добавил ложку коньяка, немного сахара.
- Вот, Ольга, - он подал ей дымящуюся чашку. – Мелкими глотками, не торопитесь.
Она села на кровати поджав ноги.
- Только свет, пожалуйста, не включайте. Выгляжу ужасно.
- Оля, давай на ты? Ладно?
- Хорошо… - она с безразличием смотрела в окно. – Спасибо, Вам! Дмитрий?
- Да. Просто Дима, зовите. К чему эти условности?
- Да. Дима, - повторила она. – Наверное, торопитесь? Побудьте со мной немного. Только ни о чем не спрашивайте… - она опустила голову на подушку, легла, свернувшись калачиком, накрылась одеялом.
- Я посижу, Оля, - ему было очень жаль девушку. Присел рядом.
 Она прикрыла глаза и в вязком сумраке полутемной комнаты ее исстрадавшееся лицо заметно расслабилось, обрело спокойное умиротворенное выражение.
Он долго смотрел на нее, вспоминая последние события. Коснулся ладонью ее волос, погладил слегка. Она не шелохнулась, дышала ровно, наверное уснула.
Дима посидел еще немного и, тихо поднявшись, неслышно вышел в коридор. Выскользнул за дверь, плотно прикрыл, надеясь услышать характерный щелчок. Но замок был другой конструкции и без ключа не закрывался. Оставив все как есть, спустился вниз. Забрался в машину и долго сидел, глубоко задумавшись.
- Странно все это, - размышлял он об Ольге. – Одна ночью на кладбище!.. Какая она несчастная! – вспомнил ее измученное лицо.
Часы показывали третий час ночи. Дима уже и не знал куда ему ехать ночевать. Домой, на тот берег?..
- А заеду-ка я к своей Эллочке. Вот и посмотрю, ждет ли она меня, - сумасшедшая шальная мысль внезапно пришла в голову.
Ее дом был недалеко и он, подъезжая, увидел как в окне пятого этажа горит слабый приглушенный свет.
- Не спит! Читает наверно или телевизор смотрит, - почему-то обрадовался Дима.
Подойдя к двери замер, прислушиваясь. Из квартиры едва слышно, но отчетливо, доносились тихие голоса. Сердце тревожно забилось…
Он вставил свой ключ, медленно повернул, и в приоткрывшийся проем уже выразительней и громче ворвались сладострастные женские стоны и утробное мужское рычание. Элеонора была не одна…
- Ну вот и попались, голубки! – в висках бешено застучало. Странно, но он совсем не удивился. Видимо давно уже подготовил себя.
Осторожно ступая, заглянул в комнату. Светло-розовое отражение стоящего на полу светильника мягким струящимся облаком заливало роскошный будуар прекрасной одалиски. Интимную обстановку дополняли разбросанная вокруг одежда, стоящие на ночном столике бокалы, и открытая, наполовину опустевшая бутылка вина. В углу комнаты мерцающими отблесками горел экран работающего телевизора, включенного на малую громкость. На широкой тахте в сумасшедшем возбужденном упоении слились два разгоряченных обнаженных тела.
- Прямо как в эротическом триллере! – усмехнулся про себя.
Поглощенные друг другом, они совершенно не замечали ничего вокруг. Он, уже не таясь, свободно присел в стоящее рядом кресло и, в полнейшем молчании, с интересом наблюдал за жаркими любовными баталиями.
- Как она кричит, как стонет! – с какой-то даже завистью думал он, слушая будоражащие крики распаленной распутницы. – Со мной гораздо скромнее себя вела.
Рядом с извивающейся Элеонорой громко пыхтело странное, поросшее дикой шерстью и желтым кабаньим салом, сомлевшее от немыслимого ритма, круглое, плешивое, неопределенного возраста, существо. Сильно и быстро раскачиваясь, юркими шаловливыми руками лаская притягательные прелести обольстительной весталки, это безобразное чудо-юдо, запрокинув голову и закатив глаза, в безумном похотливом экстазе громко шептало что-то нечленораздельное, какие-то странные непереводимые заклятья и, вожделенно задыхаясь, тонко повизгивало, испытывая, видимо, непередаваемое удовольствие.
Зрелище подобных игрищ было настолько необычным и завораживающим, что вся злость и ярость как-то незаметно приутихли, уступив место живому ироническому сарказму.
- Ну и любовника себе нашла! Прямо питекантроп какой-то… - внутренние ощущения были странными.
С одной стороны щемящая обида, грусть, разочарование. С другой – даже облегчение, осознание того, что все, наконец, стало понятным. Огорчение изменой сменялось приступами сардонического смеха. Глядя как старается неуемное настойчивое чудовище, никак не желающее остановиться, Дима не мог сдержать улыбки. Все же он решил дождаться сумасшедшего финала. Достал из наплечной кобуры «Макара», аккуратно вынул полную обойму. Оттянув затвор и убедившись, что в патроннике нет патрона, стал терпеливо ждать.
Комната переполнялась звуками. Тяжелое хриплое дыхание и звонкие трепетные стенания сливались с пронзительным скрипом кровати. Наконец все стало превращаться в какой-то дикий утробный вой, протяжной неуправляемой волной вырывающийся из самого нутра обоих партнеров. Невероятно быстро и часто задергавшись сотрясающимся от безудержных судорог телом, исходящее липким зловонным потом чудовище тонко и жалобно запищало. Глубоко вздохнуло и, неожиданно ослабнув, обреченно затихло, полностью накрыв собой Элеонору, усталой бесформенной кучей неподвижно темнея на фоне белоснежных простыней.
- Браво! – Дима включил стоящий рядом торшер. – Молодцы! – он поднялся на ноги.
Толстяк с непредсказуемым проворством лихо скатился на пол и, забившись в угол, сжался в испуганный мычащий комок, с ужасом глядя как Дима, держа в руке пистолет, неспешно направляется к нему.
Элла, резво накрывшись одеялом, с паническим страхом в глазах, внимательно следила за ним.
- Ну что, сучонок? Попал? Прощайся с жизнью… - он направил на него ствол.
- Нет, нет… Не убивайте! Это не я! Это все она… - визгливо запричитало волосатое чудище. – Я… я не виноват! Я заплатил… Пятьсот долларов!
- Пятьсот долларов? – это была ошеломляющая новость. – Так вот оно что! Это не любовник! Ну, Эллочка! Ну, людоедка! – пронеслось в мыслях. Повернулся к ней:
- Что, любимая? Работаем? Мало тебе?
Она молчала, помутившимися глазами глядя на него. Вряд ли была в состоянии что-либо отвечать.
- Отпустите… - заплакало существо.
- Ну-ка, постой! – Дима ткнул дулом в подбородок. – Ты кто? Что-то лицо мне твое знакомо! Коммерсант?
- Я депутат, - хныкало чудище. – Городского законодательного собрания… Я больше не буду, - просительно хватал за ноги.
- Ясно! – он отпихнул раскаивающегося депутата.
- Где видеокамеры стоят? Говори, тварь! – он с ненавистью и презрением смотрел на блудницу. – На кого же ты, Эллочка, работаешь?
Она находилась в полной прострации, зубы лихорадочно стучали, она не сводила глаз с «Макарова». Дима убрал оружие.
- Ладно, живите! – поняв, что больше ему ничего уже не добиться, вышел, громко хлопнув дверью.
- Ничего себе новости! – он бесцельно мчался по ночному городу. – Кто у нас притоны и путан курирует? Нугзар! Вот гад! Но зачем ему моя личная жизнь? Ну, Элла! Стоп! При чем здесь я? Она нужных людей к себе в постель таскала, а он на них компромат собирал! Ну и дурень же я! Ну, Элла! – у него даже обиды на нее не осталось. – Работает девочка!
А вот на собственную несообразительность и недальновидность сильно расстроился.
- Как ребенка провела! Ладно, переживем…
Чувствовалась усталость, сильно хотелось спать.
- Куда теперь? – он вдруг подумал об Ольге. – Лежит там одна, в незапертой квартире. - «Крузер» уже разворачивался. – Поеду… к ней!
Вошел тихо, прикрыл дверь, заглянул в комнату. Она мирно спала все так же свернувшись на просторном диване. Дима прошел в кухню. Плеснул в рюмку коньяк, мелкими глотками цедил крепкий ароматный напиток. В голове приятно зашумело, стало легче на душе.
- Ничего, ничего, не так уж все плохо, - думалось ему. – Поживем еще! Повоюем!..
Он вернулся, скинул куртку, и сел на пол, прямо возле спящей девушки. Уже вставало солнце и в комнате было совсем светло. Дима устроился удобнее и долго смотрел на нее, прислушиваясь к дыханию и вглядываясь в расслабленные черты лица. Она неожиданно улыбнулась во сне, прошептала что-то и, слегка нахмурившись, чуть заметно покачала головой.
- А ведь она красивая! – мелькнула мысль. – Красивая. Совсем не такая как Элла… - он приподнялся и внимательно оглядел ее. – Лет двадцать, не больше. Совсем еще девчонка! Что же у нее случилось?
Опять на него нахлынул порыв нежности. Слегка касаясь, гладил ее волосы. Гладил и смотрел на нее.
Она крепко спала, неслышно вздыхая иногда. Дима сам не заметил как уснул, провалившись в тревожный прерывистый сон. Открывал глаза, видел ее лицо и, засыпал снова.
Очнулся окончательно, когда в умытые вчерашним дождем окна уже весело врывались солнечные лучи. Часы на стене показывали восемь тридцать.