Русалкины слезы

- Ты представь, он меня сегодня опять русской сукой обозвал! - начинает она телефонный разговор, как принято у нас с ней, без предисловий: приветствий, дежурных фраз о погоде...


Вот уже год мы ведем с Зулей странную телефонную дружбу, лишь изредка встречаясь в Амстердаме.


- Ну, и что? Тебя коробит от того, что тебя назвали сукой или русской? – спрашиваю.


- Ну, ведь я и не русская! – почти кричит Зулька.

Я знаю, что ей в общем-то до лампочки: русская она в его глазах, не русская. Ей просто хочется вновь поплакаться мне в жилетку. Я хожу по дому с телефоном, одновременно делая мелкие дела. Все, что она сейчас мне скажет, было произнесено миллион раз. Все, что могу ей ответить, она знает тоже. Но...все же раз в пару недель Зуля звонит мне, чтобы рассказать об очередном скандале с ее голландским другом.

Зульфира – худенькая, невысокая татарка с мраморно-гладкой и светлой кожей. В Голландии она живет лет десять. Нет, она не невеста, ринувшаяся в поисках иностранного жениха на Запад. И даже не беженка. Просто, закончив экономический университет лет 20 назад, получила приглашение стажироваться в Германии. Затем вернулась домой. Замужество, рождение девочек... Жизнь, казалось, на родине не удалась. Решила вновь вернуться в Германию. А обосноваться улыбнулось в Голландии: она заключила контракт с одной фирмой в Роттердаме. Симпатичная стройная Зульфира приглянулась их начальнику. Ухаживания она принимала довольно долго. Решение начать совместную жизнь не было скоропалительным. Но все же произошло то, что произошло...

Они соединили свои сбережения на первый взнос за дом. Взяли вдобавок кредит и немалый. Ей и ему так хотелось именно дом – большой и уютный! В конце концов оба прилично зарабатывают – они имели на него право. Но...спустя год отношения стали просто невыносимыми.

- На выходных у нас опять были его дети, - продолжала она делиться последними событиями. - Опять в доме стоял страшный беспорядок. Все раскидано! Я решила, если уж между нами война, то ничего на этот раз делать не буду . Ни готовить, ни стирать, ни убирать за ними. Я не нянька, не прислуга, не стряпуха. Я всего лишь русская сука.,- она замолкает и начинает всхлипывать в трубку.

- Зуль,- начинаю я в который раз, - ты все знаешь. Вариантов у тебя много.

...Но ей не нужны наставления, ей надо только рассказать...

- Он был взбешен...Я ушла на все выходные на второй этаж к дочкам. Он громко хлопал дверью, что-то там кидал...И в истерике все кричал: « Русская сука...Выметайся из моего дома...»

Я пыталась быть спокойной. Но ни читать, ничего другого делать уже не могла...Взяла свой маникюрный набор, начала механически приводить ногти в порядок и тут... ворвался он: «Если ты думаешь, что получишь от меня деньги за этот дом, то ты ошибаешься! Ты в этой стране – никто. Уезжай к себе в Россию...»

Я ответила, если он не прекратит скандалить, вызову полицию. Тогда он схватил мой мобильный телефон с тумбочки и вдребезги разбил его.»

Зулька плачет. И опять по-прежнему задает вопросы, на которые давно не ждет от меня ответа. Она знает, что я ей скажу.

- Куда же все делось? Он же совсем недавно был таким внимательным и нежным! Я же любила его в конце концов...

Меня передергивает, как от зубной боли. Не сука, а русская. Русская дура. Я говорю, что все в ее руках. О Господи, опять все заново...У тебя много вариантов... Ты находишься в Голландии на законном основании... У тебя дети – подумай о них. Зачем им эти скандалы? Была любовь,ушла любовь.. Ошиблась ты, он...Иди к адвокату, в другие инстанции. Добивайся выплаты своих денег за дом. Переезжай, как можно скорее в социальное, другое жилье, но, прошу, не позволяй себя называть сукой!

Все это она знает. Зульфира, шмыгая носом, вяло говорит, что я права, вяло обещает действовать и так же вяло прощается.

Но я знаю, что она долго будет еще тянуть, чтобы что-то предпринять, долго будет сомневаться, бесконечно надеяться на что-то другое, рыдая лицом в подушку по ночам и задавая себе дурацкие вопросы: «Ну куда же все ушло? Ну почему, почему он так изменился?!»

Через пару недель позвонила Вера. Рассказывала о своих последних событиях : переезд в новую квартиру, латиноамериканские танцы с новым сногсшибательным партнером, работа – пусть не та, что хотелось бы, но все же лучше, чем сидеть на пособии и ждать неизвестно чего...

- А на показательном выступлении танцевальных групп нашей провинции я заняла первое место, - делится радостью она. - И знаешь, что меня всегда бесит, все опять говорили «Как здорово танцует эта русская!» Я их, конечно, поправляла: «Не русская я. С Украины!»

Вера смеялась, Вера счастлива...

- Ах, да, - вспомнила она. - Ты давала мой номер телефона такой Зульфире?

Действительно, очень-очень давно давала. Ситуация Зули напомнила Веру лет пять назад . Потому мы с ней, с Верой, решили, что им обеим неплохо обсудить похожие проблемы.

- Так вот, - продолжала она, - Зульфира сказала, что не могла тебе дозвониться. Просила передать, что в один из грандиозных скандалов, она все же вызвала полицию. На следующий день пошла к адвокату. Сейчас ей дали с девочками социальное жилье. Ее друга обязали выплатить ей половину денег, которые они вместе внесли за дом, оплатить ей переезд на новую квартиру. ... Слушай, ну я так поняла, что там козел еще тот! – возмущается Вера.

Забыв, слава Богу, о тех временах, как сама долго и муторно тянула с разводом со своим мужем. Как почти также, как Зулька, заламывала руки: «Куда все исчезло? Как он мог превратиться в такого монстра?» Не помнит, вероятно, и о том, как по нескольку раз то уходила, то возвращалась к нему, прощая все: ревность, тиранство, немыслимую жадность.

Я напоминаю ей об этом.

В ответ она смеется: «Ну и с приветом же мы все...»

Пока я разговариваю по телефону, моя дочь в течение продолжительного времени делает мне знаки. Ей нужна моя помощь: опять не может что-то найти. Я кладу трубку.

- Что, опять у русских боль души? Ох, уж эти русские.., – кривляется она, изображая усталость искушенной дамы.

- Ой, только ты мне сейчас не объясняй, что ты - литовка-немка-полька, - отмахиваюсь от нее.

Русские...Русские дуры.