А в жизни нет ничего другого:
Года проходят, не греет слава.
Заменит слово — другое слово.
Посмотришь слева — на то, что — справа.
И будешь ветку ломать упрямо
Все той же — самой худой сирени.
И все пытаться поставить прямо
Упрямый веник, на удивленье.
На удивленье, как в лихоманке,
Пока твой веник сто раз не рухнет,
Не той сирени, что вянет в банке,
А тот — в углу, за ведром, на кухне.
Зайдешь за угол, а там — рябина ,
Любой сирени куда полезней.
Куда ни ткнешь — на холсте картина —
Не протыкается, хоть ты тресни.
Очаг шикарно так намалеван.
Пожар не греет рябины красной.
Наверное, Богом тот поцелован,
Кому здесь что-то еще не ясно.
Года проходят, не греет слава.
Заменит слово — другое слово.
Посмотришь слева — на то, что — справа.
И будешь ветку ломать упрямо
Все той же — самой худой сирени.
И все пытаться поставить прямо
Упрямый веник, на удивленье.
На удивленье, как в лихоманке,
Пока твой веник сто раз не рухнет,
Не той сирени, что вянет в банке,
А тот — в углу, за ведром, на кухне.
Зайдешь за угол, а там — рябина ,
Любой сирени куда полезней.
Куда ни ткнешь — на холсте картина —
Не протыкается, хоть ты тресни.
Очаг шикарно так намалеван.
Пожар не греет рябины красной.
Наверное, Богом тот поцелован,
Кому здесь что-то еще не ясно.
