И говорил он

"... и нашел я, что горче смерти женщина, 
потому что она — сеть, 
и сердце её — силки, 
руки её — оковы..." 

"... и время обнимать" 

Книга Екклесиаста 




Дом твой стоит на семи продувных ветрах, 
семя пробилось — лютик да молочай. 

Всё суета сует. 

Отряхни же прах 
с пальцев холодных, 
словом не множь печаль. 

Всё, что построилось — жадный пожрёт песок. 
Время — холоднокровный несытый змей, 
в линьку сменивший шкуру прошедших дней, 
вскорости облюбует и твой порог. 

Кольца совьёт — силки, раздвоит язык, 
станет рассказывать, чем так блажен покой. 
Если поверишь — державший доселе стык 
враз разойдётся под бледной твоей рукой. 

Что ты увидишь, усталая ловчья сеть, 
что ты услышишь, лишённая всех оков? 
Помнишь ли, женщина, как появилась смерть? 
Вместе с тобой, хорошая, — как любовь. 

Все суета, песок и земная пыль. 
Вечно лишь то, что выросло на песке 
силой твоей любви. 

Вспоминай, он был — 
нежен он был. 

... Он говорил: "Цветок..." 
Он говорил: "Полынный, горчащий сок, 
пью тебя, яд мой, а кажется, майский мёд 
нёбо ласкает и тает на языке. 
Столько не вынести, сколько тебя во мне..." 
Божья коровка ползла по его щеке — 
божьего было много, 
и солонец 
злаки растил — на невиданный урожай, 
и неприкрыто алым манил кизил, 
и приходило время, чтоб обретать, 
и говорил он: "Счастье...", 
и говорил...