В детском саду влюбляться было некогда, да и не было такой необходимости. Все мои друзья – мальчишки, а разве же влюбляются в друзей? Тем не менее сверстницами процесс был запущен и оставаться вне его уже становилось невозможно. Когда никого не любишь, любовь надо придумать. Это правило спасает взрослых в минуты бессмысленной жалости к себе. А в детстве всё хочется придумывать, в том числе и любовь. Я решила, что я люблю Сашку. Среди мальчишек – лидер, но не заносчивый, не подминает под себя. Мы всегда играли в одну и ту же игру. Почему-то она называлась «крольчата». Я была крольчиха, а мальчишки – крольчата. Дальше сценарий каждый день был разным, то мы кого-то освобождали, то на нас кто-то нападал. То надо было куда-то бежать, то где-то прятаться, то что-то строить. Однажды Сашка был «ранен» и я за ним ухаживала. Он лежал на лавочке в большом деревянном грузовике, а я его гладила и думала, что люблю. И он выздоровел быстро.
В третьем классе я полюбила Ромку. Он учился у нас всего год, потом ушёл в более престижную школу. Но мы занимались в одной спортивной секции, правда, в разные смены. Раза четыре в год встречались на соревнованиях и ездили летом в спортивный лагерь. Ромку я любила три года. Он знал и говорил самодовольно другим девчонкам – передайте ей, чтобы перестала меня любить, мне надоело. Два раза писала ему письма, в которых звала встретиться. А встречаться жутко боялась. Однажды он при всех возьми да и скажи про эти письма. Я готова была утонуть со стыда в бассейне. Но не утонула и любовь прошла.
Проще всего было влюбляться в пионерском лагере. Смена – 24-27 дней, совершенно ни к чему не обязывает, даже как-то непонятно, зачем ехать, если не влюбляться. Но в силу всеядной общительности и общественной занятости, всерьёз меня страстное чувство редко посещало. Симпатия – симпатией, но я рассказываю только о тех случаях, когда я произносила вердикт – Я ЕГО ЛЮБЛЮ. Это был тоже Саша. Мы ездили с ним вместе не первый год от одного завода, где работали моя мама и его бабушка. Но в этот раз я решила, что его люблю. Любовь ведь откуда берётся? Проявляется в экстремальной ситуации. Ситуация состояла в том, что ребята бегали купаться в пруд за территорию лагеря через лаз за туалетом. Ну и угораздило их пойти в очередной раз не когда-нибудь, а в выходной во время концерта. А тут к одному родители. Ох и шуму на весь лагерь! А мы чо? Мы ничего не знаем. Концерт своим чередом идёт, родители смотрят - мальчики, мол, сейчас подойдут. Ага, тут они и вышли прямо из-за туалета мокрые как гусята. После были карающие линейки и каждого, к кому приезжали родители, вели к начальнику лагеря – ИСКЛЮЧАТЬ. И моего Сашку тоже исключили. Я стояла под дверью кабинета начальницы и ловила каждое слово. А она всё стыдила и стыдила, чем не оставляла никакой надежды. Накануне я забежала в палату мальчишек и сунула Сашке под подушку три «московские» конфеты, которые мне привезла бабушка. А сегодня он уезжал. Я грустно смотрела на пыльную дорогу через пустырь и отдалённый грохот пригородного трамвая отдавался безжалостным стуком, рождая ощущение невосполнимой потери.
Вовка. Вовку любили все. А я сторонилась даже. Ляпнешь ещё чего-нибудь или повернёшься не так. Да и есть кому там крутиться. Но мы росли, переходили из класса в класс и начинали видеть друг в друге нечто иное. Так случилось, что в восьмом классе мы играли в «бутылочку». Страшно стеснялись в начале, а мне и Вовке как назло выпало целоваться первыми. Мы вышли в пустой кабинет напротив нашего. Я тогда и не знала, что в темноте наедине люди бывают совершенно другими, меня тупо разбирал смех. А он подошёл и поцеловал. Потом уже никто не стеснялся и не выходил. Только играть стало не так интересно, если честно. Но с этого ли дня, чуть позже ли, но я стала присматриваться к Вовке, ловить во взгляде то, что было нетипичным, что меняло его на мгновение. Там уже был тот взрослый Вовка, которого я узнаю потом. А пока я копила в памяти моменты с пометкой «Вот такого я его люблю». И любила, ни на что не претендуя. Только на выпускном, когда он танцевал с кем-то, попросила наклониться, чтобы что-то сказать и в этот момент оттеснила его партнёршу. Так мы дотанцевали и я его чмокнула. Хотя для себя самой решила, что поцеловала. Спустя несколько лет у меня была возможность подвести черту – я люблю хорошего человека, я не ошиблась. Это дало мне повод полюбить себя.
В третьем классе я полюбила Ромку. Он учился у нас всего год, потом ушёл в более престижную школу. Но мы занимались в одной спортивной секции, правда, в разные смены. Раза четыре в год встречались на соревнованиях и ездили летом в спортивный лагерь. Ромку я любила три года. Он знал и говорил самодовольно другим девчонкам – передайте ей, чтобы перестала меня любить, мне надоело. Два раза писала ему письма, в которых звала встретиться. А встречаться жутко боялась. Однажды он при всех возьми да и скажи про эти письма. Я готова была утонуть со стыда в бассейне. Но не утонула и любовь прошла.
Проще всего было влюбляться в пионерском лагере. Смена – 24-27 дней, совершенно ни к чему не обязывает, даже как-то непонятно, зачем ехать, если не влюбляться. Но в силу всеядной общительности и общественной занятости, всерьёз меня страстное чувство редко посещало. Симпатия – симпатией, но я рассказываю только о тех случаях, когда я произносила вердикт – Я ЕГО ЛЮБЛЮ. Это был тоже Саша. Мы ездили с ним вместе не первый год от одного завода, где работали моя мама и его бабушка. Но в этот раз я решила, что его люблю. Любовь ведь откуда берётся? Проявляется в экстремальной ситуации. Ситуация состояла в том, что ребята бегали купаться в пруд за территорию лагеря через лаз за туалетом. Ну и угораздило их пойти в очередной раз не когда-нибудь, а в выходной во время концерта. А тут к одному родители. Ох и шуму на весь лагерь! А мы чо? Мы ничего не знаем. Концерт своим чередом идёт, родители смотрят - мальчики, мол, сейчас подойдут. Ага, тут они и вышли прямо из-за туалета мокрые как гусята. После были карающие линейки и каждого, к кому приезжали родители, вели к начальнику лагеря – ИСКЛЮЧАТЬ. И моего Сашку тоже исключили. Я стояла под дверью кабинета начальницы и ловила каждое слово. А она всё стыдила и стыдила, чем не оставляла никакой надежды. Накануне я забежала в палату мальчишек и сунула Сашке под подушку три «московские» конфеты, которые мне привезла бабушка. А сегодня он уезжал. Я грустно смотрела на пыльную дорогу через пустырь и отдалённый грохот пригородного трамвая отдавался безжалостным стуком, рождая ощущение невосполнимой потери.
Вовка. Вовку любили все. А я сторонилась даже. Ляпнешь ещё чего-нибудь или повернёшься не так. Да и есть кому там крутиться. Но мы росли, переходили из класса в класс и начинали видеть друг в друге нечто иное. Так случилось, что в восьмом классе мы играли в «бутылочку». Страшно стеснялись в начале, а мне и Вовке как назло выпало целоваться первыми. Мы вышли в пустой кабинет напротив нашего. Я тогда и не знала, что в темноте наедине люди бывают совершенно другими, меня тупо разбирал смех. А он подошёл и поцеловал. Потом уже никто не стеснялся и не выходил. Только играть стало не так интересно, если честно. Но с этого ли дня, чуть позже ли, но я стала присматриваться к Вовке, ловить во взгляде то, что было нетипичным, что меняло его на мгновение. Там уже был тот взрослый Вовка, которого я узнаю потом. А пока я копила в памяти моменты с пометкой «Вот такого я его люблю». И любила, ни на что не претендуя. Только на выпускном, когда он танцевал с кем-то, попросила наклониться, чтобы что-то сказать и в этот момент оттеснила его партнёршу. Так мы дотанцевали и я его чмокнула. Хотя для себя самой решила, что поцеловала. Спустя несколько лет у меня была возможность подвести черту – я люблю хорошего человека, я не ошиблась. Это дало мне повод полюбить себя.
