…Я извергов расстреливал бы лично, и сердце бы не дрогнуло. Так вот,
Прошло полгода, как в покой больничный доставлен был бездомный чёрный кот.
Да нет, не кот – полуживая шкурка, последствие жестокости людской,
Каким же это надо быть придурком, садюгой и последней сволотой.
Кота схватили спящим на припёке. Их было трое, мелкая шпана.
И бедный кот не смог сбежать в итоге, поскольку не очухался от сна.
Ах, как же дрался он, собрав силёнки. Кругом стоял их мат и перемат.
И кот успел заехать в глаз подонку, и лишь потом был скручен и распят.
Едва живым, за гаражами где-то, его нашёл старик и к нам привёз,
И в клинике, тот, кто увидел это – не в силах был сдержать ни слов, ни слёз.
И врач наш, молодой и симпатичный, сказал в сердцах, вдруг побледнев слегка:
- Я извергов расстреливал бы лично, и видит Бог - не дрогнула б рука!
Ветврач был хмур, суров, сосредоточен, он долго оперировал кота.
Потом остался на дежурство ночью. И отступила нехотя беда.
Зверьё не любит наше заведенье: лекарства запах здесь царит кругом.
Но для кота стационар – спасенье, ведь это – его первый в жизни дом.
Кот поправлялся медленно, но верно, он был рождён для жизни, это факт.
Он в клинике обжился постепенно и получил чудную кличку – Фарт.
Кот стал своим, его здесь холят, любят, ну, вот о чём ещё мечтать коту.
И доверяет он хорошим людям. А злыдней… злыдней чует за версту.
Но... новостей послушав идентичных, наш добрый доктор скажет вдруг меж тем:
- Я извергов расстреливал бы лично, и сердце бы не дрогнуло совсем.
Прошло полгода, как в покой больничный доставлен был бездомный чёрный кот.
Да нет, не кот – полуживая шкурка, последствие жестокости людской,
Каким же это надо быть придурком, садюгой и последней сволотой.
Кота схватили спящим на припёке. Их было трое, мелкая шпана.
И бедный кот не смог сбежать в итоге, поскольку не очухался от сна.
Ах, как же дрался он, собрав силёнки. Кругом стоял их мат и перемат.
И кот успел заехать в глаз подонку, и лишь потом был скручен и распят.
Едва живым, за гаражами где-то, его нашёл старик и к нам привёз,
И в клинике, тот, кто увидел это – не в силах был сдержать ни слов, ни слёз.
И врач наш, молодой и симпатичный, сказал в сердцах, вдруг побледнев слегка:
- Я извергов расстреливал бы лично, и видит Бог - не дрогнула б рука!
Ветврач был хмур, суров, сосредоточен, он долго оперировал кота.
Потом остался на дежурство ночью. И отступила нехотя беда.
Зверьё не любит наше заведенье: лекарства запах здесь царит кругом.
Но для кота стационар – спасенье, ведь это – его первый в жизни дом.
Кот поправлялся медленно, но верно, он был рождён для жизни, это факт.
Он в клинике обжился постепенно и получил чудную кличку – Фарт.
Кот стал своим, его здесь холят, любят, ну, вот о чём ещё мечтать коту.
И доверяет он хорошим людям. А злыдней… злыдней чует за версту.
Но... новостей послушав идентичных, наш добрый доктор скажет вдруг меж тем:
- Я извергов расстреливал бы лично, и сердце бы не дрогнуло совсем.
