Сборище

Примерно в 1712 году, в  глухой, забытой Богом и людьми, уральской  деревушке, расположенной почти возле самой Камы реки, состоявшей из чуть больше двухсот приземистых, почерневших от постоянной влаги, ветхих, деревянных избушек, рожала женщина.
   Стоял самый конец января, месяц, славившийся самыми лютыми и трескучими морозами  среди зимы. Эти уральские морозы сильно отличались от тех, которые были на средней полосе России.
   Ледяной ветер с большой, широкой реки насквозь пронизывал все тело, дубя его до ломящей костей, невыносимой боли. В воздухе, как будто находились миллиарды микроскопических иголочек. Эти бесчисленные иглы, вместе, создавали плотный тяжелый туман, а когда их вдыхали, то проникая в легкие, они начинали резать  и въедаться в ткань, легких, так, что человек, не мог свободно сделать второй вдох, потому как от боли грудь сжимало, а вдыхаемый воздух, казалось, камнем оседал внутри. Слёзы при таком морозе быстро застывали, и не было возможности, без боли, моргать, тем более, что-либо хорошо разглядеть.
   На пороге маленького, словно игрушечного домика, стояла очень пожилая женщина с непокрытой головой и расстегнутой, изношенной до дыр, овечьей шубой. Казалось, она не замечала невыносимого холода и ничуть не мерзла. Старуха смотрела на ясную, круглую луну и что-то быстро, быстро шептала.
   Она не молилась, не просила, нет, а жаловалась сама себе, о том, что жизнь её слишком долгая и тяжелая, о том, что годы брали своё, и если раньше за ночь она могла принять по три младенца, то сейчас, ей с трудом давались даже одни роды. Что она очень устала, износилась и хотела только одного, старческого покоя, а лучше умереть во сне, лежа на теплой печи.
    Она устала жить. Каждая бессонная, изматывающая ночь, уносила остатки старческих сил, восстановить которые было так же невозможно, как вернуть прожитые годы. А сколько этих ночей было в её жизни, все равно, что считать звезды на небе или песчинки в море.
   Каждый раз она говорила себе, что «эта», последняя баба, которой она помогала разрешиться. И всё, на покой. Но нет! Жестокие люди не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Они изо дня в день, из года в год, не просили, нет, они требовали её присутствия при родах, не понимая, что сейчас она очень стара, измучена и смертельно устала.
   Глаза её, почти совсем ослепли, руки ослабели и потеряли былую хватку, внимание притупилось, за то появилась равнодушная, старческая лень и не проходящая раздражительность относительно всего.
    А сколько смертей она перевидала, так много, что давно уже сбилась со счёта. Сколько умерло младенцев и рожениц у неё на глазах, то же не пересчитать. И если раньше, когда была молода, она спокойно могла пережить смертельный исход рожавшей, ребенка, или обоих сразу, то с каждым годом её сердце не ожесточалось, нет, оно наоборот все тяжелее переносило очередную потерю.
   И вот парадокс, она приняла за свою жизнь несчетное количество младенцев, а сама была бездетна. Ну, где справедливость? Не слишком ли жестоко обошлась с ней судьба? Выслушивать бесконечные упреки и проклятия, из-за её бесплодности, злой долгожительницы свекрови, царство ей небесное, и постоянные, косящиеся взгляды суеверных супругов. Возможно - ли жить счастливо, при таком жизненном укладе? Возможно - ли быть счастливой, под такой несчастной звездой? Зачем тогда самой надо было рождаться?
   Женщина ещё долго могла бы стоять на пороге, но мучительный, продолжительный стон, доносящийся из избы, заставил её выйти из горькой задумчивости. Она вздрогнула, повернулась, сделала глубокий вздох, и, перекрестившись, медленно вошла внутрь избы.
   Роды проходили в еле натопленной бане. Роженицу трудно было назвать не то, что женщиной или девушкой, скорее девочкой. На вид ей было не больше пятнадцати. Покрытое испариной, худощавое, светлое личико болезненно корчилось, испуганный, бесноватый взгляд бессмысленно блуждал по потолку, а полуоткрытый, искусанный  в кровь рот кривился, обнажая белые, здоровые зубы. Сжатые кулачки то поднимались, то опускались, то цеплялись за доски стола, на котором она лежала. Все её маленькое, почти детское тело содрогалось, сжималось, напрягалось, ему не было покоя и пощады ни на миг.
   Бабка, войдя в избу, первым делом несколько раз перекрестилась глядя на небольшую икону, расположенную в углу бани. На ней была изображена Богородица, которая строго смотрела своими большими печальными, немного уставшими и всё понимающими глазами, скрестив руки на груди, словно обороняясь от греховных помышлений, и, никчёмных, необдуманных людских просьб.
   Увидев старуху, девушка на секунду притихла, улыбнулась. Было видно, что она искренне обрадовалась, вошедшей женщине, поняв, что не забыта. Повивальная бабка то же улыбнулась в ответ, представив, сколько пришлось сделать усилия, что бы изобразить чувство радости, этому умирающему в муках дитя. Слезы жалости и немощи покатились из подслеповатых глаз. Она подошла к роженице и стала осматривать её.
   Единственным желанием девушки было родить. Пусть она умрет, но ей, во что, было то, ни стало, необходимо избавиться от ноши, хоть чёрт родится, и поэтому выкладывалась из последних сил, экономя даже на криках.
   Старая повивальная бабка вот уже четыре часа наблюдала за страданиями роженицы. Из долгих лет опыта, она понимала, что ни девочку, ни новорожденного не спасти, слишком слабое и неразвитое тело, и осталось недолго ждать, когда та умрет.
    Старуха за время родов устала и измучалась не меньше чем роженица и мысленно молилась, что бы смерть как можно раньше пришла за несчастной. Заодно проклиная того мужика, который смог заделать девочке ребенка, ведь она, по сути сама была еще дитя. Но все оставалось без изменения, роды не разрешались, смерть не приходила, а неземная усталость накапливалась.
   И когда уже не было сил ждать, и женщина решила уйти из бани, что бы сказать мужу девушки, что она ничем помочь не сможет, и хорошо бы, пока не поздно, позвать батюшку, снова раздался продолжительный стон. Тело роженицы сильно сжалось, и снаружи показалась головка младенца, а вскоре, при помощи старухи и его тело. Мать безразлично посмотрела на ребенка и испустила дух.
   Старуха взяла младенца на руки, и стала мутными катаральными глазами вглядываться в новорожденную, поворачивая её тельце в разные стороны.
   Девочка родилась совсем маленькой, лёгкой, с синюшным  оттенком кожи и очень тонкими, словно веревочки конечностями.
-Несчастная, - промолвила бабка, неся ребёнка к тазу с давно остывшей водой, - и зачем мать оставила тебя на этом свете?
 …………………………………………………………………………………………………………..
   В бане находились двое, не считая младенца,  муж умершей Сергей и его старшая сестра Матрона. На скамье лежало мёртвое тело роженицы, а на столе в рваных, старых тряпках новорожденная. В ясных, голубых глазах мужчины было не то что горе или печаль, а больше какая то, детская растерянность, испуг, безысходность.
    Девочка, казавшаяся размером не больше мужской рукавицы, лежала спиной к присутствующим в позе зародыша, почти без движения, лишь иногда легонько вздрагивала и не произносила никаких звуков, как будто, боялась, кому то помешать или выдать себя.
   Ни вдовец, ни его сестра так и не решались подойти к ребенку, чтоб хотя бы укутать её, ведь помещение совсем остыло.
-Смотри Сергей, на что она тебе? - Быстро и шёпотом говорила женщина, словно опасаясь, что их могли подслушать. - Как растить её собираешься? Где кормилицу возьмешь? Время то какое, можно и грех на душу взять. Женишься на здоровой бабе, ещё кучу нарожаешь. А она все равно не жилец, не сейчас, так потом помрёт, ещё жальче будет. Пошли. Через несколько часов замерзнет, вместе с Глашкой и похороним.  – И, ухватив руку брата, с силой потянулась к выходу.
-Молчи змея! - мужчина зло посмотрел на сестру и вырвал рукав, та заметила, как в его  глазах заблестели слезы.  - Ты хочешь, что б я собственное дитя убил? - Он подошёл к столу и взял девочку на руки.
   Маленькое тельце ребёнка показалось совсем холодным, горячим рукам Сергея, и это его напугало. Он быстро расстегнул старый тулуп, прижал её к груди и впервые посмотрел на крошечное лицо своей дочери.
   Глаза девочки были полуоткрыты, красноватое личико, размером с его ладонь время от времени корчилось, ротик то открывался, то закрывался, как будто она хотела плакать или крикнуть, но не хватало сил. Ручки и ножки были перекрещены, и, неприятно взору, оставались без движения. Сергею показалось, что его дочь весила не больше котенка, и выглядела такой хрупкой и прозрачной, что он и вправду стал сомневаться в том, что у неё есть шансы выжить. Он легонько поцеловал её в головку, закутался в тулуп, направился к двери, и уже выходя на улицу сказал:
-Машей она будет. Родионовой Марией Сергеевной.
   Женщина посмотрела на уходящего младшего брата, затем на покойницу и, сплюнув на пол, сказала сквозь зубы:
-Вот дурак! Ну и дурак.
   Потом она подошла к столу, взяла тряпки, на которых лежал младенец, накрыла ими умершую, и вышла из бани не переставая проклинать Сергея, и жизнь, за то, что заставляла её жить в одном доме с братом.
   Новорожденную положили в люльку, которую поставили возле печи. Девочка ночь провела спокойно, лишь иногда тихо и слабо попискивала, да и то быстро умолкала. А на следующее утро ребенка отвезли в монастырь.
   В нем находилась юродивая Наташка, которую девять месяцев назад изнасиловали пришлые невесть откуда мужики, предварительно сильно напоив убогую водкой и отведя её в лес. Несчастную подобрала Игуменья и поселила в свой монастырь. Женщина родила мальчика и сразу его задушила.
   Страшная новость, как сквозной ветер мгновенно распространилась по всей окрестности. Это произошло два дня назад, и, по словам находившейся в том же монастыре старой болтливой монашки, вечно околачивающейся на рынке, убийца-мать очень мучилась от большого количества скопившегося молока.
   Хитрая Матрона узнала об этом случайно и решила воспользоваться случаем. Во-первых, решалась проблема с кормилицей, а во вторых, была надежда, что Наташка убьет и Машу, и, приехав в монастырь, слезно попросила приютить ребенка на время, пообещав по осени рассчитаться.
   На удивление всем, юродивая спокойно приняла девочку, кормила её до шести месяцев и более или менее ухаживала за младенцем. Но вдруг, почему то пропало молоко. Пока Маша обходилась монастырю бесплатно, девочка спокойно могла находиться в нём, а как только возникла проблема лишнего рта, богослужебное заведение сразу отказалось содержать сиротку, и её пришлось забрать обратно, домой. Расстроенная Матрона нехотя взяла младенца, так и не рассчитавшись, как обещала, с церковью.
   Наташка как спокойно приняла Машу, так же легко и рассталась  с ним. И вскоре совсем забыла о своей приемной дочери.
   Давно, когда после крещения Руси Владимиром красным солнышком прошло больше восьмисот лет, когда Россь  была юной и прекрасной, состоявшей  из девственных лесов, где водилось великое множество вольготно - свободных зверей и птиц, а также кристально чистых рек, озер, в которых кишела многочисленная, жирная рыба. Когда человек остро чувствовал свою ничтожность и зависимость от природы. Когда русский мужик ещё был благодарный, не переставал благодарить Бога и Мать Землю за посланные ими дары и пищу. Когда люди оберегали и считали каждое деревце. Когда народ был счастлив от того, что не гаснет солнце, что не прекращается род человеческий, что после зимы наступает весна, что хорошо уродилась пшеница. Когда люди жили по часам природы, на далёком, почти ещё  диком  Урале, родилась девочка Маша.
   Но суждено было появиться ребенку под несчастной звездой. Её мать выдали замуж в возрасте пятнадцати лет. За свою очень короткую, замужнюю жизнь, длившуюся всего год, часто избиваемая мужем, до кровохаркания, ослабленная и больная она умерла сразу после рождения дочери, даже не успев прикоснуться к новорожденной.
   Восемнадцатилетний отец Маши, в один вечер стал одновременно и вдовцом и отцом, после похорон три дня пил за новопреставленную, три дня за новорожденную. В три часа ночи был выгнан из трактира за долги. Трое суток его искали, в прошествии трех месяцев его труп нашли в оттаявшей реке, а через три года, о нём забыли вовсе.
   Ребенка пришлось взять на воспитание родной тётке, Матроне, у которой и без того было пятеро детей, Маша среди них была самая младшая.
   Тётка не скрывала о происхождение племянницы и, в общем, сочувствовала сиротке, но вечно обременённая работой и проблемой прокормить большую очень бедную семью, мало обращала внимание на развитие собственных детей, не говоря уже о никому не нужной, балластной сироте. Дети росли как трава в поле, сами по себе.
   Двоюродные братья и сестры частенько издевались над девочкой, били, отбирали и те крохи, что перепадали ей. Матрона видела, как изводили дети Машу, мысленно жалела её, но никогда не вмешивалась и никого не наказывала, авось сами разберутся, а сбежит, так сбежит, меньше «ртов» будет. Но девочка очень боялась отдалиться далеко от дома, ей некуда было бежать, и такой побег означал лишь одно: смерть. Единственным заступником девочки, был муж тетки, Степан, мужик добрый и неплохой, но постоянно пьяный и какой-то больной, хилый.
   Матрона старалась не пускать девочку в гнилую, полуразвалившуюся избу, там и без того было тесно. Поэтому, Маше приходилось ночевать зимой в хлеву, а летом, на сеновале.
   Вечный голод и холод преследовали несчастного ребенка. От недоедания ломило кости, а от сильного запаха еды часто кружилась голова и тошнило. Летом девочка спасалась зеленью, ягодами и яйцами диких птиц, а в счастливые дни ей перепадало немного речной рыбы, которую не смог продать дядя Степан на рынке. Хуже всего приходилось зимой и ранней весной, когда запасы в семье заканчивались, а в лес было не пробраться, тогда приходилось и вовсе есть через день, если не реже.
   Часто Маше часто снился сон, в котором её умершая мать, которую она никогда не видела, приходила к ней, и хотя бы во сне, пыталась накормить своего бедного ребенка. И как ни странно, после таких снов девочка просыпалась сытой, не так мутило от запаха еды, и не болел голодный желудок.
 …………………………………………..
-Коммунисты пусть ликуют. ……

  
  
-А инопланетяне? Проявят они себя, как ни - будь. Ну …как в фантастических фильмах?
-Не знаю. Про инопланетян ничего не знаю.
-А изобретут такие машины, которые по воздуху будут перебираться?
-Аэромобили? Ну, да, только ведь это очень дорогое удовольствие, и когда ещё …
-Может хватить забивать ребёнку мозги всякой ерундой? Сколько можно нести ересь? Вроде взрослая девушка, а говорите такую чушь. Не стыдно рассказывать  ему  про аборты? Тоже мне, Ванга!
   Крашеная блондинка лет сорока, приятной полноты, с короткими завитыми волосами, большим мясистым носом, выпуклыми рыбьими глазами, не выдержала и вмешалась в странный диалог, проходящий между её сыном и соседкой - попутчицей.
   Фирменный поезд «Москва-Кама» мчался строго по расписанию, и вот уже три часа, за окном можно было наблюдать всю природную прелесть средней полосы России.
   Рыжеволосая девушка, после того, как ей было сделано замечание мамашей юного собеседника, забралась на верхнюю полку плацкарта. Подмигнув своему маленькому соседу, что разговор, мол, ещё не окончен, легла животом на постель и уставилась в окно поезда.
   Длинные непослушные локоны, как большие мягкие пружины свисали с её неприбранной головы. А карие глаза, не мигая, и задумчиво смотрели на знакомый путь, который она проделывала несколько раз в год в течение пяти лет.
   На вид, ей можно было дать лет двадцать семь, роста, чуть ниже среднего. У девушки был довольно высокий лоб, широко расставленные темные глаза, небольшой, слегка приплюснутый нос, немного тонкие губы и зауженное к подбородку лицо, делая её очень похожую на  персидскую кошку. Самое удивительное, что и фамилия  была очень схожая с внешностью, Кошкина, а имя, Нина Владимировна.
   Нина обладала белой аристократической кожей, мило обсыпанная веснушками, ни имеющая, ни капли загара, хотя лето уже закончилось. Зато имела свойство сильно краснеть, предательски выдавая смущение, гнев или стыд своей хозяйки, и так же бледнеть, если ей становилось страшно.
   Но больше всего в глаза бросались густые, роскошные волосы. Они были насыщенного темно каштанового цвета, вились крупными пружинами и спускались с головы тяжелым водопадом. Редкий человек оставался равнодушным, глядя на необычный цвет и объем, её длинных, волшебных кудрей.
   Четвертый попутчик, молодой парень лет двадцати пяти, так и не произнес ни одного слова за время пути. А только внимательно слушал, о чем говорят соседи и одинаково поглядывал, то на золотые кудри девушки, то приятно выступающие груди блондинки, которые не испортили даже роды.
   Блондинка оказалась очень энергичной женщиной. Она часто вставала и отправлялась за чаем, а принеся его, ставила на стол и бралась за журналы, которых у неё было великое множество. Женщина торопливо их листала, что то говорила сыну, чай быстро остывал, и, так и не сделав одного глотка, шла выливать его, что бы сделать новый. Она скучала и не знала чем себя занять.            Для таких людей как она, дорога это мука, она считала каждую минуту, проведённую в поезде. Рыжеволосая девушка показалась ей сумасшедшей, а парень слишком молодым, хотя он с полуоткрытым ртом все время смотрел на её груди. Она это заметила, мило улыбалась, и, опустив глаза, всячески старалась показать, что он, как бы, её смущает.
   Парень отводил глаза от завораживающих выпуклостей, но надолго его не хватало, и через пять минут он уже снова смотрел на притягивающие взгляд, груди Мерлин Монро. Особенно ему нравилось, когда блондинка смеялась, было такое волнительное колебание её верхней части тела, казалось, что этой ночью бессонница ему обеспечена.
   Так они ехали целый день. Девушка в основном лежала и смотрела в окно. Блондинка скучала и общалась только с сыном. Парень посматривал на блондинку и молчал. Сначала не двусмысленный взгляд  молодого мужчины, забавлял Мерлин, она была не прочь  познакомиться с ним, но потом она поняла, что он  ни за что не решиться, плюнула, и, перестав обращать внимание на соседей, легла спать.
   Время близилось к вечеру, за окном, по-осеннему быстро стемнело. Парень после того как объект его внимания легла спать, посидел немного, затем залез на верхнюю полку и сразу затих.
-Тётенька, а откуда вы все знаете, ну про будущее?
   Голос ребенка прервал полусонное состояние Нины. Она посмотрела вниз. Мальчик  сидел, подогнув ноги, и с нетерпением ждал продолжения беседы, которую прервала его мать.
   Девушка приподняла голову, посмотрела на него, потом на блондинку, убедилась, что та спит, и спросила как можно тише:
-Как тебя зовут?
-Миша. А вас?
   Девушка не сразу ответила, посмотрела вдаль, чему то печально улыбнулась, и, не отводя взгляда от окна заговорила:
-Нина. Понимаешь Миша, есть одно дело, которое мне нужно сделать. Долгие годы не решалась, боялась очень. А теперь впритык. Осталось очень мало времени, откладывать никак нельзя. Даже если ничего не получиться, всё равно надо пробовать …
   Но одиннадцатилетнему ребёнку не интересно было слушать про какие то дела, и он не прилично прервал старшую.
-А вы там были? Война будет с роботами или инопланетянами? Кто победит?
-Нет. Ни инопланетян, ни роботов не будет. Зато будет война с природой. Живая природа выживет человека как смертельного паразита. Земля победит, а потом очень быстро восстановится. Хотя предварительно, человечество поможет ей, перебив друг друга.
-А мы на другую планету улетим.
-Никуда мы не улетим, потому что никому не нужны.
   Нина повернула голову и снова уставилась в окно. Несколько секунд помолчала и снова продолжила.
-Осталось, каких то триста лет. Понимаешь как мало? Всего триста лет…, триста …
   Миша очень испугался, как будто разговор шёл не о трёх ста лет, а о трех днях, и больше, за все время пути, не задал ни одного вопроса. У сказки оказался плохой конец. Он посмотрел на спящую мать, не стал её будить, самостоятельно разделся, лег в приготовленную постель и сразу же заснул.
   Девушка ещё долго не могла уснуть, ворочалась с места на место. Очарованная красотой природы, в течение дня, она, почти всю дорогу не могла оторвать глаз от окна.
   Осень только-только вступала в свои права, и словно художник, который тренировался и подбирал краски для будущей картины, нервно, быстро, скупыми брызгами окрасила желто – красными точками, мизерное, пока ещё еле уловимое взглядом, количество листочков на деревьях смешанного леса.
   Смешанный лес сменялся еловым, где могучие, вековые ели и сосны, как иглы на еже, плотно прижимались друг к другу, создавая мистически пугающее, и, одновременно загадочно - манящее, нутро серо-коричневого цвета. А их насыщенного цвета зелёные ветки, словно звонкие девчата, аккуратными треугольниками красовались, радовались жизни и выделывались перед проезжающими.
   Был конец августа, но на обширных, нескончаемых полянах, с утопающими в них оазисами деревьев, трава, упругим, еще густым, зелёным плюшем покрывала как ковер землю. Местами ровно, а местами было чередование больших и малых кочек с залысинами, оголяющими черную землю.
   Леса менялись бесконечными реками, веселыми, беззаботными речушками, зеркальными озерами, ворчливыми болотами, из которых гнилыми, трухлявыми палками торчали давно умершие деревья, зато вокруг воды, повсюду, богатым мехом, нежился хрупкий молодняк.
   Да, осень приближалась. Это чувствовалось по скупым солнечным лучам, по застывшему, прохладному воздуху, даже по лицам людей, но смешанный лес, все ещё утопал в зелени, от молодого, салатового оттенка, до густого, насыщенного, почти чёрного цвета. Все это чередовалось начинающими желтеть урожаем на колхозных полях, затем снова леса, еловые, смешанные.
   Повсюду мелькали маленькие, но напыщенные, чем то напоминающие генерала, кусты, и начинающие лысеть кустарники. И снова леса, поляны, реки, озера, деревни, города. И так бесконечно. И складывалось такое впечатление, что не поезд ехал, а оптимистка природа бежала перед окном, доверчиво показывая и хвастаясь своими богатствами, которые никогда не надоедят неблагодарному человеческому взору.
   И также бесконечно девушка могла наблюдать за дорогой. И если б дали ей возможность жить в поезде, проезжающим по необъятной, неповторимой и уникальной России, она бы не раздумывая согласилась. Дорога ей очень напоминала счастливую жизнь, долгую, спокойную безмятежную, в которой не было усталости и печали, а только убаюкивающая, поделенная на два горизонта, зелено-голубого цвета красота. А ещё дорога была  как чистая прохладная вода, она успокаивала как мать, очищала мысли как сон и тянула к себе вновь и вновь, как родной дом.
   Нина, то ненадолго засыпала, то просыпалась, так и провела ночь в полудреме. А  крепко заснула только под утро. Разбудил её голос диктора, который объявил, что поезд, через два часа прибывает на конечную станцию.
   Она вяло спустилась на пол, и глазами стала искать вчерашнего маленького собеседника. Но видимо блондинка с мальчиком вышла станцией раньше. Девушка  зевнула, взяла пакет с туалетными принадлежностями и пошла умываться.
   Поезд прибыл на станцию по расписанию, не опаздывая. Нину никто не встречал, никто не знал о её приезде, и никто о ней не беспокоился. Она вышла из вагона, вынося с собой лишь одну маленькую дорожную сумку, вежливо попрощалась с проводником и отправилась дальше. Путь обещал быть не лёгким и богатым на события.
 ……………………………………………………
   Маша на всю жизнь запомнила ту весну. Тогда ей было лет десять. Она и ещё таких же четверо детей, пошли гулять на реку, заодно найти какую ни будь пищу.
   Подойдя к реке, они увидели большое количество мертвого скота находящегося в ней. Редкая домашняя скотина доживала до оттепели. Измученная  за зиму голодом, и ослабленная болезнями, она умирала и сбрасывалась людьми в оттаявшую реку. 
   Многочисленные трупы животных, как бревна плыли гонимые к устью реки, отравляя воду и почти всю живность, обитающую в ней, а так же всё вокруг.
   Забыв наставление старших, о яде, содержащемся в мертвой плоти животного, и о Великом посте, дети выловили маленького теленка. Они сняли с него кожу, разожгли огонь, как могли, вырезали мясо и стали его жарить.
   Дармовое мясо оказалось очень водянистым, было серо-бордового цвета и дурно пахло. Из-за большого содержания воды в трупе, процесс обжарки занимал очень много времени, приходилось постоянно добавлять сухие ветки и бересту, так как огонь быстро затухал. Время уходило, дети были очень голодны, и поэтому не стали ждать полной готовности.
   На вкус мясо было отвратительно, так же как и на запах, но дети глотали его так, как будто ничего вкуснее не пробовали. Ели много, много смеялись, пообещали друг другу, что завтра придут сюда опять и наедятся на всю жизнь.
   Домой возвращались поздно, шли молча, всем очень хотелось спать. Наконец они дошли до деревни, попрощались и каждый пошёл к своей избе.
   Когда Маша подошла к своему дому, все уже спали. Она привыкла, что особо никто не заботился о её судьбе, и часто девочке приходилось ночевать летом на улице, а зимой, в хлеву. Так и в этот раз, она не стала никого будить, а забралась на сеновал и сразу же заснула.
    Проснулась от того, что её сильно тошнило непереваренным мясом, и она чудом не захлебнулась в своих рвотных массах. После того как девочку вырвало, настало облегчение, хотя сильно зазнобило. Она посмотрела на ночное весеннее небо, до рассвета было далеко, и, укутавшись сеном, снова заснула нездоровым сном.
   В ту ночь ей приснилась умершая мать, которая звала её к себе и уверяла, что в загробном мире не так уж все плохо, и там, оказывается, тоже «жить» можно. И Маша хотела уже дать согласие, но новый приступ рвоты разбудил ребёнка.
   Девочка проснулась в холодном липком поту, было уже ближе к обеду. Сильно кружилась голова, и постоянно хотелось пить. Матрона, увидев состояние Маши, и расспросив её о вчерашнем дне, поняла, что ребенок отравлен и скорее всего, не выживет.
   Женщина ни сколько не расстроилась, даже обрадовалась, и приказала Маше уйти, куда подальше в лес, что бы ни пугать других детей. Авось там помрет, а её тело растерзают звери.
   Ребенку некуда было деваться, и она пошла в лес. В лесу, у неё и тех ребят, с которыми она ела мясо, была заветная поляна. Все прошлое лето, в свободное время, они строили землянку. А когда постройка была готова, то поклялись друг другу, что никогда, никому не выдадут этого места. Все сдержали слово и частенько наведывались в своё тайное укрытие. Именно туда и направилась Маша. Идти пришлось долго, и с каждым шагом она чувствовала себя все хуже и хуже, ноги сделались ватными, а в голове было лишь одно желание, спать.
   По дороге её несколько раз вырвало. Девочка хорошо знала лес, поэтому без труда находила воду, и спасалась тем самым от мучительной жажды. Когда Маша дошла до места, то увидела, что в землянке никого нет, чему очень обрадовалась. Она легла на сооруженную из веток и мха кровать, долго ворочалась, но, в конце концов, заснула не детским, беспокойным сном.
   Ей снилось, что пришли её друзья вместе с братьями и сёстрами и рассматривают её, а она лежит совсем голая и не может подняться с кровати. Девочка пытается скрыть свою наготу, но укрыться нечем. Тогда к ней подходит тётка, и дает, какое то темное покрывало. Маша его судорожно хватает, но оно рассыпается в прах и она снова остаётся голой. И все начинают смеяться над её наготой, а тетка обманщица больше всех. Но вдруг появляется темноволосый мужчина, все замолкают, расступаются перед ним и пропускают вперёд. А он, не обращая внимания на присутствующих, подходит к Маше и протягивает ей другое одеяло. И кажется девочке, что покрывало это деревянное, но прочное и верное. Она принимает  этот дар, укрывается им, и оказывается как будто в гробу. Испугались гроба друзья и родственники, разбежались все, а благодарная Маша целует руки спасителя.
   Когда девочка пришла в себя, наступал рассвет. Её подташнивало, и всё ещё была слабость, но чувствовала она себя вполне здоровой и отдохнувшей.
   Первая страшная новость, которую она услышала, придя домой на четвёртые сутки, это смерть детей, с которыми она ела ядовитое мясо. Из пятерых, в живых осталась она одна.
 ……………………………………………………………………
   С поезда Нина отправилась сразу на автовокзал, а оттуда автобусом до нужного ей поселения. Приехав в город К., она быстро и без особых усилий сняла недорогую комнату на втором этаже трехэтажного кирпичного дома. В двухкомнатной квартире проживала одна хозяйка, на вид лет пятидесяти, полная, но при этом очень энергичная и довольно шустрая женщина, к которой, по её словам, часто наведывались дочь и внук.
   Нина приняла душ, пообедала и легла на старый, удобный диван, и стала обдумывать дальнейший план действий.
   После бессонной ночи в поезде, Нина чувствовала себя немного разбитой, но спать не хотелось. За окном стояли последние жаркие дни лета. Солнце, ещё по-летнему, сильно накаляло асфальт, и горячий поток воздуха, проникая в комнату, изнуряюще действовал на не выспавшуюся девушку.
   «Итак, - думала она, - День мне бесполезен. Что бы хоть что ни будь выяснить, нужно дождаться темноты. Именно в этом городе вот уже на протяжении шести месяцев творится чертовщина. Оно понятно, и не удивительно, рядом К. пещера, да и лес кругом. Есть где «ему» разгуляться и скрыться. Только бы не ошибиться и не потерять время зря, осталось так мало …». Девушка сладко зевнула и не заметила, как заснула.
   Её разбудил сильный и вкусный запах жареной рыбы. Нина посмотрела на часы, было около шести вечера, и хозяйка, по всей видимости, готовила ужин. Она встала и пошла в ванну, а умывшись, завернула на кухню.
-Проснулась? – Женщина искренне и дружелюбно улыбнулась Нине. - А я вот не могу спать в такую жару, хоть лето уже закончилось, давление. Да ты садись, ужин как раз готов. Забыла представиться, меня зовут Валентина Петровна.
-Спасибо, я с удовольствием. - Нина уселась за стол и стала рассматривать хозяйку. Женщина показалась ей простой и веселой, любящей поболтать на любые темы. – А меня Нина. Спасибо что приютили.
-Извини за любопытство, а чем ты занимаешься, и что тебя занесло в наш город? - Валентина Петровна присела рядом с девушкой и щедро заполнила ей большую тарелку. – Ты надолго к нам?
-А я учусь на юриста, вернее выучилась, а теперь вот практику прохожу, по криминалистке тема, в ваш город направили. – Нагло, прямо на ходу, врала Нина. – Не знаю, как получится, думаю, пробуду здесь недели четыре. Очень хочется посмотреть на вашу знаменитую ледяную пещеру и побывать там.
-Да - а, криминала у нас хватает. Столько убийств за последние шесть месяцев. И всё молодые женщины. И убийцу никак найти не могут. Ты на всякий случай после десяти не выходи.
-А почему вы думаете, что это убийства, трупы находили?
-Да, нет, - рассеянно произнесла Валентина Петровна, - не было трупов, ни одного не нашли. Но, куда-то же они исчезли? Ну, вот, одна, к примеру, возвращалась, как обычно домой после работы к мужу и маленькому ребенку, и не дошла.
-Во сколько это было? – В глазах девушки загорелся огонёк любопытства.
-Вечером, в газете писали, вышла часов в девять, а там кто его знает?
-Скажите, а дорога домой случайно не проходила через парк, лес, пещеру?
-Нет, не проходила, точно, если она там не оказалась случайно, конечно.
-А вы откуда знаете, что точно?
-Да я её саму хорошо знала. Вместе с моей дочерью работала.
-Скажите, Валентина Петровна, если вы её так хорошо знали, не заводила ли она любовника, ну или может быть, кто то видел её с новым мужчиной в последнее время. Ведь странно, если  девушка шла домой обычным путём, по городу, людному месту, к семье, ни к кому не собиралась из знакомых заходить и вдруг, пропала. Не сквозь землю же она провалилась. Наверняка должен был быть повод, куда-нибудь ей свернуть. А если не к мужчине, то куда вообще может свернуть молодая женщина? Разве я не права?
   Вопрос застал Валентину Петровну врасплох. Она приоткрыла рот и часто заморгала глазами, как будто у неё у самой был любовник, а сейчас её вычислили.
-Э-э …, кого? Нового мужчину? Ну, ты и вопросы задаёшь, я, словно на допрос попала. - И вдруг искренне рассмеялась. - Вот так студенты пошли. А ты у Риты моей спроси, они с ней почти подруги были.
-Обязательно, если она согласится со мной поговорить. И последний вопрос: а когда пропала последняя девушка?
-Может недели две назад, а то и меньше. Не помню. – Валентина Ивановна встала, приподняла  руки и демонстративно развела ими, давая понять, что вопросы ей наскучили.
   Ужин был закончен. Разговор с дочерью хозяйки Нина решила оставить на потом, когда более или менее, что ни будь проясниться. Девушка поблагодарила хозяйку за угощение, затем они вместе убрались на кухне, после чего, Нина пошла в свою комнату.
  ……………………………………………………………
   Однажды, в России, оказавшись в лесу, Михаил приметил пятерых ребят, которые по всей вероятности возвращались с реки домой, в деревню. Было уже очень темно, дети шли узкой тропинкой, выглядели очень усталыми и сонными. Вампир незаметно последовал за ними, плавно парируя между деревьев.
   Дети двигались молча, не спеша, опустив головы, не чувствуя  подстерегающей их опасности, Михаил скользил рядом и выжидал удобного случая. Наконец, после десяти минут такого совместного передвижения, послышался далёкий лай собак. Деревня находилась уже близко. Времени у вампира оставалось мало, он тенью прошмыгнул мимо детей,  оказался перед ними метрах в десяти, спрятался за елью и стал высматривать подходящую жертву. Дети, ничего не подозревая, приближались к нему.
   Впереди всех, шла девочка, лет десяти, и она была такая хорошенька, что Михаил обомлел. За свою многовековую жизнь, он видел немало красивых детей, но лишь её, большие серо – голубые глаза, смогли напомнить ему цвет дневного неба, которое он не видел несколько сот лет.
   Нет, он не влюбился в неё, но у него впервые появился приступ ностальгии, и, безмерного отягощающее, омрачающее его существование, чувство глубокого одиночества. Он готов был поклясться чем угодно, что в тот момент, когда он увидел это необыкновенно красивое дитя, у него сжалось сердце, с которым ему, давно помогла попрощаться София.
   Если девочка выживет, то обещала стать такой красавицей, какой ещё не видывал мир. Но сейчас, она всего лишь хрупкий ребенок, шансов у которого выжить на Урале было очень немного.
   «Она умрёт. Очень скоро умрёт.  – Почувствовал её скорую смерть Михаил, и ему стало впервые страшно за человеческую жизнь, за жизнь ребёнка. Он, так испугался, что быстро, машинально покинул своё укрытие и вышел прямо на детей. В это время девочка как раз подошла вплотную к вампиру. Она безразлично, сонно  взглянула на него, затем вновь опустила свои большие, печальные глаза на землю, и прошла мимо, как будто и не заметила стоящего на пути мужчины. Остальные последовали за ней.
   Девочка вмиг перевернула всё существование вампира. Он впервые отпустил свои жертвы, раньше с ним такого не случалось. Михаил пропустил ребят, и ещё минуты три постоял на дороге, над чем-то сильно задумавшись. Потом он очнулся, посмотрел вслед удаляющимся маленьким спинам и полетел вслед за ними, но теперь уже не в качестве убийцы, а как охранник крайне ценного сокровища.
   Дети шли до деревни молча, они не чувствовали за собой присутствия древнего вампира и никак не могли предположить, что следующая ночь, станет для четверых из них последней.
    Проводив Машу до деревни, и убедившись, что она благополучно добралась до своего дома, Михаил вернулся в пещеру. В эту ночь, он больше не вернулся на охоту, у него не было желание, появилось другое.
    Мысли о девочке не покидали ни на секунду, она внесла в его отточенную веками жизнь, душевный не покой, и новое, нарастающее, возбуждающее, ни чем не утоляемое чувство. Он знал, он предчувствовал, что эта девочка в недалёком будущем перевернёт всё его существование и на века заполнит собой его одиночество. До встречи с ней, он даже не догадывался, насколько был один в мире, и как этот мир на самом деле был бестолков, недоделан и напрасно суетлив. Надо лишь подождать какие-то пять, или шесть лет. Но что такое, для него несколько десятков месяцев, ради неё, он готов ждать целые века. Тем более что ему предстоит созерцать, как из хрупкой девочки, она постепенно превратится в прекрасную девушку, и всё это будет происходить у него на глазах. Не чудо ли это?
   Наступал рассвет и его клонило ко сну. С мыслью о Маше и предстоящих, скорых, прекрасных переменах, Михаил впервые за сотни лет уснул с улыбкой на лице. У него появилась цель и мечта.
   Проснувшись после захода солнца, Михаил почувствовал нарастающее, неприятно волнующее чувство. Первая мысль, посетившая его, это что девочка в опасности, даже при смерти. Теперь, ребёнка и вампира связывала тонкая невидимая нить, и по этой нити он сразу кинулся на поиски умирающего дитя.
   Девочка находилась в лесу, в плохо сооружённой землянке, она лежала на досках покрытых мхом. У неё была очень высокая температура, и от жары собственного тела, содрала с себя почти всю одежду, которая давно превратилась в лохмотья.
   Осунувшееся за последние сутки личико, покрыл нездоровый румянец, а местами выступали бардовые пятна. Когда вампир склонился над ней, она быстро взглянула на него, широко открытыми, безумными глазами и снова упала в беспамятство. Было видно, что судороги сводили ей мышцы и причиняли сильные страдания. Из воспалённых бледно малиновых губ, исходил то стон, то бред, то хрип, дыхание было нечистым.
   Михаил рассудил про себя, что, скорее всего, девочку принесли сюда умирать. Он вышел из землянки, содрал бересту, с первой попавшейся берёзы, сделал из неё воронку, набрал воды и поднёс к губам ребёнка. Сначала, влил ей совсем немного, Маша затихла, и чуть не подавившись, сглотнула живительную влагу, затем сильно закашляла. Тогда вампир приподнял ребёнка и дал сделать ей ещё один глоток. Девочка, давясь и захлёбываясь, жадно принялась пить. Наконец напившись, она резко отвернула лицо и выпрямила палкой спину. Михаил аккуратно положил её на доски и накрыл своим плащом.
   Не желая смотреть на страдания ребёнка, он вышел на улицу. Он понял, что Маша была сильно отравлена и умирала, шансов выжить у неё практически не было. Что он мог сделать? Превратить её в вампира? Но и вампиром она не выживет.
    Михаил был омрачен, несчастлив, убит. Он, который умертвил тысячи человек, и ходил под руку со смертью, сам испугался «старухи с косой». Он, который не ставил человеческую жизнь ни в копейку, который счастлив был сам убивать, мучился от боязни потерять, никому ненужное дитя.
   «А как же предчувствие перемен?» - Расстроился вампир. Ещё вчера он был напуган, что, мог не встретить этого ребёнка, сегодня он напуган ещё больше, лучше б, он этого ребёнка не встречал никогда.
   Михаил сделал глубокий вдох, и вернулся в землянку. Девочка утихла, и, казалось, крепко спала. Стоны и бред прекратились, но неровное дыхание и хрипы так и остались при ней. Немного разбираясь в медицине, вампир достал нож, сделал небольшой надрез возле кисти ребёнка и выпустил ей кровь.
   Он не знал, выживет она или нет, но, что не сможет оставить её здесь одну, это было точно. Вампир решил про себя, что если девочке и дано, будет умереть, то пусть умрёт у него на руках. Но это лучший вариант, чем, если он оставит её одну на произвол судьбы. Все равно, выживет или умрёт, она уже никогда не отпустит его от себя, ему никогда её не забыть. Так пусть они оба, достойно встретят капризную, но сговорчивую взяточницу смерть, чем он всю оставшуюся жизнь будет жалеть, что сбежал, как последний трус, и мучиться, что быть может, упустил свой шанс. Вампир поклялся себе, что просто будет делать всё возможное, что бы спасти ребенка, а там …, судьба решит.
   Ночи он проводил с ней, а утром, едва, только почуяв наступление утра, удалялся к себе в пещеру, и три ночи, как любящий отец и идеальный доктор, Михаил ухаживал за ребёнком. Поил её, укрывал, если знобило, обтирал худенькое тельце, тонкими и острыми на вид ребра, мокрой тряпкой, если бросало в жар, менял под ней бельё, делал кровопускание.
   Как вампир, он тонко чувствовал, на сколько, смерть могла приблизиться к человеку, а она, словно издевалась над ним. Состояние девочки, то улучшалось, то ухудшалось. То казалось, что Маша уже смотрела на Михаила своими ясными, здоровыми глазами, то жизнь едва тлела в её хрупком теле. То девочка громко вскрикивала, и вскакивала с постели, то казалась бездыханной и мертвой. То обливалась потом, и горела огнём, то была холодна как камень. То краснела словно кровь, то была бледна, как известь.
   Эти скачки очень изматывали вампира. Каждый раз, приходя ночью в землянку, он боялся в неё зайти, страшась, что девочка умерла, и тогда он пропал. Но подойдя к ней ближе, и, услышав её неровное дыхание, он устало и радостно вздыхал, не зная кого благодарить за то, что она всё ещё жива, хотя бы эту ночь.
   Когда он пришёл к землянке на четвёртую ночь, она оказалась пуста. Маша исчезла. Он тут же стремглав, направился в деревню, и обнаружил её спящую на сеновале.
   «Она будет моей! - Ликовал вампир, его счастье не имело границ. – Предчувствие не подвело. Я заберу её, лет, этак через шесть».
   И шесть лет оберегал её и наблюдал, как она росла. Он навещал её спящую почти каждую ночь, и всё это время находился в России. Глубокая, ненормальная привязанность Михаила к девочке, заставила его находиться в этой стране даже в ненавистные им, лютые зимы, которые ослабляли его и делали очень сонным, как бурого медведя - к спячке.
   Нить, связывающая их, стала настолько прочна, что он стал чувствовать состояние здоровья Маши,  находясь от неё на большом расстоянии.  Он видел, он чувствовал, что болезнь, перенесённая ей в детстве, не прошла без последствий. Да, она росла, матерела, выглядела свежей и прекрасной, но внутри была очень больна, и смерть её была не за горами.
   Его ожидания оправдались с лихвой, из хрупкого ребёнка, она превратилась в красивую, высокую девушку, хоть и очень хилую. Но ему было всё равно, главное, она сумела с его помощью вырасти, была девственна и одинока как он. И теперь, пришло его время, взять ему принадлежащее.
   А с каким вожделением и наслаждением он убивал мужчин, которые зарились на Машу, да это стало хобби, одно из его любимых занятий.
   Однажды, в конце августа, случайный грибник нашел изуродованное тело Тимошки Рябого.
   Тимофей Сотников, был глупый, злой и завистливый мужик с маленькими свинячьими глазами, большим носом – картофелиной и огромными оспинами по всему лицу, оставленные после перенесённой в детстве болезни.
   Тимошку не любили в деревне, ходили слухи, что он частенько избивал собственных детей и держал всю свою большую семью в большом страхе. Одного ребёнка, совсем ещё младенца, он обварил кипятком в бане, и тот скоропостижно скончался, другого оставил в лесу. Трёхлетнюю девочку растерзали звери. Но потеряв детей, он не выглядел несчастным, и горе по умершим, у него было очень кратковременным и легко им забываемым.
   Злой, жестокий, деспотичный в семье, в людях, он старался казаться добрым и услужливым. Ни кому не отказывал в просьбе, если это не било по его карману, и вообще на вид был крайне тих и скромен. Не забывая при встрече, с кем либо, наговаривать одному на другого, сеять ссоры и драки, при чем, сам в них никогда не участвовал, он вообще крайне боялся боли.
   Горе тому человеку, которому позавидовал Тимошка. Пропал человек. Не будет ему спокойной жизни, станется он несчастным. Ибо старался Тимофей изо всех сил, наживать тому врагов. Что характерно, не  шарахались люди от Рябого, хотя и ненавидели его, но при встрече всегда с интересом слушали сплетни, которые он умело распускал, и смеялись над чужим горем вместе с ним. Люди боялись его злого и трепливого, не по-мужски языка, проклинали Сотникова, не скрывали друг от друга свою ненависть к нему, но всё равно поддавались наговорам и постоянно ссорились между собой. 
   Несколько раз мужики хотели побить его, но жалели его несчастную больную жену и многочисленных детей, да и рука не поднималась, почему то.
   Мертвое тело Тимофея находилось в яме, и издавало ядовито – зловонный запах. Он лежал на животе, руки широко расставлены, рубаха задрана вверх, а штаны, почему-то, наоборот, спущены, обнажая толстый и выпуклый зад.
    Когда грибник перевернул Тимофея, что бы узнать покойника, то увидел его отекшее синее лицо, на котором глазницы были пусты, рот открыт и забит мхом с примесью земли, нос переломан, а уродливые оспины, разгладила вода, в которой он находился долгое время. Живот был вспорот, и кишки синя – желтой лентой, мерзким червём вываливались из почерневшей утробы.
   Грибник не сразу признал в изуродованном покойнике Тимофея, и хотел было вернуться в деревню, что бы оповестить всех о страшной находке. А, как следует, приглядевшись, с трудом, но узнал в нём всеми ненавистного мужика. Мужчина даже обрадовался, решив, что собаке – собачья смерть. Он плюнул на покойника, закидал его изуродованное, полу разложившееся тело листвой и землёй, пожелал мертвецу вечного ада, и тронулся, как ни в чем не бывало, дальше, унося с собой тайну.
   Тимофей часто подкарауливал четырнадцатилетнюю Машу, бесконечно назначал ей свидания, домогался, ловил её, если по близости никого не было, распускал руки, несколько раз пытался применять силу, угрожал. В общем, не давал девушке покоя. Она никогда об этом никому не рассказывала, боялась позора, да и некому было жаловаться. Так продолжалось долгое время. Но однажды, пьяный, он, летней ночью залез к ней спящей на сеновал. Маша вскрикнула, чудом вырвалась во двор и успела спустить с цепи злую, вечно голодную собаку, которая сильно покусала Тимофея и быстро спровадила его со двора. За всем происходящим  наблюдал Михаил. Этой же ночью, Тимошка странным образом исчез из деревни, и после, Рябого больше никто не видел.
 ………….. ………………………………………………………………………………………………….
   Шли годы, и с тех пор, как Маша чудом спаслась от смертельной болезни, прошло шесть лет. Из хрупкой, маленькой девочки она превратилась в очень красивую девушку. У неё были густые, светлые волосы, большие, печальные серо – голубые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, прямой, небольшой нос  и красивый чувственный рот. Гибкое, упругое тело на стройных ногах, высокий рост, которого она очень стеснялась и от этого немного сутулилась.
   Последняя зима была крайне суровой, унесла с собой много человеческих жизней, в основном стариков и малолетних детей, и сильно подорвала здоровье тем, кто и так был хилым, и Маша не была исключением.
   После этой зимы, девушку все чаще стала мучить бессонница, а если ей все же удавалось заснуть, то вместо снов она видела кошмары. Просыпалась не отдохнувшей, усталой, разбитой и ночь ей была не в радость.
   Появились непроходимые, сильные, ноющие боли внизу живота. Каждый проглоченный кусок пищи тяжелым камнем проваливался вниз и распирал нутро, отчего у неё стал пропадать и без того плохой аппетит. А если девушке и счастливилось, поесть что ни будь мясное, существенное, наступала неукротимая рвота. За зиму девушка очень похудела и осунулась. Зато сильно вырос живот, что оказалось поводом насмешек для баб и подозрительных взглядов мужиков.
   Маша была рассеяна, плохо запоминала, кукую либо информацию, сторонилась людей и лишних разговоров. На частые приставания многочисленных поклонников отвечала невнятно, не умно и вообще избегала подобных встреч. Они действовали на неё как энергетические вампиры. А если влюбленному все же удавалось приблизиться ближе, то она раздраженно огрызалась, приводя парня в тупик, и желание общаться с этой злой девушкой отпадало. Маша жалела потенциальных женихов, стеснялась своей рассеянности и не смышлёности, чувствовала за собой вину, но ничего поделать не могла. 
   Её постоянно клонило в сон, что сильно раздражало Матрону, которая всякий раз подбрасывала ей работу, и принимала слабость девушки за лень.
   Когда Маша была девочкой, Матрена вообще мало обращала на неё внимание. Ну, есть и есть, пропадёт, так пропадет. Ребёнок умел быть незамеченным. Но когда девушка стала подрастать, то с каждым годом, почему то всё больше и больше раздражала тётку. Раздражал Матрёну и больной вид племянницы, её худоба, сутулость, плохой аппетит, несвязанная речь, нерасторопность, замкнутость, да всё раздражало.
    Ей не нравилось то, что, несмотря на большое количество поклонников, Машу никто замуж не звал, и сама она не испытывала желания, не старалась, как остальные девушки, вырваться из родительского крова и стать чьей то женой. Она как будто назло тётке, специально, хотела насовсем, остаться в доме лишним «ртом» и ненужным балластом.
   Но, пожалуй, больше чем Машино нежелание выйти замуж, Матрену удивляло и раздражало то, что, несмотря на глупость, лень, болезненную худобу и нездоровый вид племянницы, в неё было много влюбленных воздыхателей, которых девушка, казалось, не замечала.
   Нет, Маша не огрызалась и никогда не спорила с тёткой, была послушна, даже немного забита и трусовата. Она выполняла любую работу, которую ей указывали, но делала всё с нежеланием, и как думала Матрона, лишь бы отвязаться от мачехи.
   Однажды Маша ослушалась тётку, та в ярости не смогла удержать накопившуюся за годы необоснованную ненависть, схватила узду и с силой принялась хлестать племянницу.
   Девушка не кричала, не плакала, не пыталась сбежать и обороняться, зная, что всё это было бесполезно, и просто ждала, когда Матрона устанет её бить. Наконец женщина остановилась, отдышалась, выбросила уздечку в сторону и пошла вон, не произнеся ни слова.
   Избитая девушка ещё немного посидела, затем встала и направилась к воде, что бы смыть кровь. В этот день она больше не разговаривала с тёткой, а та ничего не заставляла её делать и в глаза племянницы старалась не смотреть. На следующее утро Маша не смогла встать, всё её худое тело ломило, оно превратилось в сплошной синяк. Девушка никому не рассказала об этом, даже Степану, и подумала, что может быть, Матрона пожалела о случившемся, испугалась за свой всплеск ярости, извинится перед больной сиротой, что больше такое не повториться. Но она ошиблась. Вошедшая во вкус мачеха, частенько после того случая, стала срываться на племяннице, оправдывая себя тем, что ленивой Машке это идёт на пользу.
 ………………………………………………………………………………………………….. 
   Итак. Пропадают женщины. Если это убивает, как предполагает Нина оборотень, то прежде чем начать действовать, необходимо  вычислить его следы. Оборотень, тот же волк, следовательно, и следы у него как у волка.
   Ещё со школьной скамьи девушка помнила отличие следов собачьих и волчьих. У волка след крупнее, вытянутый и пальцы держит вместе, а у собаки круглый и пальцы она как бы растопыривает. У волка след ровной цепочкой, и шаг шире, у собаки шаг неровный и хаотичный. На всякий случай Нина держала при себе фотографии, где на снегу ясно были видны эти различия. Оборотень-волк, но это крупный волк, значит и лапа крупнее.
   В это же вечер Нина взяла фотографию, и отправилась к лесу, откуда, по её предположению, он должен был появляться и исчезать. Хорошо, что дом, в котором Нина снимала комнату, оказался неподалеку от лесопарковой зоны, и девушка преодолела это расстояние за пятнадцать минут прогулочным шагом. На улице было довольно светло, стояла  теплая погода, и желающих прогуляться в парке оказалось очень много. Нина подошла к самому входу, достала фотографию, нагнулась и, делая вид, что, что то потеряла, стала искать следы.
    Одни люди проходили мимо, безразлично смотря на ползающую по земле рыжеволосую девушку, другие останавливались, сочувствовали пропаже, кивали головой и шли дальше, иные, сердобольные, предлагали помочь, даже не спрашивая, собственно говоря, что она вообще тут ищет.
   Нина сначала стеснялась, мило улыбалась и благодарила за сочувствие и желание помочь, но через полчаса бесполезного времени, перестала обращать внимание на снующий туда-сюда беззаботный народ.
   Она находила мелкие монеты, гвозди, пивные крышки, окурки сигарет, осколки бутылок, пуговицы, собачьи и ещё, чьи то непонятные фекалии. Видела следы от каблуков, костылей, велосипедов, просто вмятины от мужских и женских туфлей, от собачьих лап, от детских ботинок, но ничего похожего на волчий след не было. Девушка обползала довольно большое расстояние, но все было безрезультатно, а фотография бесполезна, и через час бессмысленных поисков, она сдалась.
   «М-да. - Подумала Нина, вставая с земли и отряхивая колени от пыли. - Так мне и надо. Глупо было бы предполагать, что оборотень, вечерком с пивком, прогуливается среди многих и подыскивает себе очередную бабёнку. Даже если он и пробегал тут пару раз, то все его следы давно растоптали. Ведь последняя жертва пропала две недели назад. А если и бегает по лесу, наверняка у него свои тропки невидимые глазу человека, как ни как он зверь, тем более потусторонний зверь, и ему положено сторониться людей вдвойне. М-да, дела».
   Потратив вечер зря, Нина поняла, что найти следы волка в лесу или вообще где либо, всё равно, что искать иголку в стоге сена. И не лучше ли начать расспрашивать местных жителей о пропаже женщин. Авось найдется человек, который что ни будь, видел, хотя бы того же волка, или владеет той или иной информацией, которая поможет вывести на нужный след.
    Вечер сгущался, народ стал понемногу расходиться, и, решив, что больше ей все равно ничего не удастся узнать, девушка пошла домой, заодно по возможности  рассматривая скромный, но очень милый и уютный городок.
 ……………………………………………………………………………………………………..
   Прокормить большую семью было очень нелегко. В итоге, на добычу пищи уходило не то что всё время, а получалось, вся жизнь.
   Муж тёти Матроны Степан, тощий беззубый мужик, с большой залысиной на голове, с глубокими, не по возрасту, морщинами и мутными катаральными глазами, часто незаконным  путём, в купеческой реке ловил рыбу. Он слыл очень удачливым и ловким рыбаком.
   Бывало, что всю ночь он рыбачил, и одновременно подрёмывая в лодке. Казалось, он ловил рыбу во сне. И на утро приходил почти всегда с хорошим уловом. Вся пойманная Степаном добыча предназначалось для продажи на рынке, сами ели только тех рыбёшек, за которых не удалось выручить денег.
  Степан ночью ловил рыбу, под утро приходил домой, будил Машу, она вставала и начинала сортировать её по корзинам, которые сама плела зимой. Девушке нравилось ездить с дядей на базар, ведь тогда она на день избавлялась от бесконечной рутинной домашней работы и злой тётки.
   Степан запрягал старую облезлую, с сильно выступающими ребрами, вечно, что то жующую кобылу, которая весело ржала, почуяв дорогу, и нервно постукивала передней ногой. Лошадь, как и Маша, любила рынок и с радостью проделывала знакомое ей расстояние.
   Оба, и дядя, и племянница, вместе сваливали корзины на телегу, а затем двигались в путь. Умная скотина, отлично знала дорогу, ей  даже не надо было управлять, и как только Маша и Степан садились в повозку, в полном доверии к лошади, дремали до самого прибытия на место.
   Рынок, где девушка торговала рыбой, славился тем, что в нём можно было приобрести любую утварь, от деревянных ложек, лаптей и недорогого текстиля, до древесины, богатой пушнины, а так же всевозможных продуктов: выпечки, заготовок, овощей, фруктов, хотя размером вся торговая площадь не превышала и километра.
   Когда в конце апреля, Степан и Маша приехали рано утром на базар в очередной раз, то там находились одни торговцы, только- только начинающие открывать свои лавки.
   Место, прикреплённое за Степаном, находилось в самом конце мясного ряда, на вид очень миниатюрное и неприметное. Это был небольшое деревянное сооружение, состоящее из низкого стола и такого же маленького навеса, едва спасающее рыбу  от пагубно действующих на неё весенних солнечных лучей.
   Степан оставил племянницу и пошёл по привычке бродить по рынку узнавать от других последние новости, не забывая напоследок заскочить в трактир. Раньше, пока Маша была маленькая, ему приходилось все делать самому, в том числе и торговать рыбой, но когда девочка подросла, стала ему незаменимой помощницей, сняв с него часть нагрузки.
    Маша разложила рыбу на старых, почерневших от сырости и старости досках, села на самую крепкую корзину и стала рассматривать нарастающую, разношёрстную и весёлую ярморочную публику.
   Апрельское солнце приятно припекало, и девушку после очередной тревожной ночи стало клонить в сон. Так, в полудреме она просидела до обеда, слушая шум рынка. Где то громко смеялась женщина, где то шёл торг за древесину, ржали лошади, визжали свиньи, кудахтали куры. Слышался стук топора, звон посуды, кто то из мужчин запел. Этот ровный рыночный гул был приятен и больше успокаивал, чем раздражал.
   Кто-то подошёл к Маше, задал обычный вопрос о стоимости рыбы, она монотонно и безразлично ответила. Несостоявшийся покупатель покачал головой, и сказал, что при таком ленивом настрое, пусть даже очень красивой девушке ничего не продать и быстро пошёл прочь.
   Время шло, Степан не появлялся, торговля не шла, а солнце стояло в зените и грело на всю свою апрельскую мощь. Девушка заметила, что народ стал понемногу расходиться, а она не продала ни одной рыбы, которая от тепла стала быстро портиться.
   Вспомнив о наказании, которое её ждало дома от тетки при помощи узды и голода, Маша вскочила с места, поправила платье и хотела уже начать зазывать покупателей, как увидела в метрах двадцати странного мужчину, который внимательно, и, по всей видимости, давно наблюдал за ней.
   Мужчина был полный, смуглый, с широким лицом, толстыми губами, большим мясистым носом и выпуклыми и белыми на фоне темной кожи глазами, под которыми виднелись темные круги. Одет иностранец был во всё светлое, штаны парусины, балдахин, обмотанный широким поясом, кожаные сандалии и большой тюрбан на голове. Единственная тёплая вещь, которая была на нём, это кожаный коричневый жилет из овчины.
   Мужчина понял, что его присутствие замечено, постоял ещё несколько секунд и быстрым шагом направился к Маше. Он подошёл к девушке вплотную и с сильным, заметным акцентом заговорил:
- Почем рибу продаеш? Мне нужно всё, всё куплю. Денги остались там. Идти близко. Тебе надо памагат нести рибу. Складивай. Идом, всё куплю.
   Озадаченная девушка без слов, быстро стала сваливать рыбу в корзины, даже не сортируя её. «Всё купит. – Думала она.- Вот повезло. Богатый иностранец даже толком не стал прицениваться, а ведь рыба и правда стала портиться. Вот обрадуется дядя Стёпа, вот похвалит тётка».
   Пока Маша торопясь складывала товар, индус всё время оглядывался по сторонам и задавал вопросы. Он спрашивал, почему такую молоденькую и красивую девушку оставили одну, без присмотра, замужем ли она. На все вопросы она отвечала невнятно, непонятно, монотонно, и до последнего ждала появления Степана. Но дядя Степа так и не появился. Скорее всего, он застрял с мужиками, в каком ни будь трактире. Девушке не в первой, взваливать его пьяного на повозку и везти домой.
   Наконец Маша разложила всю рыбу по корзинам, но они были такими тяжёлыми, что она не могла поднять даже самую лёгкую из них, а богатый индус, видимо и не собирался прикасаться к ноше.
   Девушка выпрямилась, вопросительно взглянула в выпуклые глаза мужчины, их взгляды встретились. Она смутилась, улыбнулась, посмотрела вниз, на землю и стала ждать дальнейших указаний.
   Индус ещё раз внимательно оглядел Машу, тоже улыбнулся, затем поднял правую руку вверх, щёлкнул пальцами. Откуда не возьмись, появились трое, таких же смуглых как он, слуг. Несмотря на то, что апрельский день ещё отдавал прохладой ушедшей зимы, и земля толком не прогрелась, мужчины были почти раздеты и босоноги, они выглядели очень плоскими на фоне их тучного хозяина. Молча, не поднимая глаз трое тощих слуг, ловко взвалили своими жилистыми руками на себя корзины, и быстрыми шагами направились к реке. Немного растерявшись, девушка стала провожать их взглядом.
- Денги там. – Услышала она голос индуса, который будто прочитал её мысли. – Русские много воров. Опасно много денег на ринок. Идом, там денги, много денги. Идом, бистро.
   У Маши появилось плохое предчувствие, что то внутри подсказывало, что идти с этим иностранцем, который толком  даже не приценился к товару, опасно. Она испугалась, но дело было сделано, корзины унесены, а возвращаться домой к тётке без денег и без рыбы, куда опаснее, чем идти с индусом в неизвестном направлении. Она ещё раз поискала глазами Степана, и, потеряв последнюю надежду дождаться его, двинулась в ту сторону, куда пошли слуги с корзинами.
   Люди оглядывались, перешёптывались, качали головой, когда видели идущую впереди бедно одетую девушку, рассеянно смотрящую на землю, а следом за ней смуглого индуса, который пристально глядел ей в спину, боясь выпустить её из виду.
   Шли молча минут десять. Лишь иногда девушка оглядывалась, мельком, испуганно смотрела мужчине в глаза, но продолжала идти дальше. С каждой минутой ходьбы, страх нарастал всё больше и больше, а индус отводил Машу всё дальше и дальше. Уже перестали встречаться люди на пути, а потом они и вовсе оказались одни на дороге.
   Наконец девушка узнала свои корзины, стоящие на берегу, а в большой лодке, стоящей, напротив, в реке, возились слуги, готовясь к отплытию. Больше людей рядом не было.
   Маша облегчённо вздохнула, сделала глубокий вдох, и, обернувшись, посмотрела на индуса. Но когда встретила его тяжёлый, злой взгляд, поняла, что её дело плохо.
   Он подошёл к ней вплотную и с силой ударил по лицу. Девушка упала. Индус присел, ухватился двумя руками за её тонкую шею и стал её душить. Маша не стала сопротивляться, понимая, что это бесполезно, ей даже не было особо страшно, лишь только хило ухватилась за душителя. Слабый организм, ещё почти ребёнка, просто ждал печального исхода.
   Рука индуса постепенно сжимала шею девушки, её глаза закатились, она захрипела и стала терять сознание. Но когда её тело совсем обмякло, мужчина вдруг перестал её душить. Он поднялся, посмотрел на полумёртвое тело Маши, немного постоял, затем вновь нагнулся, поднял девушку с земли, взвалил её себе на плечо и направился к лодке. По пути, что-то пробубнив про себя, он, сильно пнул одну из корзин с протухшей рыбой.
   Всё время пока индус душил Машу, слуги спокойно и молча наблюдали за происходящим, не шевелясь и не выдавая своего присутствия.
   Когда мужчина подошёл к лодке и стал перешагивать, то она покачнулась. Он потерял равновесие и зашатался, тело девушки соскальзывало  с его плеча. Индус судорожно стал хвататься то за корма лодки, то за Машу. Тогда один из слуг подскочил к нему с обезьяньей ловкостью, помогая удержать  тело девушки на плече. Мужчина, наконец, принял ловкое положение и бросил почти бездыханную ношу на дно лодки, затем он повернулся и ударил слугу по лицу, тот отскочил, прикрывая нос, из которого потекла кровь.
   Усевшись в судно, индус поднял руку, показывая направление, что то проговорил, двое слуг взялись за весла и погребли в нужную сторону. Третий побежал по воде к лодке и запрыгнул в неё уже на ходу.
 ……………………………………………………………………………………………………………………………….
   Встав с утра пораньше и плотно позавтракав, Нина отправилась в самый центр города в поисках удачи. В милицию она идти не решалась, естественно, что просто так ей бы там никто, ничего не сказал. Нужна была веская причина, или соответствующие документы, по которым они смогли раскрыть какие либо факты, а у неё не было ни того ни другого. А скажи она правду, психиатрическая больница ей обеспечена. К родственникам пропавших, девушка тоже не пошла, могли заподозрить неладное, позвонить в милицию, и её бы задержали для выяснения обстоятельств. Нине надо было найти свой метод поисков, неординарный, ведь речь шла о потусторонней силе, и обычные средства никак не годились. Но следы все равно должны были быть, и девушка голову  на отсечение давала, что искать их необходимо всё равно в лесу.
   Попав в самый центр, девушка наугад стала спрашивать случайных прохожих об исчезнувших женщинах. Городок был небольшой, и наверняка большинство друг друга знали.
   Больше всего поразило Нину то, что никто не волновался по поводу пропавших, особой паники не было, рассказывали об этом без всякого интереса, и  надо было клещами вытаскивать информацию у свидетелей, если их вообще можно было так назвать. Так как, когда Нина спрашивала о том, что им известно, то никто ни о чем не знал, и знать не хотел. «Ну да, была, мол, такая. Ну да, пропала. Ну …, а может, загуляла. Но вернётся же. И милиция согласна, что все, всё равно воротятся. И ничего что гуляющих уже восемь, а в загуле некоторые больше чем полгода. Все восемь и вернуться».
   Нет, конечно, она была уверена, что милиция делает все возможное, что бы найти пропавших, статьи в местных газетах, об этом передавали в новостях, по радио, опрашивали родных и близких, патрулировали город. Но сами жители, как будто находились на другом конце света.
   Складывалось такое впечатление, что они больше боялись не чертовщины происходящей в их городе, а Нину, которая представлялась сотрудником уголовного розыска и молниеносно показывала найденное ей, удостоверение какого- то лесника, с вклеенной в него своей фотографией. Но никогда не имевшие дело с милицией люди, верили липовому удостоверению и по возможности, всячески уклонялись от её вопросов, отшучивались, делали вид что спешат, называли себя приезжими, глухонемыми или вообще иностранцами.
   Утро, как и вечер, накануне, не принесло никаких результатов. Нина поняла, что люди ей не помогут, не поможет милиция, и вообще помощи ждать не от кого. Оставалось надеяться на чудо. И как обычной городской девушке, не имея никакого представления об охоте, находясь в чужом городе, найти не то что одичавшую собаку, а оборотня?
    Бессмысленно потратив половину дня, расстроенная, она направилась домой, что бы пообедать.
 …………………………………………………………………………………………………………………….
   Когда раджа пришёл на рынок, девушка сидела на месте, облокотившись о забор ограждающий рынок, и, казалось, спала. Она была без головного убора. Плохо заплетённые длинные волосы неряшливо расползлись по узким плечам и ещё больше подчеркивали её бедность.
   К ней подошёл какой-то мужик, сначала долго рассматривал её, подом задал вопрос, она нехотя ответила, мужчина покачал головой и пошёл прочь.
   Время приблизилось к обеду, а дел ещё предстояло много. Надо было срочно решаться и действовать. Сердце раджи бешено заколотилось, предчувствуя неудачу, а кожа на лице покрылась испаринами пота.
   Девушка словно прочитала его мысли, резко вскочила как ужаленная, стала поправлять платье и волосы. А когда закончила приводить себя в порядок, то резко взглянула на индуса и испуганно уставилась на него. « Вот он, момент». – Подумал Раджи, и ноги сами понесли его к ней.
   Он подошёл и заговорил:
- Почём риба? Складивай. Бистро понесли. Там много денег ….
   Девушка быстро принялась за работу. Пока она укладывала рыбу в корзины, раджа стал внимательно разглядывать её снова, только уже вблизи.
   Ему показалось, что за зиму она сильно похудела, осунулась. Старое, изношенное платье опоясанное верёвкой небрежно свисало с её высокого, стройного тела, словно с пугала. Зато живот несуразно выступал вперёд и не соответствовал её худобе.
   «Неужели беременна? Неужели опоздал? – Думал раджи.
-Ай, ай. Такая молодая, красивая девушка. Кто тебя оставил одну? Где твой муж? Уведут, своруют. Я би не оставил тебя.
   Она что-то ему отвечала, но из бурчания девушки он не понял вообще ничего. Корзины были упакованы. Красавица выпрямилась и вопросительно посмотрела ему в глаза. Раджа позвал слуг и приказал им нести рыбу, а сам с девушкой пошёл сзади.
   Пока они шли, он всё время пытался разглядеть её живот. «Неужели и правда, беременна? – Задавал он сам себе вопрос. – Неужели, она с её красотой предпочла нищего мужика, который даже не может купить ей платье, и, не боясь за неё, заставляет на бедном рынке торговать тухлой рыбой. Во что он превратил её за зиму? Он наверняка бьёт её. Да, да, бьет. Точно. Она похудела, постарела, под глазами синяки, сутулится, в глазах страх …»
   Девушка повернулась и вопросительно посмотрела ему в глаза, она явно боялась, он это чувствовал. Раджа как мог, мягко улыбнулся, и мотнул головой, что всё, мол, в порядке, надо идти вперёд.
   «Не девственница. – Вздохнул индус. – Чертова, глупая баба променяла меня на бедного пьянчугу. Мой золотой дворец на дырявую деревянную хибару. Роскошь на нищету. Изысканные яства на вечный голод. Первоклассный шёлк и атлас на гнилое, изношенное платье. Красоту и молодость на постоянные побои своего мужика и неизлечимые болезни. Украшения достойные только королев на трухлявую верёвку вокруг тощей талии. Мою  любовь на страх и бесконечные унижения.
   Но если она не девственница, она не может ехать со мной. И если она беременна, она не может быть моей женой».
   На что он вообще позарился? На эту тощую, облезлую, полудохлую бабу, с жёлто- зеленой кожей, которая может умереть в любой момент? На что он тратил свои мечты и время? На глупую девку, которая и трёх слов вместе не свяжет, зато хватило ума выскочить замуж и забеременеть от первого, попавшего на пути нищего мужика? О, как был прав Ли. Почему он не послушал своего мудрого слугу? Он ведь и правда, горько разочаровался в девушке. Ни такая уж она и красавица вблизи.
   Наконец они пришли, индус ещё издалека узнал свою лодку, слуги, как ни в чём не бывало, копошились возле неё и готовились к отплытию. Безмозглые, они даже не подозревали, какое горе случилось у хозяина.
   Вдруг, раджа почувствовал такую злость и ненависть, что больше не мог себя сдерживать. В это время девушка, словно почувствовав, что то неладное, резко остановилась, посмотрела на лодку, сделала глубокий вдох и обернулась. Мужчина быстро двинулся к ней.
   Он подошёл вплотную. Девушка попятилась и приоткрыла рот, как будто хотела крикнуть. Тогда индус со всей силой стукнул ей по лицу. Она упала и испуганно, молча уставилась на него.
   Раджи нагнулся и принялся душить её, медленно сжимая руки. Девушка быстро посинела, её глаза лезли из орбит, а изо рта высунулся язык. Через двадцать секунд она захрипела и слабо вцепилась в индуса.
    Наконец её тело обмякло, она закрыла глаза и распласталась по земле. Раджа перестал её душить. «Нет. – Подумал он. – Нельзя убивать. Слишком много потеряно на неё времени и денег. Белая, красивая и высокая девушка на вес золота, даже если она уже не девственница и без мозгов. Её только нужно сначала откормить и одеть в нормальную одежду. А от ребёнка можно избавиться».
   О, да. Он сам, лично будет присутствовать при этом и его не испугает её кровь. А когда продаст, выручит за неё большие деньги. И эти кровь и деньги окупят всё, что он потратил на неё, мечты, надежды, время, бессонные ночи.
   Он ещё раз посмотрел на неё. Девушка представляла жалкое зрелище, худая, бедно одетая, почти в лохмотья, с распустившимися как у ведьмы волосами и закатившимися глазами.  Она лежала и  судорожно заглатывала воздух.
   Индус поднял её, взвалил себе на плечо и направился к лодке:
- Ничтожная торговка. – Раджа зло пнул стоящую на дороге корзину и рыбой.
   Снова появилась ярость, которая притупила его осторожность. Садясь в скользкое судно, он споткнулся и начал падать вместе с девушкой. Подскочил слуга и хотел помочь ему удержаться. Но падение еще сильнее взбесило индуса, и он ударил нерадивого помощника по лицу. Тот отскочил и зажал нос.
   Забравшись в лодку, раджа бросил девушку на дно, а сам уселся на скамейку и приказал двигаться вперёд.
 ……………………………………………………………………………………………………………………………
   Дорога пролегала через частный сектор, собравший в себе одновременно грязные бараки, состоявшие из прогнивших от сырости и старости черных досок, и многоэтажные, совсем новенькие, дорогие  особняки.
   Девушку очень удивил такой резкий контраст между домами. Ветхая, еле стоявшая на земле, покосившаяся рухлядь и величественные, поражающие своей дороговизной, похожие на старинные дворцы, хоромы странно смотрелись вместе, и лишь многочисленные деревья и кустарники, разросшиеся повсюду в беспорядке, веселой зеленью листьев сглаживали это нелепое сосуществование нищеты и роскоши.
   Проходя мимо одной, ничем на вид непримечательной, маленькой, сгорбленной и сильно осевшей в землю избы, Нина услышала лай, доносящийся со двора барака. И в этот самый момент, когда залаяла собака, из дома вышел старик. Казалось, он только этого и ждал, когда кто ни будь, будет проходить мимо его двора.
   Мужчина был в засаленном желто-коричневом свитере, шерстяном, хотя на улице ещё стояла жара, и старых замызганных, непонятного цвета штанах, которые явно были ему малы, так как неприлично обтягивали его тощий, старческий зад и обнажали треть щиколотки. Стоптанная, непонятно какого сезона носки, обувь, была одета на голые ноги, без носков. Длинные, давно не стриженные, седые волосы, небрежно торчали из-под маленькой, вязаной, красной шапочки, с которой, по всей видимости, он расставался только когда стригся или мылся, а делал он это, по его виду, крайне редко.
   Мужчина был худощав, роста ниже среднего, на вид лет шестьдесят пять-семьдесят. Глядя на этого нелепого, смешного старика Нина невольно притормозила и, улыбаясь, стала рассматривать его. Он в свою очередь, заметив внимание женщины, не спеша сел на большую скамейку и у него, как у фокусника, в руках вдруг очутился топор и бесполезная, маленькая деревяшка, которую он зачем то интенсивно стал обтачивать, с большим усердием изображая «мужчину за работой».
   Девушка смотрела на него как на клоуна и тихо смеялась, он тоже внимательно рассматривал её, исподлобья. Так они глядели друг на друга, пока не раздался ещё один лай. И в миг, десятки пёсьих, ничем не озабоченных глоток, со всех близ лежащих домов, инстинктивно подхватили весёлое гавканье на разных собачьих тонах. Стало очень шумно. Нина зажала уши руками, и, повысив голос, крикнула старику.
-Как много у вас в городе собак!
-Что? - Рот старика гармошкой развернулся в широкой улыбке, обнажая беззубый рот.
   Девушка освободила уши от рук и сделала несколько шагов по направлению к деду.
-Я говорю, собак у вас очень много.
-Да - а, чего-чего, а собак хватает. - Старик положил рядом на скамейку топор и деревяшку, достал из кармана штанов дешёвые сигареты и закурил. Затем посмотрел на Нину хитроумными глазами и громко спросил.
-А что, собаками интересуетесь? – сигарета медленно тлела в его, желтой от курева руке, зажатая между средним и указательным пальцами.
-Да, нет. Я случайно здесь, на практике. На зоолога учусь. – Зачем то снова соврала Нина.
-Вот оно что. А то у меня собака есть. Большая. - Дед недвусмысленно подмигнул девушке. - Могу показать. Только придется во двор ко мне идти.
   Нина смеясь, покачала головой и сделала шаг назад.
-Нет, дедушка. Домой надо идти обедать. Всего хорошего вам. - И пошла уже было в сторону своего дома.
-Жаль. Десять лет назад, мой Жулик, мог один с матерым волком справиться. – Уже сам с собой разговаривал старик, смотря, куда-то за горизонт, предаваясь приятным воспоминаниям и сильно затягиваясь почти затухшей сигаретой.
   Тело Нины само собой резко остановилось.  Сердце учащенно забилось, почуяв лучик надежды.
-Что? Вы охотник? - Подбегая к скамейке, спросила Нина.
   Мужчина явно не ожидал такой реакции от девушки, испугался, и, оторопев, как магнитом прилип к стене своего дома.
-Ну …, да…, раньше то мы с Жуликом и на кабанчика …, и на лося ходили. - Затем он прокашлялся и для большей убедительности сделал по воздуху руками большой круг, что вот, мол, лоси то какие большие бывают.
-А на волка? На волка ваш Жулик охотился?
   В глазах девушки старик увидел, что то безумное и отпугивающее.
-На какого волка?
-Ну, вы же только сказали, что ваша собака на волка ходила.
-Волка то? Ну … и волка тоже. - Закивал дед. Он явно врал.
-А можно мне посмотреть на вашу собаку? Пожалуйста.
   Нина умоляюще посмотрела на старика, и ему показалось, что она вот - вот расплачется. Он открыл рот, видимо, что то хотел сказать, и уставился на девушку. Встал со скамьи, и, постояв так несколько секунд, вообще забыл, о чем шла речь. Но он точно помнил, что она его о чем то просила.
-Э-э …, можно. - Мужчина недоуменно пожал плечами и выбросил окурок давно потухшей сигареты.
   Затем посмотрел вниз, снял с головы шапку, пригладил свои седые пакли, подумав, что так он красивее, приглаженный то, снова одел её и сказал:
-Только, э-э …, старость. Вот ведь. Еще пять лет назад, я хоть десять, таких как ты, за ночь. А сейчас ещё бы вспомнить, как это делать  …
-Нет, дедушка, нет! Вы мне собаку покажите. Ну, ту, с которой охотились на волка. – Нина положила ему на плечи свои руки.
   Совсем ничего не понимающий, сбитый с толку старик, смотрел на безумную девушку, и стал часто моргать глазами.
-Какую собаку? – Искренне удивился старый маразматик.
-Да вашу же! Жулика!
   Воцарилось недолгое молчание. До деда только сейчас дошло, что девушке срочно понадобилось посмотреть на его старого кобеля. И в её глазах была такая мольба, как будто дело касалось жизни и смерти. Старик снова пожал плечами, кивнул головой в сторону калитки, за которой виднелся до крайности запущенный огород, и они вдвоём с Ниной направились к нему во двор.
   Пройдя две или три заросшие грядки, они очутились возле большой собачьей конуры. Было видно, что длинная, проржавевшая, но ещё вполне крепкая цепь давала возможность собаке свободно передвигаться по всему неухоженному двору. А её конец находился в самой конуре, значит, пёс был там, внутри. В нос ударил сильный запах псины и собачьих фекалий.
   Подойдя вплотную к будке, старик засунул руки в карманы и командно крикнул:
-Жулик! Ко мне Жулик! К ноге старый хрен.
   В конуре произошло, какое то шевеление, она покачнулась, и послышался слабый звон цепью. Собака то ли от старости была глуха, то ли ей лень было вылезть, то ли не посчитала это нужным, и команда хозяина осталась невыполненной.
   Тогда старик схватил за цепь, и с силой стал вытаскивать пса наружу, как будто он штопором вытягивал застрявшую пробку из бутылки. Жулик оказался ещё сильной собакой, и деду пришлось бороться минуты две, пока из конуры не показалась длинная, немного горбатая морда, с выпученными коричневыми глазами и поджатыми ушами, которая начиналась большим черным носом как у барсука, а заканчивалась длинной гусиной шеей. И ещё две минуты пришлось потратить старику, что бы вытащить пса наружу всего.
-М-да. - Сказала Нина, рассматривая трясущуюся непонятно отчего и с дрожащими челюстями и лязгающими зубами собаку.
   Жулик оказался породы русская борзая. Это был очень высокий, примерно метр тридцать с головой поджарый пёс. Вероятно, когда то белая, шелковистая, а теперь грязно-желтая и отрёпанная, вся в колтунах шерсть, клочьями висела на тощем теле. Он весь был, какой то узкий и длинный. Тонкие длинные лапы, тонкая длинная голова, такая же спина. Казалось, что у собаки не было живота, а то, что когда то было шерстью, спускалось прямо с позвоночника, который заканчивался длинным, загнутым крысиным хвостом.
   Нет, не то что бы, Нине не понравился пёс, она была уверена, что когда то, это была очень красивая, грациозная, изящная, с независимым и гордым нравом, одна из самых прекраснейших пород в мире, собака. Но сейчас, кроме слёз, вид Жулика, у неё не вызывал больше никаких эмоций.
   «М-да ... – подумала Нина, - И это трясущееся от ветерка коромысло, когда то могло загрызть волка. Неужели это и есть моя последняя надежда? М-да, дела».
-Дедушка, а вы, правда, с ним охотились? Ну,… сможет он, к примеру, сейчас взять след волка, и привести меня к нему? – Нина впилась глазами в старика, ожидая утвердительного ответа.
-Может. – Не напрягаясь, и не задумываясь над вопросом, ответил дед. - А зачем ему это?
-Э-э … сколько вы говорите ему лет?
-А кто знает? Он ведь не скажет, считать не умеет, Дни рождения не справляет. У меня живет уж лет двенадцать, а то и больше.
-А сможете мне его продать? – Нина быстро, не дожидаясь положительного ответа, полезла за деньгами в карманы штанов.
-Могу. А зачем? – Глаза старика жадно наблюдали за тем, как девушка вытаскивала разные купюры.
-Сколько вы за него хотите? – Нина держала в обеих руках все деньги, которые смогла найти у себя в данный момент, и ждала, когда дед назовет цену.
-Ну …, даже не знаю. Если на живодерню, то не отдам. - Не сводя глаз с веера из денег, проговорил старик. – И не надо ничего. Друг он мне, понимаешь? Знаю я вас, студентов.
   Дед ударил себя несколько раз в грудь, стал всхлипывать, закрыл рукой глаза, изображая, что расплакался и вообще, сильно расстроился. Не забыв при этом сделать сквозь пальцы щель, что бы иметь возможность наблюдать за передвижением денег в руках девушки. А вдруг он переиграл, и она от жалости передумает покупать пса?
-Нет, ну что вы! Он мне нужен как охотничья собака. – Почти пропела Нина и протянула деду деньги.
-А, ну тогда забирай.
   И хитрый старый мошенник, не назначая цену, руками фокусника, ловко, незаметно, вытащил все деньги, которые были у неё, и с такой же ловкостью переместил их в свой карман, а может и не в карман, но купюры, куда-то вмиг улетучились. И теперь уже в свободные руки Нины поместил собачью цепь, на конце которой находился Жулик.
 …………………………………………………………………………………………………………………                        Невысокий худощавый мужчина лет сорока восьми, со смуглой кожей, одетый в белоснежные широкие парусиновые штаны и такого же цвета просторную хлопчатобумажную рубашку, мышью юркнул в огромную роскошно обставленную комнату. Он был босоног, на голове аккуратно повязан небольшой тюрбан, одежда чиста, лицо гладко выбрито, и вообще весь его вид показывал на то, что мужчина крайне опрятен и тщательно следил за чистотой своего тела.
   Он быстрой, бесшумной лёгкой походкой подскочил к маленькому деревянному столику, стоящего возле самой кровати хозяина и прежде чем погасить горящую свечу, начал с любопытством рассматривать диковинный и необычный подсвечник, оказавшийся в комнате после  последнего путешествия его раджи.
   Бордовый канделябр размером с голову буйвола, выглядел массивным и трезубцем имел три громоздких ответвления. Покрытые позолотой гнёзда для свеч, напоминали бутоны лилии, а треугольная подставка причудливую короткую китайскую башню. Единственная свеча, вставленная в подсвечник, то же имела странный вид, она была матовая с перламутровым отливом, плавилась медленно, и казалась очень плотной и тяжёлой, тяжелее, чем сам канделябр.
   «Какое всё крупное и большое, к чему такие объёмы?» - подумал мужчина. Он осторожно, словно боясь обжечься, провёл пальцами по прохладному основанию подсвечника, затем ещё раз взглянул на него, и слегка нагнулся, что бы задуть пламя.
- Не надо, Ли, – услышал он сдавленный голос своего хозяина, - оставь, не гаси свечу, я ещё не сплю.
- Как скажешь, господин. – Мужчина обернулся, сложил ладони перед грудью, и, пятясь к выходу, стал слегка откланиваться.
-Постой, не уходи, – хозяин приподнялся с широкой тафты и облокотился на пухлую руку, - ответь мне верный и честный слуга, любишь ли ты снег?
   Ли остановился и посмотрел в выпуклые глаза хозяина, ясные белки которых светились в плохо освещенной  пламенем свечи, комнате.
- Я? Снег? Как прикажешь мой повелитель. Если захочешь, буду любить. – Ли снова стал кланяться.
-Эх, - махнул рукой мужчина, он лег на спину, положил ладонь под затылок и уставился в потолок, - вокруг меня только лживые шакалы, уж от тебя я такого подхалимства не ожидал.
   Ли выпрямился и стал ждать разрешения хозяина покинуть помещение. Но тот словно забыл про слугу, он, не моргая, смотрел вверх и никаких указаний давать не собирался. Тогда, набравшись смелости, Ли заговорил сам.
- Мой господин странный стал, с тех пор как приехал домой с последнего плавания, отрешённый, рассеянный, задумчивый, добрый и к жёнам не прикасается. Может позвать, какую ни будь из них, она наверняка сможет развлечь моего хозяина.
- Не надо, Ли, - тяжело вздохнул раджа, - у меня нет желания.
- Если господин прикажет, я смогу приготовить ему напиток из китайского корня. Он всегда тебе помогал.
- Нет, не хочу, у меня от него бессонница, а я и так в последнее время сплю плохо.
   Настала немного затянувшаяся пауза. Слуга, молча и тихо стоял возле господина, а тот с застывшим лицом смотрел на потолок.
- Ответь мне Ли, - после минутного молчания спросил хозяин,- сколько у меня жён?
- Сорок четыре. Как, - удивился верный слуга, - разве мой господин не знает, сколько ему принадлежит женщин?
- Нет, а знаешь почему? Потому что, оказывается, ни одну из них я по-настоящему не люблю и не желаю. Ты не поверишь, но я даже имена не всех помню, хотя многие из них прошли со мной через годы. Никогда не стыдился своей забывчивости, даже гордился этим, гордился их большим количеством, но всех без исключения баловал, лелеял, ласкал, обо всех заботился. И очень старался никого из жен не обидеть, ведь я хороший муж, муж щедрый, и до сих пор считал себя мужем любящим.
-Просто мой господин очень избалован женским вниманием, слишком многими красавицами он обладал.
- Не знаю, - снова вздохнул мужчина, - наверно ты как всегда прав. Мало того в последнее время они стали меня по не многу утомлять. Я даже перестал их специально выискивать и высматривать и до нынешнего времени считал, что «этот источник» в отличие от родника, никогда не иссякнет. Ну, есть и есть что – то новое, а нет, так нет. Если одна умирает, я долго не переживаю и снова женюсь. В итоге, всё без изменения.
   Нет, нет, я ни в коем случае не перестал любить женщин и желать их, но …, понимаешь, Ли, мои жёны …, у них как будто камни вместо мозгов, никак не могу к ним привязаться. Они конечно стараются мне угодить, любят меня, рожают детей, ублажают но …
- Я понимаю, просто тебе скучно мой господин, - слуга слегка качнул головой, словно извинялся за свои слова, - женщины не надоели, а приелись. А всё это потому, что они доставались тебе слишком легко. Наверное, так не правильно.
- Мне вообще скучно Ли, и эти путешествия в другие страны, хоть какое-то развлечение. Да, есть небольшая выгода, так ведь я итак очень богат, уж ты то знаешь.
-Знаю, и горжусь своим господином. Но твоя бессонница, потеря аппетита и отказ от жён беспокоят меня, у тебя даже взгляд стал безумным. Уж не влюбился ли ты в иностранку?
   Раджа вздрогнул, замер, затем медленно приподнялся и сел на тафту, которая негромко заскрипела под тяжестью его тучного тела.
- Ты прав, Ли. Да тебя не проведёшь, всё видишь насквозь.
-И кто она? – Слуга еле сдерживал улыбку, гордясь своей смышлёностью. – Даю голову на отсечение, если она не полная противоположность твоим женщинам. Наверняка худосочна, высока, белобрыса и дика.
   Хозяин уставился на Ли и приоткрыл рот. Радже стало немного не по себе, от того, что его так быстро раскусили. Взъерошенные волосы, выпуклые глаза с рассеянным бесноватым взглядом, округлая пухлость тела, всё это делало похожим его в данный момент на нахохлившегося воробья. Он посидел так немного, затем встал и не спеша пошёл на округлый широкий балкон. Слуга неслышной тенью последовал за ним.
-Желает ли мой господин рассказать о последней поездке. – Мягко пропел Ли, глядя в широкую спину хозяина, облокотившегося на белые короткие колонны напоминающие древнегреческие вазы и соединённые тонкими золотистыми периллами.
   За балконом цвел обширный сад, поражающий в первую очередь, не своими необъятными размерами и красотой, а разносортной, разнообразной растительностью. Раджа, постоянно путешествуя по странам, приобрёл себе ещё одно хобби, собирая понравившуюся ему зелень: кусты, деревья, цветы и даже траву. Он привозил домой ростки и лично высаживал растения к себе в сад.
   В основном, на благодатной почве всё выживало, разрасталось в необычном беспорядке и чарующей пестротой, а так же уникальным, необычным составом радовало глаза своему хозяину. Раджа очень гордился этим «детищем». Но самое восхитительное и приятно неожиданное, было то, что помимо ручных многочисленных птиц и животных, сами собой, в сад забрались дикие звери, становясь со временем почти ручными. И всё вокруг дружно благоухало, цвело, и переливалось различными яркими, сочными красками.
-Да особо и рассказывать нечего. Так получилось, что я оказался в «железном» Урале. Поездка сразу окупилась мне с лихвой. Везло с самого начала. В первый же день я скупил большое количество изумрудов, рубинов, аметистов, топазов, бериллов …
- Зачем? – Не удержался от вопроса слуга.- Здесь всего этого предостаточно.
- Нет, не всего. Не перебивай меня Ли, раз уж вынудил всё тебе рассказать. На следующее утро я удачно сторговался, с каким-то глупым на вид мужиком за пушнину. У него были сильно раскосые чёрные глаза, широкие скулы и с проседью засаленные волосы.
-Зачем здесь пушнина? Что, кому то холодно в пятидесятиградусную жару?
- Молчи! – Раджа строго взглянул на слугу. -  Ты же ничего не понимаешь в торговле! При чём здесь жара? Если ещё раз перебьёшь …, то вообще ничего рассказывать не буду. Затем приобрёл не пробу немного хлопковой ткани, овечьей шерсти, вяленой рыбы и железной посуды. - Индус замолчал, задумался и через несколько секунд продолжил, - Утром мой корабль должен был отплыть домой, а вечером, накануне, я зашёл в трактир перекусить, после чего хотел отправиться отсыпаться перед тяжёлой и дальней дорогой.
   Сел за одиночный столик, отослал слуг и заказал себе еды. За спиной у меня сидели, какие то два пьяных русских мужика, в России таких много, по всей видимости, тоже купцы. Они разговаривали о белокурой и молоденькой девушке, торгующей на рынке рыбой, восхищаясь её необычной красотой. Не знаю почему, но во мне разгорелось неукротимое любопытство и захотелось самому, во что бы то, не стало, посмотреть на неё. Я отложил на сутки свой отъезд и решил сходить на этот рынок и во отчую увидеть её. Ночью меня мучила бессонница, так и не смог заснуть, а утром, пораньше отправился на базар.
   Когда я пришёл на рынок, торговцы уже открыли свои лавки, было очень многолюдно и весело. Быстро найдя ту часть рынка, где торговали продуктами, отправился в самый конец, рыбный ряд.
   О, Ли. Когда я увидел её, сердце сжалось в груди, тело моё окаменело, а лицо словно парализовало. Я хотел, что то сказать, сам себе, но губы мои не слушались, во рту пересохло. Надо было сразу бежать, бежать от того чёртова места быстро, без оглядки, но я не мог пошевелиться, превратившись в безмозглую статую. Мне вообще не следовало приходить на этот рынок, ибо понял что пропал. Но, дело сделано, я увидел девушку и влюбился в неё, влюбился в необыкновенную красоту. Она совсем как ты её описал: высока, худа, светлые длинные волосы, белая кожа, голубые глаза.
- Неужели она действительно так прекрасна? - Осторожно спросил слуга, смотря на хозяина, полные губы которого дрожали от воспоминаний, а взгляд был рассеян и пуст. – Бывает такое, влюбишься, а потом присмотришься и поймёшь, что всё не так на самом деле сказочно, даже горько в последствие разочаровываешься.
- Нет, нет, Ли. Она действительно прекрасна как любовь, как желание, как мечта, как сама жизнь.
- Ты говоришь, что девушка торговка, но богата ли она?
-Судя по её виду, не то что бедна, а нищая, одета в обноски, худая, да и на вид, какая то больная, хилая. Но всё равно, такой прекрасный цветок - растёт в такой грязи. Она погибнет там, умрёт. Её ведь в таком состоянии любой обидеть может. Как несправедлива судьба.
-А сколько лет ей, мой повелитель?
- Она юна, очень молода, наверное, нет и шестнадцати.
   Мужчина глубоко вздохнул, зацокал и замотал головой. Затем он посмотрел на пол и медленно направился обратно в комнату, и, дойдя до тафты, плюхнулся на неё. Слуга еле уловимым ветром метнулся за ним.
- Что же сделал дальше мой господин? Ты не подошёл к ней?
-Нет, Ли, я и на шаг не приблизился к девушке, мало того, старался быть незамеченным. А когда она стала осматриваться по сторонам, то и вовсе убежал с рынка, как последний трус. Ну, вот, больше рассказывать нечего. День я провёл в думах о ней, а утром следующего дня, отправился в путь.
- О, мой господин, - улыбаясь поклонился Ли, - я думал что всё сложнее. Скоро забудешь о ней, поверь мне. Сколько ты видел её по времени, несколько минут? Выбрось эту глупость из головы. Больная нищенка, да ещё и дикарка и наверняка долго не проживёт. Зачем тебе она?
-Нет, не могу. – Раджа резко сел на тафту. - Понимаешь, я много путешествовал и перевидал много красивых женщин, не только в России. Но увидев её, понял, что оказывается, все женщины до неё были на одно лицо, что до сих пор я никакую из них не хотел и не желал. Она открыла во мне такое чувство, которое я раньше не испытывал, и оно, сделало меня одновременно счастливым и несчастным.
   Я стал счастливым, потому, что впервые влюбился по-настоящему и открыл в себе любовь, о которой знал лишь понаслышке и с трудом в неё верил. Думал это удел слабых и глупых, не умеющих себя контролировать, даже смеялся над ними, или нищих, которым вообще делать нечего, кроме как влюбляться. А оказывается, она есть, Ли. Есть любовь! Теперь я это точно знаю.
   Да ты прав: она дикарка, бедная, быть может, очень больна. Да, я видел её всего несколько минут. Но понимаешь, мне всё равно, какого она положения. Пусть у неё нет ни копейки, но в этот то и вся прелесть, у меня-то денег много. А ей они зачем? Скажи, зачем вообще женщине деньги? А те минуты, которые я, издали, смотрел на неё, они…, они в миллионы раз дороже тех всех ночей, в которые я имел весь свой горем.
-А несчастным то почему?
-Каким несчастным? – Не понял разгорячившийся раджа.
- Ты сам сказал, что, стал счастливым и несчастным одновременно.
-А, ну …, я просто …, я пропал, Ли, и обречён на вечный не покой и мятеж души. Эта девушка, она как неизлечимая болезнь, как не выводимый паразит попала в мою кровь и плоть, регулируя сердечный ритм, аппетит настроение и сон. Я приехал домой, и теперь, в каждой из жён, ищу хоть какое-нибудь сходство с ней, пытаюсь разглядеть до бессонницы полюбившиеся черты, но ни в одной не нахожу их. Знаешь, когда я увидел её, мир перевернулся. Было такое состояние, что б только прикоснуться к ней, в тот миг, я отдал бы все мои сокровища, пошёл на любые подвиги и самые безумные рискованные поступки. Тогда, я был способен на всё, даже продал душу Дьяволу, но только что б она была рядом.
- Ты и сейчас хочешь отдать за неё, всё что имеешь? – Ехидно усмехнулся слуга.
- Э…, ну, не то что бы всё, но многое. Да я с ума схожу, при мысли, что она умрёт, выйдет замуж или ещё что-нибудь с ней случиться. Я места себе не нахожу, когда представляю, что могу больше её не увидеть. Иначе пропадает желание жить. Жизнь становиться бессмысленной, пустой и скучной. Понимаешь меня, Ли?
-Понимаю, мой господин.
-Скажи, - раджа пристально, сощурив глаза, посмотрел на слугу, - а сам-то ты был влюблён?
-Мы хорошо живём с женой, дружно, понимаем друг друга. У нас есть общая цель: благо детей и внуков. Мне этого достаточно.
- Эх, Ли. Знаю твою честность и преданность нашей семье, я ведь вырос у тебя на глазах, а ты вырос на глазах у моих родителей. Но сколько тебя помню, ты мне всегда напоминал ходячую мумию, чёрствую, без души, без эмоций, без любви. Даже носишь всё время белое. Неужели тебе никогда не бывает скучно? Не охота съездить куда-нибудь со мной и посмотреть мир? Влюбиться так, что б как я. Что б за любовь чужестранки, отдать всё, что имеешь.
- Нет, мой господин, - Ли холодно и низко поклонился, скрестив руки на груди,- я не хочу отдавать за женщину, тем более дикарку, всё, что имею. Меня устраивает моё положение.
-Э-э, - махнул рукой раджа, - сухарь ты, Ли и вид у тебя как у сухаря. А знаешь, о чём я думал до того как ты пришёл? Сейчас в Россию ехать бессмысленно, снег и лёд, а вот в апреле, дождавшись паводков, я снова отправлюсь на Урал. И я обещаю тебе, клянусь, что привезу её домой, и вот увидишь, что я был прав, а ты нет. Что эта девушка прекраснее всего на свете, и что она стоит моей любви.
- Как скажешь мой господин. – Равнодушно промолвил Ли, еле сдерживая напавшую зевоту. – Могу ли я быть свободен?
-Да, иди,- Раджа махнул рукой, - но только ответь мне честно, любишь ли ты снег?
-Нет, мой повелитель. Я ненавижу снег.
 ………………………………………………………………………………………………………………..
   Когда весь товар, который приобрёл индус в России, был погружен на корабль, стали гнать рабов, их всегда размещали в последнюю очередь. Машу поместили в каюту, вместе с другими молодыми женщинами.
   Девушки, в основном русские, как на подбор, имели белую кожу, светлые глаза и волосы, всем им не было ещё и семнадцати, все они предназначались на продажу в другие страны.
   Началось их странствие. Две недели их гнали с корабля на корабль, из порта в порт. Две недели они не видели белого света. Не видели городов, а из людей только меняющихся матросов, и постоянно находились в грязи и холоде. Хотя кормили их сносно и периодически показывали врачу. Они порой даже не знали, в каком городе и где находились. Они вообще ничего не знали.
   Вначале, девушки общались очень много, и успели сдружиться. У каждой из них была своя история, но сходство было в одном, все они попали в руки работорговцев обманным путём. Некоторые из них происходили из знатных и богатых семей.
   Но потом, через несколько дней, чувство усталости, немощи и безнадёжности привело их всех в тупик, и они, не то, что перестали разговаривать между собой, но как то стали напрягать, и даже начинали ненавидеть, друг друга. Появилась изнуряющая теснота, которой раньше они не замечали.
   Начались бесконечные ссоры, склочны, а иногда даже драки, между теми, кто ещё находил в себе силы драться, превращая своё, итак нелёгкое положение в ещё больший ад.
   Все они до поры до времени, верили в надежду спастись, представляя случившееся с ними, как кошмарный сон. Но через несколько дней тяжёлого и болезненного странствия, отдаляясь всё больше и больше от дома, надежда на спасение сплавилась как горящая свеча, они отдали себя в руки судьбы.
   За четырнадцать дней странствия Маша очень подурнела. Она итак изначально казалась больной и худой на фоне пышнотелых, на славянский манер, «кровь с молоком» сестёр по несчастью, а стала под конец и вовсе, пугающе тощей.
   Девушка заметила, что у неё начали крошиться и болеть зубы, а волосы, выпадать. На лице появились мелкие морщинки, и большие светло – коричневые пятна. Живот как то опустился, уменьшился в размере, но стал на ощупь твердым и очень болезненным. Походка из-за отекания ног стала тяжёлой и шоркой, а немного сутулую спину, согнуло ещё больше.
   Своим отстранённо - отрешенным взглядом, болезненной худобой,  дурным цветом лица, а также отсутствующим аппетитом, Маша, другим  напоминала немного сумасшедшую, что послужило поводом насмешек и издевательством над ней остальных спутниц. Они сторонились её, отбирали пищу, к которой она ещё не успела прикоснуться, брезгали, несколько раз избивали спящую, предполагали, что она больна, и, быть может, очень заразна. Врачи же осматривающие её, ничего заразного в ней не находили, лишь многочисленные синяки оставленные озлобленными от безвыходности и тесноты соседками.
   Она так и не смогла ни с кем из девушек сойтись близко, не завела подруг, и всегда держалась одиночно. Обессиленная, не прекращающимися болями внизу живота, бессонницей  и постоянным недоеданием Маша, всегда забивалась в угол, очередной неуютной каюты, и избегала всяких контактов со всеми.
   Девушка перестала сама себе жаловаться, перестала надеяться, на какое либо спасение и чудо, и, чувствуя, что умирает, молилась только о скорейшем избавлении от невыносимых мух. Быстрая смерть на тот момент, казалось наисчастливейшим итогом всего, она больше не желала жить. Самоубийство же при таком тесном контакте с другими несчастными, не было возможным. И очень скоро, её молитвы были услышаны.
   В начале третей недели их странствия, их, как обычно, выгнали в порт каково-то южного города, что бы поместить с одного корабля, на другой. Он должен был отплыть рано утром. Стоял густой, и теплый вечер. Поднимаясь на высокое, красивое белое судно, под весёлый  свист моряков, девушка обратила внимание на одного из пассажиров, который очень отличался внешним видом от остальных. Он возник в толпе любопытных зевак, разглядывающих красивых рабынь, как то внезапно.
   Это был темноволосый мужчина лет сорока пяти, с правильными чертами лица, и одетый во всё темное. Была почти ночь, но глаза девушки, привыкшие к темноте, смогли разглядеть ненормальную бледность его кожи, которая словно фосфоресцировала во мраке и отражала, как гладь моря, лунный свет.
   Он, молча и спокойно наблюдал за передвижением Маши, скрестив руки на груди. Всё время, пока пленницы шли до приготовленной для них каюты, ни девушка, ни мужчина, не могли оторвать друг от друга глаз.
    «Я где то видела его.  – Подумала Маша, и её само собой сердце забилось сильнее. - Только очень давно, но он нисколько не изменился.
   Комната, в которой их закрыли, была большая и грязная, без мебели, повсюду на полу валялись старые, дурно пахнущие тряпки, которые, видимо, никогда не стирали. Ночь корабль простоял в порту, а рано утром отправился в путь. День прошёл ничем непримечательно и вечером девушки спать легли пораньше.
   Во вторую ночь на белом судне Маша никак не могла заснуть и ворочалась. Ей как никогда, за последнее время, было очень плохо, тело ломило, в раскалывающейся голове туман, тошнило, распирало нутро, и сильно болел низ живота. Она лежала и тихо стонала, боясь разбудить остальных пленниц и чувствовала, что у неё начинается горячка.
   Когда ей стало на немного, но легче, и она сразу вспомнила того таинственного пассажира, который внезапно появился перед ней на палубе. Она точно знала, что где то его уже видела, только очень давно, как будто в другой жизни. Желание вспомнить мужчину, заполнило все её мысли, Маша даже забыла про периодически появляющуюся, невыносимую боль. Она перелистывала память, словно листья в книге, но ничего не получалось.
   Вдруг, произошёл очень сильный толчок, и каюту наклонило на бок, так, что всех девушек резко примагнитило к одной стене. Послышались стон, визг, русские ругательства. По крикам, Маша поняла, что кто то переломал конечности, а кого то и вовсе прижало насмерть. По комнате пошёл неприятный запах фекалий, и откуда не возьмись, появилось несчетное количество крыс, которые с писком подбегали к стенам комнаты и вмиг растворялись в них, они как будто испарялись дымкой в воздухе.
   Похоже, что наверху творился такой же ад, как и у них. Слышался топот многочисленных ног, все орали, визжали, падала и трещала мебель, люди кричали друг на друга, кричали от страха и безвыходности. Причитали женщины, плакали дети, раздавались бесполезные команды какого-то мужчины, только его, похоже, уже никто не слушал. Было ясно, что корабль тонет, а оглушительная кутерьма и хаос указывала на то, что спастись, не удастся никому.
   Каюту перевернуло снова, и девушек опрокинуло на стену во второй раз. Но как ни странно, паники особой не было. Снова послышались негромкие стоны, но больше от боли, чем от страха. Казалось, что в абсолютно темной, грязной комнате, в которой находились запертые, забытые всеми, обреченные на смерть пленницы, больше покоя и безмятежности чем наверху.
   Из оставшихся в живых девушек, никто не кричал, не плакал, не звал на помощь. Они лишь пытались на шатких, непослушных ногах, занять, хоть какое ни будь, временное, удобное положение, прижимались друг к другу, позабыв про обиды и ссоры, проходившие между ними, и попросту, молча, ждали смерти.
   Маша почувствовала, как её больное нутро стало подниматься, куда-то вверх, к груди, а уши немного заложило. «Наверное, корабль пошёл ко дну». – Подумала она.
    Вдруг, комнату сильно затрясло, послышался треск дерева, и в этот самый момент, вода смертельным, тяжёлым тараном вышибла дверь и вмиг заполнила почти всё пространство.
   Большая часть пленниц умерла сразу, одних, смертоносная волна оглушила, других размозжила по стене, третьи в ней захлебнулись. На поверхности воды плавали трупы, лохмотья одежды, оглушённые и раненые девушки.
   Сначала Маша пошла ко дну, боли в животе усилились и стали невыносимы, она скорчилась, и поняла, что теряет сознание. Но как только её ноги коснулись пола, за них сразу кто то вцепился. От страха, она очнулась, пнула в вцепившуюся в неё, и стала карабкаться наверх, пока не смогла вынуть лицо из воды и сделать большой глоток воздуха. Расстояние между водой и потолком было как раз с её голову. Но, как только девушка  глубоко вдохнула, какая то из пленниц, громко пыхтя и захлёбываясь, подплыла к ней сзади. Сначала она ударила Машу по лицу, а затем вцепилась железной хваткой ей за косу, и без того тяжёлую от воды. В темноте, Маша даже не смогла узнать её. Обеих потянуло на дно.
   Уже полностью погрузившись в воду, Маша стала отбиваться от обезумевшей от страха девушки и попыталась вырвать свои волосы. Но попытки были тщетны, и та и другая камнем шли вниз. Тогда она расправила пальцы и с силой ткнула в лицо, стараясь попасть в глаза, топившей её, та сначала ослабила хватку, а потом и вовсе отпустила Машу.
   Девушка вновь изо всех оставшихся сил стала карабкаться наверх, но было поздно, вода заполнила всё помещение, не оставляя ни сантиметра воздуха, и слабые руки Маши бесполезно колотили по потолку.
   Умирая, она, наконец, вспомнила, где видела этого загадочного мужчину, который так втёрся в её память. Во сне, когда тоже умирала, но только десятилетней девочкой.
   «Так выглядит моя смерть. А умирать оказывается не так страшно». – Были последние мысли Маши. Она отчетливо услышала громкий стук своего сердца, расслабилась, впустила в себя воду и пошла ко дну.
 ……………………………………………………………………………………………………………………….
   Нина пришла в себя лишь, когда оказалась на дороге, примерно в ста метрах от дома, где совершила покупку. До неё только сейчас дошло, что она осталась без копейки денег, зато у неё теперь есть старая, вонючая, облезлая собака, с которой она не знала толком что делать и куда идти.
   Жулик вёл себя до сих пор спокойно, и послушно держался рядом с девушкой. Но вдруг, где то очень далеко, послышался собачий лай, и старого кобеля затрясло ещё больше чем обычно. Он стал хаотично шарахаться из стороны в сторону, и тяжело дышать. Выпучил, и  без того похожие на полу яйца темные глаза, задергал цепь, которая больно врезалась Нине в руку.
   Нервозность собаки передалась девушке, её тоже затрусило, и как густым молочным туманом накрыло чувство безвыходности. Собака вновь сделала рывок, причинив немалую боль Нине, но эта боль заставила строиться мыслям в нужном порядке. Она одернула цепь, показывая тем самым, что главнее Жулика, и сильно сжав железный поводок, вместе с собакой направилась к лесу.
   Проходя мимо большого количества магазинов, девушка вспомнила, что не ела с самого утра, и от этого неприятно тянуло в желудке, напоминая ей, что он совсем пустой.
    Тощий пёс, видимо, тоже был голоден, так как все время поднимал морду принюхиваясь к воздуху, когда они шли мимо ларьков, где продавались выпечка и мясные продукты. Что бы окончательно не расстраивать свой желудок, Нина вихрем пронеслась мимо всего, где была еда, и лишь на несколько секунд остановилась у двухэтажного кирпичного здания, косметологического центра со странным названием «Франкенштейн», и ещё более странным лозунгом: «Мы вас сделаем».
-Что ж Жулик, - сквозь зубы проговорила она,- Скажи спасибо своему хозяину, что оставил меня без денег. Надеюсь, ты хоть чего ни будь, стоишь.
   Подойдя к лесу, к той самой тропинке, где Нина искала следы оборотня, у неё возникло очень неприятное предчувствие. В ногах появилась дрожь, и сдавило в низу живота.
   Когда девушка и собака оказались на дорожке, Жулик сначала заволновался, заскулил, стал метаться, затем вдруг застыл, немного прижался к земле, вытянул шею и поднял высоко нос. Казалось, он превратился в чучело, а о том, что пёс был живой, говорили лишь двигающиеся ноздри. Нина тоже замерла, в надежде, что в собаке проявился охотничий инстинкт, и она выведет её к оборотню.
   Так они простояли несколько секунд. Затем Жулик опустил острую морду, немного поводил носом вокруг себя и сошёл с тропинки. Девушка послушно последовала за ним, расслабила цепь, полностью доверяясь собаке. И сделала это зря. Как только пёс почувствовал свободу, то сразу, резко, со всей силой, рванул вперёд. Доверчивая Нина упала на землю, пробороздила лицом метра два и больно влепилась головой в дерево. А цепь, которую она чудом не выпустила из рук, так передавила ей кисть, что Нина перестала чувствовать руку. Собака, ощутив  тяжелый балласт, резко остановилась и стала рваться вперёд громко лая, из её пасти появилась пена.
   Нина поднялась, приструнила пса, смахнула свободной рукой сначала грязь с лица, затем с одежды, перевязала цепь вокруг рукава куртки и осторожно сказала Жулику:
-Вперёд.
   Собака немного поёрзала на месте, как будто раздумывала бежать ей дальше или не бежать, но как только Нина сама сделала два шага вперёд, пёс молниеносно ринулся вперёд, но не по самой тропинке, а рядом с ней, словно боялся поранить лапы.
   Так они пробежали километра два. Дорога была ровной и широкой. Девушка второй раз поражалась силе собаки. Жулик  бежал, выпучив глаза, хрипел, тяжело дыша, и высунув на бок длинный бледно розовый язык.
   Пёс тянул Нину, придавая ей, какую то силу, мощь. Она давно не пробегала такие расстояния, но усталости не чувствовала. Наоборот, этот бег её завораживал, заряжал сверх энергией, она не бежала, она летела, этот полет делал её невесомой. Нина не чувствовала своего тела, и как будто скатывалась на санях с очень крутой и длинной горы.
   Узкая, костистая спина пса сильно пружинилась и сгибалась при беге. Его передние длинные лапы, на которых не было видно мышц под грязными колтунами шерсти, на заячий манер, уходили взад. Нина удивлялась, откуда в этой старой поджарой собаке, столько силы, что бы бежать такое расстояние ещё и человека за собой тащить. Пёс сильно тянул голову вперёд, и его острая морда, ровно, будто стрела, прорезала свежий лесной воздух.
   Преодолев примерно километра три, девушка почувствовала начинающуюся  усталость, и подумала о том, что бы немного передохнуть. Жулик же, тянул по-прежнему, лишь язык сделался длиннее, с него струёй стекала слюна, глаза безразличнее, а лай приглушенным. Дорога, по которой они бежали, как то стала по не многу суживаться и уже не выглядела такой утоптанной. Лес с каждым метром становился темнее, а деревья плотнее прижаты друг к другу.
   Нина остановилась, резко ухватилась свободной рукой за цепь и потянула пса к себе. Жулик, тяжело дыша, послушно остановился, посмотрел на девушку, затем на дорогу и стал нетерпеливо ждать дальнейших указаний. Он нервно перебирал длинными лапами и юлил на месте. Раскрасневшаяся от бега Нина, привязав пса к дереву и усаживаясь на первый попавшийся пень, стала обдумывать создавшееся положение.
   Итак. Жулик привел её вглубь леса, он явно почувствовал, чьи то следы, когда оказался на тропинке. Русская борзая, порода собак необычная, с очень сильно развитым обонянием, пожалуй, с самым сильным нюхом из известных  охотничьих пород. Но может ли пёс, даже если он прирожденный охотник, учуять не зверя, а оборотня? А вдруг нет оборотня здесь? Вдруг всё зря? Зря предпринятые попытки, и зря потерянное время? А Жулик, такой же чокнутый, как его хозяин, и сам не знает, зачем бежит, тем более что он совсем старый, и может сдохнуть в любой момент. Тогда что? Она остается одна в лесу и теряет последнюю надежду на положительный результат.
   Нина глубоко вздохнула, встала, отвязала собаку, которая весело и глухо залаяла, почуяв дорогу, и они вместе продолжили бег, но только уже не в таком быстром темпе.
   Пробежав еще километра два, Жулик вывел Нину  на небольшую, округлую поляну, которая была окружена различными кустарниками, и походила на арену цирка. За поляной показалась узкая речка. На другом берегу реки, Нина увидела ещё одну полянку, а на ней маленький, сделанный из брусьев домик. Берега полян связывал хлипкий полуразвалившийся мостик.
   Собака встала и вытянула морду. Ведя носом и сильно принюхиваясь, она смотрела в сторону дома, в её глазах чувствовалось напряжение. Вдруг, Жулика снова всего затрясло, он стал облизываться, вертеть головой и пятиться назад.
   Девушка поняла, что это дом и был конечной целью собаки, именно эта постройка так влекла его несколько километров, к этому месту стремился старый пёс. Он не шёл, как думала Нина по следам волка, его манило совсем другое.
   Но реакция пса не понравилась девушке. Было видно, что с домиком не все в порядке, в нем творилось, что то такое, что манило Жулика и одновременно отпугивало его. Нина была уверена, что этот дом ответит на её вопросы и о многом расскажет. Но прежде ей необходимо попасть внутрь. И она решительно направилась к мосту, таща за собой собаку, которая всячески упиралась, не желая туда идти. Девушка удивилась тому, что пёс, который долгое время с такой непонятной силой тащил её к этому месту, вдруг как то ослаб, и стал поддаваться слабой руке новой хозяйке. Нине страшно было входить в дом одной, там явно творилось, что то жуткое.
   Когда девушка волокла пса, казалось, что у него глаза из орбит вылезут. Он мотал головой, старался вырваться из ошейника, бороздил лапами, ложился на землю, рвался обратно в лес, лязгал зубами, пускал слюни. Особенно тяжело, было тащить его через мост. Но страх перед домом оказался сильнее собачьего упорства, и Нина всё же смогла перейти на противоположный берег вместе с Жуликом.
   Оказавшись на второй поляне, девушка с ужасом поняла, что вокруг стоит зловещая тишина. Не было слышно ни пения птиц, ни жужжания насекомых, казалось, даже ветер, насмерть перепуганный, затих,  боясь шумом потревожить траву и листву деревьев. Воздух был абсолютно недвижим, но до Нины всё же дошёл неприятный, сладковатый запах падали. Труп! В доме находился труп! Вот почему собака не хотела подходить к дому. Она не боялось постройки, просто слишком сильный запах был для неё.
   Девушка долго не решалась входить в домик. Но рассудив, что помощи ждать  все равно не откуда, она одной рукой прикрыла нос, другой волоча несчастного Жулика, ринулась к двери, которая оказалась незапертой.
   Нина вошла и застыла. Мурашки забегали у неё по спине, а волосы встали дыбом. Она предполагала, что увидит нечто ужасное, и в принципе была готова к этому, но такое, не могло присниться даже в самом страшном сне.
   Внутри дом представлял собой одну большую комнату, в которой была печь, стол, подвешенные ящики с посудой и какими-то пакетами, скорее всего крупами, а на противоположной стороне от входной двери, по всей длине стены, находилась широкая скамейка. И вот на этой самой скамье, сидели с прямыми спинами, аккуратно расположенные в ряд, восемь мертвых женщин, разного роста, веса, цвета волос, покрытые  трупными пятнами, от, желто-коричневого, до малиново-красного цвета.
   Все они были абсолютно голые, у всех были открыты мутные глаза, ладони положены на колени, а головы направлены на входную дверь. Создавалось такое впечатление, что все восемь, уставились на Нину, при чем, рты их были перекошены, как будто они умирали с улыбкой на лице. Но самое омерзительное из этого то, что их животы были вспороты и выпотрошены, и представляли собой одну большую черную бездонную дыру.
   Вдруг Нина почувствовала, что кто-то сильно рванул её за руку. От испуга ноги сделались ватными, и она чуть не упала на пол. Но оглянувшись, успела заметить лишь облезлый загнутый хвост, который вмиг скрылся за дверью. Собака, воспользовавшись моментом и почувствовав, что рука девушки ослабела, вырвалась, оставив хозяйку одну.
-Жулик ….- Хотела крикнуть Нина, но вместо этого получился сдавленный хрип. - Жулик, гад трусливый.
   Девушка ещё раз мельком взглянула на трупы, и сама пулей вылетела из дома.
   Когда она оказалась на улице, то увидела убегающего и звенящего цепью Жулика, который успел уже перебраться на тот берег вплавь. Нина последовала примеру собаки и что есть силы, ринулась к реке. Она не считала километры, которые успела пробежать с того момента когда выскочила из дома, в голове не было никаких мыслей, только желание поскорее удрать, а опомнилась, лишь когда встретила на дороге, какую то пожилую пару.
  Мужчина и женщина держались за руки, они не спеша двигались по направлению к городу и о чем-то мирно беседовали. Услышав тяжелое дыхание девушки, оба обернулись, посмотрели на её раскрасневшееся лицо и испуганные глаза, остановились. Мужчина спросил:
-За вами кто ни будь, гонится? Может милицию вызвать?
-О, нет! Только не милицию. – И Нина представила, что начнётся, если её вынудят рассказать всё с самого начала. – Нет, спасибо. Просто вечерняя пробежка.
  Пожилая пара ещё раз посмотрели на странную бегунью, и, как ни в чем не бывало, продолжили свой путь.
  Нина для большей убедительности, изображая спортсменку, слегка согнулась дугой, сделала глубокий выдох, затем выпрямилась, привела волосы в порядок, и уже спокойным шагом направилась к дому, совсем позабыв про Жулика.
  А собака, вдоволь набегавшись, довольная и счастливая вернулась домой только утром, в конуру, к своему прежнему хозяину.
  Когда Нина прибежала  домой, то прямиком направилась в ванну. В носу, до сих пор стоял трупный запах, и ей казалась, что этой вонью, было пропитано всё тело. Но вид мертвецов, никак не повлиял на её аппетит, и чувствовала себя очень голодной, ведь она не ела с самого утра. Поэтому помывшись, она прошмыгнула на кухню и плотно поужинала, затем пошла в свою комнату, улеглась на диван и стала размышлять.
   Итак. Нина нашла трупы пропавших женщин. Удивительно, что до сих пор их никто не обнаружил, ведь прошло много времени. Даже если по этой дороге давно никто не ходил, милиция всё равно должна была прочесать весь район.
   Убийства совершались или одним и тем же человеком, или одной и той же группой, это было ясно как день, или Нина была права, в городе орудовал оборотень. Она вычислила склад жертв, и ей теперь необходимо его поймать.
  «Интересно, - думала девушка, - зачем он вообще тащил их в одно место? Вспарывал животы, вытаскивал внутренности, открывал глаза, раздевал, а самое странное, зачем он их аккуратненько так в гордой и надменной  позе, размещал на скамейке? Что это? Любовь к порядку? Или ему глаз радует, когда он возвращается туда вновь, таща новую жертву?
   То есть, заходит он в своё гнездо, смотрит, а там сидят его голые женщины, таращатся и как будто улыбаются, как бы рады его приходу. Одним словом «красота». Какие, у нас, у всех, разные представления о «прекрасном».
   Нина вздохнула, затем глубоко зевнула и решила вздремнуть минут сорок, а проснувшись, подумать о том, как ей поймать оборотня. Но проспала до утра.
 ………………………………………………………………………………………………………………………………….
   Удар, ещё один глухой, но сильный удар. Всплеск воды. Какая-то неведомая сила подхватила и потащила наверх.  Холод. Ветер. Слабая боль в левой стороне шеи. И всё. Полное затмение.
   Лунный свет. Адская боль, сначала в груди, а затем по всему телу. Лицо темноволосого мужчины над ней. Снова холод. Снова затмение.
   Михаил стоял на большом обломке потонувшего корабля, скрестив руки на груди, и молча провожал закат за горизонт моря.
   Его взгляд, отрешённый и равнодушный, но одновременно умный как у вечного Агасфера, говорил, что смерть, какой-то тысячи человек, потонувших в море, никак не может повлиять на его удовлетворённое состояние. Рядом лежало тело Маши. Он ждал.
   О, это была очень удачная ночь в его жизни. Было столько крови, плача и скрежета зубов. Он отлично перекусил и запасся надолго энергией. Такого весёлого, сытного пиршества давно у него не было. Во вторых, ему больше не к чему возвращаться и жить в холодной России. В третьих, благодаря удачному стечению обстоятельств, он, наконец, приобрёл то, о чём мечтал несколько лет.
   Послышался глухой стон, затем тихий вздох и слабое шевеление. Она оживала. Михаил посмотрел на девушку, на его лице появилось, что то наподобие улыбки, он снова отвел взгляд на закат, и снова стал ждать дальше.
 …………………………………………………………………………………………………………………………….

   Проснувшись рано утром, в хорошем настроении, Нина стала обдумывать дальнейший план действий. После завтрака, она ещё раз просмотрела всю информацию, которая имелась у неё на руках; вырезки из газет, скудные показания свидетелей, немного интернета, слова Валентины Петровны. Всё это не давало четкого представления о том, какие дни, вернее ночи выбирал оборотень для охоты. На первый взгляд, казалось, он действовал хаотично, или как повезёт. Да даже если чудом вычислит очередное убийство, как она сможет поймать его одна?
   Вдруг в коридоре послышался шум, орал кот, кричал ребёнок, ругалась хозяйка. Послышался топот ног сначала детских, потом взрослых, затем видимо стали бегать все вместе. Нина выглянула из комнаты, что бы узнать, что твориться в доме.
-Валентина Петровна, что случилось? Может помочь чем?
   Девушка нашла хозяйку и её внука на кухне, оба стояли на четвереньках, держа в руках корзину плотно прижав её к стене. Дверца корзинки была открыта и находилась между холодильником и стеной, из этой щели был слышен кошачий рёв и фырканье вперемешку с чиханием.
-Да ничего не случилось. Просто на дачу едем, кота ловим. Он как клетку видит с ума сходит и прячется. Ты остаёшься здесь одна на три недели. Смотри не приводи никого. И что б была ниже травы, тише воды, – И уже обращаясь к ребёнку, добавила, – Петя, гони его с той стороны, он сам в клетку заскочит.
-Точно! – Воскликнула Нина, - Клетка! Его нужно загнать в большую клетку.
-А мы что делаем? – Удивилась тупоумию девушки хозяйка.
   Петя обогнул холодильник, и веником стал гнать кота. Перепуганное животное, видимо, боялся метлы не меньше чем клетки, и, поэтому, шипя и тараща глаза, пулей заскочил в приготовленную ему засаду. Хозяйка облегченно вздохнула, и, отправилась собираться в дорогу.
   «Интересно,- подумала Нина, - Какого размера этот оборотень? Скорее всего, это очень крупный волк, и клетку, следовательно, нужно искать большую и прочную. Но где её раздобыть? Кто вообще нуждается в подобном? Цирк? Но цирка здесь нет. Кинологи? Тем более нет. Ветеринары? – Девушка вздохнула.- Пожалуй, этот вариант подходит больше всего».
   Нина достала деньги, выделила примерно ту сумму, которую рассчитывала потратить на клетку, проводила хозяйку и её внука, и отправилась в ветеринарную больницу, которая, как оказалось, была одна на весь городок.
   Придя в ветлечебницу, девушка получила отказ, оказалось, что клеток там нет. Но увидев сильно расстроенную Нину, одна сердобольная сотрудница сказала, что знает одного старого охотника, у  которого нечто подобное, должно быть, и дала его координаты.
   Окрылённая надеждой Нина побежала искать нужный адрес. Какого же было её удивление, когда она пришла опять к тому дому, где сутки назад покупала собаку.
   Старик сидел на скамейке, смачно затягивался дешёвой папиросой, улыбался чему то, и смотрел вдаль. На нём было одето, всё то же самое, что и вчера. Казалось, что он вообще никогда не снимал с себя одежду. Его грязная шапочка помещалась почти на самой макушке, оголяя полностью высокий лоб и выставляя напоказ всю длину давно не мытых волос.
   Сначала Нина не решалась подойти к мужчине. Она никак не ожидала, что охотником окажется вчерашний дед и растерялась. Долго переминая ногами, размышляла, с чего начать разговор. Наконец, она всё же решилась.
-Э-э …, здравствуйте дедушка. – Нина, сцепив руки за спиной, медленно подошла к скамейке.
   Старик повернул голову и посмотрел на девушку абсолютно пьяными и мутными глазами, улыбка ещё шире расползлась по его лицу. Было видно, что он ей искренне обрадовался. Узнал, значит.
   «Всё ясно. – Подумала  Нина. – Пропивает мои деньги. Сволочь».
-А! Ба-арышня!- Старик еле выговаривал слова. – А я знаю, что вы собачек любите. А у меня как раз собака есть во дворе. М- могу покака-ка-а-азать.
   И дед сделал попытку встать, но она оказалась неудачной. Или от того что он был сильно пьян, или сработала сила земного притяжения, его пригвоздило обратно на скамью.
-Нет, спасибо дедушка. Только я собачку эту вчера покупала. Больше не хочу. Я пришла по другому поводу с вами поговорить. Мне клетка нужна. Большая, железная. Заплачу, сколько скажете. – Но на всякий случай, деньги показывать ему пока не стала.
   Старик, еле поднял, шатающуюся в разные стороны тяжелую голову, посмотрел на Нину безразличными, невидящими глазами и спросил:
-Что-о-о? Вам к-кого?
-Я говорю, клетку хочу у вас купить. – Повышая голос, почти крича, сказала Нина.
   Жулик, услышав знакомый голос, вылез из своей конуры и, гремя цепью, подбежал к калитке. Увидев девушку, его крысиный хвост стал вырисовывать круги по воздуху, заблестели шаровидные, темные, как выпуклые пуговицы глаза, и его снова всего затрясло.
   Нина поняла, что собака тряслась не от старости, как ей показалось в первый раз, а когда, что-либо выражала, была голодна, хотела в туалет, радовалась, пугалась, была возбуждена или просто от скуки. Так пёс выражал свои чувства, желания и эмоции.
-Жулик! – Не удержалась Нина и, подойдя к нему, радуясь сама, стала гладить его длинную морду, высунутую сквозь доски забора. – Сбежал вчера, одну меня оставил. Эх ты, одним словом «жулик».
   Затем она повернулась к старику, и с ужасом обнаружила, что тот успел заснуть прямо на скамейке, скрючившись, и уже начиная похрапывать.
-Дедушка! – подскочила Нина к старику и начала его тормошить. – Дедушка, продайте мне клетку, так мало времени осталось. Пожалуйста.
-А? Что? – В одно мгновенье дед очнулся, выпрямился, рассеянно посмотрел по сторонам, но тут же снова сжался и стал засыпать.
-Клетка! Скажите где находиться клетка, я сама её возьму. – Нина вцепилась мужчине в плечи и затрясла его.
-Кабб-бра ...Ух, трахх-ра…. Бррр … - Повисшая голова старика вновь закачалась в разные стороны.
   «Это же надо. – Подумала Нина. – Ещё нет обеда, а что с ним будет к ужину? Надежда только на себя. М-да, дела». Она перестала трясти старика, отошла от него, посмотрела по сторонам, убедилась, что за ней никто не наблюдает, и под радостный лай Жулика, лисой нырнула во двор.
 ……………………………………………………………………………………………………………………………….
   Когда Маша, глубокой ночью, очнулась на обломках корабля, первое, что она увидела, это странного пассажира. Он стоял, повернувшись к ней спиной. Его чёрный, длинный плащ с шумом развивался на воздухе, как кусок парусины с потонувшего судна, казался на вид очень тяжёлым и плотным, делая своего хозяина похожим на зловещую тучу.
    Дул сильный ветер, одежда и волосы на мужчине колыхались от мощного дуновения, но самого тела незнакомца поток воздуха как будто не касался. Как будто вокруг был не всё сшибающий на своём пути шторм, а теплый безветренный день.
   Девушка приподняла голову, сделала глубокий вдох, и, облокотившись на ладони, стала осматриваться по сторонам. Мужчина тут же обернулся на звук, и поспешно подошёл к ней. Он ловко присел на колено, внимательно посмотрел ей в глаза, и провел тыльной стороной руки по щеке Маши. «Совсем как шесть лет назад, когда я гладил её умирающую». - Вспомнил древний вампир и улыбнулся.
- Что со мной? – Спросила девушка, больше себя, чем находившегося рядом мужчину, она как будто его не замечала. – У меня странное чувство. Точно помню, что тонула, даже умирала. Я не ощущаю своего тела, я вообще ничего не ощущаю, только какой то странный голод. Разве я не больна?
- Нет, Машенька. – Спокойно и ровно ответил Михаил. – Ты уже никогда не заболеешь, вообще забудь о боли и страданиях, это всё в прошлом.  Представь, что родилась заново, но уже под новой, счастливой звездой.
   Теперь уже девушка стала всматриваться в глаза вампиру, до неё не доходил смысл его слов.
- Что со мной? – Повторилась она, в её глазах появился лёгкий испуг и растерянность. - Что произошло? Я что, не жива?
- Нет. Вернее не совсем.
- Как это? – Девушка машинально дотронулась до левой стороны шеи и аккуратно провела пальцами по обнаруженной свежей ране.
- Ты стала вампиром. А эта рана затянется за день.
- Кем стала?- Она не выглядела ошарашенной новостью, чем приятно удивила Михаила.
- Ну, вурдалаком, если тебе так понятнее. Ты тонула, я вытащил тебя наружу, когда корабль был почти на дне, и спас, когда твоё сердце делало последний удар. Я очень рисковал, превращая тебя в вампира, мог и с тобой опоздать, и сам умереть. Всё время ругал себя за то, что оттягивал этот момент до последнего.
   Он приготовился вновь коснуться лица девушки, но она вдруг попятилась назад и с недоверием уставилась на него.
- Вы кто? – А приглядевшись, уже более в мягком тоне продолжила. - Мне кажется, что я вас видела во сне, когда была ребёнком.
-Меня зовут Михаил. Пугаться меня не надо. Я действительно был рядом с тобой, когда ты умирала, отравившись ядовитым мясом. Это не сон, а явь, и я сделал всё возможное, что было в моих силах, что бы ты выжила, а затем из ребёнка превратилась в девушку. Я вообще, многократно спасал тебя от смерти, поэтому, запомни, ты, с этой минуты, принадлежишь мне. Я подарил тебе новую жизнь, но и отнять её имею право в любой момент. Теперь, мы с тобой, будем всегда вместе. На века.
- На века. – Повторила эхом Маша и отвела задумчивый взгляд за горизонт моря.  – Это много? – По детски, тихо и затворнически спросила она, как будто ей пытались выдать какую-то тайну.
- Как сказать. – Улыбнулся вампир. - Я долго шёл к этой цели Машенька, и поверь, мне пришлось изрядно постараться, что бы тебе исполнилось шестнадцать. Что бы ты стала такой, какая ты есть сейчас. Ты несколько раз должна была умереть. А мне, находиться при тебе ангелом – хранителем  было не просто, очень не просто. Шесть лет я трясся над твоим телом и душой. Шесть лет шла нечестная борьба, ведь быть с тобой я мог только ночью. Но я выиграл этот бой. Ты мой триумф, самый дорогой, но в тоже время самый бесценный, и превзошла все мои ожидания.
   Я вампир Маша, очень древний вампир, а ты стала подобна. Мне много сотен лет, ты тоже будешь стареть, почти как люди, но только очень и очень медленно. Уже никогда не заболеешь, не замёрзнешь, и если тебя не убьёт другой вампир, чего я не допущу, просуществуешь несколько вечностей. Матерью тебе никогда не быть, так же как и с мужчинами, любовью уже никогда не заняться. Но, вот увидишь, твои перемены прекрасны, и ты ещё скажешь мне многократно «спасибо».
   Впрочем, всё сразу, рассказать тебе невозможно, да и не имеет смысла, тем более что нам пора в путь. Просто знай, с этого момента ты принадлежишь мне, должна меня во всё слушаться и повиноваться. Со временем сама всё увидишь и поймёшь, а главное, узнаешь, что ты стала собой представлять, и насколько тебе сейчас будет хорошо.
   Михаил привстал, взял руку девушки и осторожно, потянул её к себе. Она, словно зомбированная словами сначала доверчиво поддалась ему, а потом вдруг резко отпрянула.
-Постойте. А как же люди на корабле? Как же остальные девушки?  Неужели они все погибли? Все, кроме меня и вас?
- Маша, больше, тебя это не должно волновать. Теперь, тебе часто придется иметь дело со «старухой с косой», и идти с ней, по-дружески, под руку. Поверь мне, ты увидишь ещё более несчётное количество смертей, и даже не в таких масштабах. Ты сама стала смертью.
- Смертью.- Снова эхом, тихо, повторила за ним девушка и слегка поёжилась. – Но я не убийца. – Начала она слабо протестовать, и замотала головой.
-Нет, нет, не убийца. Успокойся. Ты стала не убийцей, а вампиром.
   Девушка ещё раз молча и внимательно посмотрела на Михаила, затем сама, без помощи, встала, немного пошаталась на непослушных ногах, и вдруг до неё дошло, что у неё впервые ничего не болит, что её тело стало на радость невесомым и неощущаемым. Ещё она поняла, что потеряла всякий страх. Её нисколько не пугало, то, что она вдвоём, с незнакомым мужчиной, стоит посередине моря, на каких-то жалких обломках корабля, которые вот-вот развалятся, и она утонет.
   Михаил взял девушку за руку, не боясь причинить ей боль, сильно рванул вверх и понёсся с ней в метрах двадцати от моря, в противоположную сторону от заходящего солнца.
   Поднялся сильный ветер, но Маша не чувствовала холода. Её платье, давно превратилось в изодранные лохмотья, но она уже не стеснялась этого, а длинные, распустившиеся волосы, словно плащ Михаила, с силой и шумом хлестали морской, насыщенный воздух. Так начался их первый путь.
 …………………………………………………………………………………………………………………
   Сопровождаемая любопытным псом, девушка проскочила по тропинке, разделяющую ветхий дом и заросшие грядки, мимо собачьей конуры, и оказалась возле огромного дровяника, такого же перекошенного, как все вокруг. Она с трудом открыла толстую, скрипучую дверь и присвистнула.
   Весь сарай, сверху донизу был забит абсолютно ненужным хламом. Здесь были грязные, рваные тряпки, битые кирпичи, ржавые гвозди, сломанные инструменты, какие то рыболовные и охотничьи снасти, старые продырявленные кастрюли и сковородки, разбитые стёкла и посуда, детские игрушки, трухлявые доски, пожелтевшие от времени многочисленные стопки газет, развалившийся на части немецкий мотоцикл со времен Великой Отечественной и много, много всего. И всё, это было сложено, в какую-то единую, литую, спаянную  массу, которая, словно египетская пирамида, формировалась не один десяток лет.
   «Да он похлеще Плюшкина. – Подумала Нина. – На городской свалке, и то, больше нужных вещей, чем в этом сарае. Как же здесь можно найти клетку? Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Видимо, придется ждать, когда проснётся дед».
   Всё время, пока девушка разглядывала внутренность дровяника, собака спокойно стояла рядом и, казалось, тоже рассматривала хлам. Но послышалось далёкое визгливое гавканье, какой то глупой, ничем необременённой собаки, звеня цепью, Жулик метнулся назад, и, заливаясь лаем, побежал вдоль забора.
   Нина подумала, что кто-то вошёл во двор. Испугавшись, она отскочила от дровяника и стала всматриваться, но никого не увидев, быстро успокоилась. Тогда она не спеша направилась к выходу вдоль тропинки.
   Дойдя до собачьей будки, девушка машинально села на неё, и скрестив руки на груди, стала размышлять о том, что она будет говорить старику, когда тот проснётся. Ей необходимо было придумать какую-то причину, по которой дед с легкостью и быстротой продал бы клетку, не приняв её за сумасшедшую.
   Солнце ласково припекало, и щедро дарило всем без разбора, последние теплые лучи уходящего лета. Девушку разморило, она приподняла голову и закрыла глаза, давая возможность вечному светиле приласкать своё лицо. Обдувал лёгкий ветерок, принося с собой приятный запах зелени, земли, и дыма от топящихся печей.
   Собака набегавшись, и почувствовав спокойствие Нины, легла рядом, возле новой хозяйки, вытянув при этом свои длинные, как трости лапы, принеся с собой какой-то особый уют, который могут дарить человеку только любимые, домашние животные.
   Нина уже стала дремать, как вдруг почувствовала неприятный холодок, исходивший от конуры. Она нехотя встала, и принялась рассматривать будку. Будка как будка, только очень большая, как ей показалось, примерно метр высотой и шириной, а длиной метра полтора. Конура самая обычная, деревянная. Доски были относительно новые, толстые, и плотно прижатые друг к другу.
   Но дерево не может отдавать холодом, и девушка присев на колени, стала рассматривать внутреннюю сторону будки. Просунув голову вовнутрь, Нине стало всё ясно.
-Ах, старый лентяй! – Возмутилась она и резко встала, напугав тем самым пса.
   От испуга он вскочил и на всякий случай затявкал. Вмиг послышались сотни собачьих лаев со всей округи.
   Ни какая это была не конура. Просто дед взял, и ту самую клетку, которую так искала Нина, покрыл досками. Девушке было и радостно за находку, и одновременно жалко старого кобеля, которому нелегко приходилось в лютые морозы находиться в железной будке.
   Она ещё раз внимательно рассмотрела клетку изнутри. Железо было хоть и ржавое, но толстое и очень прочное. Литые прутья могли выдержать не только волка, но, пожалуй, и матёрого медведя. Двери не было, вероятно старик убрал её из-за ненадобности, получалось, что железная коробка была без одной стенки.
   «Итак. – Подумала Нина. – Осталось купить клетку, перенести её к охотничьему домику, вычислить, когда в следующий раз объявиться оборотень, и, наконец, поймать его»
 …………………………………………………………………………………………………………………………...
   Маша, Мэри, Мари была отличной ученицей. Михаил сам не ожидал, что девушка, на столько, окажется легко обучаемой. Он внутренне радовался её успехам, своим выбором, и считал себя самым счастливым на земле.
   Вампир помолодел, подобрел, внутри появился какой-то тёплый комфорт семейного быта, а главное, он с появлением подруги, почувствовал спокойствие, и чувство, гениально проделанной, ювелирной работы. Чувство гордости за себя. Чувство состоятельности и самоутверждения.
   С Машей они быстро нашли общий язык, общаться им было очень легко и просто. Девушка оказалась на редкость искренней и естественной, а главное, крайне благодарной ему за спасение. Она тонко чувствовала желания и настроения своего учителя, никогда не прекословила ему, и старалось во всем угодить. Но это не отягощало её положения, наоборот, то состояние, которое  она испытывала, приливало ей силы, и дополнительную энергию. Это было чувство нарастающего совершенства. Девушка впервые почувствовала, что оказывается, она умна и любит учиться, а очень высокое положение Михаила в обществе, и его выбор упавший именно на неё, проявили в ней гордость и сознание своей высокой значимости в этом мире.
   Только когда Маша стала вампиром, только тогда, она поняла, что прекрасна и сногсшибательно красива. До этого о себе она знала лишь, что больна, одинока, нищая, и никому не нужная.
   До встречи с Машей, Михаил слыл одиночкой, старался избегать общества, и предпочитал уединение шумным сходням. Он чувствовал себя стариком, и думал, что ничто уже не сможет перевернуть его судьбу и удивить. Но с тех пор, как появилась юная вампирша, его жизнь, начала новый отсчет. Вернее, как сам считал Михаил, он только начал жить.
   Перевернулись и жизненные принципы. Ему стали вдруг нравиться компании, неважно людей или вампиров, главное, что бы Маша, была с ним рядом. Ему прельщало появляться с ней в обществе, когда все вокруг начинали восхищаться красотой его молоденькой спутницы, он даже полюбил завистливые сплетни, которые распространялись про них тут и там.
   «Теперь я понял,- думал Михаил, глядя на счастливое и беззаботное лицо своей воспитанницы, и от этого сам становился безмерно счастливым,- что значит у людей «обрести вторую половину». Это видимо и есть смысл всего на свете». За улыбку и благодарный взгляд Маши он отдал бы жизнь, но всё это ему досталось почти бесплатно.
   Внешне, Маша тоже очень изменилась, но в лучшую сторону. Её худоба, превратилась в девичью хрупкость, немного неразвитое тело и грудь, в нежность молодости, а тонкая, почти прозрачная кожа, совместно с учёностью, в высшей степени аристократизм.
   «Так наверно и должны выглядеть, хозяйка и подопечная. Мне очень повезло. - Рассуждал про себя Михаил. – София: властная, пышнотелая, с прекрасной матовой кожей, грудным голосом, и властным, ревнивым характером.
   Она была настоящей собственницей и моей владычицей, своенравна, горделива, твердая в намерениях, её вообще казалось очень трудно, в чём либо, убедить и уговорить. София вся всегда блестела, блестели черные, как воронье крыло волосы, блестели карие глаза и немного вытянутые белые зубы, лоснилась идеальная кожа, она вообще блистала в обществе и была очень заметной и яркой женщиной.
   И Машенька, хрупкая, утончённая, поначалу пугливая, даже немного забитая, подо всё прогибающаяся, очень смышлёная, благодарная и послушная. Она плохо сочеталась со славянским типом девушки, разве что внешностью. Её кожа была прозрачна и бела, её взгляд лучист и светел. Светлые, цвета спелой пшеницы густые волосы. Светлые, прозрачные мысли и чувства. Настоящий идеал ученицы.
   Они: небо и земля, огонь и вода, твердость и хрупкость, железо и лёд, шторм и штиль, зной и стужа».
   Маша была жестока, хладнокровна по отношению к жертвам, но одновременно послушна и скромна, по отношению к своему учителю.
   Та, которая человеком, не могла связать и двух слов, которая плохо запоминала даже самую примитивную информацию, оказалась очень умной и расчетливой в жизни вампира.
   Та, которая в жизни людей слыла глупой и несообразительной, в жизни вампиров, поражала своей смышлёностью и смекалистостью.
   Та, для которой в жизни людей, была мучительна каждая прожитая минута, в жизни вампиров, время вообще потеряло всякий смысл, она не ощущала его.
   Та, которая человеком, носила исключительно жалкие лохмотья и обноски, вампиршей одевалась только в самые дорогие и модные наряды, а украшения, достойные королев. Она научилась от Михаила, сына ювелира, отлично разбираться в драгоценностях и ценном металле, переняв это от него как хобби.
   Та, которая не видела ничего дальше своей убогой деревни, и грязного дешёвого рынка, за десять лет объездила весь земной шар.
   Та, что до встречи с Михаилом, не знала ни одной буквы, не видела ни одной картины, научилась писать почти на всех языках мира, очень хорошо разбираться в музыке, архитектуре, живописи, играла на основных музыкальных инструментах. Познакомилась со многими известными художниками, поэтами, музыкантами, послужила для некоторых музой и слыла отличной и умной собеседницей.
   А в один, из крайне редких случаев пребывания их в России, с вампирши, написали икону, что вызвало у неё истерический смех.
   Деньги потеряли для Маши всякую ценность, они как пыль липли к ней отовсюду, она могла достать их в любой момент и в любом количестве. Но они ей были не нужны. Самая большая ценность, как считала она на тот момент, это был её учитель и господин, Михаил.
   Её никогда не беспокоило то обстоятельство, что она так и не познала физической любви с мужчиной и осталась навсегда девственницей, даже не думала об этом и не переживала. Возник совсем другой смысл, другое стремление, другие мечты. В её жизни появилось так много всего интересного и увлекательного, что такие глупости, как мысли о плотской, животной любви, вообще не приходили в голову.
   Маша не на секунду не пожалела о состоявшемся материнстве. О том мире, в котором она жила до перерождения, помнила только постоянный голод, холод, издевательства родных, не проходящую, вечную боль в животе и тяжелую, непосильную работу. Она ненавидела каждое утро. Став же вампиром, она, чувствуя приближение рассвета, засыпала со счастливой  улыбкой на лице.
   От той короткой жизни, Маша взяла лишь злость, ненависть на весь «белый свет», а теперь, находясь в «чёрном свете», вовсю мстила и радовалась возможности самой наблюдать со стороны за людским горем. Будучи вампиром, она чувствовала себя прекрасно и на своем месте.
   Прежде, чем ввести Машу в общество вампиров, Михаил объездил с ней почти всю землю. Он с ностальгией вспоминал, как сам вначале любил кататься с Софией, но с ученицей, как будто проделывал это заново.
   Новорождённой вампирше легко давались иностранные слова, память её обострилась, и ей хватало год, что бы в идеале выучить даже очень сложный язык, а через десять лет, вампирша свободно могла общаться почти с любым человеком на планете.
   Маша была очень красива, и эта красота притягивала, а главное, вызывала почти абсолютное доверие людей, что делало её жизнь, ещё более лёгкой и беззаботной. И где бы она не находилась, то везде находила несчетное количество вздыхателей.
   Маша умерла как человек и родилась как вампир, но отношения между ней и её поклонниками не изменилось. Раньше она была равнодушна к влюблённым, потому, что жила как животное, теперь  равнодушна, потому, что все они стали для неё животными.
 ……………………………………………………………………………………………………………………………
   Старик проснулся у себя на скамейке возле дома, как просыпался он уже много раз. Он открыл глаза, поморгал ими маленько, посмотрел на солнце, понял, что время примерно, послеобеденное, сел, поёжился от того что немного замёрз, глубоко зевнул и решил, что самое время опохмелиться.
   Мужчина хотел уже встать и идти домой за водкой, которая спасёт его от похмелья, а заодно согреет, как вдруг понял, что рядом, кто-то есть, и наблюдает за ним.
   Просыпаться на улице, для него было обычным делом, но, что б кто-то был с ним заодно, для него это впервые. Он опасливо повернулся и увидел ту самую девушку, которой вчера продавал собаку. Она сидела возле скамейки, на полене, пристально смотрела на него, и похоже не спешила начинать разговор.
   «За деньгами пришла. – Подумал дед. – Собака то, сволочь, видимо сбежала от неё, и вернулась домой. И теперь, эта рыжая, деньги обратно потребует. У, как она волком смотрит, зверь, а не баба. Не отдавать же её остатки водки».
   От этой крайне неприятной мысли дед поморщился. Ему стало очень жалко остатки выпивки, тем более что похмелье начинало напоминать о себе. Не вовремя пришла девица, ну хоть бы к вечеру, тогда и отдавать ничего ни пришлось. Надо было, как то выходить из положения. И он как можно шире, растянул свой беззубый рот, напоминающий бездонную воронку, заговорил первый.
-А, барышня! А я вот, что то уработался, устал, присел на скамейку и заснул. Вот ведь, надо же, первый раз со мной такое. Вот так и работаю на износ всю жизнь.
   Девушка сидела, скрестив руки на согнутых коленях, и внимательно слушала старика.
-Э-э …, вы, наверное, за собачкой пришли? Вот ведь какое дело, он обратно ко мне прибежал. А то, как же, столько лет вместе. Куда ж ему ещё бежать то? – Про себя добавил: «козлу». – Раньше то мы с ним и на рябчиков, и на глухаря, да - а, ….- И сделал руками по воздуху круг, больше напоминающий женский зад, чем птицу. - А так …, вот что, к примеру, ему у вас не понравилось? Не скажет ведь, одно слово: «собака».  А ежели что, то не обессудьте, Жулик он пёс хоть и старый, но хитрый, и знает, куда ему бежать. Вывести снова, что ль?
   Ответа не последовало. Нина сидела всё в том же положении, смотрела старику в глаза, и слушала его, или, делала вид, что слушала. Дед сам уставился на неё. Нет, он долго мог бы рассказывать про рябчиков, про собаку, про охоту, но только пьяный, а сейчас, у него пересохло горло и ему, приспичило немедленно выпить. Жуткое похмелье, молчание девушки и её странное поведение стали его раздражать, он заёрзал на месте. И хотел было уже встать, и послать бабу ко всем чертям, как она вдруг сама заговорила, и спросила его спокойным, ровным голосом.
-Скажите, как вас звать?
-Мих …, Михаил Иванович. – Почему то этот простой вопрос очень удивил мужчину, он даже на доли секунд  забыл про похмелье.
-Очень приятно. А меня зовут Нина.
   Девушка ещё раз пристально взглянула деду в глаза, достала тёмный пакет, который все это время находился у неё за спиной, и посмотрела внутрь, как будто впервые видела его содержимое.
   Теперь уже старик стал пристально наблюдать за ней. Он не знал, что в пакете, но чувствовал, что это, пре непременно будет ему кстати. И не ошибся. Приятно, лаская слух, забрякали водочные бутылки, и показались их длинные, знакомые до боли в правом боку  и голове, любимые, длинные горлышки с золотистыми крышечками.
-Я тут долго думала, – сказала Нина и отвела свой безмятежный взгляд, куда-то вдаль.  – И поняла, что одной мне не справиться. Дело слишком важное, поэтому нужен помощник. А кроме вас, я здесь толком никого не знаю. Тем более что вы бывший охотник.
   Затем она спокойно посмотрела на деда, и мило улыбаясь, достала одну бутылку водки из пакета.
-Ну что, Михаил Иванович, договоримся?
 ………………………………………………………………………………………………
   Восемь часов вечера. В прохладной, захламленной веранде, вот уже три часа, старик и Нина, сидят за старым дубовым столом, без скатерти, и обсуждают, как они будут ловить волка.
   О, простые люди, с вашей простой незамысловатой жизнью и обыденными житейскими проблемами. Вы настоящий источник позитива и мирского успокоения. Вы с вашими примитивными, легко решаемыми задачами. Вы, которым для полного блага и счастья, требуется небольшой и скудный ассортимент, но которым так умеете делиться со всеми, искренне и непринуждённо. И он, в ваших руках кажется таким огромным и ценным сокровищем, что иные готовы отдать за него всё, что имеют.
   Вы тот безмятежный, немного ленивый берег, к которому так тянет блудный, сумасбродный, не находящий себе места и покоя  корабль – путешественник, после долгого скитания и бесчисленного перенесённых штормов.
   Вы пристань, где, как правило, находится та истина, которую мы в большинстве, к сожалению, открываем для себя слишком поздно и ищем обычно её не там, где надо.
   Мы зачастую думаем, что наша жизнь растяжима, неограниченна, и длинна. Что надо много успеть сделать. Что необходимо научиться хватать все близлежащее. Но никогда, ни разу не задумываемся, что такое «мы» по отношению, ко всему остальному. А вот вы знаете, вот перед вами открыта простая тайна житейской мудрости.
   Только вы, с вашей нехитрой и чистоплотной душой можете создать тот домашний уют, к которому, в конце концов, все так стремятся, и ради чего бросаются на великие подвиги.
   Вы быль, вы ностальгия, из счастливого и безоблачного детства, воспоминанием о котором, живут всю жизнь. Вы великие энергетические доноры, врачи, целители, спасители.
    Только вы - та земля обетованная, которая должна быть у каждого человека, куда он всегда сможет вернуться, найдя там утешение и тёплый душевный комфорт в совокупности с крепким прозрачным сном ребёнка, что бы потом снова ринутся в рискованный и опасный бой.
   Вы, та, материнская, теплая и нежная рука, смахивающая одним лёгким прикосновение, все заботы и неудачи. Вы то, что свято чтут и берегут, как бы не унижала и бросала нас судьба и как бы мы не были обозлены на не сложившуюся жизнь и несчастья.
   Михаил Иванович давно бы уже сильно опьянел от большого количества выпитого и заснул, но предусмотрительная девушка всячески пыталась его накормить, и стол ломился от продуктов. Хорошая закуска и водка приятно и весело сочетались у старика в желудке, и давали ему возможность подольше посидеть в приятной компании, а Нине выговориться.
-Итак, Михаил Иванович, подведем итоги нашего разговора. Прежде всего, это необычный волк. Он убивает молодых женщин, вспарывает им животы, вырывает внутренности и складирует их тела в охотничьем домике, который находиться примерно в шести километрах отсюда.
   Мне, во что бы то ни стало, необходимо поймать его. Сделать это крайне сложно, а вы мне должны помочь. Во-первых, продаёте мне клетку, во вторых достаёте тележку, и мы везем эту клетку к домику, ну а в третьих, помогаете установить её так, что бы волк её не смог заметить, и попался в засаду. Всё-таки вы были охотником.
   Старик, не выпуская за всё это время сигарету из пальцев и бесконечно пуская вонючий дым, из всего сказанного Ниной, выделил только одно хорошее слово «женщины», оно ему очень нравилось. И он мечтательно, подперев подбородок ладонью, легонько раскачивался от большого количества выпитой водки, приятной обстановки и щедрого содержимого стола. Иногда, для приличия, мотал головой, делал вид, что полностью согласен со сказанным девушкой, и сделает всё, что в его силах. А что именно от него требовалось, это уже второй вопрос, об этом он подумает, когда протрезвеет, скорее всего, никогда.
-Михаил Иванович это очень серьёзно. В вашем городе уже восемь трупов. Стоит задуматься. Если мы с вами его не остановим, жертвы будут пополняться. Милиции его не поймать, просто, поверьте мне на слово. Они до сих пор даже тела женщин не могут найти. И это не просто зверь,это зверь из потустороннего мира, он оборотень. Обычному смертному, и уж тем более ментам, его не поймать. И только у меня есть кое- что, что сможет его остановить. Вы меня понимаете?
   От выпитого пива, дыма сигарет и испарений водки, Нина сама была пьяна и выговаривала слова с трудом. Как ни странно, её нравилась эта грязная, по странному и старинному захламлённая, но какая то уютная, «по теплому» располагающая к себе, веранда. И чем больше разговаривала она со стариком, тем больше ей хотелось общаться с ним. Он, был то, что нужно. В меру адекватный, а то, что пил, было даже плюсом, и даже, если, кому ни будь, расскажет об этом, кто поверит ему? Скорее всего, подумают, что у старого алкоголика белая горячка.
-Ну, так что, Михаил Иванович, поможете? Я заплачу. – И девушка положила свою ладонь на его кисть руки, в знак большого доверия.
   Старик посмотрел на Нину, знакомым ей, пьяным безразличным взглядом, и резко, как мог, мотнул головой. Конечно, он поможет, на столе так много выпивки и закуски, да ему за это ещё и заплатят. Он всё сделает для этой смешной, рыжеволосой девчонки.
   Из всего сказанного девушкой, он понял, что есть волк, который бегает за женщинами, пугает их, а если поймает, то ведет к себе и там безобразничает. Это почему то не нравится Нине. Милиции она не доверяет, и поэтому пришла к нему. Конечно, он поймает волчару – бандита.
-Значит, договорились? Но есть ещё одна проблема. Невозможно вычислить, когда он совершает убийства, вернее в какие ночи он ищет себе жертву. А караулить его всё время, сами понимаете, невозможно. Я так и не смогла рассчитать периоды его охоты…
-Жулик ….-Только успел произнести старик, и внезапно, его пьяное, ватное тело повалилось на стол, роняя всё на своём пути.
   Нина вскочила, и пока дед еще мог самостоятельно передвигаться, попыталась поднять его со стула, что бы уложить спать. Старик, держась за девушку, послушно встал из-за стола, и они вместе поплелись к дивану.
-Жулик … - Снова произнёс Михаил Иванович, укладываемый в постель молодой собутыльницей.
-Что Жулик? – Нервно спросила Нина, пожалев, что напоила старика. – Жулик трезв.
   Тут дед приподнялся, облокотился на локоть, еле сфокусировал свой взгляд на девушке, и, коверкая тяжелым, непослушным языком произнёс:
-Когда собака начинает выть, значит, на следующий день баба пропадает. Во, как!
   Эти слова вынесли из него последние трезвые силы, он бревном бухнулся на диван, и тут же заснул мертвецким снов.
   Нина посмотрела на спящего деда, затем на часы, и сладко зевнув, направилась к выходу, не придав его словам особого значения. Она вышла из дома, и, проходя мимо конуры, решила заодно попрощаться с собакой. Со своей собакой. Конец цепи был в будке, значит и пёс был там, внутри.
-Жулик. – Тихо позвала его девушка. – Иди ко мне, чем угощу.
   И протянула ладонь с кусочком колбасы. Но, как только её рука проникла внутрь будки, случилось непредвиденное событие. Нина лишь успела разглядеть в темноте, злые, блестящие глаза хищника, и бело-жёлтый оскал больших собачьих зубов, которые как капкан защелкнули её пальцы. От боли и неожиданности, девушка вскрикнула, вскочила, но неудачно, так как сразу на чём-то под скользнулась и упала на спину. Она увидела ясное, безоблачное небо, как алмазными стружками, обсыпанное яркими звездами. А потом она почувствовала, что по ней пробежался пёс, который показался ей тяжелее и больше бегемота. Одна лапа смело прошлась по её лицу, чудом миновав глаз.
   Обезумевший Жулик, потоптав хозяйку, рванул вперёд и стал хаотично носиться вдоль забора, при этом тошно скуля. А если вдруг останавливался, то подгибал хвост, приседал на задние лапы, вытягивал свою длинную шею и громко выл. Казалось, он испытывал такие мучительные боли, что у Нины при этих звуках сдавливало сердце, а уши начинало закладывать как при взлёте самолёта. Это было невыносимо.  «Неужели ему так не понравилась колбаса?» – Подумала, на смерть, перепуганная девушка, затем она быстро встала, и что было сил, побежала со двора на улицу.
   Птицей, пролетев расстояние, между домом старика и домом, где снимала комнату, Нина ворвалась в квартиру, и закрыла за собой дверь. Затем она прыгнула на диван, укуталась пледом, и постаралась хоть как то успокоиться.
   «Что это было? – Подумала она. - Почему этот вой так больно и неприятно раздирал слух? Ведь все собаки воют?»
   Заныла рана от укуса и девушка стала рассматривать прокушенную руку. Не было ничего особенного, только несколько синевато – красных пятен. И только немного погодя, когда Нина напилась горячего чаю, ей вспомнились слова старика, что если собака воет, значит, в следующую ночь пропадали женщины. Вот оно что! Значит, оборотень ищет себе очередную жертву, что бы завтра ночью убить её. А собака почувствовала, и её, несчастную, это сводит с ума. Нина вообще заметила, что между Жуликом и оборотнем, существует какая то мистическая связь.
   Итак. Завтра, или никогда. Девушка посидела на диване ещё немного. В конце концов, всё складывалось само собой, как будто по сценарию. И, что бы ни происходило с Ниной в этом странном, мистическом городке К. ,всё вело её к одному, к нему, к задуманному. И она не раздеваясь, закутавшись в теплый мягкий плед, легла, и моментально заснула глубоким, безмятежным сном ребенка.
 …………………………………………………………………………………………………………………………….
   Через триста лет совместной жизни Марии и Михаила, стали происходить перемены. Они поняли, что очень устали друг от друга, устали быть вместе. Особенно это чувствовала Маша.
    Триста лет «рука в руку»! Это был сверх предел даже для вампиров. Но, что было характерно, если они расставались, пусть на какие то короткие дни, оба испытывали, какую то непонятную панику и страх. Они настолько привыкли быть вместе, то самая небольшая разлука причиняла им мучительный дискомфорт.
   Если вдруг случалось, что они терялись, то почувствовав потерю, только и делали, что искали друг друга. А когда находились, на немного успокаивались, но потом всё равно бесились и ссорились, вплоть до расставания навсегда. А расставшись, вновь и вновь искали сближения. И так было бесконечно. Их отношения походили на натянутую струну, которая вот-вот должна лопнуть.
   Машу стало раздражать каждое слово сказанное Михаилом. Он надоел ей своими нравоучениями, не давал никакой самостоятельности в одежде, в прическе и даже в поведении её  в обществе. Это было невыносимо, одни упрёки и постыдные замечания. Сплошной надзор.
   Девушка с грустью вспоминала, что когда то ей нравились его замечания, что когда то она восхищалась своим учителем. Да, могла многому научиться, да,  многое повидать, о чём раньше, даже мечтать не могла, но ведь всё проходит. Тогда, Маша как губка впитывала всё сказанное Мишей, и была счастлива при этом. Для неё, он был всем, господин, учитель, друг.
   О, как она восхищалась его мудростью, как приятно поражалась его глубоким познаниям во всём, чего бы ни касалась тема. Михаил действительно очень много знал, много видел, был всегда прав, с этим не поспоришь, он был выше и умнее всего, что окружало девушку в течение нескольких сотен лет. И Маша правильно делала, что слушалась его и уважительно боялась, она многое получила за это. Но всё изменилось.
   Великий учитель научил её разбираться во всём, в чём разбирался сам, в живописи, музыке, истории, учил иностранным языкам, он сделал её универсальной и умной собеседницей на все времена. Он отдал ей все те знания, что были при нём.
   Но, теперь, всё, ему уже ничему её не научить. Видимо они подошли к той финишной прямой, когда он стал ей бесполезен. Пока он мог передавать Маше, хоть какую ни будь, полезную информацию, пока ей было, чему у него научиться, они были счастливы. Но настал тот момент, когда она выросла, как улитка из своей раковины, и ей стало до боли тесно, душно дискомфортно.
   Маша поняла: всё, что ей сейчас нужно, это свобода и самостоятельность. Она чувствовала, она знала, что стала готова к жизни новой, наконец, к своей жизни, где будет всё так, как она хочет. Да и Михаил вдруг как то быстро, состарился, поблёк, обесцветился, осунулся, иссох, стал ещё более ворчлив и придирчив ко всему, чем раньше.
   Маша перестала видеть в нём своего спасителя, мудрого отца и друга. Он уже не казался ей таким умным и всезнающим как раньше. Теперь это был просто старик, нудный скучный, отупевший, жалкий. Он превратился в ненужный балласт, который отягощал её молодость. Вампирша видела его, слышала его, чувствовала его, и кроме раздражения, Михаил не вызывал у неё никаких эмоций.
   Вампир не понимал, или не хотел понимать,  что его хрупкая девочка, которую он родительски оберегал по привычке, с тех пор как была при смерти, давно превратилась в самостоятельную и мудрую женщину. Ей больше не нужны  его советы и давящая опека.
   Да, было время, когда она полностью зависела от него. Да, было время, когда она нуждалась в нём. Было, было, и она не переставала благодарить его за это. Но теперь всё в прошлом. Они не нужны друг другу, они только мучаются. Она как двойной вампир, не даёт ему старческого покоя и полностью расслабиться. Он как двойной вампир, не даёт дышать ей полной грудью и вырваться на свободу.
   Их ссоры стали бесконечны. Всё, о чём бы они ни заговорили, любая задетая тема, даже самая банальная, всё, заканчивалось ссорой, скандалом, выяснением отношений и вспоминанием прошлых обид. Это стало их проклятьем, и они не могли с этим ничего поделать, как бы не старались сохранить хотя бы дружескую взаимосвязь.
   Мнение Михаила в отношении Маши тоже изменилось. Нет, он не перестал её любить, та, въевшаяся в его кровь, привычка опекать молодую вампиршу не покидала его ни на секунду. Но он вдруг, как то перестал видеть в ней способную ученицу, подругу и просто красавицу. Михаила стало удивлять, что все находили в ней супер прекрасного и умопомрачительного, самая обычная баба, только избалованная, грубая и излишне нервозная, находиться рядом с ней было тяжело. Стоило ему сказать ей какое либо слово, она тут же бросалась на него, начинала обвинять во всех грехах со времён Адама и Евы, и называла душителем.
   Михаил, совсем забыл, что когда то сам потерял голову, увидев её, что перевернул все свои жизненные принципы и устои, а ведь Маша была тогда всего лишь хрупким ребёнком. Но во что она, в конце концов, превратилась? В ведьму!
   Нет! Всё! Расстаться! При чём, навсегда. И снова ссоры, скандалы, прощания на веки. Но стоило им разойтись, опять непонятный страх одиночества и дискомфорт. Потом снова попытка быть вместе и желание сблизиться. А затем снова ссоры, вновь и вновь, расставания, сближение …, и так бесконечно, из ночи в ночь, из года в год, из века в век.
   Нет! Всё! Это невыносимо, больно, жестоко и очень мучительно. Это ад. Так больше продолжаться не могло.
 ………………………………………………………………………………………………………………………………
   Нина проснулась поздно. За окном было пасмурно, на улице как будто прохладно, но дождик не намечался. Сильно болела голова, а во рту стоял неприятный привкус чего-то тухлого, напоминая о вчерашнем вечере, обогащенным спиртным, запахом крепких папирос и очень пьяного собеседника.
   Девушка встала с дивана и подошла к окну. Сначала уныло посмотрела на хмурое, серо-голубое небо, поёжилась, затем на снующих в разные стороны, словно муравьи, прохожих. Заныла рука и Нина увидела, что вчерашние пятна за ночь превратились в размытые, довольно большие синяки, которые заставили с содроганием вспомнить о воющем псе и сегодняшних планах.
-Да. – Вслух сказала Нина. – Сегодня или никогда.
   Сходив в ванную и плотно позавтракав, девушка стала собираться к старику. «Интересно. – Подумала она. – Если у меня так болит голова, то, как у него проходит утро?». И купила по дороге, на всякий случай, водку, даже две.
    Подойдя к его дому, она с облегчением в сердце увидела деда, который сидел на скамейке и курил. По тому, как тряслись его руки, девушка поняла, что у него жуткое похмелье. Он вертел в разные стороны и явно кого то высматривал. Увидев приближающуюся к нему девушку, старик очень обрадовался и даже попытался встать.
-А, барышня! А я вас жду. – Его полупьяные глаза весело забегали по пакету, который держала Нина. С точностью профессионала он быстро определил содержимое, а главное, что это предназначалось именно ему.
   Посмотрев на деда, девушка поняла, что если отдать ему водку, то он, скорее всего, напьётся и уснёт. С другой стороны, если она водку не отдаст, то он и делать ничего не будет. Перед ней стояла очень сложная дилемма.
- Михаил Иванович.- Начала она тоном строгой учительницы. – Помните наш вчерашний разговор, и что вы мне обещали?
-Э-э ….- Старик часто заморгал глазами и округлил рот, пытаясь, что ни будь сказать. По правде говоря, из вчерашнего разговора, он, не помнил вообще ничего.
   В его смутных воспоминаниях проскальзывал по щедрому накрытый стол, много выпивки, эта девушка, какой то задушевный разговор про охоту. Но он точно помнил, что очень нужен, этой, невесть откуда взявшейся рыжеволосой женщине, что она при деньгах, и что лучше не терять её из виду.
   Старик не знал, как ему выкрутиться. От страха потерять «беленькую», его стало не на шутку потрясывать. Надо было, что то срочно придумать, а главное, не подавать виду, что у него старческий маразм, да ещё и жуткое похмелье. Вряд ли эта хрупкая девушка, попросит его о чём то сверхъестественном. Так, может, купить, что ни будь, снова захочет. И сделал единственное, что вообще можно было сделать ему в данном случае. Он стал подавать вид, что всё прекрасно помнит.
-Да. – Коротко ответил дед, и закивал больной головой, не осознавая, на что дает согласие.
- Отлично. – Вздохнула Нина.
   У неё как будто «камень спал с души», даже дышать стало легче. Она и предположить не могла, что Михаил Иванович так быстро согласиться. Посмотрев наверх, она заметила, что пасмурное небо стало понемногу просветляться, и местами, сквозь тучи, стали появляться скромные отблески лучей солнца, обещая на весь остаток дня хорошую погоду. И присев рядом с дедом, улыбаясь, приподняла пакет, что вот мол, не забыла.
-У вас всё готово Михаил Иванович? Я  надеюсь, что нет необходимости напоминать вам о вчерашнем разговоре. И представьте себе, собака вчера выла. Как говориться «на ловца и зверь бежит».
   Старик недоуменно посмотрел на Нину, даже не пытаясь вспомнить, при чём здесь собака, и чья собака вообще. Но отступать было поздно, и он на всякий случай сделал вид, что эта новость его очень удивила.
   По выражению лица девушки трудно было определить, хорошее это событие или плохое. Он как плохой актёр, поднял брови, округлил и без того выпуклые глаза, и стал ждать, когда Нина ещё что ни будь, скажет, авось что и проясниться.
   На какое то мгновение возникло неловкое молчание. Нина всё ждала, когда старик предложит лучший вариант по ловле оборотня, а он молчал, потому, что не знал вообще, о чем шла речь. Тогда девушка подумала, может быть, дед намекает ей, что, мол, опохмелиться пора, иначе никакого разговора не получиться. Нина достала из пакета бутылку и сказала:
-Михаил Иванович, сейчас я вам налью, немного, остальное получите, когда дело сделаем. У нас есть несколько часов, что бы подготовиться. Вы же сами вчера говорили, что если собака воет, значит, на следующий день это случается. Главное, вы мне должны помочь донести всё до места, и установить западню, а всё остальное я сделаю сама.
   И Нина похлопала рукой по своей сумке, показывая таким образом, что там нечто важное.
   «Ладно. – Подумал совсем сбитый с толку дед. – Сначала выпить, а там будь, что будет».
   Он встал и жестом пригласил Нину в дом. Когда старик и девушка стали проходить мимо собачьей будки, Жулик, как ни в чём не бывало, радостно выбежал им на встречу. Он выглядел как обычно, и абсолютно не выражал никакой агрессии. Но рука ныла, и Нина решила на всякий случай сторониться пса, поэтому прошла мимо, не прикасаясь к нему.
   Зайдя на веранду, девушка увидела на столе тот же беспорядок, который они с дедом оставили вчера: остатки еды, опрокинутая посуда, разлитое спиртное, грязные салфетки, крошки, а над всем этим с громким жужжанием, как замедленные пули, шныряли в разные стороны  осенние мухи.
   Нина быстро убралась на столе, пока старик ходил за чистой посудой. И оба они снова уселись, как будто она и не уходила никуда со вчерашнего вечера.
   Михаил Иванович выглядел на удивление очень задумчивым, был молчалив, смотрел всё время вниз, и казалось, избегал вопросов. Нина приняла это за плохое самочувствие, и, что бы разрядить обстановку налила обещанные сто грамм деду, сама же пить не стала.
   Старик понуро посмотрел на стакан, взял его в руки и опустошил в один глоток. Затем срыгнул, вытер рукавом рот, поставил пустой стакан на стол, и посмотрел в глаза девушке, его явно, что то беспокоило. Нина это заметила, и её сделалось не по себе. «Неужели передумал?» - испугалась она.
-Михаил Иванович, так вы пойдете со мной? Вы обещали. – Её голос задрожал, а рука машинально потянулась за второй порцией водки.
   Глаза старика внимательно следили за перемещением спиртного из бутылки в стакан. Он, как и в первый раз, выпил водку, словно обычную воду, но все равно был не весел. И лишь после третьей стопки, в его глазах показался блеск, он закурил, снова посмотрел на девушку и его рот растянулся в пьяной, счастливой улыбке. «Уф». – Вздохнула Нина, но было поздно, дед, все-таки успел сильно опьянеть и уже сам попытался налить себе.
- Ну, уж нет. – Нина выдернула бутылку из его рук и спрятала е в пакет. – Где тележка?
- Там. – Кратко ответил старик и махнул рукой в неизвестном направлении.
-Где там?! – Девушка подскочила и стала трясти его за плечи. – Идемте вместе искать. Да поймите вы, если мы опоздаем, или у нас ничего не получиться, сегодня ночью может быть девятая жертва и так бесконечно. Да и мне этот оборотень очень нужен.
   Старик стал отмахиваться от Нины, но та была непреклонна, казалось, что по силе не уступала деду и так тряханула его, что он чуть не упал со стула, зато немного протрезвел. Девушка посмотрела на него и поняла, что не всё потеряно, он ещё мог передвигаться и говорить.
-Ну, идем? – Нина крепко держала его за плечи.
   Михаил Иванович понял, что она все равно своего добьётся и мотнул головой в знак согласия. Девушка отошла от деда, дав возможность ему встать самостоятельно, и, скрестив руки на груди, стала за ним наблюдать. Старик покряхтел, немного пошатался на стуле, как бы пружиня, с трудом, но сам поднялся и пошёл во двор, уводя за собой девушку.
   Они пришли к тому самому сараю, где Нина пыталась найти клетку. Дед открыл дверь, и, присвистнув, стал рассматривать содержимое сарая, как будто видел это тоже впервые.
-Где то здесь. – Пошатываясь, сказал он, затем достал сигареты и закурил.
- О, нет. – Простонала Нина. – А вообще её найти реально?
- Да. В наше время все реально. – Пошутил дед, и издевательски захихикал. – Если тебе очень надо, то вот.
-Ладно. – Снимая куртку и готовясь к долгой, мучительной работе промолвила девушка. – Тогда вы идите и разбирайте собачью конуру, а потом придёте и поможете мне.
-А зачем разбирать конуру, речь же шла о тележке?
-Затем, что бы клетку, из которой вы «слепили» конуру, поставить на тележку.
-А зачем клетку ставить на тележку?
-Что бы отвезти её в лес.
-А зачем везти клетку и тележку в  лес?
-Послушайте! – Нина резко повернулась и зло посмотрела на старика. – Вы вообще помните, о чем мы вчера разговаривали и что вы мне обещали?
-Э-э ….- Только смог произнести Михаил Иванович. – Э-э ….
   Больше врать не было смысла, старик понял, что девушка догадалась о том, что он не помнил, не то что о разговоре и обещаниях, а даже не мог вспомнить её имя.
-Нина. – Как будто прочитала его мысли, сказала она. – Меня зовут Нина. Сейчас вы пойдете, разломаете конуру, и когда я найду тележку, мы с вами пойдем в лес, что бы поймать оборотня.
   «Ба. – Подумал старик. – Всё ясно. Да она сумасшедшая. То-то я смотрю, поит водкой и кормит меня бесплатно, да ещё и старого кобеля покупала». И его глаза с опаской забегали, ища выхода из создавшегося положения. Ему даже курить расхотелось.
   Нина поздно поняла, что сделала большую глупость. Конечно, дед ничего не помнил, после такого количества выпитого. А  сейчас, когда она сказала ему  это, он, естественно испугался, и наверняка принял её за ненормальную. Но нельзя что бы старик отказался, ни в коем случае, до вечера оставалось не так много времени, а сделать предстояло ещё так много.
   Тогда она как можно милее улыбнулась, подошла к нему, положила свою ладонь ему на грудь в знак примирения и ласково сказала:
-Михаил Иванович, дорогой. Ну, ка же вы можете не помнить? Это никак нельзя забыть. Мы же всё это вчера обсуждали. Ну, как же так? Вспомните: сбежал волк, за которого обещана большая награда. Я вычислила, где он прячется. Остаётся малое, поймать его в клетку, вернуть хозяевам и они отдадут нам оставшиеся деньги. Кстати, задаток мы с вами почти весь потратили. Неужели вам не нужны деньги?
   И Нина сделала свои большие глаза, широко расставленные глаза персидской кошки ещё печальней.
   Старик смотрел на неё и не знал, что ему делать. То ли кричать и звать на помощь, то ли сделать вид, что он ей поверил, дойти до леса, а там сбежать, то ли прикинуться мертвым. Нина сразу поняла ход его мыслей.
-Ну, хорошо…
   Она пошла в дом и быстро вернулась с пакетом, в котором была начатая бутылка и стакан.
-Хорошо. – Повторила она, наливая по щедрому водку и отдавая её деду. – Не хотите, не верьте, вознаграждение возьму себе. Тогда просто помогите довезти тележку с клеткой до лесу. Я вам хорошо заплачу.
   Она достала деньги из кармана и показала их старику. Сумма была действительно относительно большой. И как бы там не было, Михаил Иванович верил ей. Где то в глубине души он знал, что не обманет. Да и нравилась она ему. Привык он к ней что ли.
   Старик хоть и испугался немного, но водкой не побрезговал. Он взял стакан в руки, опустошил его, и свободной рукой потянулся за купюрами.
-Э-э, не-ет. – Пропела девушка и спрятала их обратно в карман. – Получите их только тогда, когда дойдем до леса и установим западню.
   Спиртное быстро ударило по мозгам трезвеющему деду, и он утвердительно закивал головой.
- Тогда за дело. – Нина показала ему рукой на будку, а сама брезгливо поморщилась и полезла внутрь сарая.
   Михаил Иванович немного потоптался на месте, как будто всё ещё сомневался, и пошёл разбирать собачью конуру.
   Сначала Нина аккуратно перекладывала хлам из одного места в другое, но на это уходило слишком много драгоценного времени. А ведь надо было до полуночи переместить клетку, привезти её на место, правильно спрятать, да ещё и деда тащить в лес. Путь был не близкий. И чихая от вековой пыли и грязи, она стала просто сбрасывать все в одну кучу. Послышался звук топора, затрещали доски, это старик ломал конуру.
   Мусор был бесконечен. Сколько бы Нина не перебирала его, он не уменьшался ни на метр. Вообще ей было удивительно, как дед смог вспомнить, что тележка здесь, ведь он наверняка не заглядывал сюда много лет, и неужели она ему ни разу не понадобилась за все это время. Ещё не известно, в каком она сейчас состоянии.
   В то время, когда девушка готова была отчаяться и передумать искать телегу, к ней подошёл Михаил Иванович, засунул руки в карманы штанов, посмотрел на беспорядок, и, отодвигая Нину в сторону сказал:
-А ну ка, дай я попробую.
   Он осторожно встал одной рукой на мотоцикл, другую умудрился перекинуть через груду мусора, которая была на немецком раритете, продвинулся вперёд и пропал за стогом хлама. На какое то мгновение затих, но вскоре послышалась возня и звук падающей большой железки. И вдруг случилось чудо, то, что было, когда то мотоциклом, поехало вперёд, причем прямо на Нину. От неожиданности и испуга девушка застыла на месте как под гипнозом, не в силах шелохнуться.
   Да, машина почти распалась, но перед своей окончательной смертью, она, гадина, могла ещё задавить человека, хотя бы одного, словно держала в себе последнее проклятье фашиста, умирающего от рук русского коммуниста. Очнулась девушка, когда услышала запоздалый голос Михаила Ивановича:
-Поберегись!
   И как только она отскочила в сторону, мотоцикл врезался в стену сарая. Послышался треск гнилых досок, хрупкая постройка затряслась и готова была вот-вот рассыпаться в труху.
   Нина пулей вылетела на улицу, позабыв о деде, об оборотне, о телеге, обо всём. Выскочив, отбежала не небольшое расстояние и зажала уши руками, готовясь к самому худшему. Постояла так несколько секунд, поняла, что ничего страшного не произошло, освободила уши и стала ждать.
   Снова послышался звук металла, и через несколько минут вышел дед, он был ещё грязнее, чем обычно. Грязь и пыль хлама из сарая сделали его одежду и кожу одним цветом, серо-зелёным. Старик посмотрел на девушку и снова  вернулся в дровяник, вышел через несколько секунд, таща за собой тележку.
   Телега оказалась старая и полуразрушенная, как и предполагала Нина, но если её местами починить, то до леса она дотянет.
   Михаил Иванович, не дожидаясь, когда его попросят, принёс коробку с инструментами и стал убирать дефекты: прикручивал, привинчивал, привязывал. Нина в это время готовила ужин. К приятному удивлению девушки, через час телега была готова, а главное, старик протрезвел, выглядел вполне спокойно и адекватно, и казалось, смирился со своей участью.
   Они вместе, поместили клетку на телегу, накрыли её тряпками и немного покатали по двору, проверяя на прочность, во избежание, поломки посреди дороги. После чего плотно поужинали, Нина позволила себе выпить пива, а деду налила остатки водки из начатой бутылки. Немного отдохнули и стали собираться в дорогу.
   Как ни упрашивала старика Нина, он так и не удосужился переодеться, и пошёл в своей обычной грязной одежде. Они вышли из дома, когда на улице было ещё светло. Впереди  шёл старик, толкая телегу, а сзади с сумкой и большим черным пакетом девушка. К счастью Михаил Иванович жил недалеко  от леса, поэтому быстро и без приключений дошли до леса.
   Никто на них не обращал особого внимания. Лишь только в лесу, изредка, некоторые с небольшим удивлением рассматривали странную парочку, рыжеволосую девушку и пожилого мужчину, он толкал старую скрипучую телегу, на которой была большая коробка, замотанная в мешковину. Пока они шли по парку, по истоптанной тропинке, тележку было катить легко, и     Михаил Иванович справлялся сам, но как только дорожка стала сужаться, и не была такой ровной, Нине пришлось помогать ему.
   Оказалось, что старик хорошо ориентируется в этих местах, так как прожил здесь всю свою жизнь. Знает речушку, разъединяющую поляны и сам несколько раз бывал в домике, который и вправду оказался охотничий.
   Да, действительно он здесь охотился на зайцев и белок, а на более крупную дичь, ему приходилось добираться несколько часов на электричке к северу. Но это было давно, когда он был молод и ему самому удивительно, почему его до сих пор называют охотником, ведь с тех пор мало кто остался жив и помнит его прошлое. Так, за разговорами, они сами не заметили, как вышли на первую поляну.
 ………………………………………………………………………………………………………………………………
   Так получилось, что в пик осложнившихся отношений между Машей и Михаилом, в мире тоже стали происходить глобальные перемены. Началась Великая Отечественная Война и вторжение фашистских войск в Россию.
   В отличие от Маши, Михаил любил бывать в этой стране, она никогда не позволяла ему голодать, предоставляла необъятные укрытия, бесчисленное  количество жертв, а главное, он в ней никогда не скучал. Для него это была сверх страна, в которой, как он считал всё увеличено и обострено.
   Если дорога, то бесконечна, если ширина, то необъятна. Если жара, то геенна, если холод, то тартара. Если площадь, то неограниченна, если небо, то непостижимо. Если гений, то супер гений, если дурак, не найти дурнее. Если ценность, то бесценно, если грязь, то не отмыться. Если деньги, не сосчитать, если нищета, то вечное блаженство. Если унижен, то до рая, если возвышен, то до ада. Если звезда, то наравне с солнцем, если ничтожество, то всеобщее страдание. Если мать, то героиня, если один, то великий воин. Если сумасшествие, то массовое, если прозрение, то святой. Если зависть, то пропал, если друг, то до последнего. Если ненависть, беги, если любовь, то насмерть.
    А тут война. Да это целое пиршество, и кроме моря крови, здесь была ещё пища для ума. Для Михаила, Россия представляла сейчас осуществившуюся мечту.
    Сначала вампир стал внимательно следить за происходящими действиями  в стране, а затем не выдержал и вовсе решил побывать в центре событий, и он стал уговаривать свою подругу переехать на время туда.
- Пойми Маша, нельзя такое пропускать! – Говорил он, держа руками за узкие плечи свою воспитанницу. – Мы должны поехать. Я хочу всё это увидеть своими глазами, это исключительное время.
- Ты с ума сошёл. Там исключительно много трупов и смрада, нам там небезопасно, мы отравимся. Зачем, ну, скажи, зачем тебе всё это? Отсидимся, где-нибудь, в нейтральной стране, и съездим туда, если хочешь, когда закончиться этот ад.
- Это не «ад», глупая женщина, это уникальное историческое событие, такое ещё не повториться сто лет, и вряд ли я доживу до следующего. Да и какую нейтральную страну ты имеешь в виду, война то называется Мировой? Не одно государство не может гарантировать свою полную безопасность и изоляцию.
   Только вдумайся, два великих людских изверга воюют между собой, два убийцы глобального масштаба. Два абсолютных диктатора. Два испорченных колеса одной двуколки, которой управляет сам Дьявол. Две опасные и самодовольные собаки, которых боятся и стравливают хитрые, трусливые англоязычные лисы. И эти лисы ждут, когда эти собаки перегрызут друг другу глотки.
    Знаешь, одно, я знаю, точно, Россия всегда будет представлять в глазах иностранцев опасность, ей никогда не дадут развиться по полному. Её будут изъедать изнутри, стравливать с кем либо, или между собой. Будут травить, подкупать, но в покое не оставят никогда.
   Мне одинаково нравятся, что русские, что немцы, ты знаешь, и от этого желание побывать на пике войны, только усиливается.
- Что же тут интересного Миша? Что люди как собаки, грызут друг друга? Это, по твоему мнению, уникальное событие мирового масштаба?
- Да.
-Я не понимаю, к примеру, что может быть интересного, смотря на то, как молодые парни бессмысленно умирают от глупых, нерасчётливых приказов военного командования, или ещё хуже, из-за делёжки власти и территории.
    Нам нельзя убивать друг друга, даже случайная смерть одного вампира, карается смертью. А тут, бессмысленно умирают миллионы людей, из-за горстки дебилов, управляющих ими. Причём этих дебилов, никто никогда не накажет. Все будут считать, что эти дебилы, правы, и умирают за правое дело, то есть за тех же, опять-таки дебилов.
- Ты не понимаешь, потому, что ты баба. Война никогда не бывает бессмысленной, никогда не возникает просто так, она не бывает не в то время и не в тех станах, да, даже полезна. А Россия, с её географической незащищенностью и её возможностями, она…, она как арена для поединка.
-Да? Война полезна? Ну и какая, к примеру, от неё польза?
- Множественная. К примеру, периодически, решается проблема с перенаселённостью земли. Природе не нужно много умных людей.  Во вторых, война -  это всегда, чей то заработок, это своего рода бизнес, просто кто то делает на этом миллионы, а те, что попримитивнее, ограничивается ограблением завоёванного населения.
   Страны обновляются, мышление у народов меняется. Оружие совершенствуется. Человек познаёт, что действительно ему дорого. Да у войны много смысла. Но дело не в этом, меня очень интересуют две личности. Я лично поговорю сначала со Сталиным, а потом с Гитлером. О, это будет наиинтереснейшее интервью.
- Миша, тебе не обязательно жить в России, да ещё и меня туда тащить, что бы брать интервью у Сталина, тебе хватит на это двое суток.
-Нет, глупая женщина! Я хочу в Россию не из-за Сталина, меня тянет туда сам факт войны. Это как наблюдать за сложной, но интересной шахматной партией. Это политика, понимаешь? Мне интересно самому всё это увидеть. И я поеду туда, и ты собирайся.
- Во-первых, перестань называть меня глупой, а во вторых, ты хочешь туда, езжай, я лично остаюсь здесь, и ничего ты мне не сделаешь. Со мной интервью ты уже сделал, и оно было последним, старый самодур. Уходи, оставь меня навсегда, так будет лучше для обоих.
Девушка развернулась и быстро, с гордо вскинутой головой направилась к выходу.
- Маша! – Михаил крепко схватил её сзади за плечо.- Ты же русская, неужели тебе не интересно, что творится у тебя на родине.
- Родина!? И что она сделала для меня родного? – Зашипела вампирша, резко развернувшись.  - Когда я была ребёнком на «родине», я даже не знала что такое постель, ночевала либо на сеновале, либо в хлеву.
   Что она подарила мне, «родина»? Поношенную в лохмотья одежду, на спине которой всегда были плевки «родных»? Грела она меня? Нет! Кормила? Нет! Лечила? Нет! Заботилась обо мне? Нет! Спасала от домогающихся мужиков? Нет! Хоть раз заступилась за меня? Тоже нет! Травила? Да! Била? Да! Ненавидела? О-о …, снова да! В рабство продавала? …
- О, это невыносимо, Маша. – Михаил демонстративно прикрыл ладонями уши.- Триста лет мы вместе, и триста лет я слышу одно и то же, одно и то же, как только речь заходит о России. Не виновата страна, так сложились обстоятельства, такая твоя судьба. Всем тогда приходилось тяжело, иным даже хуже чем тебе, время было такое.
- При чём здесь время? Что, время не позволяло войти мне как остальным в избу и согреться у печи? Что, время не позволяло хоть чуть - чуть, приласкать сиротку и дать ей немного еды? Из дому выгоняло и смерти желало, тоже наверно время? Что, заступиться за двенадцатилетнюю девочку от попытки изнасилования, снова не позволяло время? О чем ты говоришь Миша? Если я глупая баба, а ты, умный мужик, объясни, при чём здесь «время»?
   А знаешь, что я тебе скажу, то, что со мной происходило тогда, триста лет назад, оно ведь ничуть не стало лучше и по сегодняшний день. Думаешь, в этой стране что ни будь, изменилось? Чёрта с два! Стало ещё хуже, а после твоей уникальной войны и вовсе переродиться в ад. Пройдет ещё триста лет, поверь мне, но в России, всё останется как прежде. Для неё это классика! В ней как всегда будут миллионы несчастный никому не нужных больных и заброшенных сирот, над которыми всегда найдутся желающие поиздеваться и продать их. Время здесь не причём. Понимаешь? Поэтому я тебя очень прошу, не оправдывай эту страну.
- Вот, вот. – Погладил тыльной стороной руки по щеке разгневанной вампирше Михаил, стараясь успокоить её.- Теперь тебе предстоит возможность увидеть, как «она» замерзает, болеет, травится и продается.
- Нет. – Вампирша отстранила его кисть.- Не думаю, что мне это доставит удовольствие, наоборот, глядя на холодную, разбитую и несчастную родину, обострятся плохие воспоминания.
- Ну, ты же ездила до этого в Россию, редко, но всё равно ездила, без всякой паники, почему сейчас не хочешь?
- Я ездила летом, в спокойное время, и только ради тебя. А сейчас война, зима, да и ты надоел мне. Не поеду, Миша. Не уговаривай.
   Девушка резко развернулась и снова направилась к двери. Но как только подошла к порогу, почувствовала, как рука Михаила вцепилась ей в плечо железной хваткой.
- Маша. – Услышала она за спиной холодный, ровный голос учителя.- Я тут всё продумал, и в принципе, твою реакцию ожидал, как и отрицательный ответ.
   Вампирша остановилась, медленно повернула голову и настороженно взглянула на Михаила.
- Маша, я очень прошу тебя, поехали со мной. Обещаю, что это будет моя последняя просьба. Если ты решила очередной раз порвать со мной навсегда, то там, это будет сделать, лучше всего. Думаю, судьба даёт тебе шанс. Я чувствую, я знаю, что из России, ты вернёшься уже без меня.
- Зачем же ты зовешь меня тогда, что бы потерять?
- Маша ты знаешь, я ведь уже не молод, и ты права всякий раз, когда говоришь, что нам нужно расстаться. Больше, я тебе уже ничего не могу дать. Можешь удивиться, если я скажу тебе, что мне тяжело смотреть, как ты мучаешься со мной, я всё понимаю.
   Я старик Маша. Жизнь мне надоела. Мы с тобой ссоримся постоянно в последнее время, но всё равно, девочка моя, ты лучшее, что было в моей жизни …
- Ты ещё не стар. - Замотала головой разгоряченная вампирша. - Только не говори, что собираешься отделиться от мира. Просто мы устали друг от друга, вот и всё. Нам нужно, всего лишь расстаться, и научиться жить отдельно. А может быть, если ты найдешь себе новую подопечную, то легко забудешь меня и начнешь новый отсчёт. Подумай, об этом.
- И что? Мы это делали многократно, расходились, сходились, расставались насовсем, а потом, непонятным образом, снова оказывались вместе. Так было, так есть и так будет, это выше нас. Но и вместе мы уже не можем, понимаю это не меньше, чем ты. И я слишком стар, что бы кого-то брать на попечение. Память уже не та. Всё вокруг стало раздражать. Я стал быстро выдыхаться. Появилась не проходящая лень, очень хочется стабильности и покоя. Скорее, тебе надо думать об этом, тебе надо взять кого-нибудь в ученики.
   Пойми, меня ведь трудно сейчас, чем-либо удивить. Жизнь стала скучна и не в радость, даже если ты рядом. Мне всё приелось. А эта война, она как ты, подарок судьбы. Это как шоу, которое можно увидеть только раз в жизни, и шоу незабываемое. И когда я всё это увижу своими глазами, то смогу «вздохнуть полной грудью» и сказать, что я действительно много видел, и ни чего не пропустил.
- Ты видел много войн, чем же тебя прельщает эта?
- Я же говорил …
- Ах да, что Сталин, Гитлер, две собаки, что я глупая. Помню, помню. Я только одного не могу понять, зачем тебе там я.
- Я не могу полностью расслабиться, если тебя нет рядом, ты знаешь. Меня будет рвать на части и полного удовольствия от увиденного, я не получу.
- Но Миша, тогда, потом, тебе придётся отпустить меня, ты сам сказал.
- Потом - это будет, потом. И я сдержу обещание.  Можешь не сомневаться.
- Каким образом? Что измениться между нами в России? Не пугай меня. Что ты задумал?
- Ничего, не бойся. Просто я понял, что война, это буря, после которой будет моё, затишье навсегда. Я получил всё, что мне причиталось, а тебе надо идти дальше.  Ну, так, что, поехали?
- Не знаю Миша, если честно, я тебя не до конца понимаю, ты что-то не досказываешь, говоришь урывками и загадками. Гитлер, Сталин, шоу. При чём здесь мы с тобой? Ты вообще странно со мной сегодня разговариваешь.
- Но Маша, сколько можно уговаривать … - Вампир вновь вцепился в плечи девушки.
- Я подумаю. – Резко, но мягко скинула она руки. – Для меня это очень трудный шаг. Это всё, что я тебе могу сейчас пообещать. Я буду думать …
 ………………………………………………………………………………………………………….
   Когда Нина и старик вышли на первую поляну, то единогласно решили, что лучше оставить клетку с телегой здесь, а вернуться за ними, как только разведают обстановку.
   Девушка никак не могла опомниться ещё от предыдущего посещения этого дома. Переходя через мост, её, затрясло как Жулика, стало подташнивать, кишечник сжало, грудь сдавило, и вообще она ощущала себя как на больших американских горках, одновременно чувство страха, и выброса большого количества адреналина. Находиться на этой поляне, все равно, что попасть в потусторонний мир, или в страшный сон. Ещё она очень переживала, как на всё это отреагирует дед, а вдруг его старое сердце не выдержит, от увиденной картины? Нина всё же решила показать ему трупы, и ещё раз попробовать объяснить ситуацию. Тогда всё пропало. Его смерть может помешать её планам. Возможно, что начнется расследование, и наверняка найдутся свидетели, которые видели их вместе. Хотя, если восемь женщин до сих пор найти не могут, а они почти под носом у милиции, то, что говорить о всеми забытом старике.  Но что тогда делать с трупом, если дед всё же помрёт? Раздеть, вытащить внутренности и посадить рядом с бабами?
   С мрачными мыслями, тяжёлым сердцем и огромным нежеланием заходить  в избушку, Нина не заметила, как оказалась почти возле входа в дом. Запах падали стал ещё сильнее, чем в прошлый раз и девушка машинально закрыла нос рукавом куртки.
   Старик, как ни в чём не бывало, спокойно подошёл к самой двери. Он словно не чувствовал густой, тяжёлой вони, которой были покрыты как плотным туманом, поляна и дом. Его не поразила зловещая тишина, он, видимо, вообще не заметил ничего странного и подозрительного творящегося вокруг.
   «Вот что значит редко мыться или много пить, любые запахи нипочём». – Подумала Нина. Михаил Иванович заходил в избушку, словно к себе домой, свободно и непринуждённо. Лишь только когда он взялся за ручку, что бы открыть дверь, то повернулся к девушке и вопросительно взглянул на неё, всё правильно, мол? Нина с прижатым к носу рукавом, энергично закивала головой, её глаза сильно заслезились.
   Сначала в дом вошёл старик, а затем девушка. Нина подумала, что не сможет ещё раз посмотреть на трупы, но, то ли притупляло её чувство страха спокойствие деда, то ли человек действительно привыкает ко всему, она спокойно вошла в избу и так же безмятежно посмотрела на мертвых.
   Ничего не изменилось, женщины смотрели на неё мутными, безразличными глазами, всё в тех же позах, а рот их кривился в злой усмешке. Новой жертвы не было, девушке стало от этого немного, но легче.
   Больше всего поразило Нину поведение Михаила Ивановича. Войдя в дом, он так и не удосужился, прикрыть свой нос. Наоборот, от всего увиденного, у него широко открылся рот, и он чуть согнулся.
   Нет, он точно не был напуган, скорее, удивлен, поражен, как будто увидел что-то крайне интересное, чего раньше не встречал в своей жизни, как летающую тарелку, трёхглавого ёжика, шоу уродцев, или валютную проститутку у себя на кровати.
   Так он постоял несколько секунд, затем вздрогнул, выпрямился, засунул руки в карманы штанов, и, присвистнув, спросил:
-И давно ты их …?
   А пока Нина размышляла, что имел в виду дед, задавая такой вопрос, он подошёл к одной, которая была третей слева, видимо она ему больше всех понравилась, нагнулся, рассматривая вспоротый и выпотрошенный живот, достал руку из кармана, и, ни сколько не брезгуя засунул палец в нутро месячного трупа. Послышался звук, напоминающий смесь, лопанья тонкой пленки и мыльных пузырьков, одновременно щенячьего чавканья и хлюпанья кипящей овсяной каши.
   Тут Нина не выдержала и выбежала из дома, её стало тошнить прямо у порога. Девушке показалось, что её внутренности вываливаются изо рта, ещё немного, и она могла остаться без кишечника, как те, восемь, что в доме. Из глаз ручьём текли слезы.
   Когда ей сделалось немного легче, она подальше отошла от дома и упала животом в траву на поляне, вдыхая запах, не совсем ароматной, но всё же зелени. Полежав, так минут пять, девушка перевернулась, затем привстала, уселась по-турецки и стала ждать, когда выйдет из дома старик.
   «Как здравомыслящий, относительно здоровый человек, даже если он старый алкоголик, смог засунуть палец в нутро давно умершего трупа, которого впервые видит, и ковыряться там? – Подумала Нина. – Хотя, - вздохнула она, - мужику всё равно, куда совать свой палец».
   Михаил Иванович вышел только минут через двадцать. Как дед смог там так долго находиться, а самое главное, что он там всё это время делал, для Нины навсегда осталось загадкой.
   Он прошёл мимо, даже не взгляну на неё, направляясь к речке. Старик нагнулся над водой, послышалось плескание. Дед, что то очень долго и усердно полоскал, кряхтел, ругался, сам себя уговаривал, сам отказывал, снова уговаривал. Наконец встал, поправил штаны и направился в сторону Нины. Подошёл, присел рядом с ней, и, немного помолчав, серьёзно спросил:
- Что здесь происходит? Теперь рассказывай всё с самого начала.
   Нина ещё не успела прийти в себя, и смотрела вдаль, в одну и ту же точку, как под гипнозом. Рукой нащупала пакет, который находился у неё за спиной, достала из него водку, два стакана, одинаково налила в них, один оставила себе, другой отдала деду. Оба выпили залпом. По телу Нины прошлось приятное, расслабляющее тепло, сразу спало напряжение, и появился внутренний комфорт. Через две минуты тишины она сказала.
- Я ведь вам вчера рассказывала. Неужели вы и правда, совсем ничего не помните? Этих женщин убил оборотень.
-Кто?
   Было видно, что старик либо искренне удивился, либо не слышал этого слова раньше, либо не поверил словам девушки.
- Ну, волк. Он ловит их, убивает, вспарывает им животы и оставляет в этом домике. Я, если честно, сама не знаю, зачем он это делает. А вчера был знак, что сегодня он снова выйдет на охоту. Поэтому, необходимо до полуночи установить ему западню и поймать его, что бы жертвы, не пополнялись. Остановить его могу только я. Вот за этим я и привела вас сюда. – Нина впервые за время разговора посмотрела ему в глаза.
   Михаил Иванович опустил голову, посмотрел на землю и задумался. Было непонятно, поверил он ей, или нет. И как бы, в качестве подтверждения своих слов девушка добавила:
- Да вы сами его увидите скоро.
- Где же ты собираешься ставить клетку, и с чего ты решила, что он будет охотиться возле неё? Какая дура будет здесь гулять ночью? – Серьёзно спросил он, кивая головой в сторону противоположного берега.
- У меня нет другого выхода. В любом случае, никакой информацией, которая бы указывала на места его охоты, у меня нет. Женщины исчезали из разных точек города. Даже если он сегодня убьёт кого – ни будь, то притащит её всё равно сюда. Только здесь его можно поймать.
   Вчера был знак, что именно сегодня ночью он вновь проявит себя. А что касается клетки, это уже ваши проблемы, я за это и плачу. Вы же бывший охотник, вот и решайте, как, и где это лучше сделать. Я считаю, сначала необходимо найти путь, по которому он сюда добирается, а это можно сделать по следам. И если этот путь проходит там, где можно установить западню, которую он не заметит, к примеру, между кустов, там и поставить клетку. Как ни как, он всё равно зверь, а звери всегда ходят своей, протоптанной дорожкой. Или это не так?
   Старик посидел ещё немного, молча встал, направился в сторону моста, перешёл его и скрылся из виду. Нина сидела всё это время к нему спиной, и, по сути, не видела, как он уходил.
   «Всё. – Подумала она. – Испугался и бросил меня, или не поверил, принял за сумасшедшую. Ладно, хоть клетку помог довезти».
   Нина поднялась и медленно пошла через мост на другую поляну, что бы найти место для западни. Но когда пришла туда, где они с Михаилом Ивановичем оставили тележку с клеткой, обнаружила, что ни того ни другого нет.
-Ах, сволочь. - Простонала она вслух. – Оставил меня одну в лесу, наедине с оборотнем, ещё и ловушку забрал. Ах, пьянь старая. Ах, сволочь.
   Нина очень расстроилась из-за пропавшей клетки и предательства Михаила Ивановича. Но ещё хуже было то, что приближалась тьма. По лесу домой ночью идти опасно, но опаснее оставаться здесь. И было очень жаль упущенного шанса.
   «Сама виновата. – Подумала она. – Не надо было пить вчера с дедом. Нашла, кого брать в помощники и собутыльники».
   Ещё она с ужасом вспомнила, что оставила пакет и сумку возле домика, надо было возвращаться. Если это найдут оборотень или милиция, она пропала. И в третий раз, скрипя зубами, направилась по ненавистному ей мосту.
   Придя на поляну, она во второй раз разочаровалась, когда обнаружила, что исчез пакет, в котором была водка. Видимо дед, когда уходил, прихватил ещё и его. Хорошо, что оставил сумку. Нина посмотрела в неё, на первый взгляд все было на месте, кровь в терм пакете, кошелёк, и кое какие документы, старика интересовала исключительно выпивка.
    Девушка с сожалением ещё раз посмотрела на дом. Без клетки здесь нечего делать, надо было срочно бежать домой, надвигалась ночь.
   Она перешла мост и быстро направилась по узкой тропинке домой, стараясь как можно меньше создавать шума.
   Девушка шла, смотря себе под ноги, боясь споткнуться и упасть. Она уже почти перешла поляну, как вдруг неожиданно и резко на кого то, или на что то наткнулась.
   Нине показалось, что сердце выпрыгнет из груди, ноги сделались ватные, в глазах и сознании помутнело, она повалилась на землю, упала на локти, и стала очень уязвимой. Так, оставаясь лежать, не в силах закричать и шелохнуться она смотрела на появившуюся преграду, выпучив глаза. От страха Нина даже не могла сначала понять и разглядеть, кто, или что, перед ней, только лишь, какой то тёмный силуэт. И полежав так несколько секунд, услышала знакомое мычание:
-М-э-э …,э-э …,му-у-у…
   И это «мычало» слегка закачалось и стало протягивать к ней руки. Сначала Нина попятилась назад, но знакомый звук её немного успокоил, и она смогла, наконец, то рассмотреть, кто это. А когда разглядела, то выпустила литры воздуха. Он самый, Михаил Иванович, алкоголик и старый маразматик во всей своей красе, просит его любить и жаловать.
   Нина встала, подняла сумку, стала стряхивать с себя мусор и с негодованием набросилась на него:
-Как вы меня напугали. Почему оставили одну на поляне? Я со страха чуть с ума не сошла.
- Так ведь я … того …   - Дед еле ворочал языком, и все время раскачивался как неваляшка. Удивительно, как он вообще стоял на ногах, и так быстро смог опьянеть, ведь прошло не больше чем сорок минут.
- Чего того? Зачем водку своровали? Напились? Ну «спасибо» вам за всё. Я иду домой, а вы можете оставаться спать здесь, вам не привыкать валяться, где попало. Прощайте.
   И уже отодвинула рукой старика, освобождая себе дорогу, сделала шаг вперёд, как он схватил её за предплечье. Нина остановилась и зло посмотрела на него. Старик одной рукой держал её, а другую приподнял, и выставил указательный палец, как будто собирался сказать, что то важное, но не мог подобрать слов. Он сделал глубокий вдох, потряс головой, и, собравшись с последними силами выпалил:
-Я ловушку поставил. – Выдохнул он и отпустил руку Нины.
-Где?! – В голосе девушки была одновременно радость, удивление и чувство облегчения.
-Там. – И дед показал крючковатым пальцем, куда-то позади себя.
   Нина отпихнула Михаила Ивановича и помчалась на поиски клетки. Вся поляна была окружена густыми кустами, как арена цирка бордюрами. А за этими кустами, так же плотно друг к другу, как в дебрях тайги, росли деревья, может быть поэтому, здесь редко кто появлялся.
    Нина поняла, что где то между кустами есть щель, через которую оборотень проникал на первую поляну. Оборотень - волк, и естественно, что он, старался избегать троп, по которым ходят люди. Невероятно, но видимо старик, всё-таки нашёл эту щель по волчьим следам и поставил клетку. Девушка оббегала довольно большое расстояние, но ловушку не нашла. И уже стала сомневаться в словах деда, как один из кустов показался ей больше чем другие. Она подошла поближе и присмотрелась, это действительно оказалась клетка, заваленная листьями и ветками, так умело, что со стороны выглядела как обычный куст, только большой и неуклюжий.
   «Интересно. – Подумала Нина и вздохнула. – Он ведь наверняка почувствует, что ни будь неладное, запах человека, или изменившуюся обстановку, но другого выхода нет».
   Она очень осторожно потрогала мнимый куст, как будто это был мыльный пузырь, или одуванчик, ещё раз осмотрела его и направилась в сторону, где оставила деда.
   Михаил Иванович сидел на земле, облокотившись спиной о дерево, и мирно посапывая, спал. Казалось, напои его водкой, и ни чем не испугаешь, кроме трезвого образа жизни.
   Девушка тихо присела рядом, приняла такую же позу, что и дед и посмотрела на часы, до полуночи оставалось два часа. Она скрестила руки на груди, выжидая время, и сама не заметила, как заснула.
    Проснулась от странного звука. Где то далеко, послышался треск веток, шелест листьев, топот и тяжёлое дыхание. Так могла бежать грузная большая собака, как сенбернар, но не хищник, не волк. Нина испуганно вскочила и посмотрела на часы, время было половина первого ночи. Она стала тормошить старика, который спал настолько крепко, что не подавал признаков жизни. Или он и правда так крепко спал, или умер, или сработала нечистая сила, или перепил, что, скорее всего. Все было одинаково плохо.
    Нина поняла, что даже дед и жив, то толку и помощи от него всё равно не будет, и она машинально побежала к тому месту, где старик установил ловушку, словно клетка была её спасением от оборотня. Да и оборотень ли бежал к ней?
    Как только девушка оказалась в метрах пяти от западни, и посмотрела в сторону, откуда слышался звук. Или страх парализовал её или сработал дьявольский гипноз, но она камнем застыла на месте.
    Нина увидела, как среди деревьев, продвигается в её сторону темный силуэт, действительно очень похожий на крупную немецкую овчарку. Самое жуткое было в нём, это два светящихся как фосфор глаза. Но это были не просто глаза, это два зелёных лазера из загробного мира. Мертвые, одновременно безразличные, тяжелые как камень, и пристальные как взгляд хищника, холодные как лёд, и прожигающие насквозь как паяльник, они сжимали сердце, расслабляли тело, и вводили в наркотический  транс.
    Девушка смотрела существу прямо в глаза не в силах  пошевелиться, и лишь она короткая мысль посетила её, что, не она ли и есть, сегодняшняя жертва оборотня, который двигался в её направлении как в замедленной плёнке. Не по ней ли вчера выл старый кобель?
    Как только существо подбежало к кустам, где находилась клетка, то вмиг исчезло, послышался щелчок, который вывел девушку из гипноза. Она очнулась, потрясла головой, словно проверяя, не привиделось ли ей всё это, затем  побежала за сумкой, где находился пакет с кровью, и молниеносно вернулся назад.
    Матёрый волк с большой головой, со всей своей волчьей силой, ничего не подозревая ринулся в прямо западню, умело установленную дедом. Он слишком сильный взял разбег, поэтому, когда оказался в клетке, не смог во время затормозить и сильно ударился большой мордой о крепкую, решётчатую стенку плена. Ударившись, он как пружина отскочил назад, упёрся задом в дверь клетки, и стал трясти оглушённой головой. Нине даже показалось, что он тихо заскулил.
    «Вот он подходящий момент!». – Подумала она и дрожащими руками быстро вытащила кровь вместе с системой для капельниц.
    Зад волка удобно располагалась как раз у стенки клетки. Оборотень был матёрый и весь состоял из груды мышц, поэтому Нина без труда молниеносно воткнула толстую иглу ему прямо в ляжку. Он не шелохнулся, казалось, прокол иглой, был для него не больнее комариного укуса. Кровь алым, глупым, весёлым ручейком полилась в тело зверя.
   Глаза Нины немного привыкли к темноте, и сейчас, она с трудом, но всё же смогла рассмотреть своего пленника. Оборотень сидел на одной ляжке, из другой у него торчала игла с кровяным шлангом, опершись на передние лапы, он время от времени тряс своей большой головой, отчего слышалось хлопанье ушей. Девушка стояла, держа пакет с кровью, и нервно отсчитывала оставшиеся миллилитры. Волк ослабевал прямо на глазах, его лапы то и дело расползались, с трудом удерживая тело, а морда с каждой каплей становилась всё тяжелее. Он как будто засыпал.
   Нина посмотрела на остатки крови, затем на оборотня и немного успокоилась. Шансов выжить у него уже не было, и если бы в данный момент, он смог сбежать, то никому бы уже не смог причинить вреда, и вскоре умер. Но ей то, оборотень был нужен именно живой, поэтому она сильно переживала до последней капли.
   Через двадцать минут послышался звук напоминающий рык и хрип вместе. Девушка поняла, что ему осталось недолго, это начиналась его предсмертная агония. Тогда Нина осмелела, подошла в плотную к клетке, наклонилась и стала рассматривать пленника. Одной рукой она держала пакет с кровью, другой стала гладить через решётку жесткую шерсть оборотня, от него исходил сильный раздражающий запах псины. Волчье тело застыло и походило на музейное чучело.
   Вдруг, он неожиданно, резко вскочил, зарычал, и со злобным оскалом бросился на то место решётки, где были пальцы Нины. От страха девушка упала и выронила остатки крови. Но тут же быстро встала, подняла мешок и отошла на безопасное расстояние. Решётки в клетке были крупные, и челюсти оборотня спокойно проходили между прутьев, а если бы он смог выбраться из ловушки в данный момент, то успел бы порвать её как гнилую тряпку на тысячи частей. Нине  повезло, что игла при её падении не выпала из мышц волка, или он не стал грызть шланг. Оборотень не успел даже понять, откуда к нему течёт смерть.
   Так они простояли ещё с полминуты, девушка смотрела одним глазом на убывающую из мешка кровь, другим на оборотня, он тоже, смотрел одним глазом на свою смерть, другим на рыжеволосую женщину за решёткой.
   Наконец процесс завершился, Нина посмотрела на пакет, он был пуст, затем на шланг, тот тоже был пуст, всё до последней капли попало в оборотня. Теперь ей нечего было бояться, она подошла к клетке, выдернула из него иглу и небрежно выкинула использованную систему на землю. Волк продолжал стоять как мумия с открытыми глазами и голодным оскалом. Девушка нашла палку и с силой ткнула в тело оборотня, тот, повалился и упал мешком на дно решётки, не подавая никаких признаков жизни.
   Тогда Нина подошла к клетке, отомкнула крепежи и разобрала её. Не боясь, что он очнется, девушка не удержалась и погладила его по голове, как любимую собаку. Запах псины пропал, зато появился другой, ещё более неприятный и раздражающий, напоминающий гниющую плоть.
   Несколько минут ничего не происходило, и Нина стала уже сомневаться в том, что она убила не оборотня, а обыкновенного волка, как вдруг она увидела, как он стал расти и лысеть. Его лапы на глазах у девушки стали толстеть и увеличиваться в размерах, а морда наоборот втягиваться, шерсть и хвост непонятным образом исчезли. Нина как завороженная в течение пяти минут наблюдала за волшебными превращениями, и, вскоре, перед ней лежал парень, насколько она могла рассмотреть, лет двадцати четырёх. У него было большое, красивое тело с очень развитыми мышцами, немного вытянутое лицо, прямой небольшой нос, тонкие губы и густые непослушные волосы серо-рыжего цвета.
    Девушка ещё немного полюбовалась телом парня, удовлетворительно вздохнула, молодой и сильный, как раз то, что нужно. И тут, до неё дошло, что самое тяжёлое ей только предстоит сделать. Да, она поймала его, превратила его в человека, а дальше что?
   Парень лежал бес сознания, когда он очнется неизвестно, как отреагирует на неё, тоже, и что ей теперь с его голым, большим двухметровым телом делать? Во что одеть? Как поднять? Как отвезти домой?
   «М-да дела. Ну ладно. – Подумала Нина. – Без паники. К примеру, одежду, я знаю, где взять». Она ещё раз взглянула на спящее, пойманное сокровище, ринулась к старику  и стала стягивать с него свитер и штаны.
    Михаил Иванович проснулся от того, что его раздевают, и хотел было, начать возмущаться и сопротивляться, но узнав девушку, доверчиво улыбнулся и снова стал засыпать.
   Нина, быстро и нагло сняв с деда одежду, побежала к парню и принялась его одевать. Свитер, который висел на старике, словно на пугале, оказался мал оборотню. Он сильно обтягивал его могучий торс, издевательски задирался на животе и пошло оголял пупок. Штаны еле налезли, и никак не хотели застёгиваться на бёдрах. Тогда девушка взяла верёвки, которыми привязывала с дедом мешковину к клетке, и попыталась сделать нечто вроде ремня. Но рейтузы были слишком малы, и полностью оголяли и показывали то неприличное место парня, из-за которого и был весь сыр-бор, и скрыть это место при таких маленьких штанах и таким большим мужским местом, не могли  помочь даже десять таких верёвок. Переворачивая парня, справа налево, и наоборот, девушка всячески пыталась натянуть растянуть бесполезную одежду, но ничего не получалось.
   Нина впала в отчаяние, и хотела уже снять трусы с Михаила Ивановича, одеть их на парня и закончить на этом, но в последний момент передумала. Даже если она оденет его в одни трусы, что толку? Все равно в таком виде их поймала бы первая, встретившаяся на пути, милицейская машина и в лучшем случае отправили в отделение для установления личностей, в худшем в психиатрическую больницу.
   Факт был налицо, подходящей одежды не было, как ни крути. Тогда девушка сняла бесполезные штаны с парня и выкинула их. Потом она взяла ножницы, и обрезала ими верхнюю часть у свитера, получилось нечто вроде вязаной юбки, и нагло натянула её на задницу оборотня. Вид получился  очень неприличный и наводящий на смутные сомнения, но всё равно это было лучше, чем в штанах маломерках.
   Затем она сходила за тележкой, перевернула её на бок и привязала к ней парня. Полчаса ей пришлось потратить, что бы поставить телегу обратно на колеса, вместе с грузным телом оборотня, который лежал на ней животом. После чего Нина с телегой и, лежащим на ней пленником, отправилась домой.
   «Итак. – Рассуждала девушка. – В городскую квартиру, мне с ним без проблем не доехать. А не остановиться ли мне на эту ночь у Михаила Ивановича. А когда он завтра вернётся домой, думаю, что смогу его успокоить при помощи водки».
   Старик после того, как оборотень попался в клетку, очнулся, но не протрезвел. И словно в плохом сне видел, как Нина носилась по поляне, с каким-то пакетом, у которого был длинный шланг, и густое, на сколько, он мог разглядеть в темноте, красное содержимое. Он видел, как она вставила это шланг в клетку, видел, как содержимое пакета уменьшалось, а когда вылилось всё, то девушка разобрала клетку, и вытащила из неё матёрого волка, после чего у деда наступил провал.
   Второй раз очнулся, когда Нина стягивала с него штаны, а когда сняла, то отнесла их, на то место, где был волк, и стала на него надевать, всё время, ругаясь из-за маленького размера.
   «Волк! – Подумал Михаил Иванович и улыбнулся.  – И правда, волк. Всё-таки, мы его поймали». И снова знакомый, любимый до беспамятства,  провал.
   Проснулся старик на рассвете. Ни девушки, ни волка не было. Он встал, сам себе улыбнулся, сладко зевнул, подумал, что до чего же хорошо спать на свежем воздухе.
   Вдруг, он почувствовал какой то небольшой дискомфорт между ног, как будто, где то немного поддувает. И осмотрев себя, понял, что стоит в одних трусах. Но ни сколько не расстроившись и не умывшись, он направился в дом, где находились мертвые женщины. Хотя его туда никто не звал. И пробыл там двое суток, не переставая благодарить  добрых людей, которые предусмотрительно оставили, для него крупы, макароны, тушёнку, а главное щедрое количество спирта. Штаны всё-таки нашлись, они лежали в траве на поляне, но Михаил Иванович, почему то их одевать не стал, а потом они и вовсе, куда-то пропали.
 ……………………………………………………………………………………………………………….
-Так вы говорите, что молодая рыжеволосая женщина, которая вас неоднократно домогалась, поймала с вашей помощью двухметрового волка и напоила его красным вином, так?
-Так. – Утвердительно кивнул старик, его глаза были сама честность.
-Откуда же здесь волки? Ведь рядом нет ни зоопарков, ни цирков и тайга далеко.
-А кто его знает, видать долго к нам бежал, алкоголик.
-Как же она могла поить вином такого большого зверя?
-Через трубочку.
-Понятно. Итак, вы утверждаете, что женщина поймала волка, напоила его спиртным, вытащила его из клетки, а затем стала надевать на него ваши штаны, которые оказались ему малы, так?
-Так.
- Немного непонятно, зачем она вообще стала его одевать?
-Так что же ему, голому по городу ходить что ли? – Удивился глупому вопросу старик.
-Хорошо. Сколько штанов у вас было на тот момент?
-Так одни и были.
- Получается, что вы отдали ему свои штаны, а сами остались в одних трусах?
-Точно.
-То есть, вы дали одеть в штаны животное, так как побоялись, что оно опозорится, а что сами пошли в город полуголым, не постыдились? Так?
-Так кто ж меня в городе без штанов не видел? Чего стесняться?
-Хорошо, хорошо, … но как женщина одна могла надеть на волка штаны, разве он не сопротивлялся?
-Нет, да пьяный он валялся.
-Кто?
- Да волк же!
   Это было невыносимо. Старший следователь по особо важным  делам Пономарев Андрей Александрович, вскочил со стула, подбежал к окну и открыл форточку.
    Это был молодой рослый, в меру упитанный мужчина, лет тридцати пяти, с правильными чертами лица, короткими русыми волосами, и одетый в недорогие свитер и джинсы.  Ему надо было отдышаться от жуткого запаха перегара, табака и давно немытого тела исходящего от деда. А так же «отдышаться» от абсолютно безумной, бредовой информации, которую передавал ему единственный свидетель. Показания были настолько ненужными и бессмысленными, что три часа, которые провёл старик в кабинете, казались не то что бесполезной тратой времени, а каким то издевательством. С таким же удовольствием он мог допрашивать первую, попавшуюся на улице бродячую собаку. И стоило из-за этого не спать ночь, добираясь из центра в этот, до коликов в печени, надоевший за несколько часов городок.
   Кроме дедовых, не было найдено ни одного отпечатка пальцев, не обнаружено ни одной улики, ни одной зацепки. Лишь бесполезная разобранная клетка, которую, скорее всего, притащил туда сам дед. Он и не отрицал этого, утверждал, что да, она его. И вообще, убийства казались, настолько бессмысленными, что шансов разгадать их практически не было.
   Старик либо умышленно сводил его с ума и запутывал следы, либо издевался над Пономаревым, либо свихнулся на почве алкоголизма. Но большой послужной опыт и профессиональное чутьё, говорили ему, что дед не такой уж сумасшедший, просто он сам свято верил в то, о чем рассказывал. Что это? Белая горячка, или его кто то обработал?
   Было очевидно, что старик к этим убийствам непричастен. Нашлось множество свидетелей, которые утверждали, что дед находился в том или ином месте, когда пропадали женщины, в основном валялся, у кого ни будь дома, и все как один говорили, что старик, конечно, пил, много пил, не по возрасту и не по весу, но с ума пока не сошёл. Да и не мог справиться ни с одной из женщин вечно пьяный, тощий, семидесятипятилетний мужчина.
   Старик охотно отвечал на вопросы, начинал рассказывать о найденных трупах, иногда переключался на тему про охоту, приплетал любовные связи тридцатилетней давности, про плохое качество водки, от которой он, почему то подозрительно быстро пьянел в последнее время, а заканчивал всё равно про волка, и какую то молодую рыжеволосую женщину.
   Ища хоть какую ни будь зацепку, опытный следователь рассматривал любую информацию, касающуюся дела, но несколько часов выслушивал от деда один бред.
   Пономарев устал от деда, устал от его бреда. Можно было поместить старика сразу в психиатрическую больницу, куда его, в конце концов, всё равно пристроят, но, как назло, он был единственным, кто мог «пролить свет» на эту тьму кромешную.
   Дело об убийствах восьми женщин подняло невероятную шумиху, и Пономарева, как опытного, очень смышленого специалиста, прислали в этот город К. вести расследование. И вот он, следователь по особо важным делам, уже четвертый час к ряду допрашивал Мошонкина Михаила Ивановича. Пожилого мужчину, одетого в грязный свитер и штаны, которые, он видимо, не снимал со школьных времён. На нём была красная шапочка, насмерть приросшая к его волосатой голове. От старика исходил стойкий запах перегара, а со щетинистого худого лица не сходила беззубая улыбка.
   Михаил Иванович же наоборот был бодр, весел, счастлив от того, что, быть может, его впервые так внимательно слушают, и даже записывают с его слов. Вот только немного мучило похмелье и хотелось выпить.
- Хорошо, но почему вы не заявили о найденных трупах сразу, как только их обнаружили? – Следователь, глотнув ещё немного свежего воздуха, отошёл от окна и вернулся на своё место.
     Его лицо было красным, отчасти от высокого давления, от бессонной ночи, от зря потерянного времени, от запаха перегара исходящего от Мошонкина, да всё вокруг вводило его в краску.
- Так ведь волка надо было ловить.
- А нельзя было сначала заявить в милицию о трупах, а потом волка ловить?
-Не-ее. Бабы то эти, его были.
-Кого его?
-Волка! Это он их паскуда, убивал, и складывал на скамеечке в рядок.
   Пономарев опустил голову и, подперев ладонью лоб замер. Он почувствовал, что находясь несколько часов со стариком или сам опьянел, или стал сходить с ума.
   Это расследование, ему представилось в образе пойманного дикого волка, не желающего подпускать к себе и лязгающего зубами. Вдруг, он отчетливо ощутил на себе сильный укус, вздрогнул, и понял, что, быть может, упустил самую важную деталь в этом деле. Он поднял голову, пристально посмотрел на старика и спросил:
- Скажите Михаил Иванович, а та рыжеволосая женщина, где она сейчас? Вы знаете её адрес?
-Нет. Она как зверя то того поймала, так и убежала с ним.
- С волком? – Задал риторический вопрос Пономарев.
-С ним самим.
- Вы раньше были с ней знакомы?
-Нет.
-Как вы с ней познакомились и когда?
-Значит так. Сижу я возле дома, а она подходит ко мне и говорит: « Очень я собачек люблю, и хочу пре непременно угостить вас водочкой, многоуважаемый Михаил Иванович». Так и познакомились. А было это четыре дня тому назад.
-Опишите мне её.
-А что описывать, два глаза, два уха, один рот …, да как все бабы. Вот волосы у неё рыжие, как ржавый гвоздь, много их так, и все как пружина. – Старик положил руки на голову, и скрестил пальцы, получилось нечто похожее между гребнем петуха и ирокезом панка, изображая, таким образом, густоту волос Нины.
-Понятно. – Пономарев глубоко вздохнул, снял трубку, набрал какой-то короткий номер и спокойно сказал в трубку: - Семенов, пусть прочешут весь город. Пусть ищут, молодую женщину с длинными рыжими и вьющимися волосами, невысокого роста. Да …., да …, скорее всего приезжая. Да …, нет …, пусть опросят всех …, да, кто её видел, или что-либо знает о ней. Начните с водителей рейсовых маршрутов. Всё, жду. А про себя подумал: «Если эта женщина окажется такой же белой горячкой, как пьяный волк в малокалиберных штанах, я пропал».
 ……………………………………………………………………………………………………………..
   А Михаила Ивановича всё-таки положили в психиатрическую клинику. Там с него содрали его несменную одежду, наконец, то хорошо помыли, побрили, подстригли и одели в чистое бельё. После чего накормили, укололи лекарствами и уложили спать.
   Сначала он очень долго сопротивлялся, когда двое молодых крепких санитаров снимали с него штаны и кофту, но когда главврач пообещал, что оставит ему его любимую красную шапочку, то он сразу успокоился и отдал себя на лечение.
   В больнице он очень быстро сошёлся с одной из медсестёр, пожилой, но ещё очень шустрой и энергичной, одинокой женщиной. Она частенько, втайне угощала его чистым спиртом, а он, за это, отводил её по ночам в укромное место, и они были там до утра.
   Михаил Иванович прожил в больнице много времени, там и умер. Он ещё долго рассказывал своим соседям по палате, как спасал от стаи злобных волков свой горем, состоящий из двадцати женщин. Как ему пришлось отстреливаться от лютых зверей из окна своего роскошного особняка. И что силы были неравны, и всё равно он уложил бы их одной левой, но понаехала милиция, мало того что всё испортила, так ещё и женщин его отобрала, увезя их в неизвестном направлении.
   А теперь, он немного отдохнёт и пойдет искать тех «волков». Не отомстив, он не успокоится, в конце концов, дело касается женщин. Дело чести. А про Нину, он так и не вспомнил, как и про своего старого кобеля, которого оставил на произвол судьбы.
   Впрочем, соседи тоже очень мало вспоминали старого охотника, лишь изредка, если проходило весёлое застолье, а через несколько лет, имя Мошонкина Михаила Ивановича и вовсе сгинуло с лица земли, как будто и не было человека, как будто и не рождался такой вовсе.
   Жулик, после того как исчез его хозяин, вытащил свою узкую морду из ошейника, сбежал в лес и исчез навсегда. После этого его никто никогда не видел. И лишь иногда, в полнолуние, местные жители слышали леденящий кровь и приводящий в неземную тоску вой, доносящийся невесть откуда. Но скоро все к этому привыкли, а через два года вой прекратился вообще.
   Старый дом Михаила Ивановича снесли через год, и построили на его месте, трехэтажный особняк, самый красивый из деревянных, находящихся в том городе домов, принадлежащий местному авторитету.
   Роскошные, разнообразнее деревья и кустарники, вольготно разросшиеся вокруг дома, срубили, а неухоженные грядки сровняли под асфальт. Стало очень неуютно и тоскливо, глядя на выстроенный дворец, хотя он и выглядел роскошно дорогим. Все знающие былые времена соседи, понуро кивали головой, проходя мимо нового дома, и все в один голос утверждали, что раньше было куда лучше, живее и теплее, а сейчас, не смотря на дороговизну, вид мертвый и очень холодный.
 …………………………………………………………………………………………………………………………………………..
   Расположив тело оборотня на постель, Нина первым делом крепко накрепко, как могла, привязала руки и ноги парня к железным спинкам кровати. Девушку  вдруг затрясло. До неё только сейчас, когда она вошла в дом, и вроде бы должна успокоиться, стало доходить, что на самом деле она натворила. Всё вмиг, представилось ей как один длинный фантастический сон.
   Она подошла к самой кровати и стала вглядываться в пленника, и всё ещё не веря глазам, для большей убедительности, провела рукой по его волосам, густым и жестким, словно шерсть волка. Парень как парень, самый обычный, только довольно крупный и мускулистый, а так, ничего особенного, если бы Нина встретила его на улице, ни за что бы, ни догадалась, что в нем дьявольская суть.
   Она укрыла его, по-матерински, тёплым одеялом и посмотрела на часы. Приближался рассвет. Девушка перетащила кресло, поставила его напротив кровати, взяла из холодильника пиво, и, устроившись поудобнее, стала ждать пробуждения парня, а через час уже сама спала, свернувшись калачиком.
   Нина проснулась, когда на часах было уже двенадцать часов дня. За окном светило солнышко, и чувствовалось, что на улице тепло. Девушка встала и стала осматриваться. Было видно, что Михаил Иванович так и не приходил домой. Это её напугало и немного расстроило, во-первых, она начала волноваться за старика, а во вторых, ей не хотелось находиться в доме одной, когда очнётся двухметровый оборотень.
   Нина подошла к кровати, на которой спал привязанный парень, и вновь стала всматриваться в него, только теперь уже при дневном свете.
   «Кровь с молоком. Сущий персик. – Подумала она глядя на его упитанные щеки». Тот мирно посапывал, и, казалось, что просыпаться и не собирался.
   Девушка вышла во двор, умылась, и, вернувшись в дом, сразу направилась на кухню. Вытащив из холодильника котлеты, не разогревая, положила одну из них на большой кусок хлеба, и, откусывая по максимуму, пошла в комнату. А когда зашла, чуть не подавилась от застрявшего куска в горле.
   Пока Нина была во дворе, парень успел проснуться. И теперь лежал, на кровати с открытыми, зелёного цвета глазами. Не только волосы его напоминали шерсть волка, но и лицо, и взгляд, делали его очень схожим с хищником. Он ещё не успел развязаться, но одеяло скинул, на нем осталась  лишь тонкая, бесполезная  простыня, которая показывала все его мышцы и мужские прелести.
   Глядя на его круглые глаза, девушка подумала: «Наверно испуган не меньше чем я. Ещё бы, проснуться голым и привязанным на диване, да ещё, какая то незнакомая баба на него смотрит с открытым ртом, это может привести в замешательство любого мужика, даже если он не совсем человек. Или ему стыдно, что лежит под одной прозрачной простынёй. Бедняжка».
   Так они рассматривали друг друга с несколько секунд, затем парень с силой рванул на себя привязанные руки, и, как казалось Нине, крепкие верёвки, треснули, словно гнилая тряпка.
   Девушка при звуке лопнувшей ткани, почувствовала слабость в ногах, желудок сжался и стал отказываться от проглоченного куска котлеты, она, густой слизью, стала сползать вниз по стене. До неё только сейчас по-настоящему дошло, кто перед ней, и что стоит ему просто неловко, случайно  задеть её, почти подростковое тело, и она труп, не говоря о том, что будет, если он взбесится. Она на всякий случай, прикрыла кишечник руками.
   Но парень как будто и не собирался ни на кого бросаться и вырывать кишки, он сначала посмотрел на свои руки, где были видны небольшие красноватые пятна от веревок, затем поднял простыню, и долго разглядывал своё большое, идеальное тело. Вдоволь налюбовавшись мускулистым торсом, он принялся развязывать ступни, а освободившись, спокойно сел, свесив ноги с дивана, и уставился на Нину. В его волчьих глазах не было злобы, только любопытство, и немного растерянности.
   Разглядев девушку, он стал осматриваться по сторонам, изучая комнату. Нина понемногу стала приходить в себя, и только сейчас смогла проглотить измученный ожиданиями бутерброд.
   Она выпрямилась и с белым, как простыня лицом, направилась в кресло и села в него, положив котлету с хлебом на журнальный столик. Во рту у неё пересохло, и, не зная с чего начать, смогла только хриплым голосом пропитого мужика вымолвить:
-Э-э …, здравствуйте.
   Парень замер, снова округлил свои волчьи очи. Нина поняла, до него ещё не дошло, что с ним случилось, он выглядел как вылупившейся птенец. Девушка прокашлялась и продолжила:
-Меня зовут Нина, а как тебя?
   Парень смотрел, часто моргая глазами, и, казалось, даже не понимал её.
- Ты не против, если тебя будут звать Борис? – Спросила девушка на всякий случай. Ответа не последовало. Тогда она осмелела.
- Ладно, значит так. Итак, тебя зовут Боря. С этого момента ты находишься в моей власти. Теперь ты полу оборотень - получеловек и обладаешь свойствами как одного, так и другого. Сейчас ты можешь всё, что может обычный парень и может оборотень, в тебе двойная сила. Очень скоро научишься контролировать свои действия и вообще управлять собой.
   Кроме меня, тебя никто убить не сможет, ни человек, ни тебе подобные существа, зато я могу покончить с тобой очень легко. Но, если умру я, умрёшь и ты, поэтому береги мою жизнь больше, чем свою. Я смогу без тебя жить, ты без меня нет. Я вправе контролировать твои действия, и наказывать, если провинишься. Твои грехи - мои грехи, поэтому советую не безобразничать, или получишь по заслугам.
   Запомни, твоё тело и твой разум, полностью принадлежат мне. И до поры и времени мне решать твою судьбу. А пока радуйся жизни обычного парня…
   Вдруг Борис встал с дивана, простыня упала на пол, и он абсолютно голый, не спеша направился к Нине. Стоя он выглядел ещё больше и напоминал не волка, а  медведя.
    Когда девушка увидела приближающегося к ней огромного, нагого полу оборотня, ей показалось, что дух вышел из её тела, и она, зажмурившись, попрощалась с жизнью. Но, посидев так несколько секунд, поняла, что ничего страшного не произошло, открыла глаза, и увидела прямо перед собой мужской орган. Она подняла глаза. Парень стоял перед ней и смачно ел недоеденную ей  котлету, безразлично, задумчиво, смотря, куда-то вдаль, словно жующий траву телёнок. Похоже, он не особо волновался, что его поймали, а еда занимала все его мысли. Девушка подумала, что если не умрет от страха, то от смущения, точно.
-Есть хочу. – С набитым ртом «промычало» чудо приятным басом, не отрывая от горизонта безмятежного взгляда.
-Э- э …, но ты же ешь.
   Парень в два прикуса проглотил огромный бутерброд, постоял ещё немного, глядя на стол, и не находя там больше ничего интересного вернувшись на диван, стал неприлично зевать во весь рот.
   Когда он сел на место, Нина набралась храбрости, демонстративно подошла к нему, подобрала простыню с пола и бросила её на его неприличное место, об которую тот сразу вытер свои жирные руки.
   Девушка вернулась на кресло и продолжила:
- Ты знаешь, быть человеком, не так уж и плохо, радуйся и наслаждайся жизнью молодого парня.
-А я и раньше радовался.
-Да, но раньше ты себя не контролировал, а теперь сможешь перевоплотиться в оборотня в любое время, по своему желанию.
-А зачем оно мне, всё это? – Глаза парня хитро сощурились.
   Обычный еврейский вопрос застал девушку врасплох, к нему она не было готова.
-Ну …, во-первых у тебя нет выбора, запомни, если со мной что ни будь случиться, ты ведь то же погибнешь. Сейчас у тебя одно уязвимое место, это я, остальные тебе не смогут причинить никакого вреда. Поможешь сделать мне одно дело, и я тебя отпущу. А во вторых  разве тебя не прельщает твоё теперешнее состояние?
-Не знаю, ещё не понял. А что тебе, собственно говоря, вообще от меня надо?
-Я пока не могу тебе всего рассказать, нужно собрать остальных, а ты мне в этом поможешь.
-А кто они, остальные, и сколько нас таких должно быть?
- Как получиться. – Выкрутилась Нина.
   Борис задумался. Предложение было не плохим и заманчивым, но он не до конца верил словам Нины, она явно, что то недоговаривала. Да и мысль о том, что теперь его жизнь находилась в руках хрупкой девушке, приходилась ему не по душе. Но с другой стороны, своим волчьим инстинктом, он чувствовал, в ней заключена опасная и необычная сила, быть может, про которую она сама не ведает. И принял решение, будет просто ждать подходящего случая, что бы расправиться с ней, заодно проверит её на правдивость. Нина как будто прочитала его мысли и быстро отреагировала:
-Советую не искушать судьбу. Запомни, ты меня убить не сможешь, а я тебя запросто. Повторяю, умру я, умрешь и ты. А теперь, – девушка встала, – я пойду в магазин. Необходимо купить тебе одежду, и нам надо как можно скорее уходить в городскую квартиру, пока не вернулся хозяин.
 ………………………………………………………………………………………………………..
   В общем, Борис оказался парнем неплохим. Несмотря на его дьявольскую сущность, Нина не испытывала к нему никакого страха, она знала что, по крайней мере для неё, он абсолютно безопасен. А главное, она была уверена, что теперь, возле неё такой охранник, с которым ей вообще никто не страшен.
   Боря был послушен, спокоен, доверчив, по-собачьи верен и предан, да и в общении с ним было легко. Но у него было три больших минуса.
   Первый, то, что он был очень прожорлив, в день он мог съесть столько, сколько Нина съедала за неделю. Но парень ел всё подряд, и поэтому, при наличии денег, это не составляло больших проблем. Девушка понимала, что прокормить такую большую груду мышц было нелегко, и с радостью, по-матерински, готовила для него. После чего, со счастливой улыбкой, наблюдала, как Боря уплетал за обе щеки, приготовленные ею блюда. Она не скупилась на белке, одной только курицы уходило в день три, четыре.
   Вторым минусом было то, что после употребления пищи, он любил ходить по дому абсолютно голым, выставляя напоказ, всё, что «имел всегда при себе». Сначала Нина делала вид, что не замечает его наготы, с большим трудом сдерживала смущение, и воспринимала это, как знак его полного доверия к ней. Да и такого красивого, большого, идеально сложенного мужского тела, она раньше никогда не видела, и украдкой любовалась им как дорогим ювелирным украшением, или породистым жеребцом, но не более того.
   «Надо же, - думала Нина глядя на двухметрового квадратного, как шкаф, парня, - а ведь когда то это было, не больше трех килограммов, пищащее создание, в руки которое могла взять любая женщина и даже ребёнок. А сейчас его не то, что никто не поднимет, разве, что строительный кран, он ещё не в каждую квартиру поместится. Выросла же, дылда».- Любовалась своим удачным приобретением девушка.
   Но потом, это стало её раздражать и сделалось невыносимым. Он настолько обнаглел, что вообще перестал одеваться.
   Смотрит ли она телевизор, так он обязательно сядет рядом с ней вплотную, прижмётся, и рука девушки, по причине тесноты, волей неволей могла столкнуться с его мужским достоинством.
   Или сядет она есть, так он, сволочь, обязательно подойдет к столу и тоже начинал хватать со стола всё подряд, и быстро  совать себе в рот, что - бы не отобрали. При этом его орган маячил и колыхался в нескольких сантиметрах от лица Нины. Аппетит у неё пропадал сразу. Девушка вставала, мысленно проклинала всех и всё на свете и уходила прочь. А Боря, довольный и счастливый, доедал за ней оставшиеся объедки, хотя Нина специально кормила сначала его, а потом садилась есть сама.
   То, что Борис ходил по дому обнаженный, это было полбеды. Потом стало ещё хуже, он стал голым выходить на балкон, демонстрируя своё «добро» проходящей по тротуару толпе, вызывая тем самым хохот и смешки молодёжи, завороженные взгляды женщин и некоторых мужчин, ругань и проклятие стариков  и угрозы мужиков.
   Дошло до того, что однажды, он чуть не сбежал в непристойном и не подлежащем виде на улицу. Хорошо, что Нина вовремя заметила его порыв, и вдоволь на него накричавшись, под страхом смерти запретила выходить ему на балкон, и тем более на улицу без её разрешения. А про себя думала, как достанется бедной хозяйке от соседей, когда она через несколько дней вернётся с дачи домой. Долго же её придется доказывать, что она никакого отношения не имеет к голому парню, демонстрирующему свою наготу, на её балконе.
   Девушка терпела Борю, пока могла, пока не произошло то, что стало последней каплей в море. Она спала хорошим сном ребёнка, как вдруг сквозь сон почувствовала, что на неё кто-то пристально смотрит. Открыла глаза и увидела голого мужика, вернее его гениталии в пяти сантиметрах от её глаз. Спросонья позабыв про существование Бориса, она с испугу вскочила, но не удачно для неё, так как подбородком упёрлась в его неприличное место.
   Пока она продирала глаза ото сна, он исчез. Просто испарился. Вот он был секунду назад, и вот его не стало, как будто Нине всё это приснилось. Но она точно знала, что этот волосатый эксгибиционист только что был здесь, и это не сон. Тогда девушка вскочила, побежала к нему в комнату, и дала такого шороху, что разбудила всех соседей, зато после этого случая, больше ни разу голым Бориса не видела.
   И третьим, пожалуй, самым невыносимым минусом, было то, что в квартире появился едкий и раздражающий запах псины. Нина несколько раз намекала Боре, что какая то «собака метит углы», и хорошо бы ей устроить взбучку. Но Борис в ответ смотрел на неё честными, ясно - зелёными глазами, делал губы бантиком и утверждал, что это ему самому не нравиться, и если он вдруг сам поймает этого пакостного кобеля, то порвёт его на куски. При этом он приподнимал свои большие, по-мужски красивые руки, полу сжимал их, и демонстрировал, как он будет душить этого пса. Нина только мотала головой и посылала его мысленно к черту.
   А потом, Боря стал закапывать своё грязное бельё в Нинино, чистое. Заглянет она в ящик с нижним бельём, а там на самом дне зарыты его грязные носки, и  запаху псины, к её одежде, привязывался ещё и запах потных мужских ног, напоминающий падаль. Приходилось всё выбрасывать, так как вонь была неистребима и не выветриваема.
   Девушка раскрывала все окна, проветривая без конца и края, брызгала различными освежителями воздуха, жгла аромалампы, но запах был очень стоек, а химические отдушки только усиливали его, и становилось ещё хуже.
   Причем метил он не только углы, так же пропахли все Нинины вещи, он нижнего белья до верхней одежды. Дошло до того, что в общественных местах её стали сторониться и делать замечания. А самое обидное было то, что от самого Бориса псиной не пахло, зато пахло всё, к чему он прикасался, включая Нину. В конце концов, девушка поняла, что воевать с ним бесполезно, махнула рукой и стала привыкать к новому другу, какой он есть.
 ………………………………………………………………………………………
   С тех пор, как девушка поймала Бориса, прошло несколько дней. Нина специально не сразу стала говорить о своих планах Боре, да он и не спрашивал её об этом. Она приглядывалась к нему, оценивали их возможности вместе. Решала с чего начинать разговор, что бы он правильно, спокойно и адекватно отреагировал на её странную, даже для потусторонней силы просьбу.
    Девушка всячески входила в доверие Бориса, просила выполнять его несложные поручения, кормила его на убой, постепенно приручая его как дикую, бродячую собаку, даже выгуливала.
   А вдруг он откажется, или не поймет её, что тогда? Убить его? Ведь оставлять его в таком виде, получеловек – полу оборотень, было настолько же опасно, как доверить гранату обезьяне. Страшно подумать, что будет, если дать ему возможность жить самостоятельно. Тем более что она будет первая, кого он разорвёт, за то, что лишила его дьявольской сути, подчинила себе, и сделала его зависимым. И обдумав всё хорошо, Нина решила не рисковать, а рассказать всё, когда соберёт всех, заодно, за это время, больше узнает о Борисе.
   Однажды вечером, за ужином, она сказала ему:
- Боря, мне нужна твоя помощь.
- Какая? – Равнодушно спросил парень.
- Ты мне должен помочь поймать …., вернее, найти вампира.
- Кого? – Брови Бориса домиком поднялись вверх.
- Ну, вампира. Я знаю где он прячется, в пещере, но без тебя, мне его не найти, только ты со своим чутьём, сможешь меня привести к нему.
Боря задумался, посмотрел вниз и через несколько минут спросил:
-А он тебе нужен? Ты знаешь, мы, не то, что не очень ладим между собой, но стараемся не связываться друг с другом и избегаем встреч. Нет, мы не воюем за территорию и людей, как вы показываете в своих фильмах и пишите про нас книги, всё  это ерунда, ничего подобного между нами не происходит. Просто у нас у каждого своя ниша, которую мы бережно охраняем от чужаков, по большей части, от себя подобных, чужаков, но в дела вампиров не вмешиваемся, так же как и они в наши. И вообще, если честно, не видим смысла воевать, и войн избегаем. Нас ведь в отличие от людей очень немного, даже мало, пищи и места хватает всем.
   Но если кто узнает из моих, что я помогаю тебе поймать вампира, а они всё равно, в конце концов, об этом узнают, то возврата назад мне не будет. Меня сразу убьют, если не свои, так вампиры. Но скорее всего свои, так как побоятся разборок. Им проще будет покончить со мной одним, чем устраивать разборки с сотнями вампирами, ведь не понятно как они отреагируют на то, что кого-то из них заставили служить человеку. И даже если, как ты обещаешь, «вернешь меня обратно», мне придется прятаться от всех, пока меня не найдут, а рано или поздно, меня всё равно найдут и накажут. Поэтому, прежде чем просить меня об этом, ещё раз подумай, нужен ли он тебе?
- Нужен, так же как и ты, нужен. Причём сделать это необходимо уже завтра. И не бойся, я ведь не собираюсь его убивать, просто он, как и ты временно побудет человеком. Вы будете с ним на равных, понимаешь? И вернётесь к себе подобным в одно и то же время.
-Хорошо. Как скажешь.- Меланхолично сказал он, и снова принялся за еду.
-Хорошо? Так сделаешь?
    Нина облегченно вздохнула. Она и не предполагала, что у Бориса даже не возникнут вопросы, и он согласится за пять минут разговора. А самое главное, он так ни разу и не спросил, зачем собственно говоря, он сам понадобился этой странной девушке.
-Тогда у меня к тебе просьба. Пойдешь, завтра в пещеру, с утра, и узнаешь, где он прячется. А я в это время подготовлюсь, и учти, нам всё необходимо проделать до полуночи.
-Хорошо. – Повторил Борис и посмотрел на Нину исподлобья.
   Но девушка не заметила этого взгляда, её мысли занимали только завтрашний день.
 …………………………………………………………………………………………………
   Проснувшись рано утром, Нина первым делом направилась в комнату Бори, что бы разбудить его и отправить в пещеру. Но того на месте не оказалось. Скомканные одеяло и простыня, кучей, небрежно валялись на его кровати, которая напоминала больше медвежью берлогу, чем человеческую постель, одиноко смотрелись в полупустой светлой комнате и говорили о том, что хозяин их покинул их довольно давно.
   «Ну ладно. - Подумала Нина. – Ещё целый день впереди. Если обещал, значит, сделает, тем более что мне как раз необходимо побыть одной».
   И девушка стала готовиться к походу в пещеру. Первым дело она сходила в ванную, приняла душ, затем плотно позавтракала и пошла в свою комнату. После чего достала систему для переливания крови, воткнула иглу в вену, и стала наблюдать, как кровь стала наполнять емкость, заполняя нужный объём.
   Через двадцать минут всё было готово. Девушка по разминала руку, и спрятала кровь в сумку. Она рассчитывала, что при благоприятном стечении обстоятельств, Боря поможет принести вампира домой, и всю необходимую операцию она проделает в квартире. Но ведь могло случиться непредвиденное, а в её случае необходимо было предусмотреть всё, и поэтому, на всякий случай, кровь решила взять с собой, мало ли что пойдет не так.
   Небольшая потеря крови сделали Нину немного вялой, сонной, уставшей, и утреннее солнышко, и начинающийся день уже не так радовали её, как час назад. Она пошла на кухню, и, заварив себе крепкого кофе, стала ждать возвращения Бориса.
   Он пришёл, когда стрелки часов слились в одну полосу, на цифре двенадцать. Как всегда голодный, не раздеваясь и не помыв рук, он прямиком кинулся на кухню, и стал пихать в себя, всё,  что смог найти съедобное. Его щёки раздулись как у хомяка, руки не переставая, что то сгребали в рот, а ошалелые глаза проснувшегося после зимней спячки бурого медведя, искали чего бы ещё проглотить. Складывалось такое впечатление, что он ел впервые в жизни. Нина знала, что это может затянуться надолго, очень надолго, и поэтому вытащила жующего Борю с кухни.
- Ну что? – С нетерпением стала трясти его девушка. – Нашёл? Ты его видел?
- Угу. – Глаза Бори уставились на Нину, он явно хотел, что то рассказать, но переполненный рот никак не мог прожевать то, что в него было напихано.  И поэтому им пришлось с полминуты стоять и смотреть друг на друга, пока Боря не проглотил последний кусок.
- Он там? – Спросила девушка.
    Борис утвердительно мотнул головой и уже снова хотел направиться на кухню, но Нина его остановила и сказала.
- Я готова. Можешь не раздеваться. Мы сейчас же отправляемся в пещеру. – И пошла за сумкой.
- Как сейчас? – Взревел Борис и сделал ещё одну попытку пробраться на кухню. – А когда обедать будем? Я голодный, я есть хочу! Пока не поем, никуда не пойду.
   Нина хотела было возразить, но решив, что это бесполезно, пошла следом за ним, что бы скормить ему всё, что осталось в холодильнике, да и вообще в доме.
 …………………………………………………………………………………………………………
   Нина без труда купила два билета в К. пещеру, и они с Борей присоединились к группе состоящих примерно из двадцати таких же желающих, посмотреть на чудо природы. Хохотун экскурсовод ввёл всех в серый, каменный, полуовальный тоннель-коридор, примерно метров в двадцать длинной, являющийся началом экскурсии.
   Когда все проникли в саму пещеру, то первое, что они увидели, это обширные снежные наросты. Глыбы снега как огромные жирные снежинки, различных размеров: диаметра и длины, разросшиеся по всей поверхности потолка, и, друг на друге, многовековой, вечно спящей, непоколебимой мерзлотой свисали вниз. Благодаря своему серо-голубоватому отливу они напоминали густые, непроницаемые летние тучи, застывшие и не тронутые беспокойным тёплым ветром.
   Нина удивилась, насколько хорошо и легко дышалось свежим чистым, хотя почти недвижимым пещерным воздухом. Всё вокруг на вид, отдавало ядрёными зимними морозами, но холода как такового не ощущалось. Наоборот, здесь было очень уютно и комфортно находиться.
   Чуть подальше на стене виднелись тоже глыбы, но только не снега, а льда. Спаянный несколькими веками в огромные алмазы лёд, как крепко занявший свою нишу хозяин, насмерть прирос к гипсовым стенам пещеры. В некоторых местах, он, лоснящимся и радугой переливающимся застывшим водопадом, сползал крутой горкой вниз. Рыхлый белый снег внизу, нежной молочной пеной ютился вокруг него, а на верху, легким, на вид, горячим паром окружал мощное основание. И всё это сливалось в одну блестящую, шероховато-воздушную массу, напоминая картину райского неба, но только без ангелов.
   Когда Нина, Борис и все остальные прошли ещё несколько метров, то очутились на развилке нескольких больших гротах. Огромные бесчисленные серые валуны гипса различной формы от махонького незаметного камешка, осколков, до прямоугольного, размером с лошадь камня, небрежно разбросанные, как после мощного взрыва, валялись тут и там. Иногда они, то образовывали  неправильную шаткую горку, то спаянной массой сливались в одно целое. Такая треугольная гора достигала около двух десятков метров, а её невидимая, какая-то таинственно-мистическая обратная сторона, заставляла волнующе биться сердце.
   Почти отовсюду, с потолка пещеры огромными матово-блестящими сосульками свисали сталактиты, которые  то колоннами образовывали гнезда, то отшельниками распределялись по одному. А в низу, на полу пещеры, словно их зеркальное отражение, торчали сталагмиты, иные из которых были похожи  на толстые и острые копья, иные на деревья, людей, посох, мужские члены, а иные, приземистые дрожжеподобные грибы.
   Иногда сталагмиты и сталактиты сталкивались вместе, и от этого издалека напоминали белую светящуюся решётку, или пасть акулы с длинными и острыми, словно лезвия зубами.
   Прошли большой грот, где камни образовывали перевёрнутую, правильной формы лестницу, ведущую в «ад».
   Подошли к озеру, с прозрачной голубовато-зелёной водой, на дне которого были видны обточенные, гладко-обтекаемые многочисленные серые камни. Светло-коричневые, бугристые, неопределённой формы берега такого лимана напоминали сброшенную змеёй кожу или пересохшие глиняные пласты в мёртвой пустыне. Таких озёр, было всего пять.
   Застывшие в лёд, заснувшие на века водопады, свисающие из незримых, горизонтальных и вертикальных расщелин стен пещеры, а иногда с потолка, бросались в глаза тут и там.
   Нина смотрела в один из гротов, и с небольшого свысока, ей почудилась картина сотворения мира. Многочисленные горки и горы, впадины и возвышенности, каменистая, сильно шероховатая неровная лестничная поверхность, пока ещё без каких либо признаков жизни, монотонного, серо- коричневого цвета стены, всё это очень завораживало и веяло, чем то космическим, фантастическим, чудотворным и неестественным. Даже зеленоватые, испещрённые, неправильной формы бугристые потолки, сливающиеся вдалеке с горизонтом, отождествляли в её глазах первозданный, только что родившийся младенец - земной шар.
   На другом гроте, стены были словно глубокие складки  на теле шарпея. Из-за бордовых, с красноватыми прожилками камней и синеватыми вкраплениями в них, он напоминали чертог Дьявола и немного неприступные, абсолютно вертикальные горы, сплошные, без начала и конца, как вечный ад.
   Иные стены грота, экскурсантам напомнили превратившиеся в металл, старинные ширмы, иные чешую каменного дракона, другие разрушенный замок. С шахматного потолка, словно ледяная длинная мишура или дорогие хрустальные подвески свисали двухметровые сталактиты, а другие, те, что плотнее прижатые вместе походили на поток внезапно обрушивающейся и застывшей миниатюрной волны.
   Нина и Борис специально встали в конце экскурсантов и вели себя как можно неприметнее. Девушка ждала в любой момент от друга знака, что бы незаметно для всех нырнуть в секретное укрытие, где прятался вампир. И вот когда они подошли обманному озеру, Боря вдруг осторожно потянул хозяйку за рукав и кивком головы указал на параллельную стену. Нина без слов всё поняла. Она насторожилась, замерла, подождала, когда толпа двинется дальше, а затем и вовсе исчезнет из вида.
   Когда они остались одни, не теряя времени оба юркнули к тому месту  пещеры, на которое указал оборотень. Боря помог хозяйке без труда добраться по опасным камням до стены, оказавшись возле которой стал принюхиваться и прикасаться кончиками пальцев, как будто что-то пытался нащупать. Он потоптался так некоторое время, сдвинулся на три метра вправо, нагнулся и застыл как статуя на несколько секунд, после чего резко ухватился за почти невидимый, слитый со стеной булыжник и стал отодвигать его в сторону. Нина подскочила к другу и попыталась ему помочь сместить камень. Девушке показалось, что они пытаются перенести километровую гору и даже стала сомневаться, что это отдельный валун, а не часть стены. Борис посмотрел на сосредоточенное и раскрасневшееся от натуги лицо своей хозяйки, которая искренне считала, что от неё ему будет большая польза, выпрямился, захихикал, осторожно отстранил миниатюрное тело Нины в сторону, и, приказав «не мешаться под ногами»  продолжил двигать еле заметную человеческому глазу преграду. Девушка скрестила на груди руки и стала ждать результатов, нервно озираясь по сторонам. Нет, она не боялась, что их заметят и накажут за самовольство, но очень беспокоилась за возможность выдать людям вход в лазейку, ведущую к вампиру. Вот тогда, она действительно «пропала», вот тогда её действительно ждало великое наказание и разочарование.
   После трёх минут бесполезной работы Борис вспотел, скинул куртку на пол. Нина увидела, что парню приходилось напрягать всё свои силы, добиваясь результата. Его мышцы на руках и на шее напряглись. От натуги он покраснел, оскалил сжатые зубы. Взгляд сделался безразличным и холодным, а дыхание тяжелым и неровным. Девушка подумала, что если бы она сейчас приказала ему отступиться, то в данный момент, он всё равно бы не послушал её и продолжал двигать булыжник. Боря делал это уже не из-за Нины, а как-бы соревновался со стеной, кто кого победит в упрямстве.
   Наконец, ещё через пять минут кропотливого труда, послышался скрипящий и металлический звук, трущихся друг об друга камней. Боря весь напрягся, задрожал, сделал ещё один рывок, и, случилось чудо. Стена поддалась усилиям парня и частичка её, словно дверца в купе, отодвинулась немного в сторону.
   Борис выпрямился, отдышался, вытер тыльной стороной пыльной кисти выступивший пот со лба, и рукой указал хозяйке на образовавшуюся в стене чёрную трещину сантиметров в десять шириной, и метр длиной, тайный проход внутрь пещеры.
- Он здесь. – Отчитался Боря. – Здесь сейчас находится, кровопийца. Спит только.
-Ты его видел? – Шёпотом спросила девушка, приближаясь вплотную к щели. – Знаешь, как он выглядит?
- Нет, – ответил оборотень, и, встав сбоку к камню, закрывающим вход, стал толкать его дальше, – но очень хорошо чувствую. – Продолжил он сдавленным от натуги голосом.
   После того как Борис отодвинул валун, так что бы Нина, а главное он, смоли пролезть в отверстие, девушка увидела перед собой тёмный и на первый взгляд рыхлый, весь в мелких камнях и осколках тоннель, уходящий куда то вниз. Из него потянуло сыростью прохладой и специфическим запахом, немного затхлым, напоминающим смесь прогорклого масла и дыма от восковой свечи. Она достала из сумочки фонарик, включила его, направляя свет во внутренность обнаруженного ими коридора, посветила в темноту и сделала осторожно шаг, проверяя под собой не внушающую доверия почву. Пропасть, казалась бездонной.
- Надо лезть туда. – Сказала Нина, всматриваясь в чёрную дыру. – Ты пойдешь первый, указывая путь, а я сзади, буду светить фонарём.
- Давай ныряй, - озираясь по сторонам, сказал Борис, - нужно ещё вход прикрыть.
   Он отошёл немного в сторону, и стал глазами, что то выискивать на земле. Затем сделал три шага вперёд, нагнулся, поднял большой плоский камень и направился с ним к трещине.  Девушка присела на корточки, послушно, без слов проникла в лазейку и двинулась вперёд, освещая дорогу фонариком. Борису пришлось сильно согнуться, что бы попасть в неудобный узкий вход. Ещё неудобнее, оказалось, согнутым, тащить на себя камень, делая временную завесу. Надо было правильно и незаметно расположить булыжник так, что б он слился со стеной, не вызывая и капли сомнения в перемене. К счастью, вход к вампиру находился в стороне от тропы, по которой несколько раз в день проходили экскурсанты, и в глаза он никак не бросался.
    После того как Боря умело замаскировал вход камнем, друзья двинулись вперёд. Некоторое расстояние, им, по узкому неровному проходу, приходилось двигаться в полусогнутом состоянии, иногда даже ползти на коленях. Нина подумала, что видимо, весь путь такой будет, но к великой радости через тридцать метров они буквально провалились в совсем другой тоннель, прямоугольный, метра два в длину и полтора в ширину. Оба смогли выпрямиться.
   Девушка принялась освещать стены, которые оказались более гладкими, чем в первом коридоре, почти отшлифованными, и состояли из светлых, аккуратно подобранных, кирпичик к кирпичику, камней. Воздух оказался хоть и нейтральным на запахи, но более тяжёлым и прохладным. Борис рукой указал «вперёд» и они двинулись дальше.
   Быстрым шагом, шли минут десять, сворачивая раза четыре. Нина еле поспевала за широкой поступью друга, даже бежала. Она начала запыхаться и чувствовать усталость. Борис же наоборот, словно лисица, учуявшая заячий след, набирал по не многу скорость и стремился вперёд.
   Наконец Боря остановился, встав как вкопанный. Девушка тоже притормозила и принялась светить  фонарём вокруг. Когда она направила свет на стену, то поняла, что они в тупике. Тоннель так же резко закончился, как неожиданно начался. Это напоминало лабиринт.
- Боря, а, Боря? Мы что ни туда пришли, да? – Тихо спросила девушка. Лучик слабого искусственного света блуждал по бесполезным гладким и ровным камням.
- Туда. – Борис немного попятился, внимательно рассматривая стену пещеры. – А ну, дай ка мне фонарик.
   Он посветил сначала сверху вниз преграды, а потом по возможности вокруг. Затем отошёл ещё немного назад, три секунды постоял, и, вдруг резко побежал вперёд, а когда остановился, то с силой пнул ногой в видимое только им нужное место. Ничего не произошло, ни один из камней не двинулся и на сантиметр. Борис снова попятился, только уже на более дальнее расстояние. Постоял, снова стремглав ринулся вперёд, и снова с силой ударил в то же место. Послышался еле уловимый звук рассыпающегося цемента. Так Боря пинал несколько раз, пока штук пять из  кирпичиков поддались, и, с шумом провались, куда-то за стену. Тогда он подошёл к образовавшейся, примерно сантиметров тридцать от пола дыре, нагнулся и посветил в неё фонарём. Затем встал и ступнёй стал выбивать камни до тех пор, пока не образовалась пробоина, достаточная для того, что бы можно было свободно проникнуть в пещерную келью, с находящимся в ней вампиром. Борис стал ждать указания хозяйки, не решаясь без её разрешения первым проникнуть внутрь. Девушка немного помедлила, словно собираясь с мыслями, и проскочила сквозь частично раздолбленную Борей, каменную стену. Оборотень нырнул следом за ней.
   Когда Борис и Нина проникли в хорошо замурованный грот пещеры, то, посветив вокруг, увидели, что находятся в большом примерно двадцати пяти метров площади, округлом помещении. Где стоял такой абсолютно густой и глубокий мрак, что тусклый свет фонаря в нём, казался ярким лучом солнца.
   Стены, а так же трёхметровые потолки в этом гроте были светло-серо-коричневые, относительно гладкие и однородные. Пол чистый и ровный. Комната пустая, без каких либо вещей, кроме находящегося посередине громоздкого гроба, сделанного из красного дерева и напоминающего большую старинную шкатулку. Не надо было очень разбираться в искусстве, что бы определить, что гроб был очень древний,  дорогой и выполнен с ювелирной тонкостью.
    На его плотных, толстых стенах, повсюду виднелась резьба из жизни людей. Тут и там на нём вырисовывались голые маленькие, не больше одного сантиметра уродливые человечки. Их было так много, что казалось, мастером, был задействован каждый миллиметр дерева. Иные люди были обычного вида, другие с большими, непропорционально телу, головами и круглым нимбом. У третьих, вместо головы красовалась морда какого либо животного, лошади, собаки, кошки, свиньи, некоторые даже имели хвосты. И все они что делали, одни спали, другие ели, пили, плясали, занимались любовью, рожали, иные изображались мёртвыми. Казалось, что художник изобразил, целую эпоху жизни людей, только очень далёкую эпоху, ту, что теперь уже кажется фантастическим вымыслом, или старой забытой всеми сказкой. Нина, почему то вспомнила про «календарь майя».
   Когда девушка заглянула в гроб, то увидела в нём молодого человека. Он казался и не живым, и не мертвым, а скорее каким-то восковым, ненастоящим. У него были иссиня- черные, блестящие волосы, высокий лоб, темные, но не широкие брови, прямой нос, красивый овал лица и немного тонкие, бледно розовые с чётким рельефом губы. Глаза закрыты, но девушка голову на отсечение давала, что они тёмно- коричневые. Роста выше среднего. Одет он по-современному, серая плотная водолазка, черные джинсы, кроссовки. Кожаная куртка валялась рядом с гробом. В помещении было очень холодно, пахло сыростью, какой то кислотой, немного деревом и металлом.
   Глядя на гроб, и покоящегося в нем парня с восковым лицом, у завороженной Нины мурашки забегали по телу. Складывалось ощущение, что они проникли в какой-то старинный, забытый всеми музей, с находящимся в нем единственным экспонатом: гробом, и спящим в нем вампиром.
   И девушка могла бы ещё долго разглядывать парня, но вдруг замигал фонарь, батарейки вот-вот готовы были перегореть. Нина с ужасом посмотрела на Бориса. Она, конечно, знала, что оборотень идет не по свету, а по запаху и фонарик ему не нужен, но, оставаться без света вместе с оборотнем и вампиром ей очень не хотелось. А если она и вовсе потеряется?
- Боря бери его, а буду идти вперёд и светить фонарём. Только быстрее, а то застрянем здесь навсегда.
   Бориса уговаривать не пришлось, страх, и нервозность Нины быстро перебросились на него, видимо обстановка ему тоже радости не приносила. Он подскочил к гробу, осторожно поднял вампира на руки, как легковесную тряпку, и быстро пошёл за хозяйкой.
   Как только они подошли к небольшому проему проделанным Борисом, стало понятно, что так нести парня нельзя, он просто не пролезет сквозь узкие проходы пещеры. Тогда Боря положил его на землю, снял с себя куртку, передал её Нине, а сам взвалил свою ношу на спину. Затем ухватился руками за ноги пленника, и слегка нагнувшись, двинулся вперед. Голова и руки вампира спадали с плеч Бориса, и при быстрой ходьбе немного покачивались в разные стороны, казалось, он весил не больше годовалого ребёнка, и выглядел довольно миниатюрным, на могучей спине оборотня. 
   Так они пробежали минут пять. Девушка всё беспокоилась, что не оставили ли они каких ни будь следов. Никто не должен знать о месте, где они обнаружили вампира, всё необходимо сделать тайно. Вдруг парень потом захочет сюда вернуться? Кто его знает?
   Фонарь светил всё хуже и хуже, и, казалось, вот-вот погаснет, а идти по Нининым подсчетам, еще достаточно долго. Ей было невозможно представить, что будет, если они застрянут на полпути, и скорее от страха, чем от быстрой ходьбы, очень сильно вспотела. Пот, маленькими ручейками бежал по её телу, особенно по спине. И возникло очень неприятное ощущение прохладной сырости на теле, которая быстро конденсировалась в холодных стенах пещеры и покалывала кожу. Сзади слышалось неровное дыхание Бориса.
   Через пять минут, батарейки всё же сели, чего Нина боялась, то и произошло. Когда фонарь погас, наступила абсолютная тишина, и биение собственного сердца, было единственный звуком, который девушка слышала в данный момент. Она остановилась. Мелкая дрожь пробежалась по её влажной спине, кишечник сжался, и, поднялся, куда- то вверх.
    Страшное загробное чувство, кромешная тьма и тишина, запах земли и сырости, холод, а главное, чёрная, давящая и угнетающая безвыходность.
- Чёрт! – Топнула ногой Нина. – Как я могла батарейки не проверить?
Девушка потрясла бесполезный фонарик и бросила его в сумку.
- Боря, ты здесь? – Спросила она.
   Ответа не последовало, всё та же зловещая тишина. Она обернулась, и стала вглядываться вдаль, как будто что-то могла рассмотреть, но ничего не увидев и не услышав, в истерике повернулась обратно. Потом снова зачем то развернулась, и поняла, что, мало того что ничего не слышит и не видит, Боря сбежал, прихватив с собой вампира, так ещё и ориентир потеряла. Теперь она даже не знала, в какую сторону двигаться. Девушка нащупала стену, плотно прижалась к ней, и, упершись спиной, сползла на землю.
- О, нет …. Какой жуткий финал жизни. Я уже как будто в огромном гробу. – Нина закрыла лицо руками и стала тихо стонать.
   Поревев с минуту, она засунула руку в карман, в надежде найти носовой платок и нащупала сотовый телефон, которым не пользовалась столько времени, что успела забыть про его существование.
- Ну, хоть что то живое.
   Девушка нажала первую попавшуюся кнопку, дисплей загорелся, даря еле видимый свет, и повертев телефон в руках, увидела, что и он, обещал скоро вырубиться, как фонарик. Нина встала с земли и попробовала посветить вокруг. И первое на что упал тусклый отблеск экрана, это зелёные, невидящие глаза Бориса. От неожиданности она вскрикнула и выронила телефон из рук, который тут же погас.
    Девушка нагнулась, нащупала телефон, подняла его и снова посветила на Борю. Ничего не изменилось, тот стоял без движения, как загипнотизированный, и с открытыми глазами, вампир мирно покоился у него на плечах. Нина провела рукой перед лицом Бориса, потом толкнула его, но всё оставалось как прежде. Тогда она достала из сумки уже бесполезный фонарик и со всей силой стукнула им по голове Бориса.
   Фонарик разбился вдребезги, зато Боря очнулся, и быстро заморгал глазами. Девушка обрадовалась и прижалась к парню. Чёрт с ним, с фонариком, зато она знала, что теперь не одна.
- Боря, с тобой всё в порядке? Почему ты не откликался, когда я тебя звала?
- Знаешь, когда свет погас, стало совсем темно, и ты тяжело задышала от испуга, мне вдруг показалось, что этот вампир проснулся. Он, каким то образом, как будто распространился по мне, и меня парализовало. Сначала я перестал чувствовать себя, сложилось такое впечатление, что душа стала отделяться от тела. А потом, и вовсе ничего не помню. Очнулся от легкого щелчка по голове. Я знаю, что сейчас, он спит. – Борис кивнул головой назад.- И так же знаю, что он здесь не один, их много, они тоже спят, но чувствуют наше с тобой присутствие и …
- Пойдем отсюда скорее. – Не дала договорить Нина.
   Боря указал рукой правильный путь, и они ринулись вперёд при слабом, еле уловимом, свете телефона.
   Когда добрались до того места, где ровный серый тоннель переходил в неудобный узкий проход, направляющий к выходу, возникла новая проблема. В нём, в некоторых местах Борису приходилось сильно нагибаться, иногда даже ползти, а тут ещё и вампира надо было протискивать. Тогда Боря, перед тем как залезть в расщелину, одним концом верёвки перевязал пленника, а другим обмотал кисть руки. Всю дорогу, так и волок парня, словно бревно по земле.
   Перед тем как сдвинуть камень и вылезти наружу, оба сильно прислушивались, боясь нарваться на людей. Убедившись, что по близости никого нет, они выбрались из тайного хода. Девушка сразу обмотала пойманного вампира плотной тёмной тряпкой. Боря взвалил пленника на плечо, и словно тряпичный свёрток, вынес его на улицу из пещеры. Их группа давно закончила экскурсию и разошлась кто куда.
   Нине же пришлось долго извиняться перед ожидающим их у выхода экскурсоводом, оправдываясь тем, что она и её друг долго не могли найти бабушкин ковёр, потерянный и оставленный ими в пещере ещё в прошлый раз. Но теперь всё в порядке, семейная реликвия найдена и она просит тысячу извинений, за то, что отстали от группы. А пока экскурсовод удивлённо заморгал ресницами и открыл рот, что бы начать отчитывать отставших, друзей, уже и след простыл.
 ……………………………………………………………………………………………………………
   Молодой вампир пришёл в себя, когда утро было в полном разгаре. Он с трудом открыл тяжелые, словно окаменелые веки, и дневной свет лезвием прошёлся по его глазам, выжигая их как калёное железо. От невыносимой боли он застонал, и, испугавшись, что ослеп, долго не решался снова открыть глаза. Вампир почувствовал, как что-то непонятное, влажное, раздирающее плоть, холодком полилось по щекам. Кости и мышцы ломило, он не мог пошевелить телом, и складывалось такое впечатление, как будто его забетонировали в статую. Во рту сильно пересохло.
   От боли и страха мысли смешались в кучу. Он попытался привести их в порядок, но ничего не получалось, с трудом вспоминалось прошлое. Единственное, что ему было понятно, то, что случилась беда, хуже того, его обнаружили люди, и он не ослеп, а просто очнулся днём.
   Вампир сделал ещё одну попытку открыть глаза, но не резко, как в прошлый раз, а сначала едва приоткрыв веки. Солнце больно его обожгло, он стал часто моргать ресницами, и почувствовал, как из глаз, снова потекла разъедающая кожу жидкость.
   Он увидел свет, настолько яркий и мучительный, что невозможно было, что-либо узреть, но пересилив боль, всё же смог более или менее рассмотреть, где находиться.
   Вдруг он почувствовал, что рядом кто-то есть, и это человек. Вампир с трудом повернул непослушную шею и оказался прав, в большом кресле перед ним спала, мирно посапывая, молодая рыжеволосая женщина. Она видимо ждала, когда он проснётся, но вероятно сама невольно заснула в ожидании. Больше людей рядом не было.
   Он приподнял голову и увидел, что находиться в небольшой светлой комнате, где из мебели, всего лишь кровать на которой он лежал, кресло со спящей девушкой, стул, заваленный какими-то тряпками и журнальный столик. А так же понял причину своей скованности, он был крепко накрепко привязан руками и ногами к кровати. Надо было срочно выбираться, пока не проснулась девица и убить её.
   Он стал вытягивать кисти рук из веревок. То, что его поймала и притащила сюда какая-то баба, раздела догола и привязала к кровати, это ещё ничего. Что-то ещё в этой истории не сходилось, было помимо этого нечто устрашающее и нереальное, что не давало вампиру покоя.
   И вдруг ужас сковал его. До него только сейчас дошло, что он находиться при дневном свете, и кроме, понемногу отступающей боли в глазах и теле, а так же сильной жажды, чувствует себя относительно сносно. А жидкость, которая льётся по щекам, это слёзы. Он плачет как человек, ему страшно, стыдно от своей наготы, чувствует не только боль, но и своё тело. Видит при дневном свете, слышит биение своего сердца, он осознаёт себя по-другому. Что с ним? И если его убили люди, разве так выглядит ад для вампиров?
   От внезапного открытия он замер. Но положение абсолютно голого и привязанного к кровати, его не устраивало в любом случае, даже если он умер. И он стал ещё интенсивнее вытягивать свои по-женски, узкие и белые кисти, стараясь вытащить руки из верёвок, хотя бы одну. Спустя немного времени, он смог освободиться весь. Тогда  он встал и сделал шаг по направлению к спящей девушке. И хотел было сделать ещё один шаг, но ему явно, что то мешало двигаться. И это «мешало» находилось не в ногах, а почти между ними, как будто что-то присосалось, приклеилось или приросло насмерть. А шаги из-за этого сделались, какими то неуклюжими. Он посмотрел вниз, обнаружил у себя новообразования, которых у него раньше не было, вернее про которые успел забыть и открыл рот от удивления. Это было последнее, что вампир увидел, перед тем как получил сильный удар по голове сзади, и от которого упал бес сознания.
   Когда парень очнулся во второй раз, то понял, что лежит на той же кровати и снова к ней привязан. Он открыл глаза, солнце светило уже не так ярко и не слепило его, зато голова болела ещё сильнее, чем прежде. Машинально повернув шею в сторону кресла, то увидел на нём ту самую девушку, только она уже не спала, а сидела, скрестив на груди руки, и внимательно его рассматривала.
    Сначала вампир хотел попробовать разорвать верёвки, за которые был привязан, и убить её, но он понимал, что всё не просто так, эта женщина необычный человек, да и не хотелось снова получать по голове, которая раскалывалась как арбуз. Он облизал пересохшие губы и на всякий случай, очень осторожно вновь попытался вытащить кисть из узла.
   Девушка некоторое время молча наблюдала за его тщетными усилиями, но потом ей видимо это, и она заговорила спокойным ровным голосом:
- Можешь не пытаться выбраться отсюда. Даже если освободишься, всё равно со мной сделать ничего не сможешь …
- Да пошла ты …! – Совсем по «человечески», хриплым голосом рявкнул вампир. Он со всей силой, уже не скрываясь, стал дергать за верёвки. Кровать заходила как на палубе во время шторма.
   Она просто взбесила своим тоном. Мало того, что смогла поймать его, привязала, настучала по голове, та ещё и угрожает.
   Наконец веревки с рук сорвались. Он, быстро развязав ноги и вскочив с кровати, хотел было броситься на Нину, но сразу напоролся на кулак, размером с его голову.
   От неожиданного и сильного удара в лицо, вампир бревном повалился на ту же злосчастную кровать. И зажав руками нос, почувствовал во рту знакомый солоновато - сладкий вкус. Кровь!? Но ведь это его кровь! Да что здесь происходит???
   Страх был сильнее боли, и он, сев на кровать, недоуменно уставился на Нину, изредка поглядывая по сторонам, ища глазами, тот самый, огромный, летающий кулак, который дважды послал его в нокаут.
- Я же предупреждала тебя дурачок. – Нина быстро схватила со стула, первую попавшуюся в руки тряпку и ринулась к вампиру, что бы вытереть ему кровь.
   Он резко отпрянул назад, и хотел уже выскочить в окно, но почувствовал как сзади, чьи то медвежьи, железные лапы легли ему на плечи, не давая возможности пошевелиться. Вампир подумал, что лучше ему не сопротивляться, и дать ей вытереть кровь с лица. Его сердце так сильно колотилось, что Нина слышала звук его ударов. Парень сидел неподвижно, вытаращив не моргающие глаза и открыв рот. Он был очень напуган, девушка это заметила, улыбнулась и ласково заговорила:
-Меня зовут Нина. Постарайся как можно спокойнее отреагировать на то, что я тебе сейчас скажу. Теперь ты получеловек – полувампир.
   Казалось, глаза парня вылезут из глазниц. Бледная, матовая кожа, стала ещё белее, и покрылась нездоровыми жёлто - малиновыми пятнами. Его рот открылся шире, а  на тонкой, аристократической шее, заиграла ярко – синяя вена. Глядя на него Нина сама чего-то очень сильно испугалась. Вампир, вообще был какой-то хрупкий, изящный, прозрачный. И выглядел как болезненный подросток, по сравнению с большим, «кровь с молоком», Боренькой. На полголовы ниже его ростом, раза в два уже телом, и раз в десять легче весом.
   «Э- э…,- подумала Нина, – да этот интеллигент сейчас помрет со страха. Это точно не наглый и бесстыжий Борька».
-Да ты не бойся. Пойми, сейчас тебе присущи как качества вампира, так и качества человека. Теперь, ты можешь, как обычный парень, употреблять человеческую пищу, жить дневной жизнью, пить спиртное, любить, заниматься любовью.
   Интеллигент  прикрыл рот и посмотрел на себя вниз, вспомнив, как обнаружил у себя между ног то, что совсем недавно, немного мешало при ходьбе. И он понемногу стал припоминать, для чего необходимо это новообразование, а немного погодя, он был уверен, он ещё вспомнит, как этим инструментом пользоваться, чтобы не было поломок.
- Да, да. – Закивала головой Нина. – Но и вампиром ты быть не перестал. Только стало лучше, сейчас ты сможешь себя контролировать. Тебе одинаково комфортно будет и днем и ночью. Убить тебя смогу только я. Ни человек, ни другой вампир, не смогут причинить тебе никакого вреда. Теперь, ты обладаешь двойной силой.
   Нина на немного замолчала. Внимательно посмотрела на своего нового пленника, следя за его реакцией. Парень стал успокаиваться, даже заморгал глазами, и, наконец, то, закрыл рот, но бледность всё равно не прошла.
-А теперь плохие новости. Я дала тебе силу, которой хотели бы обладать многие, очень многие. Но за это, ты полностью принадлежишь мне. В моей власти решать твою судьбу. И самое главное, учти, если умру я, умрёшь и ты. Береги моё тело больше чем своё. Мою жизнь больше чем свою. Знай, я смогу без тебя жить, ты без меня нет. Ты, как остальные, очень чутко будешь чувствовать моё состояние, и угрозу подстерегающую меня. Это будет продолжаться до тех пор, пока я не освобожу вас.
-Нас? – Парень удивлённо поднял брови вверх. Как будто из всего услышанного, это была самая шокирующая новость.
- Ах, да! – Улыбнулась Нина. – Позволь представить тебе твоего нового друга. Это Боря. – И девушка мотнула головой за спину вампира. – А тебя будут звать, ну …, к примеру, Иван.
    Ваня боязливо отвел глаза в сторону, и немного погодя, осторожно повернул голову назад, и сглотнул при виде своего нового друга. За его спиной стоял двухметровый тип, с большим мускулистым телом, густыми, словно плюш, прямыми серо – рыжими волосами, немного вытянутым лицом и зелёными глазами. Он очень напоминал волка.
    Его огромные руки всё ещё держали Ивана за плечи, и были похожи на капкан. Так вот от чьих кулаков пострадал он несколько раз. Боря выглядел бы очень устрашающе, если бы не широкая, добродушная улыбка на всё лицо, и живые, весёлые глаза. Весь его образ говорил: «Ну, что, мол, попался. Значит я не единственный идиот, которого поймала эта баба. Так то вот, дружбан мой, новый».
- Да отпусти ты его Боря. Он уже всё понял, и не сердиться. Да, Ванечка? – И Нина аккуратно положила свои горячие руки на его удлиненные и белые кисти.
   Тот их быстро убрал, как будто сильно обжёгся и машинально сделал ещё одну попытку вырваться на свободу, пытаясь вскочить в окно. Но каменные, весом в несколько тонн, лапы Бориса держали его смертельной хваткой, и выбраться из неё не было никакой возможности. Нина ожидала такую реакцию и поэтому заранее подготовилась.
- Пойми. Бежать от меня бессмысленно. Я всегда буду знать, где ты находишься. И если, всё же ты ослушаешься, мне придётся убить тебя. В таком виде, я тебя оставить не смогу. Лучше всего успокойся и подчинись, всего лишь на время. Вы мне поможете сделать одно дело, и я вас отпущу, обещаю. И ты снова будешь вампиром. А пока живи и радуйся белому свету, гуляй, влюбляйся. Но учти, если будет хоть одна смертельная жертва, мне так же придется покончить с тобой. Пока вы в таком виде, я несу за вас полную ответственность. Ваши грехи, мои грехи. А я не убийца.
   Иван повернул голову назад и посмотрел Борису в глаза. Тот закивал головой в качестве подтверждения слов Нины, вздохнул, печально посмотрел в сторону, показывая тем самым, что ему это самому не очень нравиться, и убрал руки с пленника.
   Вампир ненадолго задумался.  Он знал, что девушка не врёт, и всё, что она говорит - правда. Что лучше не рисковать. Ведь смогла же она их превратить в людей! И  действительно, хочет их, потом отпустить. А побыть ненадолго человеком, что ж, быть может, это очень даже не плохо. Да и выбора, как она говорит, нет. Он расправил плечи, хило улыбнулся, и, мотнув головой назад, тихо спросил Нину:
- А это кто?
- Борис, полу оборотень. Хороший парень. Если он не будет демонстрировать тебе свои прелести, я думаю, вы с ним подружитесь.
- Не понял, что он мне не должен показывать? – Насторожился Ваня.
- Лучше, что бы он вообще тебе ничего не показывал. – Загадочно ответила Нина, и отвела взгляд в сторону, во избежание дальнейших вопросов.
    Боря тем временем, обрадовался, что разговор так благополучно закончился, что теперь он не один, у него появился друг. Пользуясь секундным замешательством, он едва прикоснулся к своей ширинке, и по дружески, пока никто не заметил, «пометил» Ваню. И облегченно вздохнув, легонько похлопал вампира по плечу.
 ……………………………………………………………………………………………………
    В общем, Ваня оказался парнем неплохим, спокойным рассудительным. Он много знал, много видел, много читал, был очень интересным собеседником и знал в совершенстве много языков.
    Но у него было два небольших минуса. Первый, это то, что он был чересчур брезглив, педантичен и крайне разборчив в еде, в одежде, да во всём.
   С Борей не стоял вопрос, чем накормить, была проблема, где взять для него такой объём пищи. И когда он уплетал всё подряд приготовленное Ниной, у девушки душа радовалась глядя на счастливую, розовощёкую физиономию друга. И не жалко ни денег, ни времени проведённого на кухне, лишь бы парень был сыт. Непонятно, то ли какой то женский инстинкт срабатывал, то ли Боря умел так есть, но Нине нравилось для него готовить.
   С Иваном же дела обстояли совсем иначе. Поставит  девушка тарелку на стол, Ваня возьмет вилку и начинает в неё тыкать, как канарейка клювом. Раз ткнет, посмотрит, два ткнёт, понюхает, три ткнёт, попробует, выплюнет. И сделает при этом такое кислое лицо, что у Нины, глядя на него, появлялась изжога.
   Сначала это шокировало девушку, она не привыкла, что б с её едой так обращались, и всегда славилась тем, что умела вкусно готовить. Она обвиняла себя, всё боялась, что Иван умрет с голоду, и, стараясь сгладить свою вину, изощрялась в приготовлении блюд. А потом поняла, что парень, либо над ней издевается, либо таким образом выражает  протест, за то, что его подчинили, либо просто болен, и быть может по этому, выглядит таким дохлым. А то, что Иван, только учился употреблять человеческую пищу, до неё, почему то, не доходило.
   В конце концов, Нина перестала обращать на это внимание, и случилось чудо, поголодав несколько дней, Ваня, начал есть как нормальный человек.
   Зато для Бори начались очень счастливые дни. Ему стало перепадать очень много объедков. Он как пылесос, заглатывал всё, что мог переварить его желудок, недоеденное за Ваней, за Ниной, пороется в мусорном ведре, и там обязательно найдет, что ни будь съедобное. Лично он был всегда сыт и чувствовал себя прекрасно.
   Кровать, на которой спал Борис, была очень большой, и в неё спокойно могли поместиться двое крупных мужчин. Но как Нина не старалась уговорить Ивана спать вдвоём с Борей, тот, никак не соглашался. Девушка его понимала. Чистая, белая постель, которую она стелила вечером, на утро после хрюшки оборотня, превращалась в грязно- серое гайно, похожее на осиное гнездо, возле городской свалки. Да ещё и не выветриваемый запах псины от белья, мог отпугнуть даже медведя, не говоря о сверхчистоплотном  и педантичном Ване, который мылся по нескольку раз в день и предпочитал носить только белоснежные рубашки.
   Пришлось разориться и купить раскладушку. И как не просил Иван спать в комнате Нины, девушка была непреклонна, и приказала ему разместиться рядом с Борисом. А если что не так, пусть объясняется по-мужски с оборотнем. А так как Ване не очень хотелось учить, и указывать двухметровому верзиле, с огромными, как клешни кулаками, о его свинских повадках, то пришлось смириться, и оставить раскладушку там, где сказала Нина.
 ………………………………………………………………………………………
   С тех пор как появился Иван в квартире, прошло четыре дня. И за эти четыре дня, девушка вымоталась больше чем за год. Она только и делала, что стирала, мыла, гладила бельё за парнями и возилась на кухне. А они, собственно говоря, вообще ничего не делали. Боря насильно заставлял Ваню пить пиво, которое вампир терпеть не мог, а так же сидеть рядом с ним на диване, тупо уставившись в телевизор.
   Ну, поедят, ну поспят, пиво попьют, телевизор посмотрят, унитаз загадят, ванну засорят, оставят после себя гору грязной посуды и белья, вот, собственно говоря, вся их работа в доме.
   Когда Борис был один, Нина, ещё как то могла его контролировать. Он послушно выполнял все её поручения, находился как верный пёс всегда рядом, слушал её, открыв рот, помогал, как мог, по хозяйству, не употреблял спиртного, и в квартире не было столько грязи. Но, как только Боря обзавёлся другом, всё пошло наперекосяк. Он перестал слушаться девушку, стал грубить, огрызаться, как то сразу полюбил пиво, а иногда и вовсе становился неуправляемым. Нина с горечью в сердце вспоминала, как оказывается, было неплохо им вдвоём, пока не появился Иван. И с ужасом думала о том, что начнётся, когда их будет ещё больше.
   Как ни странно, несмотря на житейские проблемы, парни вели себя вполне прилично. Нина не замечала за ними ничего дьявольского и сверхъестественного. Ведь своей «черной» сути они не утратили, и до сих пор оставались детьми тьмы. Но пока, на вид, это были самые обычные ребята.
   На улицу она им запрещала выходить под страхом смерти, тем более, вдвоём. Но им, похоже, итак было неплохо, до поры, до времени. И они спокойно реагировали на уличный запрет, бесконечно сутки напролёт, смотря телевизор.
    Вторым минусом у Ивана было то, что он постоянно прятался в тёмное место, окруженное досками. Чаще всего в шифоньере, или под деревянной Нининой кроватью, это были его любимые места.
    Несколько раз, он чуть было не сводил девушку с ума, когда та открывала двери шкафов, что бы взять одежду, или какую ни будь вещь, а неожиданно находила там мертвецки бледного, спящего парня. Или проснётся среди ночи, а из-под её кровати торчит белые рука или нога, да ещё и освещенные лунным светом. Волосы у неё на голове становились дыбом, и сон как рукой снимало. Как он попадал в её комнату, он и сам объяснить не мог. Ведь прежде чем лечь спать, она каждый раз убеждалась, что они оба на своих местах, и закрывала дверь своей комнаты на ключ.
   Нина поначалу пыталась объяснить Ване, что он смущает и пугает её таким образом. Что если он хочет лежать, под чьей ни будь кроватью, то пусть она будет его или Бориса. Но прятаться в спальне незамужней девушки, да ещё и без её разрешения, это край неприличия. А про себя думала, что лучше порядочной женщине смотреть на гениталии Бориса, чем не спать очередную ночь, после белых конечностей Ивана, торчащих из-под её кровати.
   Девушке нелегко жилось с двумя парнями. До встречи с Борисом, Нина была очень кроткой, тихой скромной, спокойной, избегала скандалов. Редко повышала голос, никому никогда не приказывала и не угрожала, тем более мужчине с кулаками, как тридцатикилограммовые гири, и которому не дотягивала до плеч. Но парни настолько могли вывести любого, даже человека с ангельским терпением, что волей неволей озвереешь. И кроме как приказами и угрозами, с ними разговаривать иначе не могла.
   Время уходило, деньги таяли, усталость накапливалась, скоро должна была вернуться хозяйка с дачи. Нина убедилась, что парни друг с другом поладили, и, как ей показалось, сдружились. И она решилась на следующий шаг.
 ………………………………………………………………………………………………………………………………..
   Однажды, когда  Борис и Ваня занимались своим обычным делом, просмотром канала для взрослых, в комнату вошла Нина. Она нагло выключила телевизор, после чего подошла к дивану, на котором сидели парни, и, терпеливо выслушав их недовольные возгласы, уселась между ними.
-Ребята. – Начала она. – Мне нужно с вами очень серьёзно поговорить.
- Мы не хотим с тобой говорить. – Застонал Борис. Он запрокинул голову на спинку дивана и демонстративно отбросил пульт в сторону. – Мы кино смотреть хотим. Сходи лучше на кухню, достань из холодильника пива, и приготовь нам что ни будь поесть. Я голоден.
-Ты всегда голоден, мы же ели час назад. А пиво и телевизор пока отменяются.
- Как отменяются! С чего это ради? Это единственная радость на сегодня, всего остального ты нас лишила. Живодерка! Сходи за пивом, последний раз прошу. – Боря приподнял голову, и, как можно устрашающе, посмотрел девушке в глаза.
- Нет, нет и нет! – Замотала головой Нина, видимо его грозный взгляд на неё ни сколько не подействовал. – Послезавтра ночью, мы должны отправиться в самую глубь леса. И вы оба поможете мне кое-кого поймать.
- Кого нам ещё не хватало? – И Боря страдальчески снова откинул голову на диван.
- Вы мне должны поймать молодого чёрта.- Она скрестила руки на груди, предугадывая реакцию парней, и мысленно готовясь к схватке.
-Что? Кого? – Оба парня впились в неё глазами.
Нина не сразу заговорила, ожидая, когда утихнут первые эмоции.
- Ты с ума сошла. Соображаешь, о чем нас просишь?
- Соображаю! – Отрезала девушка. – И я житья вам не дам, если вы провалите эту операцию.
Тут вмешался Иван.
- Боря прав. Ловить черта, так же глупо, как ловить ветер в поле. Ты видимо не в курсе всего. Даже мы не сможем этого сделать, да и вообще никто не сможет.
- Я понимаю ваш настрой. Действительно черта поймать невозможно, здорового чёрта. Но, если его слегка ранить, немного пустить ему кровь, то это не так уж и нереально.
   Слушайте оба, я точно знаю, что завтра время их жертвоприношения. Будет великий шабаш, который устраивается раз в году. Там будет их великое множество, тысячи. Однажды, давно, мне удалось увидеть  краем глаза это. Зрелище не для слабонервных людей. Ни один человек, увидевший этот шабаш, нормальным уже не станет. Даже самый страшный  фильм ужасов, покажется глупой небылицей, в сравнении с тем, что там происходит на самом деле. Лично меня спасло чудо, да и то видела это лишь мельком.
   Я, близко подойти к ним не смогу, максимум на двадцать километров, они меня сразу учуют. А вы, сможете сделать это бес проблем. И запомните оба, никакого вреда они причинить вам не смогут. Повторяю убить вас, могу только я.
   Вся беда в том, что этот шабаш проходит лишь раз в год. Поэтому, мне страшно представить, что будет, если у нас ничего не получиться, а черти узнают, про нас, и поймут, что мы для них представляем большую угрозу. Мало того, узнают, о том, что мы хотим своровать одного из них.  Плохо ещё, то, что я лично там присутствовать не смогу. Всю работу должны выполнить вы.
   Так вот, послезавтра оба отправитесь туда, выберите молодого чёрта и слегка раните его. Затем свяжите и принесёте мне его до рассвета. Слышите? До рассвета. Если, с ним что ни будь случиться, или он умрёт, у нас будут большие неприятности. Начнутся такие проблемы, о которых лучше не думать.
-А если мы его всё-таки поймаем, разве проблемы не начнутся? И кто тогда за нас заступиться?
- Если мы всё успеем до рассвета, то ничего страшного не произойдёт. Кто заступится? Да он же и отведёт от нас грозу, и будет заложником.
- А чем, по-твоему, мы должны ранить чёрта? У тебя что, и оружие имеется для этого? – Не унимался Борис.
- Да, имеется.
   Нина встала и пошла в свою комнату. Через минуту она вернулась, неся, что то плоское и закруглённое как серп, обёрнутое белой тонкой тканью.
-Вот. И девушка передала сверток Ване.
   Тот взял его, и аккуратно стал разматывать. Через мгновенье, парни увидели нечто, наподобие очень изогнутого ножа, длинной сантиметров в тридцать. Его, словно полумесяц лезвие, было прикреплено к желтоватой рукоятке с гладкой, лаковой поверхностью. Этот нож сильно напоминал малайский керамбит.
-Откуда ты это взяла? – Парни оба, восхищённо стали разглядывать его, трогать лезвие и гладить прозрачную жёлто-оранжевую рукоятку.
- Это как раз тот случай, когда мне довелось несколько лет назад, побывать там. Будет время, расскажу. А пока, вот. И начинайте готовиться.
- А ты знаешь, что рукоятка из очень дорогого и высококачественного янтаря? - Задумчиво проговорил Иван, внимательно рассматривая керамбит. - А многочисленные красные вкрапления в нём, это кровь. Но вот только я не пойму, чья, человека или животного. Не могу сказать …, не знаю …
- Я знаю - чья. Это действительно очень старинная и уникальная вещь, и, пожалуй, на сегодня единственная, по крайней мере, мне известная, которой можно покалечить …, ну … не Дьявола конечно, но чёрта точно.
- Ты хранишь эту вещь возле себя так запросто? Ведь за неё тебя убьют, растерзают, даже мы не сможем помочь.
- Да, приходиться рисковать, таская его всё время с собой, но с другой стороны, это как средство обороны.
- От кого? Ты хоть знаешь, как им пользоваться?
- Ну …, скорее всего, как самым обычным ножом.
- Нет, не думаю, - Иван аккуратно стал передавать керамбит в руки хозяйки, - это не простое оружие, и если им не уметь управлять, только сам покалечишься. Не знаю Нина, стоит ли …
- Ваня, прошу тебя, возьми его, и держи при себе, до тех пор, пока не поймаем чёрта. Без этого оружия, завтра, там, будет нечего делать. Обещаю, как только всё закончится, я отнесу этот керамбит туда, откуда его своровала.
-Своровала??? Ну, ты даёшь! Как вообще такое можно своровать? Ладно, всё равно ведь не отвяжешься. – Вампир принял нож обратно и стал заворачивать его в полотенце.
 ………………………………………………………………………………………………………………..
   У Виктора была крайне важная миссия, и самая ответственная, за всё его время службы у Хозяина. Он нёс в себе драгоценное семя Сатаны, которое должен был поместить в ту женщину, на которой увидит знак. Что это будет за знак, чёрт, высшей иерархии, оповещён не был. Но он знал, что семя Дьявола само покажет ему на избранную счастливицу.
   Виктор был среднего роста, черноволос, с правильными, красивыми, но не броскими чертами лица. Единственное, что задерживало взгляд, рассматривая его, это светло – голубые пронзительные глаза. И был заметен, не столько редкий и необычный цвет глаз, как контраст, между очень смуглым лицом и небесного цвета очей, как будто он был особой породой людей.
   Верный слуга Сатаны, должен был бродить по всему свету, именно бродить, перемещаться как человек и искать, искать, пока не найдёт невесту. Он обязался найти ту единственную, на которую выпадет честь стать матерью принца тьмы, родить сына от Люцифера, и подготовить тем самым приход Великого Князя, и установление времени черно-красного хаоса.
   Что это будет за женщина, какой национальности, вероисповедания и цвета кожи, Виктор не знал. Его миссия заключалась в том, что бы исколесив весь мир, найти её и поместить семя.
   Трудность заключалась не в том, что он на время обязан жить как человек, а в том, что избранная должна сама, добровольно отдаться ему, и принять это как величайший дар тьмы. Ему необходимо временно влюбить в себя, заморочить её, заговорить.
   Но ещё сложнее задача стояла в том, что нельзя иметь другую женщину до того, как он найдет избранную, и не впустит в неё алое, в отличие от людского, белого, семя порока. Сколько уйдет на это времени, было известно одному Сатане.
   Так, он провёл в поисках много дней, которые муторно и нудно складывались в месяцы. И вот уже почти год, как он бродил по земному шару, начал уставать, разочаровываться. А то, что Виктор не прикасался к женщинам, почти одиннадцать месяцев, раздражало его, пожалуй, больше, чем покрытый густым мраком, далекий, неопределённый покой.
   Он объехал весь свет, заглядывал в самые глухие и малонаселенные участки земли, от Антарктиды до пустыни Сахара, но всё было безрезультатно. Россия в его планах, оставалась последней страной для поиска. Она бескрайня, обширна и многонаселенная, и от этого искать в ней избранную, было очень сложно.
   Именно поэтому, Виктор, решить посетить эту страну в последнюю очередь. Он надеялся найти невесту для хозяина, миновав такую сложную и колоссальную работу, как поиск избранной на такой огромной территории как Русь. Но то, что он до сих пор не нашёл её, говорило о том, что она находиться именно здесь, в этой стране. С другой стороны, думал Виктор, теперь он хотя бы знает, кто она по национальности, мотаться больше никуда не надо, но от этого эму не становилось легче. Ведь было потеряно уже много времени.
   По пути к нему привязалась вампирша, представившаяся как Мария. Виктор смотрел на неё и думал, что такой красивой как она, он, никогда не встречал, в своей многовековой жизни. А ведь он видел несчетное количество самых прекрасных женщин мира, и большей частью из них, обладал. Но такой потрясающей красоты, он ещё не созерцал.
   Оказалось, что она, как и Виктор, бродит по миру, но в отличие от него, странствует бесцельно. Маша сразу предложила временно быть им вместе. Сначала черт отказывался от такой спутницы, он могла помешать и сбить все его планы. Миссия была чрезвычайно секретна, о ней знали только он и Хозяин, и Виктор очень боялся проболтаться, та запросто, встретившейся на пути вампирше. Но быстро передумал, и согласился с условием их временного пребывания, таким образом, он надеялся развеяться от долгих поисков, которые неизвестно когда закончатся.
   Маша в отличие от Виктора, наоборот ничего не скрывала. Она откровенно призналась ему, что убила своего покровителя и теперь, ей приходиться скрываться от вампиров. Что она очень одинока. Что существование её стало бессмысленным, и скучным как пресный хлеб, который она не ела триста лет. Что нисколько не жалеет об убийстве своего учителя, сейчас она хотя бы свободна, а случайная встреча с высокопоставленным чёртом, приятная неожиданность и большая честь для неё.
   Кроме того, что вампирша обладала невероятной красотой, она оказалась очень умной и внимательной собеседницей. Легко и непринуждённо рассказывала о своём прошлом. Как и Виктор, много знала и видела. Он оказался прав, когда надеялся, что Маша временно развеет его зелёную тоску. Ему не было с ней скучно. Они постоянно спорили, вспоминая прошлые времена и предугадывая будущее, даже иногда ругались, но этот бесконечный, иногда пустой спор, был обоим приятен.
   Вампирша не спрашивала его о планах, по всему было видно, что это ей не интересно и особо не навязывалась ему. Виктору с ней было легко и просто. Маша ничего от него не требовала. Единственное что она просила, это временное его покровительство.
   Иногда она исчезала и внезапно появлялась вновь, с запахом, похожим на смесь крови, болота и мускуса.
   Так она пробыли вместе примерно месяц. Маша временно смогла развлечь Виктора, но это оказалась ненадолго и она стала понемногу надоедать ему. Рассказы вампирши о своих похождениях в прошлом, уже не казались интересными как в начале их встречи, а её присутствие начинало слегка раздражать. Что толку от мертвой женщины, даже если он красивее её не видел, тем более что Маша со временем перестала казаться такой прекрасной, самая что ни на есть, обычная, надоедливая баба. Её пребывание смогли заглушить тоску на тридцать дней, а через месяц, снова, всё одно и то же.
   Подошло время праздника великого жертвоприношения Князю Тьмы. Виктор в это время смог добраться до Урала, и решил устроить праздник именно здесь. Он вызвал своего, как две капли похожего на него, сына. Пригласил Машу и родную племянницу, которая впоследствии, могла стать одной из жен для его любимого отпрыска, по крайней мере, так он рассчитывал.
 ……………………………………………………………………………………………….
   Когда Иван подошёл к месту события, бал у Виктора был в самом разгаре. Не издавая никаких звуков и запахов, незваный гость смог без труда  вплотную подойти к дьявольской поляне и минут пятнадцать разглядывать разношёрстную публику, состоящую от различных, бесчисленных, непохожих друг на друга уродцев, до кукольно красивых дев, при виде которых, одинаково, что тех, что этих,  мутнел разум. Нина была права, когда говорила, что обычному  человеку, увидевшему всё это, нормальным остаться, не дано.
   Аккуратная зелёная поляна имела площадь, метров двести в радиусе. Окружённая небольшими, плотно разросшимися между собой кустарниками и короткой травой, она, чем-то, напоминала стадион.
   За кустарниками плотно прилегали различные деревья, свойственные уральскому смешанному лесу, но особо выделялась среди них, высокая ель. Она выглядела настоящей красавицей, пушиста, огромна, и, очень роскошна. Дерево было всё забрызгано кровью, и обвешано со всех сторон кишечниками, различных животных и человека. А на самой верхушке, словно новогодняя звезда красовалась козлиная голова.
   Отовсюду играла странная, старинная, вводящая в транс, музыка. Но эту музыку делали не инструменты, не музыканты, а непонятно что. В основном монотонная, но местами немного нервная, словно скрипка, грациозная, красивая, и придающая большой заряд бесовской энергии, она лилась ниоткуда. Казалось, её создавали в совокупности и ветер и листва, и трава и находящаяся рядом река. А может, и нет. Также она могла звучать, как и, из-под земли, так и с неба, а может и вовсе тела из тела чертей. Звук ровный, равномерно распределяющийся, нигде не сконцентрированный, и ниоткуда не исходящий, с идеальной акустикой. Та музыка, что звучала на поляне, была вечной, и идеально простой. Простые ноты, но запомнить их не смог бы ни один музыкант.
   Всюду стоял хохот, визг, произносились тосты. Видно, что веселье было в самом разгаре. Сильно пахло спиртным, духами, различными благовониями, чем то металлически – кислым и кровью.
   У вампира при сильном, стойком запахе крови, закружилась голова, стало дурно. Он ощутил тяжесть своего тела и почувствовал, что начал потеть. Ему, вдруг самому захотелось остаться на празднике и присоединиться к пирующим.
   Ваня, с огромным любопытством стал рассматривать округлую поляну, на которой происходил шабаш, и чертей, находящихся на ней. Было удивительно, как на такой небольшой площади, могло их столько уместиться, несколько сотен, около тысячи, но тесноты никакой не ощущалось. Никто никому не мешался, и веселье выглядело дружным.
    Надолго эго взгляд остановился на женщине чертовке, если вообще, это создание, можно было назвать женщиной. Она имела жирное, бесформенное тело, абсолютно круглое, оплывшее лицо, на котором нельзя разглядеть ни глаз, ни губ, ничего. Груди свисали как две огромные кожные складки, с большими, темно-бордовыми сосками-горошинами. Чертовка была совсем лысая, голая, улыбалась беззубым ртом, напоминающим бездонный колодец, и производила движения, мало похожие на танец, просто переступала с ноги на ногу.
   Там так же было племя, живущее исключительно в уральских пещерах, уродливые карлики, с белыми, маленькими злыми глазами, большими надбровными дугами, и очень крупными чертами лица. Очень юркие, они обладали невероятной силой, не соизмеримой с их ростом.  Были  черти с непропорционально большими головами, в сравнении с их маленькими, детскими телами, водянистыми глазами, плешивые, и с огромными детородными органами. У некоторых мужчин член достигал таких размеров, что волочился по земле и был больше ноги своего хозяина.
   Были и такие существа, у которых руки  напоминали обезьяньи лапы, а задние, очень походили на козлиные ноги, только очень короткие, по отношению к большим, мускулистым рукам и мощным телом. Они передвигались, всеми четырьмя конечностями, такая походка напоминала передвижение неуклюжей гориллы. Лица их были немного сплющены, а тела волосаты.
   У одной чертовки, на теле, вернее на животе, было несколько гениталий. По всей вероятности, она могла быть сразу с несколькими мужчинами, одновременно от нескольких забеременеть и от нескольких родить. У неё, как и у первой, которую увидел Иван, было жирное бесформенное тело, большой, словно пузырь живот, и обвисшие груди, но лицо, выглядело более напоминающее человеческое, хотя до идеала красоты ей было очень далеко.
   Там находилось племя, передвигающееся по деревьям с ловкостью насекомого. Они имели плоские, очень худые с обтянутыми рёбрами тела, маленькие лысые, головки, широко расставленные, крошечные глазки - бусинки, и такие же крошечные ротик и носик. Зато руки и ноги были несуразно вытянуты, а на пальцах, имелись присоски. Кожа этой малютки очень тонкая, прозрачная и меняла цвет как у хамелеона, в зависимости от среды, в которой она находилась. Человеческому глазу, их разглядеть было не дано. И такая тварь, могла спокойно ползать ночью по квартире, и быть незамеченной, сливаясь с обоями и мебелью.
   Их животные, которых были тысячи, сотни тысяч как концентрированная тёмная энергия, плоские, словно камбала, они постоянно меняли своё положение, то ложились на плоскость и выглядели ничьей густой, тенью, то принимали вертикальное положение, и напоминали кусок черного стекла.
   Из тонких, сантиметров двух в ширине и сорока в длине тел, торчали шесть, кривоватых, тоненьких, напоминающие крысиный хвост, конечностей, по три с каждой стороны, на конце которых находились острые, как рыболовные крючки, когти.
   Эти животные, с громким, напоминая звук тормозов, визгом, носились повсюду, иногда одиночно, но чаще несчетным количеством, напоминая тем самым стаю ворон. Они словно белка – летяга прыгали на выбранную ими цель, цеплялись, за неё, и начинали раскачиваться из стороны в сторону, истошно вереща друг на друга, от запаха крови, или просто от возбуждения и удовольствия, радуясь, что их выпустили на свободу.
    Посидев так, несколько секунд «чёртовы кошки» снова начинали хаотично прыгать, по деревьям, по покрытой кровью траве, кускам мяса, разбросанным на поляне. Часто друг по другу, по чертям, которые их казалось, не замечали. Но большее их количество скопилось на кишках, висящих на елке.
   Ваня заметил, что все гости на балу были голые, и мужчины и женщины, видимо, это было обязательным условием пребывания на празднике.
   Везде, на поляне валялись куски мяса, в основном животных, недоеденные туши лося, кабана, козлятины, различных птиц. Вся поляна была залита кровью, даже на кустах и деревьях виднелись спекшиеся брызги.
   Вдруг, тонкий слух вампира услышал слабый человеческий стон, стон молодой женщины. Среди всего этого  шума и сатанинского хохота, он был единственным звуком страдания. Ване недолго пришлось искать, откуда исходило стенание.
   Не надо было обладать идеальным зрением, что бы разглядеть в центре дьявольской поляны деревянное ложе. Сделано оно было, из трёх, четырёх, сколоченных досок, примерно два метра длиной и полтора шириной. Эта псевдо постели располагалась на пнях и была покрыта алой простынёй. А лежала на ней девушка, лет шестнадцати, привязанная за руки и за ноги, как и все пирующие, голая.
   Несчастную, нельзя было назвать красавицей, но она обладала гибким, красивым телом, небольшой, упругой грудью, и стройными ногами. Она была очень молода, до этого вечера чиста и невинна, что, до сих пор, значилось самой большой её ценностью. Длинные волосы водопадом спадали с греховного ложа, а невидящие, уже безразличные к происходящему глаза смотрели на ночное, ясное небо, которое она видела в последний раз.
    Простыня под её телом, была вся пропитана кровью. И каждый гость мужского пола, подходил к девушке и по очереди имел её. Иван чувствовал, что ей осталось жить, очень мало.
   Рядом на земле, лежал окровавленный и изуродованный труп другой жертвы. Кожа с неё была содрана, конечности отрублены, и обглоданные валялись рядом. Живот девушки вспорот, по всей видимости, она и являлась хозяйкой тех кишок, что висели на дереве. На ней, как и на еле, скопилось огромное количество «чёртовых кошек».
   Иван заметил, что гости Виктора, как правило, держались определёнными группами, согласно их иерархии.
   Когда Ваня с большим любопытством разглядывал происходящее, внезапно рядом послышался тихий хруст. Он оглянулся, и увидел приближающегося к нему Бориса. Он, как и вампир, то же не издавал никаких звуков и запахов, характерных для человека, и поэтому был неприметен.
   Не прошло и полминуты, как они вместе смотрели на шабаш. Близился рассвет. На всё, про всё, у них оставалось часа четыре. За это время друзья должны выбрать молодого чёрта, поймать его, отнести Нине, и в случае чего, ускользнуть от погони. Действовать необходимо быстро, решительно и не допуская ошибок. Парни помнили, что в случае провала, второго шанса у них не было, и если они не смогут поймать беса, но при этом наделают много шума, это грозило большими проблемами. И они стали бдительно приглядываться к сборищу, с целью выбора подходящей кандидатуры.
   Оба обратили внимание на одну группу, отличающейся от остальных, каким то особенным, царственным положением, состоявшая из четырёх, если можно так сказать, «человек», двух мужчин и двух женщин. Она  располагалась почти в центре поляны, и эти четверо, что находились  в ней, единственные из всех, были одеты.
   На темно – бордовом большом, и потрепанном кресле, вольготно располагался, по всей видимости, хозяин пира. Мужчина был неопределённого возраста, ему можно было дать тридцать пять, а можно и пятьдесят пять лет. Кожа смуглая, волосы густые, не длинные, не короткие. Прическа не модная, не старомодная. Правильные черты лица, и, в общем, ничего особенного, если бы не сильный, неестественный, контраст, между темной кожей и небесно голубого цвета, выразительных глаз. Взгляд очень умный, глубокий и проницательный. Одет во все темное, серый, с черными вкраплениями, большими карманами и кожаными вставками на локтях пиджак, тёмные штаны и туфли. Он сидел, сложа руки на подлокотнике кресла, и задумчиво, безразлично смотрел на своих гостей, и был единственным, кто располагался на мебели, все остальные либо на земле, либо на пнях.
   По правую сторону от хозяина, сидел юноша. Парню можно было дать лет двадцать – двадцать пять. Он был очень похож на мужчину, сидящего в кресле, только не смуглый. Темно русые волосы средней длины, такие же правильные черты лица, ровные жемчужные зубы, а в синих глазах, сатанинский огонь.
   Парень сидел на земле, облокотившись плечом о спинку кресла. Он, то неприлично зевал во весь рот, то изредка, зло улыбался, то казалось, вообще был безучастен ко всему. А на самом деле, он очень скучал, и не как не мог понять, на кой «чёрт», папаша притащил его сюда. Но сбежать, не было никакой возможности, слово отца - закон, и раз присутствие его здесь необходимо, ничего не поделаешь, придется терпеть.
   Вот этот парень и стал мишенью для двух друзей. Оставалось только поймать его. Боря и Ваня переглянулись, мысленно дали друг другу согласие, и, двинулись вперёд.
   Как только они вышли на поляну и стали заметны для пирующих, все замерли, затихли, и уставились на непрошеных гостей. Воцарилась абсолютная тишина. Казалось, ни одно из событий, не смогло бы так удивить и испугать одну нечисть, как внезапное появление другой. Молчание продолжалось с минуту. Иван и Борис спокойно смотрели то на парня, то на мужчину в кресле, обдумывая дальнейший план действия. Те в свою очередь то же рассматривали друзей, скорее с большим любопытством, чем с испугом
   Молчание нарушил последний, тихий стон умирающей девушки, это послужило толчком для начала разговора. Первый начал хозяин шабаша.
- Господа, какая честь для меня. Сколько существую, впервые в такой ситуации, честное слово. И впервые же встречаю на своём празднике, таких …, как бы сказать правильнее, интересных, необычных гостей. Странно, но я не припомню, что бы, кого-то из вас приглашал.
   Голос низкий, грудной и очень мягкий. Надо заметить, что Виктор, с тех пор, как его увидели друзья, не менял своего местоположения, и не сдвинулся ни на сантиметр, двигался только его рот.
    Снова настало молчание. Теперь Иван и Боря устремили свои взгляды только на парня. Тот в свою очередь, разглядывал их с большим, нескрываемым интересом. И в его глазах уже не было той зелёной тоски, что была до их прихода. Ситуация забавляла его.
- И всё же, что привело вас сюда? Обычно у нас разные интересы. Не то что я вам не рад, просто не знаю, как реагировать на ваше появление. Что же вы молчите? Ваше молчание начинает меня раздражать.
   Во взгляде чёрта действительно промелькнула злая искра, хотя голос оставался спокойным и ровным. Он сразу догадался, что не прошеные гости прибыли не к добру, что будут жертвы, и что он надолго, а может навсегда запомнит эту ночь. А отдавать свое, было не в правилах Виктора.
-Мы пришли, что бы забрать одного из вас. – Просто сказал Иван.
   В толпе началось движение. Послышался многочисленный шёпот, переходящий в волнительный гул. Это немного разрядило обстановку, взгляды чертей уже небыли устремлены в одну точку, а стали рассеиваться  по поляне, где то послышалось хихиканье, публика приходила в себя, а кто-то даже затанцевал.
   Виктор впервые за это время сменил позу. Он поставил локоть на кресло, опёрся подбородком о ладонь и стал очень пристально, в полуулыбке, всматриваться в друзей. Так, немного помолчав, спросил:
- Не понимаю, каким образом кто-то из нас, может понадобиться вам? Нам нечего делить, у нас разные интересы. Мы охотники за душой, вы за плотью. И до сих пор сосуществовали мирно.
- Мы забираем одного из вас, что бы вывести в свет. – Продолжал Иван.
   И снова воцарилось молчание. Черти стали рассеянно смотреть то на хозяина, то на пришлых. Друзья понимали, время уходит, за разговорами терялись драгоценные минуты, которые складывались в часы. И надо было уже давно начать затеянное. Но с чего начинать? Им на миг показалось, что Виктор прочитал их мысли, и назло стал тянуть время.
- О каком свете вы говорите? Свете людей? Кому это надо? …
   До сих пор, пока Ваня разговаривал с Виктором, он особо не приглядывался к женской половине, что находилась  возле кресла главенствующего чёрта. Но вдруг его захватила, какая то непонятная, странная  волна. По натуре он был одиночка. Никогда не искал себе подобных, и всячески избегал встреч с ними. Своих, он чувствовал, как никто издалека, и это помогало эму вовремя удаляться.
   Все происходящее в последнее время, плюс цель прибытия притупили его бдительность. Иван внезапно и резко ощутил внутренний дискомфорт. Он понял, откуда появилось это неприятное чувство. Здесь ещё один вампир, который намного старше его и сильнее. И до их пор, этот  старший предпочитал наблюдать за происходящим, не выдавая себя и не выделяться из толпы. Ваня стал прислушиваться  к своему внутреннему чутью, и искать глазами себе подобного, и очень быстро нашёл.
   По левую сторону от кресла сидела женщина, вернее зависала в пяти сантиметрах  от земли. Сказать, что женщина была очень красива, значит не сказать ничего. Иван впервые в жизни видел такое прелестное создание. Она была миниатюрна. Прическа её была старомодна, платье тоже очень давно вышло из моды. Но это нисколько не портило её красоты. Ване на миг показалось, что она сошла с какой-то старинной, завораживающей  картины очень талантливого «от Сатаны», художника.
   Всё это время девушка сидела и не выдавала себя, а когда взгляды их встретились, Иван понял, что эта встреча была неприятна ей больше, чем ему. Но что она тут делает? Какой у неё здесь интерес? И в памяти его промелькнула старая история про красавицу-вампиршу, которая убила своего знаменитого учителя. А когда убила, то очень боялась встречаться с себе подобными. Смерть вампира каралась смертью, и поэтому ей всё время приходилось прятаться и искать покровительства у тех, с кем ей находиться было противопоказано. Неужели это и была та самая Мэри. А Иван думал, что всё это вымысел, вплоть до её красоты.
   Встреча Ивана и Марии была плохим знаком для обоих. Оба они, по сути, были предатели, она породнилась с чертями, а он с людьми. Но ход событий не изменишь. И поэтому, и он, и Маша решили оставить всё как есть, не вмешиваясь, в дела друг друга. Но образ прекрасной вампирши, фотографией отпечатался в памяти Вани. Его мысли стали путаться и рассеиваться жидким безудержным туманом.
- … кому это надо? – Вывел из ступора Ивана Виктор. Его любопытство накалилось добела.
-Нам необходимо приблизиться к людям. – Выпалил, какую то ерунду, Боря.
- Ну и приближайтесь, при чем здесь мои подчинённые. А кстати, кому это «нам»?
-Я и он. – Иван резко мотнул в сторону Бориса. – Мы не собираемся ничего обсуждать. Он пойдет с нами.
-Кто он?
- Он. – И Боря рукой указал на парня, сидящего возле кресла.
   Виктор медленно повернул голову, внимательно посмотрел на объект их выбора, как будто никогда до этого его не видел, и так же спокойно принял прежнее положение.
-Нет, он никуда не пойдет, и никого вы отсюда не заберёте. Ваша наглость меня утомила. Я так полагаю, что вы не осознаёте, где находитесь и с кем разговариваете, а главное, зачем вообще пришли, поэтому прощаю вашу непонятную и глупую выходку. Не смею больше вас задерживать господа. Всего хорошего.
   Виктор принял расслабляющую позу, показывая тем самым, что ему приелся этот никчёмный разговор. Что якобы, любопытство, куда-то испарилось, осталось лишь лёгкое раздражение. Он почувствовал, что сейчас произойдет нечто крайне интересное, и ему не терпелось это поскорее увидеть.
   Как и предполагали друзья, без боя им не уйти. Они одновременно переглянулись и замерли. Затихла и публика, как будто в ожидании чуда, и не ошиблась.
   Лицо Бориса стало вытягиваться и обрастать шерстью. Он стал приземляться, а его конечности превращаться в лапы. Через минуту перед ними стоял самый настоящий волк, только очень крупный, большеголовый, с огромными медвежьими клыками и лапами, готовый броситься в любую секунду.
   Черти, увидев это, восхищенно простонали и захлопали в ладоши. Они были похожи на детей, которым показали несложный фокус. Чудо – волк поднял морду, негромко прорычал, оскалил, словно бритвы, свои острые, большие зубы и вмиг бросился в толпу.
    Он подбежал к первому, попавшемуся на пути, это оказался карлик с большой плешивой головой и маленькими кривыми ножками, вцепился ему в живот, и со всей силой стал трясти его из стороны в сторону, как щенок мокрую тряпку. Карлик от страха и боли стал визжать, а из его вспоротого живота стали вываливаться розовые, слизкие кишки. Волк откинул его в сторону.
   Вторая жертва Бори оказалась та самая бесформенная, ожиревшая чертовка, которая привлекла внимание Ивана. Под тяжестью своего тела она не могла быстро передвигаться. Оборотень накинулся на неё сзади, вцепился зубами - лезвиями ей в спину и рванул на себя. Её толстая кожа, словно гнилая доска, с легкостью отошла от тела, и обнажила темно – бордовые мышцы. Чертовка упала и перевернулась, закрывая руками лицо. И сделала это зря. Борис вцепился ей в живот, и так же как карлику выдрал весь кишечник, оставив в её утробе кроваво – чёрную дыру. Женщина и карлик, теперь уже вдвоём, с воплями катались по поляне, и собирая свои внутренности с земли.
   Пока дьявол – волк расправлялся с первыми двумя жертвами, остальные черти успели разбежаться по поляне. На пути Бориса встало дерево, а на нем не успел сменить окраску и спрятаться хамелеон. Боря подскочил, содрал его как бересту с берёзы, подкинул вверх, и падающего, прокусил насквозь. Хрупкая плоть хамелеона треснула, издала звук напоминающий хруст сломанной, сухой ветки и вывалилась из пасти оборотня.
   Маленькая, старая ведьма, с дистрофичным голым телом, с совсем седой, местами плешивой головой, хотела взлететь на метле. Но как только она прикоснулась к средству своего спасения, Борис подбежал к ней и вцепился в её тонкое горло. Послышался крик, который сразу перешёл в хрип. Ведьма схватилась за пасть волка и тщетно попыталась разжать ему челюсти. Её водянистые, катаральные глаза лезли из орбит, а беззубый черный рот скривился, выпуская последний выдох перед смертью. После того, как послышался хруст шейных позвонков, Борис, как и всем остальным, выдрал ей кишечник. Живот ведьмы превратился в разноцветное месиво, состоящее из ядовито - оранжевых, прослоек старческого жира, алой крови, сине – зеленых вен, на остатках желто – розового кишечника.
   Боря бегал по поляне как разъяренный бык во время корриды, и убивал всех, кто попадался на его пути. Вот не успела скрыться белоглазая тварь. Волк подскочил, схватил её за бок, и подбросил вверх. Её тело сначала сделало несколько кругов по воздуху, и, опускаясь, повисло на остром и толстом суку дерева, проколотое насквозь.
   Сиамские близнецы, спасаясь от Бориса, побежали к кустам, в надежде затонуть в округлом и пушистом, словно одуванчик кусте…. Но из-за сильного, смертельного страха, растерялись и потянулись в разные стороны, от этого их бег замедлился.
   Оборотень ловким движением леопарда подскочил к ним сзади, вцепился в том месте, где слились их плечи, и рванул на себя. Голова и небольшая часть тела с рукой, одного из близнецов упала рядом. Другой же, словно не почувствовавший потери своей неразлучной половины, сначала повалился, затем очень быстро вскочил, и, истошно крича, побежал дальше. Волк притормозил, и как завороженный стал наблюдать за бегущим неуклюжим уродцем, у которого большая голова, сильно отклонялась в сторону, и не было части туловища, включающую в себя правое плечо и руку. Из рваной раны водопадом струилась кровь. Борис дождался, когда, теперь уже полу – уродец, пробежал несколько метров и обескровленный упал на землю. Его лицо уткнулось в траву. Он захрипел, и попытался перевернуться на левую руку, открывая мясистую рану. Оборотень, увидев и почуяв кровь, более не смог себя сдерживать. Волк бросился на лежащего близнеца, и, обнюхав мясо, вырвал ещё один кусок, тут же проглотив его. Уродец замолчал, выпучил глаза и стал отползать, он уже не чувствовал никакой боли. Борис подскочил к нему, как кошка на мышь, прижал своей медвежьей лапой чёрту грудь, вцепился в живот, и словно тугую резину потянул на себя. Через несколько секунд кожа лопнула, и алая кровь брызнула фонтаном, орошая вокруг себя траву. После того как Боря отодрал кожу, он вцепился ещё раз близнецу в нутро и постепенно, метр за метром стал вытягивать тому кишечник, как фокусник вытаскивающий бесконечную ленту из шляпы.
   Обезьяна – чёрт, который был почти одного роста с Борисом, встал напротив бегущего на него оборотня. Он как следует, уперся в землю полу козлиными ногами и поднял свою огромную обезьянью лапу, собираясь отразить атаку. Чёрт не хотел сдаваться просто так и думал, что по силе они примерно равны. Но не тут то было. Подбежавший волк, оскалив пасть, со злой силой вцепился тому в поднятую руку и резко рванул головой в сторону. Бесполезная лапа торчала из волчьей пасти, а в метрах шести, корчилась и кричала лишившаяся конечности тварь. Борис выбросил лапу вон, и, вновь почувствовав кровь, пустился к раненому чёрту, который присел на задние ноги и выставил вторую лапу, сжатую в большом кулаке. Борис подлетел, оскалил пасть и хотел оторвать и эту конечность, но обезьяна успела-таки сильно ударить по волчьей морде. Удар пришёлся по правому уху. Оборотень взвизгнул, отскочил, и озверевший не только от запаха крови, но и от боли, скалясь, бросился на калеку. Тот, от страха забыв про боль и оторванную руку, хотел подняться и побежать, но как только принял привычное исходное положение, его грузное, тяжёлое тело, лишившееся одной конечности, повалилось на землю. Чёрт вмиг перевернулся на спину, завизжал и замахал сжатым кулаком. Подскочил Борис, посмотрел с опаской несколько секунд на лапу-маятник, выждал момент и молниеносно вцепился тому в горло. Обезьяна захрипела, и, обняв мощной рукой шею оборотня, стала пытаться душить его. Но от большой потери крови, и крепко сжимающих её шею зубов Бори очень быстро обессилела и вы дохнулась. Победа была как всегда за волком. Когда он понял, что обезьяна мертва, то разжал челюсти и вцепился ей в живот, потроша и вытаскивая коричневый кишечник, рядом на землю.
   Борис носился по поляне и убивал чертей, а вслед за ним, и по нему, как стервятники, прыгали «чёртовы кошки». Они тысячной стаей, как адская чёрная туча, с визгом носились за волком, чувствуя запах свежей крови. Когда он убивал, кого ни будь, то часть их оставалась на трупе, а другая, та, что не уместилась, шныряла вслед за ним, вскакивая ему на спину, иногда  громко вереща от возбуждения в предчувствии новой жертвы. Такого сытого и счастливого шабаша у них не было очень давно, со времён Великой Отечественной Войны.
   По всей поляне началась суматоха. Везде раздавались вопли, крики, визг. Все бегали, спасались, как могли, от не на шутку, разбушевавшегося оборотня. Стоял полный хаос. Черти прятались в кусты, в канавы, забирались на деревья, зарывались в землю, топтали в панике друг друга.
   Борис почуял кровь, и инстинкт полностью завладел его разумом. А страх и адреналин жертв, только подливали масла в огонь.
    Итак, одна жертва за другой. Скоро всё вокруг напоминало кровавое месиво. Везде валялись мертвые, полумертвые, изуродованные, со вспоротыми животами черти, куски мяса и их внутренние органы. Отовсюду раздавался стон, предсмертные крики и вопли. Поляна превратилась в тарелку с фаршем. Кровь как утренняя роса покрывала все вокруг, и даже держался  какой то алый туман. Стоял густой запах крови, содержимого кишечника и рвотных масс.
   Боря бегал по поляне, убивая гостей Виктора, прямо у него на глазах. Чёрт видел страх в глазах своих подчинённый и их недоумение. Он так ни разу и не поднялся с места, мало того, даже не пошевелился, а спокойно и молча наблюдал, как оборотень у него на глазах, уничтожает, тех, кто был по-настоящему предан, и вверил ему свою жизнь.
   Все четверо наблюдали за происходящим, как будто находились в цирке, и смотрели на шоу, происходящее раз в сто лет.
- Приблизиться к людям, говоришь? – Виктор задумчиво и тихо произнёс это для себя. Он слабо улыбнулся, а в его голове стал зарождаться план.
   Пока Борис расправлялся с чертями, Ивана поблизости не было, на какое то время он исчез из виду. Но вдруг, когда шоу устроенное оборотнем было в самом разгаре, он появился из-за дерева. Ваня летел как неторопливая туча, он парировал на высоте четырёх метров и плавно приближался к креслу. В руках у него было что то, напоминающее серп. Вампир приблизился к парню и стал спускаться, держа оружие наготове.
   Парень запаниковал. Сначала чертёнок посмотрел на Виктора, но тот явно не хотел предпринимать никаких мер по спасению сына и сидел на кресле задумчивый и невозмутимый. Казалось, он не замечал ни Ивана, ни опасность подстерегающею его отпрыска. Тогда парень вскочил, подбежал к Маше и впился ей в глаза. Взгляды встретились, и он понял, что и Мэри не собиралась помогать ему, ей нельзя было вмешиваться в их дела. Парню ничего не оставалось делать, как спасать самого себя. Тогда он пулей полетел в заросли кустов. Иван стал набирать высоту и двинулся следом за молодым чёртом.
   Когда он подлетел к зарослям, то понял, что потерял жертву из виду. Стал всматриваться, но ничего не увидел и наугад ткнул ножом, по какому-то живому, тёмному холму. Неожиданно послышался медвежий рёв, холм зашевелился, а затем вскочил разбуженный,  плюс ещё и раненый двухметровый горбатый медведь. Испуганный зверь с воплем, громким топотом и недовольно рыча, побежал вперёд, ломая всё на своём пути.
    Тогда, откуда не возьмись, вслед за медведем выскочил чертёнок. Он пробежал со скоростью антилопы, догнал, оседлал косолапого, и слился с его шерстью, превратившись в незаметный бугорок из шерсти. Иван это заметил и полетел вслед за убегающим зверем.
    Он летел, ища на теле медведя чёрта. Нашёл, немного спустился и снова ткнул ножом и на этот раз не промахнулся. Послышался визг, и раненый черт свалился со зверя, превратился обратно в парня, только почему то очень волосатого, с небольшим кровавым пятном на спине. Упал, но тут же поднялся, вскочил на первую попавшуюся сосну и слился с ней.
   Дерево было старое и очень бугристое, и искать на нем черта, всё одно, что искать иголку в стоге сена. Тогда Иван стал ориентироваться на своё чутье вампира, стараясь найти на сосне капли крови раненого черта.
   Потревоженный медведь, еще долго бежал по лесу. Наконец он устал, остановился, немного успокоился, и стал принюхиваться к воздуху. И сразу по носу ударил запах человека. «Враг всего живого», находился, где то здесь, всего в нескольких метрах. Зверь почувствовал глубокое дыхание врага и его адреналина. Но выйти и наброситься на человека он не решался, слишком сам был напуган. Медведь сел на задние лапы, повернул, как мог, морду набок, и стал зализывать своим длинным языком довольно глубокую рану, нанесённую Иваном.
   Всё время, пока Борис и Иван были на поляне, Нина ждала примерно в двадцати километрах от неё. Одевшись потеплее, в куртку и джинсы, обмотав рот и нос плотной тряпкой, что бы как можно меньше издавать запахов и звуков, она сидела на берегу маленькой речушки, спрятавшись между кустами ивы. Девушка просидела так около часа, она напрягала весь свой слух, но так и не смогла ничего услышать.
   Вдруг, как взрыв, пронесся по воздуху гул, состоявший из криков, стонов, воплей. Этот шум волной захватил спящий ночной лес. От неожиданности Нина вскочила, выронила тряпку, и чуть было не вскрикнула. Но вовремя опомнилась, и, сделав глубокий вздох, а затем выдох, села на землю и стала ждать дальше. Шум  еще продолжался в течение нескольких минут. После чего, так же внезапно закончился, как начался.
   В темноте девушка потеряла тряпку, и ей пришлось натянуть куртку на голову. Прошло ещё десять минут тишины, она освободила голову, немного приподнялась, огляделась, и снова села уже не прикрывая своего дыхания.
   Лес как будто спал, увидел страшный сон, проснулся, вскрикнул, успокоился, и опять заснул. Время близилось к рассвету, и Нина стала волноваться за парней и за себя. Если операция прогорела, она могла навсегда остаться в этом дремучем лесу, ведь дороги назад она не знала, одной ей не выбраться, да и жалко было бросать затеянное.
   Вдруг Нина услышала хруст веток, кто то медленно приближался к ней. Незваный гость прорычал в метрах ста от неё.
- О, нет, только не медведь. Ещё его здесь не хватало. – Простонала девушка.
   Нина была права, когда решила, что шум разбудил хозяина русского леса, и напугал зверя не меньше чем её. А страх, на столько, притупил его бдительность и идеальный нюх, что он сам шёл на человека. Но подойдя совсем близко, до медведя всё же дошёл запах, перепуганной до смерти девушки, и он остановился, как будто раздумывая, что ему делать дальше. И опять гробовая тишина. В любом случае, рассуждала она, бежать глупо.
   Маша сидела возле кресла и наблюдала, как Боря бегал по поляне и с особой жестокостью расправлялся с несчастными отпрысками Сатаны. Она не боялась его и могла исчезнуть в любой момент. Ей, Виктор препятствовать не мог. Но девушке было очень интересно знать, зачем понадобился этим странным существам молодой черт. Она бы исчезла сразу, но, учуяв в Ване непонятного вампира, захотела раскрыть его тайну. И поэтому решила досмотреть шоу до конца.
   Вдруг до неё донеслось дыхание человека, и она ясно услышала испуганный выдох женщины и её сильное сердцебиение, а находилась она, примерно в километрах двадцати, от вампирши. Лицо Мэри заострилось, в глазах появился волчий блеск, и она стала медленно подниматься вверх, вычисляя по запаху, точное  местоположение жертвы. А поднявшись, поплыла в точном направлении, где находилась Нина, совсем позабыв о незаконченном шоу. Почуяв человека, вампирша уже не могла себя сдерживать, так как поняла, что очень проголодалась.
   Но не одна Маша почувствовала человека. Вмиг всё затихло, а потом гул стал ещё больше. Между чертями произносилось только несколько слов:
- Человек …! Человек…! Радом с нами человек!
   Оставшиеся в живых и испуганные внезапным обнаружением  Нины, твари, стали ещё доступнее Борису. В панике от страха быть убитым оборотнем, приближающимся рассветом и близким присутствием человека, они стали хаотично, сбивая друг друга с ног, и громко крича, носиться по поляне, с которой уйти могли, только при позволении Виктора, а он им этого позволения, давать и не собирался.
   А Борис, пользуясь случаем, ещё долго бегал по опушке уродуя и убивая, ни в чем неповинный перед ним народ ночи. Напоследок, он сжалился над умирающей девушкой, подбежал к ней и прокусил, как хрупкую ветку, горло. Голова с широко открытыми глазами и ртом покатилась по земле, и на неё, словно игривые котята на мячик, бросилось несколько десятков чёртовых кошек, создавая чёрный, шевелящийся и дрожащий купол.
   Попытка найти чертенка по крови не увенчалась успехом. Его выделения  не имели специфического запаха как у человека, и Ивану пришлось потратить много драгоценного времени у дерева. Он то осматривал сосну, то снизу вверх, то поперек, и хотел уже срубать кору наугад, как вдруг услышал шум, доносившийся с поляны:
-Человек …, человек рядом …!
   Его эти слова не пугали, он знал о ком речь, да и сам четко почувствовал дыхание своей хозяйки, поняв, что она сейчас в опасности. Зато это подействовало на чертенка. Ваня увидел легкую, еле видимую дрожь, проходящую по дереву, и стал искать, откуда она исходит.
   Плавно обходя дерево, он заметил, как по стволу почти незаметно проходит колебание коры, сверху вниз, медленно приближаясь к корням. Иван понял, что чёрт хочет сбежать по земле, тогда он ловко сделал небольшой надрез  на месте колебания. Послышался визг, напоминающий вопль гиены, и черт свалился с дерева, приняв облик парня.
   Рана была почти у самой шеи и довольно глубокая. Как только Иван приблизился к парню, держа керамбит наготове, что бы нанести ещё один небольшой порез, чёрт вмиг слился с землёй и волной направился в кусты.
   Ваня понимал, что в зарослях, в траве найти беса будет очень трудно, но и спрятаться там тяжелее. Тогда вампир быстро, со всей силой стал рубить заросли. Поднялся ветер, который сделал поиск ещё безнадежнее.
   Иван остановился и поднялся метра на три, в надежде увидеть, хоть что ни будь, сверху. Ветер сильно шевелил траву, разглядеть чёрта было невозможно. Вампир спустился на землю и стал прислушиваться. Он почувствовал на себе злой и пристальный взгляд, и понял, чертенок ранен и ослаблен на столько, что не решается убегать, а главное, он, где то совсем рядом. Но где?
   Вампир стал напрягать зрение и слух, стараясь не пропускать ни единого странного и постороннего звука или движения. Прошло ещё несколько минут, но бес не выдавал себя.
   Вдруг Ваня услышал тяжелое волчье дыхание, которое становилось всё ближе. Это бежал Борис на помощь другу, он уже был совсем рядом. Чертенок то же услышал приближение оборотня и очень испугался. От двоих ему будет убежать сложнее, он чувствовал слабость, и что с каждой минутой силы всё больше и больше покидали его, тем более что близился рассвет, и это было не в его пользу.
   Вскоре на дороге показался бегущий волк, в нём ещё чувствовалось много неиссякаемой энергии. Он на славу оторвался за последний час, и был очень доволен собой. Боря посмотрел Ване в глаза, всё понял, и сразу побежал в нужном направлении. Сверхтонкое чутьё оборотня правильно определило местоположение беса. Он прятался в муравейнике, который находился под одним из кустов и был незаметен. Борис подбежал к муравейнику, открыл свою огромную пасть и прокусил самую верхушку. Послышался знакомый визг, чертенок был ранен ещё и зубами оборотня.
   Бес принял облик парня, выскользнул из пасти Бориса, и со всей силой побежал вдоль лесной дорожки. Иногда он взбирался на деревья и сливался с ними, но нос оборотня легко обнаруживал его, и черту приходилось прыгать с дерева и просто бежать вперёд. Теперь ему приходилось двигаться между двух огней, сверху летел вампир, со своим керамбитом  и не выпускал его из виду, а сзади по земле, не давая возможности спрятаться и сливаться, гнался Боря.
   Черт, пробежав довольно большое расстояние, почувствовал, что начал уставать и выдыхаться. Раны, оставленные на спине керамбитом  Ивана и укусом в бок Борей, ныли и кровоточили. Надо было срочно, что то предпринять. Вдруг, впереди он увидел сосну с большим и острым сучком. Черт подбежал к дереву, немного притормозил, дождался, когда оборотень подбежит совсем близко, и, перед самым его носом слился с сосной, над самым суком.
   Борис во время погони притупил бдительность, сейчас им управлял только инстинкт хищника. Увидев, как бес влился в дерево, он, пытаясь по привычке, схватить его зубами, с размаху напоролся на сук, который впился ему глубоко в горло.
   Когда всё утихло, Нина не выдержала и немного приподнялась. Вокруг всё было спокойно, лишь шепот листвы от ветра и её собственное дыхание портили тишину.
   Девушка встала во весь рост и стала вглядываться в ту сторону, где она услышала рёв медведя. Так она простояла с минуту, пока в один миг не ощутила за спиной неприятный холодок.
   Мурашки пробежались по всему её телу. Сердце остановилось, а затем забилось, с бешеной скоростью, так, что, казалось, было видно его движение через куртку. Она вспомнила этот холодок. Это смерть за спиной. Сначала смерть играла с ней в течение часа, а теперь подошла вплотную, что бы докончить игру.
   Нина почувствовала сильную слабость, и медленно стала валиться на землю, не решаясь обернуться и посмотреть смерти в глаза. Когда девушка упала на колени и уперлась ладонями о землю, ей стало не много легче. Постояв в таком положении секунд десять, она попыталась встать.
    Вдруг, чьи то ледяные, маленькие пальчики дотронулись до её щеки и стали медленно спускаться в низ. Они нежно убрали копну густых, вьющихся волос  Нины на правый бок, освобождая доступ к левой стороне шеи.
   Девушке показалось, как кто-то невесомый и холодный лег ей на спину. Разум помутнел, и мир стал уходить из под ног. Плохо соображая, в полусонном состояние Нина сделала над собой усилие, рывком обернулась и упала на спину. А когда обернулась, увидела то, что до сих пор только чувствовала.
   Перед ней стояла, вернее, висела, красивая, по-старинному одетая и заплетённая, молодая женщина маленького роста. Она не была похожа на смерть. Скорее напоминала дорогую куклу с фарфоровым лицом, идеальными чертами лица, светло голубыми зрачками, белыми длинными волосами и стройным миниатюрным телом. Нина как зачарованная смотрела на это восьмое чудо созданное природой. Портили неземную красоту лишь злобный взгляд мертвеца, почти бесцветных глаз.
   Кукла стала очень медленно спускаться к девушке, гипнотизируя её. Нина очнулась, когда почувствовала на шее ледяное дыхание Маши. До неё только сейчас дошло что перед ней самая настоящая вампирша.
   Страх и инстинкт выживания как будто придали Нине смелость. Она мёртвой хваткой вцепилась вампирше в волосы, не давая ей вплотную приблизиться к себе. Маша, в свою очередь, почувствовав запах человеческой плоти, одной  рукой надавила девушке на грудь, другой ухватилась за её голову, и стала освобождать доступ к шее. Началась борьба. Девушки стали с шумом кататься по земле. Нина, оказавшись поваленной на спину, не выпуская затёкших рук с головы Маши, попыталась с силой, пнуть коленом ей в живот. Но попытка оказалась тщетной, нога будто прошла по воздуху.
   Силы девушки были на исходе. Нина понимала, что проигрывала, что силы не равны, что, скорее всего, она умрет, но решила сопротивляться до конца, надеясь выиграть время. Иван должен знать, что его хозяйка в опасности и прийти к ней на помощь. Ведь смерть Нины, так же и его смерть. Поэтому была маленькая, но всё же, надежда на спасение.
   Девушка уже видела перед собой открытый рот, и оскал Маши, и сделала ещё одну попытку спастись. Она вытащила одну окостенелую руку из волос соперницы и закрыла ей рот вампирше, преграждая доступ к шее. Та в свою очередь почувствовала преграду и резко повернула голову. Слабая Нинина рука упала на землю. Тогда девушка одной рукой, всё ещё держа Машу за волосы, а другой, свободной, что было силы, ударила её по лицу. Но пользы от этого удара было не больше, чем от лёгкого дуновения ветерка. Всё, борьба пришла к концу. Победителем, как и предполагалось с самого начала, стала Маша. Она поднялась над обессиленной и перепуганной девушкой, застыла на мгновение, и внимательно, зачем то, посмотрела Нине в глаза. И сделала это зря. То, что произошло потом, необъяснимо никакими явлениями.
   Медведь, испуганный шумом и криками, как ракета выскочил с того самого места, где был до сих пор, и, рыча побежал прямо на место борьбы. Мэри услышала рёв, повернула голову, посмотрела на приближающегося зверя, недовольно захрипела и приготовилась вставать.
   Обезумевший двухметровый горбатый медведь подскочил к ней, встал на задние лапы, приподнял свою огромную морду, подогнул уши и зарычал. Послышался тошнотворный запах падали. Он сильно оголил пасть, вытянул губы, показывая свои красно - бордовые десна и большие жёлтые клыки, истертые на одну треть. Его рык скорее напоминал стон, переходящий в рёв затравленного быка. Постоял так три секунды, он, резко, со всей своей медвежьей силой ударил, Машу по голове, но тут же взвыл, держа сломанную пополам лапу, и со страшным рёвом кинулся прочь сильно хромая. Несчастный зверь был обречен на мучительную и долгую смерть, но эти он спас жизнь человеку.
   Всё это, произошло настолько быстро, что Нина толком не разобралась в случившемся. Она слышала леденящий кровь рёв медведя, чувствовала его сильный раздражающий запах, что он убегал с такой силой, что деревья ломились.
   Когда Боря напоролся на сук, то сильно взвыл от боли и неожиданности, да так, что тысячи птиц, крича на разных тонах и шумно хлопая крыльями в радиусе пяти километров, взметнулись в небо. К этому оглушающему шуму прибавился и рёв медведя, как раз в это время сломавшего об Машу лапу. Уральский лес задрожал. В нем ещё никогда не происходило столько событий сразу.
   Ваня помог освободить Боре вспоротую шею от сука. Рана была очень глубокая, и оборотню было трудно дышать, он задыхался, о том, что бы продолжать погоню, речи быть не могло.
   Казалось, что всё пропало. Борис ранен, наступал рассвет, а самое худшее, Иван знал, что Нина в опасности и надо было спешить ей на помощь. Но он так же понимал, другого случая могло не представиться, а рана Бори могла быть смертельной. Ваня полетал вокруг дерева, и ничего не обнаружив спустился на землю. Надо было, что то срочно предпринять, минуты таяли как снежинки на ладони, но в голову ничего не приходило.
   В отчаянии Иван  засунул в карман бесполезный керамбит. И ответ сам попался в руку вампиру. В кармане он обнаружил коробок спичек, который он должен был отдать Нине, и забыл. И уже хотел положить его обратно, как его осенило.
   Ваня быстро стал собирать сухие ветки и траву, складывая их вокруг дерева, на котором находился черт. Ветер усилился, и огонь не разгорался. Но вскоре затлела трава, а вслед за ней и ветки. Ивану оставалось только ждать, когда огонь перейдет на рыхлую и сухую кору сосны и полностью распространиться по ней.
   Держа наготове керамбит, он напряг всё своё внимание, не отрывая взгляд, от разрастающегося пламени. Рядом лежал Боря с открытой пастью и не подающий никаких признаков жизни. Мысленно Ваня стал прощаться с другом.
   Ветер помог быстро распространиться огню почти по всему дереву, оставалась непораженной лишь самая верхушка. Но чертенок не выдавал себя.  « Неужели он всё-таки смог удрать с дерева?» - Подумал Иван. - Тогда прошло слишком много времени, что бы он смог далеко уйти». Ночь оказалась не то что бесполезной, а полной на потери. Ваня потерял друга, потерял чёрта, потерял время, с Ниной тоже было  не всё в порядке, он это чувствовал.
   Ваня глубоко вздохнул, и хотел уже направиться к Боре, как вдруг услышал знакомый визг почти на самой верхушке дерева. Вампир вытащил из кармана  керамбит и ринулся на звук.
   На самой верхушке горящей сосны он увидел бугорок. Пламя вплотную подступило к нему и обжигало его края. Через три секунды бугорок превратился в чертенка, который как мешок с цементом свалился на землю. Иван бросился за ним вниз. Керамбит был не нужен. На земле, лежал и корчился от боли парень, он был весь обожжен и в крови. Его глаза сверкали ненавистью, а рот расплылся в злой улыбке, показывая белые ровные зубы.
   Перед Ниной на коленях стояло безголовое тело Маши. Оно было в той же позе, в которой встретило смерть от медведя. А голова болталась на шее, на небольшом лоскутке кожи. Нина приподнялась и с силой толкнула остатки вампирши. Тело повалилось. Девушка, сильно шатаясь, встала и почувствовала приступ рвоты. Её стошнило. Ноги не слушались, и пришлось снова сесть на землю.
   Нина натянула на голову куртку и стала дожидаться возвращения парней. Вдруг, кто-то больно укусил её за ногу. Девушка, сильно испугавшись, вскочила и стала осматривать укус. «Уф» - Вздохнула она, всего лишь, какое то злобное насекомое, затем случайно посмотрела на Мэри, и застыла в ужасе.
   Нина увидела, как шея вампирши стала срастаться с телом. Как будто тысячи иголок сшивали оторванную голову, и уже были наращены мышцы, ещё немного, восстановится позвоночник, и она будет как новенькая. Маша, в какой раз, умирала и оживала вновь. Тогда девушка взяла самую большую палку, которую смогла найти поблизости и поднять, подбежала к вампирше и со всей силой стала бить по срастающемуся месту. Мясо поддавалось, палка, хоть и с трудом, но смогла полностью отделить голову от тела. Убедившись, что опасность миновала, осмелевшая Нина выкинула палку, и пнула красивую голову Маши как футбольный мяч.
   Иван ещё некоторое время наблюдал, как чертенок корчится от боли, страха и бессилия, это его забавляло. Раны от керамбита, укус Бориса и многочисленные ожоги, сделали своё дело, бес терял сознание. Ваня взял заранее приготовленную верёвку, перевязал ему конечности и пошёл к оборотню. Тот лежал с открытой пастью, кровь на ране спеклась и стала почти чёрного цвета.
   Иван встал на колени, прикоснулся к шее Бори, что бы проверить пульс, заодно прислушаться к его сердцебиению. Пульс был слабый и неровный, а дыхание еле прослушивалось. Борис умирал. Тогда Ваня поднял его, осторожно забросил себе на плечо и направился к чёрту, что бы захватить ещё и того. Бес тоже не подавал никаких признаков жизни, и за считанные минуты успел покрыться густой щетиной почти по всему лицу, не смотря на свою молодость. Иван, одной рукой, придерживал Бориса, лежавшего на плече, а другой взялся за конец верёвки, к которой был привязан чёрт, и как мешок с хламом поволок его по земле к тому месту, где они оставили Нину.
   Пройдя небольшое расстояние, Ваня внезапно ощутил злой взгляд в спину и как по верёвке, прошлась слабая вибрация. Он понял, что чертёнок пришёл в себя, но, не оборачиваясь, продолжил путь, только обострил свой слух. По движению он почувствовал, как пленник старался приподняться.
   Вдруг Иван почувствовал еле уловимый звук справа. Боковым зрением он увидел движения, проходящие по деревьям. Было ясно, что бесу пришли на выручку, и они постараются освободить его. Это понял и пленник, который сразу затих. Вампир продолжил свой путь, как будто ничего не заметил. Но как только колебания с деревьев спустились на землю, и стали подбираться к черту, он быстро и ловко вытащил из кармана керамбит, повернулся, и воткнул его в землю, где происходили движения.
   Послышался вопль, и на месте, куда он воткнул нож, появилось длинное волосатое тело взрослого беса, лежащего на животе. Керамбит пропорол его насквозь, и мертвый чёрт, вмиг, как песок, рассыпался по дороге.
   Пленник увидел, как на глазах рассыпается последняя надежда на спасение и застонал. И когда Ваня снова продолжил путь, то чертенок перевернулся на живот и стал тереть верёвку о землю. Вампир почувствовал это, остановился, снял с плеча Бориса, и, подойдя к бесу, стукнул рукояткой ножа ему по голове, отчего тот снова потерял сознание.
   Когда Иван подошел на поляну, на которой оставил Нину, то увидел, что его хозяйка сидит на земле, подогнув ноги, а на её голову надет капюшон. Нина даже не взглянула на него, и как будто спала. Ваня снял с плеча Бориса, осторожно положил его на землю, затем выкинул верёвку с чертом и подбежал к девушке.
- С тобой всё в порядке? – Рука вампира сняла с головы Нины капюшон, открывая ей лицо.
   Девушка вздрогнула, открыла глаза, и затараторила:
-Ваня, ты? Наконец то. Я так боялась, что останусь здесь навсегда. Что вы не вернётесь. А где Боря?
   За эти несколько часов, лицо Нины изменилось, оно осунулось, побледнело. Глаза впали, под ними появились синяки, а губы стали тоньше и бесцветнее. Нина будто постарела на несколько лет.
   Иван не ответил, а лишь мотнул в сторону бездыханного тела волка. Девушка не спеша встала, и направилась к Борису. Она осторожно нагнулась и стала рассматривать его рану.
- Он умрёт? – Спросил тихо Ваня, вглядываясь в напряженное лицо девушки.
- Нет. Я же говорила, что кроме меня, вас убить никто не может. Просто мне его надо …, э-э …, как бы правильнее выразиться …, подновить. Ничего страшного, но его нужно, как можно скорее отнести домой.
   Затем Нина встала и подошла к связанному чертёнку.
-Это он? – Спросила она, трогая его волосатое тело.- Ты уверен? Это точно чёрт, а не зверушка какая ни будь?
-Да он, он, гнида. Можешь не сомневаться. А что здесь произошло? – Оглядываясь по сторонам, поинтересовался Ваня. – И запах, какой то странный.
- А, запах. – Нина махнула рукой и потупила взор.- Ты представляешь, меня чуть не убила вампирша. Спас медведь. Он сломал ей шею.
- Что? Какая вампирша?
- Не знаю, маленькая такая была, на старинную куклу похожая.
- Маша?! Медведь сломал Маше шею???
- Не знаю, она мне не представилась, не успели мы с ней поболтать, к «сожалению». Медведь, кстати, тоже сильно пострадал.
- О, нет. – Простонал Ваня. – А я так хотел с ней …
- Переспать.- Закончила за него Нина и зло посмотрела на него. – Не забывай, она меня чуть не убила. А моя смерть – твоя смерть. Иди, там, кое-что от неё осталось, может, что у тебя и получиться.
 ………………………………………………………………………………………………….
   Молодой чёрт проснулся через сутки, как его поймали, как просыпаются дети, выспавшийся, отдохнувший, в отличном настроении, и вообще чувствовал себя прекрасно. От ран, полученных от Бори, Вани и огня не осталось и следа. Энергия в нём кипела и брызгала как масло на раскалённой сковороде.
   Он открыл глаза, зевнул во весь рот, сам себе улыбнулся и посмотрел в окно. Было около пятнадцати часов дня. На улице кричали расшалившиеся дети, трещали наперебой птицы, грохотал транспорт, тут и там раздавался гул прохожих, в общем, стоял густой, ровный, но нераздражающий шум.
    Чертёнок ещё раз зевнул, потянулся во весь рост, и хотел уже встать, как понял, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, и вообще, конечности его сильно затекли. Он приподнял голову и увидел, что крепко привязан к большой железной кровати.
   В его мозгах началась паника. Перед ним стали мелькать картинки с той самой ночи, когда его поймали, чёрт знает …, вернее не знает, откуда то внезапно появившихся странных парней. И после пяти минут воспоминаний, эти картинки, как мозаика, сложились в одну, литую, ясную, но устрашающую картину. Он вспомнил всё, что произошло в ту кровавую и унизительную ночь. Вспомнил отца, который и пальцем не пошевелил, что бы спасти своего сына, да и не только сына, а всех своих подчинённых.
    Он никогда не забудет безразличного взгляда папаши, не  то что молча, а с нескрываемым восторгом, наблюдавшего как уродуют и убивают его преданный, его доверчивый народ, как ловили и поджигали его отпрыска. А ведь Виктор мог спокойно расправиться с этими двумя, даже не вставая с кресла. Так почему он позволил опозорить себя и поймать своего ребёнка? И кто эти парни, которые смогли так запросто поймать его в плен? Один оборотень, другой вампир, но странные они какие то, нереальные. И зачем он им вообще понадобился?
   Чертенок замер, прислушался, затем посмотрел на верёвки, которые прочно его удерживали, на свои руки, и увидел на них сильные кровоподтёки и царапины.
- Синяки? – Присвистнул он и тихо засмеялся, вспоминая, как им пришлось потрудиться, что бы поймать его. – Вот это да. Ловко они меня.
   Он стал осторожно вытягивать кисти из рук, но понял, что это бесполезно. Его чёрта, которого невозможно удержать вообще ничем, неуловимого, как сквозной ветер, сковывали обычные верёвки.
   Вдруг он услышал приближающиеся к двери голоса, мужской и женский. По инерции, машинально, он хотел прыгнуть на ковер, висящий на стене рядом с кроватью и слиться с ним, совсем позабыв, что привязан, и поэтому его порыв, кроме сильной боли в кистях, ничего не принёс. От страха и беспомощности его сердце забилось, как у пойманной птахи. Дверь распахнулась, и комнату вошли трое, два странных типа, которые его поймали, и молодая рыжеволосая женщина.
   Девушка увидев, что он, наконец, то проснулся, и, искренне улыбаясь, направилась прямо к кровати. Она подошла, села в кресло стоящее напротив и спокойно заговорила:
- Никак не могу увидеть, как каждый из вас просыпается, то просплю, то опоздаю.
   Затем замолчала и стала пристально рассматривать чертёнка. Двое парней встали сзади неё и тоже уставились на беса. Тот, что серо-рыжий и здоровый, смотрел со злобой, а черноволосый и худой безразлично.
- Итак, очнулся? Как ты себя чувствуешь? Заставил же ты нас потрудиться. Только сейчас немного отошли. Так что, болит, что ни будь? – И протянула к нему руки, что бы осмотреть его.
   Бес, как мог, отпрянул назад, будто Нина протягивала ему раскалённый прут, со страхом смотря на её ладони. Девушка привыкла, что шокировала парней, когда впервые прикасалась к ним. Они делали то, что велела их дьявольская природа, не показываться человеку, и прятаться от него, до поры, до времени.
-Не бойся. – Повторяла она третий раз.- Можешь даже не пытаться прятаться от меня, это бесполезно, да и глупо …
   Вдруг она заметила, как у него один глаз совсем скосило в сторону, а другой, стал пристально рассматривать её груди. При чем, этот здоровый и наглый глаз не просто смотрел на её признак женственности, а впился взглядом, словно Нина сидела перед ним обнажённая. Девушка сглотнула, и на всякий случай скрестила руки на груди.
- Э- э …, ты хорошо себя чувствуешь? – Спросила она глядя на его косой глаз, который был как будто сам по себе. – У тебя голова не болит?
    Он продолжал молчать, и часто заморгал здоровым глазом, другой оставался без движения. Нина подумала, что, может быть, парню стрясли мозги, пока его ловили, и, испугавшись за него, встала с кресла, вплотную подошла к кровати и нагнулась над чёртом, что бы, зачем то потрогать его лоб. Но как только её груди оказались совсем рядом с головой беса, его косое око сразу встало на место, и теперь уже два здоровых глаза, нагло, смотрели на неё. Она могла поклясться чем угодно, утверждая, что он рассматривал её соски. Тогда, теперь уже Нина отпрянула назад, смущенно села обратно в кресло, прокашлялась, и, пытаясь собраться с мыслями, снова заговорила:
-Значит …, здоров …, говоришь. Итак, начнем с самого начала. Меня зовут Нина …
   Но он всё равно продолжал рассматривать её груди, при чём, он делал это так, что волей неволей, девушка чувствовала себя голой, от этого её мысли путались, и становилось стыдно находиться в комнате с тремя парнями.
   Потом, видимо, вдоволь наглядевшись на неё, его око снова скосило, и он, здоровым глазом стал рассматривать парней, находящихся за Нининым креслом.
   Минуту, все молча наблюдали за цирком, устроенным бесом. Наконец Борис не выдержал и спросил:
- Нина, можно я ему глаз вправлю? А то, какая то, паскудная асимметрия получается?
   И уже сделал шаг, что бы исправить косоглазость, как чертёнок испуганно взглянул нормальным, правильным зрением на его огромные, сжатые кулаки, и заорал:
- Ихьт ноу спик по русиш! Я нэ понимайт! Ай эм туристо!  – Он выпучил глаза и заерзал на кровати, готовясь к худшему.
   Борис остановился и растерянно посмотрел на беса.
- Ого! Он ещё и картавит. Во даёт! Ну, полный урод.
- Хватит! – Встала между ними Нина. – Боря не «беси» его. А ты, - повернулась она к чёрту, - перестань «косить» под идиота. Мы знаем, что ты за «турист», этот номер не пройдет, поэтому успокойся, выслушай меня, и постарайся не пялиться на мою грудь.
    Она сердито посмотрела на Бориса, подождала, подождала, когда он отойдет подальше, на безопасное расстояние, затем села в кресло и продолжила.
- Ещё раз повторяю. Меня зовут Нина. Теперь ты получеловек, и на время, как и эти двое, принадлежишь мне. Я могу без тебя жить, ты без меня нет, поэтому, береги мою жизнь, больше, чем свою. Умру я, умрёте все трое. Зато, кроме меня, никто не сможет причинить тебе никакого вреда. Я твое единственное слабое место, ахиллесова пята.
    Ты обладаешь двойной силой, и скоро научишься управлять ей. Но за это, ты должен полностью мне подчиняться. И не вздумай мне врать, лукавить, хитрить, я сразу об этом узнаю и накажу. Как только сделаем одно крайне важное дело, я вас всех отпущу. Можешь не сомневаться. А сейчас живи и радуйся жизни. Звать тебя Сашей. А обо всём остальном, тебе расскажут они. – И она, обернувшись, рукой указала на парней, которые терпеливо ждали своей очереди.
- Да, кстати, позволь тебе представить твоих новых друзей. Боря - полу оборотень и Ваня полувампир. Я думаю, вы очень скоро подружитесь. Вам ведь всё равно деваться некуда, правда? – Ехидно процедила она сквозь зубы.- Ребята, развяжите его и проведите с ним подробный  инструктаж.
   Затем она встала, ещё раз посмотрела на своего пленника, осталась им довольна, и, улыбнувшись, направилась на кухню, готовить на такую ораву парней, еду.
 …………………………………………………………………………………………………
   Даже потеря любимого сына, не смогла испортить Виктору впечатление от представления, которые показали ему странные и незваные гости. Такого цирка он не видел очень давно. Было столько чёрной крови и бессмысленных трупов, разбросанных по поляне, вряд ли ещё представиться возможность такое созерцать в ближайшее время.
   С одной стороны, думал чёрт, он нес полную ответственность перед этими погибшими тварями, которые полностью доверяли ему и преклонялись ему, как перед идолом.
   Он должен …, нет, он был обязан заступиться за своих гостей и разобраться во всём. Эта новость, уже, несомненно, молниеносно распространилась в тёмном мире, и доверие к нему, в любую секунду могло лопнуть как мыльный пузырь. Наверняка его накажут, и запретят в ближайшее время устраивать шабаши.
   Но с другой стороны, рассуждал чёрт, лёжа на огромном тёмно – бордовом диване, хрен с ним, с запретом и наказанием, сам то он никого не убивал, зато вдоволь насладился увиденным, и, даже как то отдохнул, помолодел, зарядился бесовской энергией, получил массу эмоций. Никто не сможет прикоснуться к высокопоставленному чёрту, тем более что он нёс в себе бесценное семя Господина.
   Но, совсем, с другой стороны, противоположной, не унимался Виктор, кто вообще эти два клоуна – нахала, и почему они позволят так себя вести в его присутствии. Один повадками как вампир, другой как оборотень, но странные они какие то, и служат человеку. Этого, так оставлять нельзя, кто бы они ни были, их необходимо наказать, а лучше убить. И сыну необходимо устроить взбучку, за то, что ни разу не подал никакой весточки. Интересно, зачем он им вообще понадобился?
   Виктор знал, что его сына и этих двух, удерживает рыжеволосая женщина, причем одна. Она что-то делает с ними, и они становятся зависимыми от неё. Он так же знал, что в принципе, всем троим, живется у неё неплохо, и тайна их происхождения держится под запретом. Но как бы сыну не жилось хорошо у людей, этого допускать нельзя. Это неправильно! Он должен быть здесь, рядом с отцом. «Надо, пожалуй, навестить их, - решил чёрт,- необходимо только выспаться». Виктор глубоко зевнул, улыбаясь, предвкушая долгий и сладкий сон.
   Так в раздумьях и противоречиях, чёрт понял, что уже засыпает. «Как бы там ни было, шабаш удался на славу. Интересно, - подумал Виктор, - где сейчас Маша, куда она пропала?» И бес понял, что начинал скучать по ней, хотя в последнее время, она ему изрядно поднадоела.
   Он сделал ещё один глубокий вдох, закрыл глаза и моментально погрузился в глубокий сон без сновидений на несколько суток. Его тело окаменело, лицо сделалось восковым, и спящий, он стал выглядеть более молодым и красивым. Может потому, что закрытые веки скрывали многовековую, усталую мудрость, покоящуюся в его небесно – голубых глазах? Морщинки выровнялись на застывшем лице, еле дождавшегося покоя. Его чёрные блестящие волосы в красивом беспорядке рассыпались по лбу, а дыхание стало по-черепашьи, редким и ровным.
 …………………………………………………………………………………………………………….
   Стояла темная ночь конца сентября. Лишь тусклый свет звезд и луны освещал, начинающую остывать, нагретую за лето, землю. Но даже этот, еле уловимый отблеск с неба мучительно резал Маше глаза, и она не как не решалась открыть их полностью, а только щурилась, пытаясь разглядеть место своего пребывания.
   Рядом тихо плескалась вода, и она поняла, что лежит на берегу реки. Сделав над собой усилие, девушка повернула голову и увидела перед собой тёмный силуэт. Это был мужчина, темноволосый и стройный. Он стоял к ней спиной, скрестив руки груди, задумчиво, отрешённо, смотря, куда-то вдаль, и явно ждал, когда она очнётся. Больше, рядом ни кого не было.
- Миша! Михаил …- Пыталась она позвать учителя. Она напрягла все свои силы, что бы прокричать это имя, но вместо крика слышалось лишь слабое шипение вперемешку с глухим хрипом. Девушка почувствовала сильную боль в горле.
   Мужчина обернулся, улыбнулся и радостный склонился над ней. Он осторожно  просунул ей под спину руки и помог присесть. Затем снял с себя куртку и накинул на её узкие плечи. Хрупкое, миниатюрное тело девушки утонуло в его одеянии, которое прикрыло на ней изодранные лохмотья, остатки от старинного, когда то очень  дорогого платья. Волосы Маши растрепались, развились и небрежно, паклями, рассыпались по спине.
   Девушка осмотрела своё тело, затем взглянула в глаза мужчине, который оказался совсем молодым, красивым парнем. Она прикоснулась к своей шее, и аккуратно провела по ней, нащупывая большой рваный шрам.
    А ведь это уже было с ней, только очень давно, так давно, что кажется неправдой. Смерть, ночь, вода, раненая шея, темноволосый спаситель. Неужели всё пошло по второму кругу? И сколько, интересно, таких кругов ещё у неё будет?
- Ты кто? – Шёпотом спросила она морщась. Её шея сильно болела, и каждое слово, словно огненный шар скатывалось по горлу, раздирая его на части.
- Меня зовут Иван. Вам медведь переломал шею. Я во время подоспел, скрепил вашу голову и тело. Поверить не могу, но вы выжили. Еще бы немного, только минуту, и вас не спасти.
   Его голос был приятным, мягким, дыхание свежим и чистым как майский ветер. Маша видела, что парень испытывал большую радость, а его, по детски, ясные глаза светились неподдельным счастьем. Но, что то в нём было пугающе не так. Он не был ни человеком, ни вампиром.
-Ты вампир? – Спросила она присматриваясь.
- Я был вампиром. А теперь я получеловек - полувампир. Могу жить как обычный человек, но и вампиром быть не перестал. – Весело проговорил он, сразу доверившись женщине, которую знал лишь понаслышке.
- Как это? Сколько сотен лет живу, ещё не слышала подобной ерунды. – Маше надоело сидеть, и она попыталась встать, опираясь на Ваню и скидывая с себя его тяжёлую куртку.
- Так получилось. Я действительно ещё несколько дней назад был вампиром. Но одна девушка, Нина, ввела в меня что то, какую то жидкость, скорее всего кровь, и я стал обычным парнем, не теряя при этом своей вампирской сути.
   Иван помог подняться Маше. Она выпрямилась и стала оглядываться по сторонам. Они были на пляже реки Камы. Здесь были скамейки, столики, небольшая детская площадка. Маша сделала шаг, но поняла, что ходить ей так же тяжело, как и говорить. Она чуть было не упала. Ваня ловко поймал её и понёс на ближайшую скамейку. Пока он вампиршу, она успела хорошо разглядеть его лицо. И вдруг поняла, что видела его совсем недавно, на шабаше у Виктора.
   Ваня посадил её на скамейку, а сам ринулся за курткой, оставленной на песке, поднял её, и словно боясь, что Маша исчезнет, побежал обратно. А она сидела, смотрела на быстро приближающегося к ней Ивана, и думала, что не видела, за свою многовековую жизнь, более потрясающего, завораживающего, и прекрасного зрелища, как бегущего по ночному пляжу, молодого, красивого мужчины.
   Он подбежал, бухнулся рядом с ней на скамейку, и снова надел на неё куртку, совсем позабыв, что она вампир, и поэтому не мерзнет.
- Так зачем ты спас меня? – Спросила она, пристально смотря ему в глаза и улыбаясь.
- Не знаю. Я когда вас увидел …, мне кажется, мир перевернулся. Вы легенда вампиров. Про вас пишут сказки, сочиняют стихи, поют песни. И если бы вы умерли, после того как я вас узнал, я тоже бы долго жить не смог.
   Вы перевернули, мою пустую жизнь, и возврата в неё мне не будет. Не важно, каково наше с вами будущее, но я точно знаю, что прежним мне не быть, и буду помнить о вас всю свою жизнь. Мне кажется …, может это глупость, но я всё-таки скажу, мне кажется, вы моя женщина. У меня такое чувство, что мы созданы друг для друга. Я, это понял, как только вас увидел, только тогда я ещё этого не осознавал, но теперь знаю точно. А наша встреча, это великий подарок моей судьбы, о котором я даже не мог мечтать. И это встреча не просто так. Я про вас всё знаю. Знаю, что вам пришлось убить Михаила, и от этого вы всё время прячетесь. Но я ни за что не выдам вас. – Затем Иван вздохнул, на несколько секунд закрыл глаза, как будто готовясь к чему-то сложному. - Я люблю вас, и буду любить «вечно».
   Если Маша могла смеяться, то взорвалась бы от смеха. О, сколько раз она слышала подобное, тысячи, миллионы раз, это несчетное количество признаний мужчин, из разных стран, в разное время, на разных языках. Как всё это бессмысленно, и действительно, глупость. Какие пустые, громкие планы на их короткую, бестолковую жизнь, и какое напряжение для памяти: « Всю жизнь буду помнить. Вечно»! Да что они все вообще знают о вечности??? Ей даже сделалось противно.
   О, род человеческий, самое что ни на есть поползновенное, неверное и изменяющееся создание на земле. Она это знала, как своё имя. Кому – кому, но только не человеку клясться в вечности и преданности, ибо он не имеет представления, что означает «навсегда», не понимает, что «это». От этого и клянётся, от этого и раскидывается громкими обещаниями, что не до конца внемлет смысл этих слов, и не ведает, о чём говорит, и что вообще обещает. А если бы хоть немного осознавал, то понимал, насколько он не зависит от себя, и уж тем более от окружающего его.
   Если б Маша способна убить сейчас, она бы убила Ивана, не смотря на то, что он полувампир, за то, что обещает то, что никогда не выполнить не сможет.
   Если б она могла смеяться, то насмеялась бы вдоволь над своей ненормальной судьбой. Интересно, она вообще, когда ни - будь, умрёт? Когда ни - будь, это закончится? Когда ни - будь, её перестанут спасать? О, горе быть вампиром, проклятье быть бессмертным … Стоп!
- Так ты говоришь, что в тебя, что то влили, и ты стал человеком? – В глазах Маши появился влажный блеск.
- Не совсем человеком, наполовину. Но я могу теперь делать всё, что может обычный парень, есть, пить спиртное, не бояться солнца, любить, заниматься любовью …
- … умереть. - Продолжила за него Маша, задумчиво и мечтательно смотря вдаль.
- Нет. – Испугался Иван и замотал головой.- Я не хочу умирать, когда встретил вас. Сейчас я как никогда хочу жить. Нина сказала, что сейчас я практически не уязвим, надо лишь её охранять. Не знаю, насколько это правда, но очень похоже на то.
- Интересно, - повернулась лицом к нему Маша, - а детей ты иметь можешь?
- Не знаю, не задумывался. Знаете, это ведь ненадолго. Нина сказала, что ей просто нужно, что то сделать, мы ей в помощники. А потом она нас распустит, и я снова стану вампиром. И тогда …, по крайней мере, я надеюсь, что мы с вами …, ну…, вы же не забудете меня? Вы меня не прогоните? Разрешите мне остаться при вас? Если конечно позволите, то я всё сделаю, что бы ….- Иван потупил взгляд. – В конце концов, имею право спрашивать вас об этом, ведь я спас вам жизнь, и в какой-то мере вы должны это учесть. Так как, стоит мне надеяться?
- Скажи, а эта Нина, случайно не рыжеволосая такая, я её, чуть не убила в лесу? – Ответила вопросом на вопрос Маша.
- Да, она.
- А кто этот чудо - волк, что убивал чертей?
- А, - захихикал Ваня и беззаботно махнул рукой, - это Борька, полу оборотень. Проказник, хлебом не корми, дай только кишки кому ни будь выдрать. Такой уж он у нас, «хирург». Кстати, пока мы ловили чертёнка, Боря то же чуть не умер.
- Как же так получилось, что человек смог вас поймать и держать «взаперти»? Неужели ты и Борис ни разу не пробовали сопротивляться. Уму непостижимо, но как хрупкая девушка смогла приструнить такую силу? Вы что, боитесь её? Оба?
- Она необыкновенная. В Нине есть что-то такое …, трудно объяснить, с ней какая-то сила, очень древняя, древнее, чем мир. К этой женщине не подобраться, хотя она утверждает, что самая обычная смертная и даже держит нас для охраны. Но всё равно …. Ну, вот, к примеру, вы тоже не смогли её убить, а как только попытались, то сами чуть не погибли, чудом спаслись.
- Знаешь, а ведь ты прав. То, что произошло той ночью, впервые такое. Только сейчас я начинаю понимать насколько всё странно оказалось. Никогда б не догадалась, что зверь, может убить вампира.
-Вот, вот. Она говорит: если с ней что-нибудь случится, то я и Боря умрём вместе с ней, и мы верим. Нет, лучше не рисковать. И потом, я не потерял своих вампирских качеств, вы же видели, более того, присоединилась сила человека. Да благодаря ей я встретил вас. Не затащи меня Нина на ту поляну, мы бы никогда не встретились.
- Зачем же вы пришли к Виктору, и что вам понадобилось от его сына?
- Просто Нина решила, что нашей фантастической компании, не хватает ещё и полу чёрта. Мария Сергеевна, знаете, вы …
- Ого! Ты знаешь моё имя?
- Ну …, да. Все знают.
-Слушай.- Загорелась мечтой Маша. – Во-первых, обращайся ко мне на «ты», никакая я тебе не Мария Сергеевна. Во вторых, давай, рассказывай всё с самого начала. А в третьих, - она как могла, ласково улыбнулась Ване, - если говоришь, что любишь меня, значит, сделай всё для того, что бы мы были вместе. И, - сглотнула она, произнося ненавистное ей слово, - всегда, даже полу - людьми.
   Ты должен узнать тайну Нины, и превратить меня тоже в получеловека. Уж если нам суждено, как ты говоришь, быть единым целым, то начнём с этого, и как можно скорее. Вот только тогда, и будем говорить о любви. А сейчас, не имеет смысла, сам понимаешь. Я вампир, ты  наполовину, ну, в общем …
   Она замолчала, положила свою маленькую руку ему на колено, нежно провела ей к паху и нащупала у него твердый комок. «Ну вот. – Подумала Маша и облегчённо вздохнула. – И его, как говорят люди, «завела», и убедилась, что он говорит правду».
- Знаешь, когда меня превратили в вампира, мне не было и шестнадцати, и я всё еще девственница. И если у тебя получиться узнать тайну, я буду твоей женщиной, а ты, моим первым мужчиной. Обещаю. А потом, судьба сама нам покажет, что делать. Ты сделаешь это? Узнай, что это за жидкость, которую вводит Нина, и откуда она её берёт. Ну, согласен?
   Ваня как под гипнозом выслушал её и замотал головой. Его глаза остекленели, рот приоткрылся, и из него потекла слюна. Она убрала руку с его ноги. Иван машинально, неосознанно, потянулся к ней и попробовал прижать к себе, но девушка отстранилась:
- Будь осторожен. Имей в виду, ведь я всё еще вампир, и не всегда себя контролирую, хоть сейчас и не совсем здорова. А теперь рассказывай всё с самого начала. Всё, что знаешь.
   Внезапно пошёл дождь. Ваня смотрел на Машу и не мог оторвать глаз. Не смотреть не неё невозможно. Её прозрачная, тонкая и чистая кожа, как будто была покрыта тонкой плёнкой, состоящей из смеси воска и льда. Ваня стал рассказывать свою историю, начиная с того момента, как очнулся привязанным на кровати, и заканчивая тем, как перенёс её тело на берег.
   Он говорил, и всё боялся, что капли дождя смоют её красоту, что она заснёт непробудным сном, или наоборот, он проснётся, и поймет, что всего лишь спал. И аккуратно время от времени, смахивал дождинки с её кукольно красивого лица.
    Ей это не нравилось. Горячие руки, молодого мужчины, больно обжигали ей кожу, но спасительные, прохладные капли дождя, охлаждали ожоги. И если на месте Ивана, был, кто ни будь другой, она давно бы оторвала ему конечности. Вампирша понимала, что этот парень нужен ей сейчас, как никогда. Её жизнь была в его руках, и поэтому терпела эти раздражающие ухаживания необычного поклонника, посланного ей злой судьбой. Она внимательно слушала его, стараясь не пропускать ни одного слова, улыбалась своей пьянящей улыбкой, и делала вид, что он ей очень приятен. Вампирше было очень тяжело в тот момент. Она мучилась и от свежей раны на шее, и от рук Ивана, и от внезапно появившейся слабости.
   А Ваня, словно заворожённый,  вглядывался в её глаза. Они как у лани, большие, влажные, в них была заключена мудрость и красота всего мира. Казалось, Маша умно, пристально, до дурманящего головокружения рассматривала его душу. Иван смотрел на вампиршу и думал, что она из тех, кто уже никогда не разочарует его, чего бы ни натворила, и которой он заранее простил всё на свете.
   Встреча с ней, была до сих пор, так же нереальна, как рождение второй луны и могла состояться в одном случае из миллиарда. Даже мечтать об этом глупо. Но это произошло, невозможно поверить, это действительно случилось. Это было как осуществившаяся сказка, как материализованный чудесный сон. Но она-вот, рядом, смотрит на него, дышит с ним одним воздухом, просит называть её запросто. Он прикасается к ней. И по её глазам Иван видел, что нравиться Маше. Не правдоподобно, но он спас ей жизнь, и уж совсем фантастично, Ваня будет её первым мужчиной. Она хочет отдаться ему, девственницей. А потом, когда они снова станут вампирами, тогда …, от этих мыслей,  замирало его получеловеческое сердце, они навсегда вместе, он и она. А ведь вампирша была несколько сотен лет, женщиной самого Михаила! Но теперь, прекрасная, мудрая и знаменитая Маша, будет принадлежать только ему.
   Она станет хорошей подругой, Иван знал это, преданной, вечной, верной в горе и в радости, в счастье и несчастье, в болезни и здравии. А как иначе? Он спас ей жизнь, и Маша должна помнить об этом. По правилам, вампирша заново родилась, и он, как «родитель» имеет все права на неё. А то, что она скрывается от других вампиров, что ж, они вместе будут «нести этот крест». Он верил, в конце концов, ей простится это убийство, ведь неужели, у кого ни будь, поднимется рука на великую, кровавую Машу? Это всё равно, что утопить в море безвозвратно все сокровища мира. Она - сама сокровище. Она - уникум. Убивать её просто глупо. Да и если б хотели, покончили бы с ней уже давно. В любом случае, думал Иван, я как мужчина до последнего буду стоять за свою женщину.
   Да, да, он точно был уверен, что она - его. Он знал, Маша будет его преданной, вечной, и всё понимающей половиной. Она не бросит его, не выдаст и не подведёт. Будет лечить ему раны, давать полезные советы, она окажется крепкой горой, основой, вокруг которой закрутится его судьба. Они станут как одно целое, они сольются. А Михаил, … он, вероятно, сам довёл её до этого, что бы она убила его. Ведь Маша не может быть убийцей. Ване никто не докажет обратного. Она не убийца. Просто надо выслушать её и во всём разобраться.
 ………………………………………………………………………………………………………………………….
   Проснувшись на следующее утро в хорошем расположении духа, Нина зевнула и хотела потянуться, как вдруг поняла, что кровать стала как то тесновата и жарковата. Она осторожно повернулась и с ужасом обнаружила, что в постели не одна. Рядом лежал абсолютно голый Саня. Он смотрел на неё трогательными, полупьяными глазами и мило улыбался во весь рот.
   Борис позволил себе встать рядом со спящей Ниной, Иван позволил себе лечь под её кровать. Этот оказался самым наглым, он вообще лёг к ней в постель. Возмущению девушки не знало границ, её затрясло, а лицо покрылось багровым румянцем.
- Ты …!? Ты как сюда попал? Что ты вообще делаешь в моей постели?
- Как что? Я ждал, когда ты проснешься.- Невозмутимо ответил он, и его наглая улыбка, по - лягушачьи, растянулась до ушей, оголяя ряд идеальных зубов. – Ты же сама вчера сказала, что теперь я принадлежу тебе, я и пришёл, подумав, что сегодня моя очередь. Я твой, бери меня.
    При этом он положил свою ладонь ей на талию, потянул к себе и вытянул губы, готовясь к поцелую. Нина резко скинула его руку и быстро соскочила с постели.
- Дурак! Я не для этого вас собирала, что бы спать с каждым по очереди, и отпустить, когда мне это надоест. А если ты ещё раз позволишь себе такое, я скажу Боре, а ему только намекни: «фас», он порвет тебя, ведь ты чуть не убил его. Видел свежую рану на шее? А теперь вставай, убирайся и не смей больше так делать. Понял?
   Саша внимательно выслушал Нину, потянулся, зевнул, затем не спеша встал, и вульгарно виляя голым задом, вышел из комнаты, бросив напоследок:
- Если передумаешь, я тут, недалеко буду, в соседней комнате.
 ……………………………………………………………………………………………………………..
    В общем, в принципе, Саша оказался парнем неплохим. Но как только он появился в доме, квартира стала напоминать психиатрическую больницу.
   Нет, он не был злым, как говорят про чертей, слишком хитрым, слишком умным, слишком красивым. Всё это не про него. Но чертёнок обладал таким зарядом бесовской энергии, что находиться рядом с ним нормальным людям было очень тяжело, а если бы он не был наполовину человеком, то, пожалуй, и невозможно.
   Если у Вани два минуса, у Бори три, то Саня весь соткан из недостатков. Во-первых, он, мягко говоря, был чересчур любвеобилен, и возбуждался от всего, что могло двигаться, перемещаться с места на место.
   Что могло иметь цвет, форму, запах, блеск. Какие либо дырки, трещины, выемки, точки, рифления. Волосистость, углубления, выпуклости, шершавости. Было тёплым, холодным, комнатной температуры. Говорило, лаяло, материлось, пищало, трещало, гремело, грело, морозило. Было мягким, твердым, упругим, круглым, овальным, квадратным. Избивало, ласкало, да проще перечислить всё то, что не приводило его в трепет, но такого предмета Нина не знала.
   И она была его первым предметом для любовной атаки. Первые два дня, девушка не знала, куда от него деваться. Он буквально ходил за ней попятам.
   Пойдет она в ванну, Саня за ней. В туалет, он следом, и караулит под дверью. Станет готовить, он пристроиться сзади и начинает дышать в затылок. Начнет делать уборку, пожалуйста, он рад помочь, околачивается рядом. Только и ждет, когда Нина нагнётся, выпрямится, пошлёт его, накричит, или ударит мокрой тряпкой.
   Или пойдет она спать, десять раз посмотрит, нет ли его в комнате. Нет, не найдет, нигде не увидит, но как только ляжет в кровать, он, дрянь этакая, уже греет ей постель. Нина начинала кричать на него, выгонять, угрожать, пугать Борей и смертельной расправой. Но, казалось, это его нисколько не останавливало, наоборот, заводило.
   Как они вообще, все трое попадали в её комнату, закрытую на два замка, для девушки навсегда осталось загадкой.
    Если б не Боря, не было бы от Сани вообще никакого спасения. Оборотень ясно помнил, как чуть не умер, ловя его. Рваный, ещё толком не заживший, ноющий по ночам, розовый  шрам на шее, не давал забыть ту ночь. Борис на всю жизнь затаил злобу на беса, и просто выжидал подходящего случая, что бы отомстить, не желая понимать, что чертёнок всего лишь спасал свою жизнь.
   Да ещё то, что Саня постоянно держался возле Нины, норовя затащить её в постель, раздражало оборотня, пожалуй, больше, чем смертельная рана. Он даже не мог предположить, как оказывается, была дорога и важна для него, эта ненормальная, вечно всем недовольная, рыжеволосая девушка, пока у него не оказалось повода для ревности. Но Нина была непреклонна к любым ухаживаниям и намекам на постель, от кого бы они ни исходили. Это успокаивало Борю. Да и зря, что ли он с утра до вечера метил свою территорию и её. В конце концов, в этой стае, он, первый и главный самец.
   Саня был достаточно умен, что бы ни выпускать это из виду, и остерегался Бориса. Так, он помаячил три дня возле своей новой хозяйки, понял, что у него нет никаких шансов, по крайней мере, на тот момент, и угомонился на время. Да ещё и этот волосатый упырь Борька, мешающийся под ногами, и наблюдающий за ним зелёными, колючими, как иглы на ёлке, глазами, мог спугнуть кого угодно.
   Боря метил Нинино бельё, Ваня в нём спал, но, как только появился Саша, оно просто стало исчезать. И терялось в основном не чистое, а грязное, то, что девушка за собой не успела постирать, особенно в цене были её трусы и носки.
   Да и не только пропадало нижнее бельё. Нина заметила, что деньги спрятанные, по её мнению, в надежном месте, то же, как то стали понемногу уменьшаться, чего раньше никогда не случалось.
   Она неоднократно намекала Сане, что мол, как только он появился в доме, стали пропадать одежда и деньги, и она подозревает именно его. На что, тот начинал интенсивно зевать. Говорить, что это не он. Клялся папой, мамой, братьями, сестрами, Борей, Ваней, самой Ниной. Подставлял ей руки, что бы она ему их отрубила, если он врёт. Делал вид, что крайне обижен за недоверие, утверждал, что нехорошо наговаривать, на мало знакомого ей «человека». И вообще очень много говорил, при чем, делал это так уверенно и убедительно, что Нина впоследствии стала обвинять себя в рассеянности и забывчивости. И все оставалось без изменений, пропадали деньги, бельё, и всё то, что плохо лежало.
   Нина заставляла Сашу спать в одной постели с Борей, больше кроватей она покупать не хотела, тем более что деньги, как только появился бес, стали уменьшаться с невероятным ускорением. Но теперь уже Борис не хотел спать с Саней, обосновывая это тем, что «нет доверия к чёрту в постели», поэтому, пришлось постелить бесу на полу. А ему было всё равно где спать, и он не обижался.
   Сначала Боря и Саша косились друг на друга. Боря, потому, что чертёнок его чуть не убил, клеился к Нине, воровал, создавал много шума, вел себя как дикая обезьяна …, да много почему. А Саня косился, потому, что ему нечем было заняться, и потому, что его левый глаз, время от времени, по непонятной причине, сам по себе начинал съезжать, куда-то в сторону. Но у парней в дальнейшем, как, оказалось, нашлось много схожего, это просмотр порно, пиво, еда, женщины, и через три дня они нашли общий язык.
   Боря, после того как нашел друга по разуму, наконец то отстал от Вани, и перестал заставлять его пить спиртное. Теперь, у него нашёлся настоящий соумышленник, которого не надо было уговаривать делать элементарные, для настоящего мужика вещи: употреблять алкоголь, разглядывать и обсуждать голых женщин, гадить в квартире, тратить Нинины деньги, злить её.
   Когда девушка поняла, что парни понемногу притёрлись друг к другу, то решилась на ещё один шаг. Она сказала друзьям, что они переезжают в другой, большой город, немного поживут там, несколько дней, а затем отправятся в Москву. Тем более что со дня на день должна была вернуться хозяйка с дачи, и Нине не хотелось оправдываться перед ней, показывая своих подопечных. Сборы были короткие, вечером она объявила всем о своём решении, а утром они уже ехали в маршрутке.
 …………………………………………………………………………………………………
   Приехав в город, Нина бес труда сняла двухкомнатную недорогую квартиру. В маленькой комнате, поселилась она сама, а в ту, что побольше, поместила парней. К счастью в квартире оказалось достаточно мебели, и ей не пришлось больше ничего покупать.
   Долго, в этом городе девушка задерживаться не хотела, поэтому заплатила хозяевам только за месяц, и то рассчитывала съехать раньше.
   Нина запретила выходить парням на улицу. Но как то само собой получилось, что она заметила, как каждую ночь исчезал из дома Иван. И вообще, Ваня был сам по себе, скромен, немногословен, спокоен, порядочен, эмоционально скуп, сдержан и тих, в отличие от двух крайне наглых товарищей по плену. Его не интересовал алкоголь, телевизор, женщины, и он имел какую то тайну.
   Однажды днем, девушка отвела его подальше от друзей и спросила:
- Ваня, где ты пропадаешь по ночам? Мы же договорились, что никто из вас, из дома не выходит, пока я не разрешу. А ты ослушался. И чем ты занимаешься? Я надеюсь не своей природной сущностью? Ты же не продолжаешь пить кровь, и не убиваешь людей?
   Учти, если я узнаю, а я всё равно об этом узнаю, что продолжаешь  этим промышлять, до того как вас распущу, мне придется тебя наказать. Имей в виду, твои грехи – мои грехи. Я знаю, что в отличие от тех двух, ты не соврешь. Так куда ты исчезаешь?
   Иван выслушал Нину и посмотрел на неё спокойным, безмятежным взглядом. По его глазам девушка поняла, что он чист, и выполняет условия договора.
- Успокойся Нина, я не пью кровь, и никого не убиваю. Да, действительно ухожу каждую ночь, но не для того что бы обманывать тебя. И моё ночное отсутствие, никак не может повлиять на твои планы, про которые, ты нам упорно не хочешь говорить. Можешь не волноваться, я не подведу тебя, и знаешь, пожалуй, мне нравиться быть человеком. И я очень прошу, не препятствуй моим исчезновениям.
   Он ещё раз пристально посмотрел ей в глаза, и пошёл прочь. А Нина, смотря на его удаляющуюся спину, подумала: « Из этих трёх, он достался мне слишком быстро и легко. Самый спокойный беспроблемный, послушный и благодарный. Уж не ожидать ли мне от него подвоха и больших проблем? Ведь недаром говорят, что именно «в тихом омуте, черти водятся».
 ………………………………………………………………………………………………………………………
   Россия. Тысяча девятьсот сорок шестой год. Декабрь. Тридцать градусов мороза. Город  Х. . Одиннадцать часов ночи. Огромный деревянный дом. Излишне нагретая, не по русскому, изба.              Большой деревянный стол, заставленный всевозможной зимней заготовкой, ломится от продуктов. «Яблоку негде упасть».
    На нём: жареное мясо, маринованные огурцы, помидоры, квашеная капуста, перцы, грибы, вяленая рыба и всевозможная выпечка. Несколько видов самогона и водки, разлитых в большие, десятилитровые бутыли. В общем, на столе были выставлены почти все запасы, предназначенные на долгую, голодную зиму.
   Запах пота, перегара, сигарет. Шум, гам, хохот, немецкие пошлые песни, пошлее, чем у русских моряков. Громкие и звонкие голоса пьяных солдат, так больно режущие русский слух. Выпито очень много спиртного, но больше пьянели не от водки, а от сильной жары в доме, которую, казалось, никто не замечал.
   За столом сидят двадцать немецких офицеров разных возрастов и военных чинов. В центре расположились их странные гости, мужчина лет сорока пяти, темноволосый с усталым взглядом Агасфера, представившийся Михаилом, и женщина невысокого роста, красивая, со светлыми длинными волосами, называющая себя Марией.
   Гости и вправду были очень странные, к еде не прикасались, спиртное не пили. Говорили как на русском, так и на немецком одинаково хорошо. В их глазах не чувствовался страх, хотя находились в окружение врагов, и вообще выглядели на удивление спокойными и безмятежными.
   Михаил без конца и края задавал вопросы, опьяневшие немцы, словно под гипнозом, с лёгкостью, искренне, и, даже с какой-то детской наивностью, отвечали на них.
   Рядом с Машей сидел молодой офицер. Это был высокий парень, лет двадцати семи, с продолговатым лицом, усыпанным веснушками, немного оттопыренными ушами и веселыми карими глазами. Он был одет в штаны … и светло серую рубаху, на которой виднелись темные пятна пота, выступившего от жары и выпитой водки. Он всё время смотрел на девушку, улыбался ей, всячески пытался показать, что она нравиться ему. Вампирша сохраняла молчание, смотрела вниз, и вообще выглядела равнодушной и безучастной ко всему.
-Так вы надеетесь создать новую расу?- Спросил Михаил парня.
- О, да. Это будет чистая раса, состоящая только из арийцев. – Звонко отчеканил офицер, несмотря на то, что был достаточно пьян.
- Очень интересно. И кто будет в основе этой расы? – Любопытство вампира расползалось как круги по воде.
- Как кто? – Искренне возмутился парень. – Немцы конечно! Мы самая чистая кровь на планете и не собираемся ни с кем её смешивать.
- Ещё интереснее. А что же будет с другими народами?
- Одних мы искореним: негров, евреев, азиат, мусульман. Других сделаем рабами: русских, французов, итальянцев.
- Ну, французы – понятно, чёрт с ними, давно пора, но чем же вам не угодили евреи к примеру? – Спросил один из самых древних потомков Израиля.
-
  - Ну, хватит! - Перебил Михаил. Он внимательно посмотрел парню в глаза, немного помолчал, потом снова спросил.- А что ты, к примеру, думаешь о русских?
- Русские – свиньи и рабы. Ими надо управлять. Когда завоюем Россию, сделаем из них примитивный народ, лишив их образования, медицины, и полностью разоружим. Этим варварам опасно держать оружие в руках, хотя они делать, более или менее его научились, но всё равно, толком даже не знают, как с ним обращаться.
   Мы сделаем эту большую страну очень разрозненной, в ней не будет средств массовой информации, и вообще запретим им общаться друг с другом. А когда, немецкий народ поселится в России и на Украине, то будет жить отдельно от русских, дабы не прививать им своих обычаев, а по жалости, медицины и вообще лишим каких либо знаний.
   В конечном счёте, мы сократим их численность. А сколько оставить их, покажет время. Поймите, ими нужно управлять, по-другому, опасно.
   Всё это время Маша сидела молча, и внимательно слушала мечты немецкого офицера. Она была одета в простое, серое шерстяное платье, волосы заплетены в толстую косу и на бабий манер, простоволосо свёрнуты в калач, плечи покрывала цветастая шаль, а на ногах, старенькие, детские валенки. Но даже в этой простой одежде она была прекрасна, настоящее украшение для любого мужского общества.
   Хозяйка дома, женщина лет пятидесяти, поневоле прислуживающая немецким офицерам, каждый раз проходя мимо вампирши, как бы невзначай, старалась толкнуть её посильнее. При этом девушка поднимала свои большие, полные спокойствия, влажные глаза на женщину, и безразлично смотрела на неё.
   Казалось, что хозяйка ненавидела Машу больше чем немцев, и при случае, наклоняясь к уху девушки, как змея, зло шипела:
- Шлюха фашистская. Будь ты проклята. Нашла с кем спать. Мразь.
   Но вампирше было всё равно, что думала о ней несчастная женщина и чувствовала её скорую смерть.
   Женщина была обречена в любом случае, и она знала об этом. Если её не убьют немцы, то всё равно умрёт от рук русских партизан, которые всегда были, где то рядом. А ей, по сути, уже всё равно, семью она потеряла. Муж, три сына, все они погибли ещё в начале войны, женского же полу, кроме неё не было. От этого и выставила она все свои запасы продуктов. От этого и поставила всё спиртное, что находилось в доме, да ещё и у соседей заняла. От этого и старалась, что б господа офицеры были излишне пьяны. От этого и подливала она от «щедроты» русской души снотворное в пятидесятиградусное спиртное. От этого и держала она наготове сворованную винтовку рядом с кухонной печью, в дровах. От этого, уже давно перестала молиться и убрала все иконы, что были в доме.
   Война, Россия, зима, тридцатиградусный мороз, что может быть ещё хуже? Все её желания Маши, это выбраться на свободу, и вообще поскорее покинуть эту страну. Но всё увиденное произвело на девушку неизгладимое впечатление. Она знала, что война это плохо, но что бы на столько. Грязь, разлагающиеся трупы, смрад, стоны, плачь, скрежет зубов. Разрушенные здания. Всё черно – серое, дома, люди и даже небо.
   Жалкие, исхудавшие и страдальческие лица русских, забывшие про нормальную жизнь и покой. Ни одной встретившейся на пути улыбки, ни одного услышанного смеха, кроме как у пьяных немецких солдат …
- И что же будете делать, когда искорените евреев и сделаете русских рабами?
- Мы построим мировое господство, где будет идеальный порядок и закон …
- М-да. – Задумчиво произнес Михаил и вздохнул. – А ведь я слышу такое, каждые  семьдесят лет. М- да. Видно не будет этому конца и края.
   Немец, как то резко, совсем опьянел, он стал пошатываться. Язык его стал заплетаться и слова уже не так быстро, и звонко выскакивали из его чистопородного рта. Он перестал быть интересен вампиру, и тот переключился с вопросами к другому, с залысиной, более трезвому и старшему по возрасту, но менее значимому по званию офицеру.
- Ты очень красивая женщина.
- Что? – Сонно переспросила Маша. Молодой немец вывел её из глубокой задумчивости.
- Ты очень красивая женщина. – Повторил он, с трудом выговаривая каждое слово. – Я, таких, ещё не видел. Ты русская?
- Нет, я еврейка.
- Обманываешь. – Улыбнулся офицер. – Ты русская, это точно, и как все русские, сумасшедшая. Только русская женщина могла зайти в дом к врагам, не побоявшись, и пить с ними. Но ты не похожа на проститутку и на партизанку не похожа. На-немецком говоришь без акцента. Странно.
- Ну, во-первых, дом этот пока не твой, война ещё не окончена. Во вторых, я не пью, и вообще не знаю какого вкуса водка. В третьих, врагами мне немцев называть смешно. Но ты прав, я не партизанка, и тем более не проститутка, кроме того, я девственница. – Зачем то призналась Маша и глубоко вздохнула.
- У тебя не было мужчин? Не может быть! Сколько тебе лет? – И не дождавшись ответа продолжил. – Я знаю, что такое девственница. Однажды на празднике … мы с Гретхен уединились на сеновале. Я сделал её женщиной. Правда, об этом сразу все узнали. И мне чуть было не пришлось на ней жениться. Но война спасла.
   Он широко улыбнулся, вспоминая весёлую ночь, отчего показался Маше ещё пьянее и ненавистнее. Она отвернулась и представила его и немку по имени Гретхен на сеновале.
- Ты наверно меня ненавидишь? – Он положил свою ладонь на Машину руку, которую она тут же одёрнула. – Ты пойми, всё это мы делаем на благо человечества.
- О, да. Я видела эти блага. Страна превратилась в ад. Кругом трупы, стоны, проклятия, слезы, смердящий запах. Полная разруха. Все разворовано, взорвано и все несчастны. Это, что, абсолютное благо для России? Ты хоть понимаешь, что почти весь мир вас ненавидит.
   Немец перестал улыбаться и сощурил глаза.
- А ты хочешь своего соотечественника у власти? Русскому мужику нельзя доверять мировое господство. Как только он сядет во главе всего, он тут же начнёт прогибать всех и всё по себя. Причем будет делать это неумело. Мы немцы, хотя бы заботимся о своём народе и делаем всё ради него, а русский мужик, будет грабить тех же русских.
    Оказавших в верхах у власти, «Иван» будет думать только о себе, и грести всё под себя как курица. А зачем ему это, и так много, он и сам не ответит.
    Или ещё хуже вариант, он просто сходит с ума, добирается через таких же сумасшедших к власти, и начинает строить утопию, но при этом всё равно не перестаёт грабить и грести всё под себя. Среди вас нет нормальных, вы все опасные, при любом раскладе.
   Твой соотечественник, никогда не будет заботиться о своём народе. Никогда, слышишь? И кстати, русских коммунистов, почти весь мир ненавидит больше, пожалуй, чем немецких фашистов. Разве это не так? А Россия, поверь мне, никогда … разболтанна, не нормальна и воровата. Если сейчас её не завоевать всю сразу, то она постепенно продаст себя по кусочкам, за копейки.
   Затем он взял пустой стакан, заполнил его до краёв самогоном и залпом выпил. Маша смотрела на него и думала, что парень странно рассуждает для своего возраста. Интересно, как он стал …, ведь, по сути, из всех собравшихся здесь, он выглядел самым молодым. Она внимательно разглядывала его движения, заторможенные алкоголем. Вдруг он поднял указательный палец вверх, как будто хотел сказать какую то важную мысль.
- Я …
- Фашист. – Сказала за него вампирша.
   Парень, не опуская пальца, посмотрел на неё мутным взором, и, не обижаясь, продолжил.
-Я …
- Убийца невинных: женщин и детей.- Снова перебила она.
   Офицер опустил руку.
- Не перебивай меня, пожалуйста. Я …
- Сволочь и самовлюблённая тварь.– Уже на русском продолжила она, и, немного помолчав, добавила. - Кстати, скоро умрёшь.
   Вдруг, парень сильно схватил её за предплечье, потянул к себе и быстро заговорил. От него очень пахло перегаром.
- Пошли в комнату. Если пойдешь со мной, тебя никто здесь не тронет. Если откажешься, будешь общей. Я знаю, как любить женщин, у меня был опыт, на сеновале.
   Вампирша вскочила, вырвала руку, да так сильно, что опьяневший офицер упал со стула, опрокинув пустой стакан и бутыль с остатками самогона.
   В комнате послышался взрыв хохота и остроты в адрес парня. Засмеялись незначительное количество господ офицеров, которые ещё как то держались, остальные спали кто где. Запах разлитого спиртного заполнил всю комнату, в которой и так нечем было дышать.
   Михаил обернулся. Маша стояла вся сжатая. Она зло и пристально смотрела ему в глаза. Её взгляд не говорил, он кричал: «Тебе это нравиться?! Ты ради этой попойки меня сюда привез???» И постояв секунд, пять, быстро пошла к выходу, не надевая верхнюю одежду.
   Михаил спокойно проводил её взглядом, и, повернувшись к собеседнику, как ни в чём не бывало, продолжил разговор:
- Так вы говорите, что англичане лисы, что они благодаря Индии и удачному стечению обстоятельств …
   Несостоявшийся любовник, ругая и проклиная всех русских баб, пытался подняться с пола. И когда, наконец, еле встал и сделал попытку сесть на стул, то промахнулся и снова повалился, схватив при этом скатерть. Он потянул её, и всё стоящее на столе, упало на пол. Снова послышался взрыв хохота, никто не жалел разлитого спиртного.
   Все бутылки с остатками самогона и водки одновременно разбились и заполнили дом, таким смогом алкоголя, что всё помещение заполнила голубоватая дымка.
   Одна из бутылей опрокинулась  на Михаила, и всё её содержимое вылилось прямо на него. Он сидел наполовину промокший пятидесятиградусным спиртом, как фитиль маслом.
   Маша вышла из дома и остановилась у порога. Двое солдат охранявших дом, удивленно переглянулись между собой, смотря  на то, что женщина, одетая в одно платье, зло всматривалась вдаль, и казалось, не чувствовала холода. Они немного потоптались на месте, и, не задавая никаких вопросов, просто, стали наблюдать за ней. Она скрестила руки на груди и уставилась в никуда. Через несколько минут вышел Михаил.
   Солдаты охранники, слышали как девушка и мужчина стали разговаривать между собой по русскому на высоких тонах, было похоже, что они ссорились. Наконец  девушка замолчала, развернулась и пошла прочь.
- Нет! - Громко сказал Михаилу один из солдат, снимая с плеча винтовку. – Её нельзя отпускать. Остановите женщину, или мы вынуждены будем стрелять, в неё и в вас. Это приказ.
   Михаил посмотрел спокойно сначала на охранника, потом на удаляющуюся Машу и задумчиво произнёс:
- Боюсь, её сейчас, уже ничто и никто не остановит. Даже я, к сожалению. – Он не спеша развернулся, и, не смотря на угрозу, сделал попытку войти в дом.
   Один из охранников побежал вслед за вампиршей, другой нацелился на Михаила. Раздался глухой, словно хлопок дверью, выстрел.
   Когда Маша отошла от дома на довольно большое расстояние, то наткнулась на девушку. Та держала в руках старую собачью шубу, которую ловко накинула на вампиршу.
- Молодец! Я всё видела через окно. Ловко ты с этим немецким гадом. Я еле дождалась, когда ты выйдешь из дома. А это разлитое спиртное, как нельзя кстати.
   У девушки было овальное лицо, широкий нос, немного раскосые глаза с тяжелыми веками и плотно сжатые, по мужски, губы. Она напоминала Джоконду. Одета в старую мужскую дубленку, теплые штаны, и потрепанные временем валенки, а на голове намотана пуховая шаль. В руках держала темную, большую канистру, едко пахнущую бензином. Маша смотрела, как из полуоткрытого рта девушки, от сильного мороза  валил пар. Несколько секунд они  молча рассматривали друг друга.
- Меня зовут Таня. А тебя как?
- Маша. – Безразлично ответила вампирша.
- Ты знаешь, тот мужчина, с которым ты была у немцев, в него стреляли. Он мертв. В тебя тоже стреляли, но, значит, не попали. Я видела, у меня есть бинокль.
- Да - а??? О-о, горе то какое. – Маша сделала вид, что поразилась услышанным, зацокала и замотала головой. – Миша мертв, ужас то какой. Геройски погиб от рук фашиста. Надо же. А ведь ещё двадцать минут назад, все вместе пили водку. Вот ведь, судьба то. А я его предупреждала, не пей, мол, Миша водку с фашистами, они потом пристрелят за неё. Немцы, что с них взять? Как в воду глядела. Ужас, то какой. Миша-а-а, … горе мне, горе …  у-у-у-у. – Завыла вампирша по-бабьи.
   Затем она провела рукой у себя под глазами и страдальчески уставилась на Таню. Та в свою очередь, выпучила, как могла, на вампиршу свои узкие глаза и округлила рот. Так они смотрели друг на друга секунд десять.
- А …, понятно, - первая прервала паузу Таня,- ну …, ты …, тогда иди, а у меня еще дела здесь. Ты иди, иди. Вот туда иди. – И махнула рукой в сторону леса, посылая вампиршу в самую непроглядную глубь.
- Может помочь, чем надо? Так ты скажи. Я этих фашистов, ух …, как ненавижу. – Маша снова стряхнула несуществующие слёзы.
- Нет, нет. Ты иди. Шубу можешь не возвращать. Она с трупа снятая.
   Вампирша сделала глубокий вдох, демонстративно, потеплее укуталась, понимающе мотнула головой девушке и двинулась вперёд, с желанием выбраться поскорее из России.
   Таня убедившись, что странная женщина исчезла с поля зрения, стала медленно, как можно незаметнее, и, оглядываясь по сторонам, подбираться к дому.
   Подойдя почти вплотную к избе, она ещё раз оглянулась назад. Не ловушка ли это? Но отступать было нельзя, у неё не оставалось выхода. Неисполнение задания, так же каралось, если не расстрелом, то вечным позором и исключением из комсомола, точно.  Здесь, казалось у крайне опасного места, было намного безопаснее, чем возвращаться с бензином обратно.
   Девушка стала искать глазами охранников, ощупывая спрятанный в валенок пистолет, но их, почему то, нигде не было. «Не ловушка ли это?» - повторилась она, и у неё неприятно, сначала защекотало, а потом сжалось внутри. Но беззаботные и веселые  голоса пьяных офицеров, доносящихся из дома, действовали на Татьяну как успокоительная музыка и расслабили нутро.
   Она спрятала канистру в сугроб, подошла как можно ближе к окну и заглянула в него. Человек шесть офицеров спали прямо за столом. А те, кто более или менее держались, были очень пьяны.     Единственный, кто был на первый взгляд абсолютно трезв, это расстрелянный охранником, темноволосый мужчина, которого она с Машей полчаса назад, мысленно похоронила и воздала вечную память. Он сидел, скрестив руки на груди, задумчиво смотрел на стол, и казался, если не мёртвым, то сильно расстроенным, точно.
   Всё для Тани было странным. К примеру, как могли, этот дом, приютивший в себя сливки немецкого офицерского состава, оставить без охраны, даже на несколько минут? Или, зачем фашисты впустили эту странную пару? Почему в мужчину стреляли холостыми патронами? И как могли немцы, вообще, так сильно напиться, даже если они все важных чинов?
   Девушка стала бесшумно обходить дом, осторожно приближаясь к двери. Вдруг, она споткнулась, обо что-то большое, серое и запорошенное снегом. Упала, но не вскрикнула. А когда разглядела преграду, то, не столько испугалась, сколько очень удивилась. Это был труп немца охранника, который стрелял в мужчину. Он был совсем белый, ничком лежал с открытыми глазами и ртом. Его винтовка лежала рядом и под слоем снега напоминала бесполезную палку. Внутренний голос говорил Тане, что второй охранник то же мёртв.
   Заскрипела дверь, партизанка едва успела отскочить и спрятаться. На пороге показался тот самый, лысый военный, на которого переключился Михаил после молодого офицера. Он повернулся спиной к двери и расстегнул ширинку, послышалось журчание.
   После того как лысый офицер облегчился, он принялся за поиски охранников, которых нигде не было.
- Мюллер! Браун!– Громко крикнул он. – Вы оба, почему не на посту? Завтра же …
    Ему никто не отвечал, лишь голодным волком не прерываясь выла вьюга. Он немного постоял, и, почуяв неладное, зашёл в дом.
   «Пора, – Подумала Таня, – сейчас он оденется и вернётся искать охранников, а найдёт меня».
   Накануне девушке удалось немного рассмотреть этот дом. Это был двухэтажный, построенный из ….. брусьев терем, принадлежащий, когда то, раскулаченному большевиками мельнику. Он был большой и крепкий, но имел очень маленькие окна, через которые мог протиснуться только ребёнок. Девушка подумала, что видимо хозяин очень боялся воров, но страхуясь, ни разу не подумал о пожаре. Дверь была плотная, крепкая, и выбить её из проёма было практически невозможно. А снаружи свободно болтался ….
   Как только лысый офицер зашёл в избу, Таня молниеносно подскочила к двери, одела крепкий замок и побежала за канистрой с бензином, совсем позабыв про хозяйку и темноволосого мужчину, которые оба находились вместе с немцами в доме.
   С большим трудом открыв примерзшую на морозе крышку фляги, она быстро стала выплёскивать её содержимое на дом, стараясь равномерно распределять горючее по стенам. Девушка очень боялась, что её могли увидеть снаружи, ведь вся деревня была оккупирована немцами. Может быть поэтому, рассуждала партизанка, они так плохо позаботились об охране своих офицеров.
   Когда послышалось скудное бульканье остатков бензина в опустошённой фляге, Таня откинула канистру прочь, сняла варежки и выбросила их на землю.  Затем она залезла в карман и вытащила спички. В этот момент послышался сильный стук в дверь изнутри, кто то пытался выбить дверь.
- Откройте! Мюллер! Браун! Что за идиотские шутки? Быстро откройте дверь, или ….
   Девушка узнала этот голос, это был тот самый лысый офицер. Она вздрогнула и на мгновенье оцепенела.
   Шум прекратился. «Ушёл за помощью и оружием». - Подумала партизанка. Она вытащила спичку и попыталась её зажечь. Но руки от мороза совсем не слушались, и спички ломались одна за другой. Наконец у неё получилось. В это время как взрыв пороховой бочки, снова раздался новый стук в дверь. Девушка услышала крики, как минимум четверых немцев, которые яростно таранили преграду.
   Стук испугал партизанку, она замерла, и очнулась, когда догорающая спичка стала обжигать пальцы. Таня подлетела к дому и поднесла огонь к стене. Появилась голубоватая искра, и раздался слабый щелчок. Огонь дал скромный старт, а потом медленно, но верно, стал расползаться по всему, что было пропитано бензином.
   Девушка, спокойно стояла и смотрела, как желто – синие языки пламени быстро, от ветра, распространялись по дому. Почему то ей уже не было так страшно, как в начале. Наоборот появилось сознание того, что она проделала полезную, колоссальную и опасную работу. Задание выполнено. Она гордилась собой, она была собой довольна, а главное, теперь ей не страшно было возвращаться в штаб. Таня постояла ещё секунд десять, и, что было сил, побежала в сторону леса.
   В доме началась паника. Стали выбивать стёкла стараться протискиваться в бесполезные окна, и звать на помощь. Пламя, сначала распространилось по низу избы, а потом, словно почувствовав нечто ценное внутри, стало стремительно рваться внутрь.
   Крики и шум разбудили остальных находящихся в деревне. В окнах стал загораться свет, и люди, как муравьи из муравейника стали выбегать наружу. Некоторые даже ещё не успели одеться и выскочили полуголые, от этого смешались. Трудно было определить, кто есть кто. Возле горящего дома скопились толпа, но ни один не решался подойти ближе.
   Огонь разыгрался не на шутку и рос на глазах. Треща, обжигая деревянные стены своим дыханием, он успел за считанные минуты распространиться почти по всей внешней стороне избы, и, дойдя до выбитых окон, юркой, незаметной  мышью проник внутрь.
   Народ стал приходить в себя. Повсюду слышались  крики русские, немецкие. Раздавались приказы. Все бегали, искали ведра, или делали вид что искали, но всё равно бегали.
   Началась суматоха и полная неразбериха. Кого то убили, кого то затоптали, кого то «потоптали», кого то ранили. Издалека, было, похоже, что народ справлял масленицу вокруг горящего чучела.
   После десяти минут беготни, всё же нашлись человек десять, которые стояли с полными ведрами воды. Они как то неуверенно, сначала посмотрели на почти обугленные стены, и огромное пламя, которое их съедало на глазах, потом друг на друга, и, наконец, решившись, все вместе стали подходить к дому.
   В это время огонь успел распространиться по всему нутру помещения и коснуться, всего того, что было пропитано сорока пятиградусным спиртом. И как только десять волонтёров подошли вплотную к избе и нацелились на неё водой, раздался взрыв. Часть дома разлетелась на тысячи черных, ещё догорающих в воздухе, частей.
 …………………………………………………………………………………………………………..
   Маша разбросала сухие ветки на земле, накрыла их шубой, подаренной партизанкой, аккуратно положила на них Михаила, и стала внимательно разглядывать своего учителя. Зрелище было ужасающее. Огонь неравномерно обжег все части тела вампира, на нём не было ни одного сантиметра здоровой плоти.
   Одежда, в которой он находился в доме, сгорела, а в некоторых местах спаялась с остатками обугленной кожи, так, что отодрать её можно было только вместе с плотью.
   Казалось, что голова Михаила увеличилась, а окостеневшее тело наоборот уменьшилось в размере, оно потеряло форму, скукожилось, изогнулось в спине дугой, и от этого, вампир, напоминал больше новорождённого, чем взрослого мужчину.
   В тех редких местах, где мясо более – менее не пострадало, оно приобрело тёмно – бордовый цвет, а в тех частях, где огонь особенно не пощадил Михаила, виднелась желтая, иногда даже обугленная, кость.Глазницы провалились. Веки спаялись так, что нельзя было рассмотреть, насколько пострадали глаза. Нос заострился, а рот уменьшился в размерах и округлился.
   Пока Маша рассматривала своего учителя, в помещении быстро распространился тошнотворный запах, одновременно гниющей и горелой плоти. Девушка не выдержала и выбежала на улицу. Нет, она не ужаснулась при виде изуродованного огнём тела, и её не раздражала вонь. Она испугалась за себя, когда поняла, что никуда ей от учителя не деться и далеко от него не уйти. Никогда!!!
   Маша знала, Миша жив, и хотя он сейчас очень мучается и страдает, но выживет, просто ему необходимо очень много времени, что бы, хотя бы немного восстановиться и самому начать себя обслуживать. На это может уйти очень много времени, может несколько месяцев, может лет, а может сотен лет, что, скорее всего. Но, даже когда восстановиться, то уже не будет прежним, сильным и красивым мужчиной. Скорее всего, это будет старый, жалкий урод, перенёсший все муки ада, озлобленный на весь мир, капризный, и крайне обременительный для неё. И тогда, он точно никуда её от себя не отпустит. И будет между ними, ещё хуже, чем раньше.
- О, старый дурак! – Негодовала вампирша, стоя на пороге дома, в котором находилось то, что осталось от Михаила. – На кой чёрт, ты вообще притащился в Россию, да ещё и меня сюда приволок. О, старый маразматик! Гитлер, Сталин, шоу, которое можно увидеть раз в жизни…, -передразнивала она его, - я глупая…. Тьфу…! Что? Насмотрелся, идиот?!
   «Нет! – Твердо решила про себя вампирша.- Надо избежать этого. Мне судьба дала шанс, больше такого случая может не быть. В конце концов, он сам это предвещал. Всё просто, осталось лишь самое малое, найти топор и отделить голову Миши от его тела, и тогда никто не будет мучиться, ни он, ни я».
    Близился рассвет. Маша почувствовала сильную усталость и желание поспать. Слишком много пережито за сегодняшнюю ночь. Вампирша ещё раз посмотрела на развалины дома, где находился Михаил, посчитала, что место вполне надёжное, и, она, поглощённая мыслью о свободе, кинулась на поиски убежища.
    Когда девушка вернулась на следующую ночь с топором к развалинам, где оставила учителя, то лишний раз убедилась, что место, выбранное ей, было удачно. Снег, чистой, ослепительно белой  простынёй покрыл землю, он отчитался перед вампиршей, что за время её отсутствия, здесь никого не было.
   Маша осторожно вошла в то, что до войны было трёхэтажным зданием, неся завёрнутое в шаль, орудие намеренного убийства. В нос сразу врезался знакомый запах горелой и разлагающейся плоти. Вход был хорошо спрятан, но не закрыт, и свежий ветер спокойно проникал в помещение. Но даже постоянный приток свежего воздуха не мог выветривать эту смердящую вонь.
   В помещении ничего не изменилось, обгоревшее тело лежало точно в таком же положении, в котором его оставила вампирша. Она подошла ближе, нагнулась, и ещё раз внимательно посмотрела на Михаила, как будто лишний раз хотела убедиться, что он действительно мучается и страдает. Затем встала перед ним на колени, освободила инструмент от шали и крепче сжала его в руках. Она сделала глубокий вдох, несмотря на жуткий запах, закрыла глаза, мысленно пожалела, что не выучила за триста лет ни одной молитвы и взмахнула топором. И вдруг, Машины руки застыли в воздухе. Её парализовало, она, словно окаменела на несколько секунд. А когда тело вновь стало ей послушно, то руки бессильно выронили орудие.
- Прикоснись ко мне. – Услышала вампирша шёпот внутри себя.
   Девушка послушно, не брезгуя, коснулась плоти учителя и замерла. В одно мгновение, она увидела всё то, что до сих пор для неё было тайной, начиная с того момента, как Миша спасал её умирающую ребёнком, как оберегал её юность, как насыщал её молодость, и как пытался расчистить своей смертью, её зрелость. Но видела всё это его глазами, глазами Михаила.
- Миша. О, Миша. Прости меня. – Только и смогла промолвить вампирша.
 ………………………………………………………………………………………………………………………
   Нина подумала, проводила взглядом и забыла. И даже не догадывалась, насколько была близка к истине в тот момент. А Ваня, еле дождавшись ночи, сбежал к своей возлюбленной. К своей Маше.
   Каждый раз, уходя из дома, он опасался, что Нине захочется выследить его. При помощи друзей, она могла сделать это легко, и запросто обнаружить его единственное и драгоценное сокровище, которое он так старательно прятал.
   Естественно, эта связь с вампиршей, Нине бы не понравилась. Она думала, что Машу убил медведь, и не как не могла догадаться, что Ваня спас её. И если б узнала, об их встречах, то спутала бы все планы. Но девушка, измученная за день домашней работой, ссорами и скандалами с парнями, еле доползала до кровати, не то, что выслеживать по ночам Ивана.
   Ваня обещал Нине, что не будет пить кровь и убивать людей, и выполнял свои обещания. Но он не обещал ей, что не будет ловить детей и уводить их Маше, и поэтому, как думал, его совесть была чиста, и он не врал, когда говорил, что невиновен.
   Маша поселилась в квартире одинокой, всеми забытой, пожилой женщины, которую вампирше пришлось убить. А тело Иван закопал в лесу так далеко и глубоко, что обнаружить его, было так же нереально, как погасить солнце.
   Мысль о том, что бы стать обычной женщиной не выходила у Маши из головы, она бредила и жила этим. Мало того, эта мечта заставляла бороться её с болезнью, она стала стимулом к выживанию.
   О, да! Стать человеком! Впервые за семьсот лет поесть нормальную пищу, впервые выпить вино, водку, опьянеть. Любить и быть любимой, заниматься любовью с мужчиной, да не с одним, она наверняка оторвется. В великих муках рожать детей, у неё их будет много, ведь она относительно ещё молода. Увидеть и успеть понянчить собственных внуков. А самое главное состариться, и, наконец, то умереть в уютной квартире, в приятной усталости, от не зря потраченных, маленьких, но человеческих, насыщенных лет.
   Умереть! Да, да, умереть! Будь проклята эта нескончаемая жизнь вампира. Что толку от долгих лет, если всё проходит как по замкнутому кругу. Смысл жить, если нечему радоваться и удивляться.
    Зачем просыпаться каждую ночь, если внутри и вокруг одна пустота, и нет никого близкого? А даже если и появлялся кто то на жизненном пути, как, к примеру, Михаил, то всё равно, в конечном счете, такое отягощающее объединение, сводилось к ненависти и смертельной неприязни друг к другу.
   Зачем, к примеру, быть самой красивой женщиной на свете, если ни разу не попробовать элементарного поцелуя любовника, не говоря уже о мужской ласке, хотя бы единовременной. К чему флиртовать с мужчинами, восхищать их сводить с ума, если они даже прикоснуться к ней не могут, наоборот, их горячие руки вызывают болезненные ожоги на хладнокровной коже. А о любви с вампирами, вообще больше речи быть не могло. Смысл жить, если нет мечты и никакого стремления.
   Сначала, вынужденное одиночество, а потом и старость. Но старость вампиров проходит намного тяжелее, чем старость людей. Пожилой человек доживает в кругу родных, иные до последних дней  жизни счастливы, их судьба все время преподносит приятные сюрпризы, и умирают они в тепле и уюте.
   Последние годы  человека быстротечны, и более или менее можно почувствовать приближение смерти, да и, как правило, есть итог: дети, внуки. Старость вампира, словно упругая резина, может растянуться очень надолго, она всегда одинока и без итогов. А потом нескончаемый ад.
   Жизнь менялась на глазах у Маши лет триста, а потом всё одно и то же. Да, было время, когда она с Мишей бродила по всему земному шару, узнавала страны, учила языки. Как губка впитывала любую информацию, которую он ей преподносил, и каждая была интересна и уникальна. Было! Да было, когда она имела миллионы поклонников почти во всех странах мира. Некоторые  из них, умирали, сражаясь на дуэлях. Иные травились, иные вешались, из-за неразделённой любви. Ну, и Маше, конечно, некоторых пришлось убить, собственноручно. Это были насыщенные золотые годы, и время тогда протекало незаметно и весело. Вампирше казалось, что каждую ночь она рождалась заново, не было и намека на усталость и скуку. Но всё прошло. Сколько верёвочке не виться, у всего есть конец. Как то вдруг стало скучно, одиноко, однообразно, пусто, тоскливо, да и вообще пропал смысл к существованию.
   Да, было, было время, когда она не знала, как благодарить судьбу, за то, что сделала её вампиром. Ведь Маша избавилась тогда от всех человеческих недугов, голода, болезни, боли, унижения, смерти. А сейчас она, неблагодарная, думает, зачем всё это? Счастье оказалось коротким, несмотря на то, что длилось века, а одиночество и мытарство, остались с ней навечно.
   А Михаил? О, этот нудный старик, который ей впоследствии надоел до ненависти, и давил на неё как капкан на больную лапу, и всё же, он навсегда останется главным мужчиной в её «темной» жизни. Миша был самым влиятельным в её судьбе, таким и останется. Но ей никогда и ни за что не избавиться от него, хотя его нет уже несколько десятков лет. Ведь это он сделал из неё, как говорит Ваня «легендой вампиров».
   Мир менялся, строились дома, города, страны, потом всё это рушилось, затем снова воздвигалось. Люди рождались, любили, рожали себе подобных, умирали. Были счастливы, несчастны. Одни долго жили, другие мало, иные не жили вовсе. Проходили войны, природные катаклизмы. Ускорялся прогресс с бешеной скоростью, менялась мода, жизнь людей менялась, но сам человек, нисколько не изменился за триста лет и вряд ли изменится, если только в худшую строну. Поэтому, что бы ни происходило в будущем, как бы не возросла цивилизация, Маше казалось, что уже ничего не сможет её удивить и порадовать.
   Но случилось чудо. Она встретила Ваню. Доверчивый и добрый юноша. Да и где встретила? На родине! Почти там, где триста лет назад превратилась в вампира. А сейчас, наоборот, при удачных стечениях обстоятельств, снова станет женщиной. Молодой красивой женщиной. Станет человеком.
   Какой странный круговорот получается. Маша вообще заметила, что всё повторяется, просто меняются люди и время, а ситуация и смысл один и тот же. Она болела, была одинока, боялась людей и будущего, даже умирала. Её спас Миша, лишив её человеческих страданий. И сейчас, она больна и одинока. Она боится себе подобных, боится вампиров. Страдает. Опасается своего будущего. И её снова спасает темноволосый мужчина, что бы превратить обратно в женщину, а заодно и избавить от гнилой, вампирской вечности и непреодолимой тоски. Ну, разве не повторилась история один в один? Разве это не классика? Тогда, она была настолько же, счастлива встречи с Михаилом, как сейчас с Иваном.
   Маша ожила, она снова начала мечтать, радоваться встречам, это же надо, с молодым, пусть потенциальным, но любовником! В ней зародилась надежда и вера в успех. Единственная мысль, которая тяготила её, это то, что она пока не решила, что делать с Ваней. Оставлять его при себе, убить, или послать к чёрту, после того, как превратиться в женщину. Она собралась завести семью, а он вряд ли сможет составить ей в этом компанию.
   Маша Ивана знала всего неделю, но за эти семь дней, вампирша чувствовала, что парень уже начинал ей по не многу надоедать. Стали надоедать его щенячьи глаза, повторяющиеся фразы, клятвы в любви, верности. Зачем оно всё? Она достаточно наслышалась много лишнего и от Михаила. Тот тоже часто повторялся, но только со своими бесконечными нравоучениями, запретами, ужимками, подзуживаниями. Вампирша давно отвыкла от этого, и чувствовала себя прекрасно, когда у неё никто «не стоял над  душой». Но, пожалуй, больше чем клятвы в любви, больше её раздражало то, что Иван постоянно желал к ней прикасаться. Он всё время искал повод, что бы обнять или прижать её к себе. Маша с трудом сдерживалась и воспринимала это как сверх наглость парня. Такого она не позволяла никому и никогда и давно б убила его за это, но приходилось терпеть жар его горячих не находящих покоя, когда они были вместе, рук.
    Всё-таки ощущение полной свободы и независимости ни от кого, это, пожалуй, наивысшее наслаждение, всё остальное имеет свойство приедаться. То ли дело Виктор, такой товарищ не надоест никогда. Вечно беззаботный, играющий, пьяненький, смешливый, остроумный, всё понимающий, не навязывающийся. А главное, всегда в хорошем настроении. Он только и делал что дурачился, это у него получалось очень хорошо, пожалуй, лучше всего. Жаль, что он, где то потерялся. Маша часто вспоминала о нём и том весёлом, беззаботном, но коротком  времяпрепровождении. А сейчас ей приходиться общаться только с Иваном, и терпеть его щенячье скуление. Хотя не исключено, что щенок вырастет верным, бесстрашным и преданным псом. Но всё равно, вампирша твёрдо решила стать женщиной, и Ваня не входил в её будущие планы, хотя в данный момент, он был нужен ей, как никто другой.
   Не встреть она его, ещё неизвестно, захотелось бы ей бороться за свою жизнь. И быть может, смерть от медведя в лесу, оказалась бы наилучшим вариантом от томительной хандры и мучительной старости. О, да, сейчас, она хочет жить как никогда, и она будет жить! Она родиться заново, она будет счастлива, она возьмёт от жизни всё своё и не оставит ничего другим, она …
- А как же твои грехи Маша? Как ты собираешься быть счастливой, загубив миллионы невинных душ? Как из тебя может получиться хорошая мать, если питаешься в последнее время исключительно детьми? Ты же детоубийца!
   Какая из тебя получиться любимая и любовница, если ты ненавидишь всех мужиков вокруг. Какая из тебя выйдет интересная собеседница и подруга, если жизнь, тебе до смерти приелась, и всё время скучно. Ты превратилась в зануду. Кому и что, ты вообще можешь дать?
   Голос Михаила прошёлся как обухом по голове. Он вмиг разорвал сказочные представления о будущем своей воспитанницы, и моментально сразил её наповал, как молния поражает дерево.
- Миша?! Ты здесь?! – Маша вскочила с кровати и замерла, вглядываясь в никуда, словно внезапно ослепла. Её бледная кожа, стала одного цвета с белоснежной простынёй, на которой она спала.
- Да. – Спокойно ответил голос, и устало вздохнул.
- Ты мертв, мертв ….  Я убила тебя! О, уйди, сгинь, исчезни …. – Девушка испуганно закрыла руками лицо. – Я ещё буду счастлива. Я снова рожусь заново и буду жить счастливой человеческой жизнью. О, уйди, сгинь Миша.
- Ты мертва Маша, так же как и я. Никто и никогда не сделает из тебя человека. Ты умерла триста лет назад. Тебя нет, пойми, ты даже не прах, ты ничто, как глупый вымысел людей.
- Но Ванечка …
- Ванечка твой - дурачок, и тоже скоро умрёт. А ты, если не хочешь подольше попадать в ад, уйди от него и оставайся на земле, старой вампиршей.
- Я ещё не стара!
-Конечно, ведь мертвые не стареют.
- О, Миша! Оставь меня! Умоляю, дай мне шанс.
-А ты? Разве ты дала мне хоть немного шанса? Ты убила меня, после всего, что я для тебя сделал.
- Сделал?! Ты из меня чудовище и убийцу сделал!
- А ты бы предпочла умереть от опухоли, в грязи, холоде и голоде? Тебя мало пинали, били, пытались изнасиловать? Над тобой мало издевались, мало перепродавали? Ты бы такую жизнь предпочла? По-твоему, это, маленькая, но насыщенная, человеческая, жизнь? Это счастье? И насколько я помню, ты не переставала меня благодарить, за то, что я избавил тебя от всего этого, от этой «счастливой человеческой жизни». Не говори, что не помнишь. Ты убила меня, когда я подарил тебе весь мир.
- Я избавила тебя от страданий. Я ведь предупреждала, что не надо ехать в Россию. Кстати о памяти, ты сам со мной прощался накануне …
- Маша, ты убила, убила меня. Это факт. Но знаешь, я не виню тебя. Всё возвращается на круги свои. Я убил Софию, ты убила меня, тебя убьет Иван, потом сам скоро умрёт, из-за тебя кстати. Просто так и должно быть. Видимо, кто то нас время от времени пересчитывает. А я буду терпеливо ждать того момента, когда мы снова воссоединимся. Я люблю тебя, ни смотря, ни на что. И не дам ни одному мужчине прикоснуться к твоему телу. Так было, так есть, и так будет. Даже не мечтай об этом, и твой щенок пусть не мечтает. 
   Неужели ты и вправду думаешь, что я буду спокойно смотреть на тебя и этого тощего, недоделанного дурачка, если у вас, вдруг, что ни будь, получится в постели? И если уж тебе предстоит, кому ни будь, отдастся, то это буду только я. Ты всё ещё принадлежишь мне.
    Маша, я сбегу из ада через месяц, и этого не допущу. Я сначала перебью всю эту шайку, которой управляет сумасшедшая рыжая баба, ведь она сама не ведает что творит, и во что ввязалась, а потом заберу тебя. Поэтому забудь о превращениях в человека, всё это глупости. Ничего у вас не выйдет. Так что, до скорой встречи  кровавая Мэри. Пока, Машенька. Я очень скучаю.
   Да, кстати чуть не забыл. Хорошо, что ты познакомилась с Виктором. У меня как раз к нему есть разговор. Старый чёрт, вечно меня обдуривал. Я знаю его уже семьсот лет. Он только и делал, что подставлял меня и обманывал, хотя говорил, что мы с ним почти друзья, и я верил ему до последнего. Ведь то, что произошло той ночью, когда я сгорел, частично его проделки. Но, ничего. У меня было достаточно времени подумать, и составить план, в этот раз, ему точно не отвертеться. Я сбегу на землю и накажу его так, что мало не покажется. Я сошлю его в ад, вместо себя. А ты, будь готова к моему приходу, тебя мне тоже придётся наказать. Так, что …
-Нет, нет, нет …. О, горе, о несчастье …. Ваня…. Ванечка….
    Девушка села на кровать, и зарыдала, бесшумно, без слёз, лишь иногда покачивая белокурой головой, обрамлённой густой копной распущенных волос.
   Маша убита горем. Маша безутешна. Маша многострадальна. Сатана любит Машу. Сатана в Машу влюблён. Он держит её при себе. Он не отдаёт её никому. Он давно убил её. Она слишком долго живёт. Он хочет видеть её при жизни. Она не хочет жить. Он ей играет. Он дарит ей дорогие игрушки. Он ей балуется. Он балует её.  Он «не дышит не неё». Он не даёт ей свободно дышать. Он счастлив, держа её судьбу в своих руках. Она несчастна, в нём.  Он склоняет шляпу перед Богом. Бог сотворил чудо, породив Машу, чудо из чудес. Сатане так не смочь. Сатана уже никогда не отдаст Богу Машу.
   В горьких раздумьях девушка не заметила, как в квартиру вошёл Иван.
- Маша! Что с тобой? - Он бросился перед ней на колени, осторожно убрал её руки от лица и принялся их целовать.
    Губы его были горячи, они оставляли малиновые пятна на её коже. Но девушка не чувствовала боли от ожогов, слишком была поглощена услышанным. Маша немного успокоилась, когда увидела Ивана, улыбнулась и погладила его по голове.
- Ванечка, ты. Ты же не собираешься меня убивать?
- Убивать? Тебя? С ума сошла?! Да я жизнь за тебя отдам! Ты всё, что у меня есть. С чего ты взяла, что я собираюсь тебя убить? Скорее мир перевернётся, чем я сделаю это. Если с тобой что ни будь случиться, я умру вместе с тобой, можешь даже не сомневаться. Я люблю тебя, ты ведь знаешь. Ну, же…
   Он осторожно поднялся и сел рядом. Затем аккуратно обнял её за плечи и прижал к себе.
-Плохой сон? Это причина твоих слёз?
- Ты же  знаешь, что у меня не может быть слёз. – Девушка быстро встала и заходила взад вперёд, нервно теребя в руках какую то тряпку.
   Иван смотрел настороженно некоторое время на неё, в надежде, что она немного успокоится и объяснит причину своего странного поведения. Но Маша, как вечный маятник, не переставала ходить по комнате. Она была одета в просторную ночную рубашку, на которой болтался фланелевый халат, явно не её размера. Её миниатюрное тело тонуло в таком одеянии, и это немного мешало в движении, она напоминала ребёнка, напялившего на себя халат родителя.
-У тебя кто то был? – Осторожно спросил он, не выдержав затянувшейся паузы.
- Перестань. Кто у меня здесь может быть. Ты же знаешь, что я теперь боюсь всех и всего. – Она продолжала делать бессмысленные круги, не поднимая глаз.
- Не понимаю, с чего ты взяла, что я собираюсь тебя убивать?
-Ну, к примеру, что я намного старше тебя, и скоро надоем. – Наконец-то Маша взглянула на него.
- Ты? Надоешь мне? Бред. – Иван тихо засмеялся и облегченно вздохнул. – Маша, это всё последствия от перенесенного шока. Ты никогда мне не надоешь, слышишь? Этого не может быть. Это невозможно. Скоро, всё будет по-другому.
-Ваня, ответь мне, только правду скажи, ты не скучаешь со мной?  Я не кажусь тебе старой занудой?
- Нет, не кажешься. И ты ведь не на много старше меня и ещё молодая. Мне с тобой хорошо, просто, уютно, комфортно, и, как ни странно, безопасно. Но иногда, кажется, что ты не хочешь подпускать меня к себе близко и собираешься от меня сбежать.
   Он поднялся с кровати, схватил её и потянул к себе. Маша выскользнула, подошла к окну и уставилась на улицу, скрестив руки на груди.
- Если я тебе неприятен, лучше сразу скажи, я пойму. Потом, мне будет больнее.
- Приятен. Я обещала быть твоей, когда очеловечусь и я сдержу обещание. Ты мне очень нужен.
- Но ты злая на меня какая то сегодня. В чём моя вина? Что я сделал не так? Я не принёс тебе сегодня никого, так как спешил, чувствовал, что что-то произошло.
- Ничего не произошло, и я не голодна. Извини, мне действительно привиделся дурной сон, и я …, я очень испугалась за нас. Что там с этой женщиной, с Ниной? Ты узнал её секрет? – Маша старалась не смотреть Ивану в глаза.
-Если честно, то нет ещё. Но …, понимаешь, я ведь уже тебе говорил, надо, что бы она ещё кого ни будь, поймала, я только тогда смогу узнать, как Нина это делает. И знаешь, сегодня она меня спрашивала, куда я исчезаю каждую ночь. Как она про это узнала, ума не приложу.
- Что ты ей сказал?
- Выкрутился на этот раз, но потом, она сможет заподозрить неладное.
   Снова настала пауза. Девушка стояла спиной к Ивану и задумчиво смотрела на пустую, темную улицу, освещённую только одним тусклым фонарём, так похожего на дремлющего горбатого старика. Пошёл дождь.
- Как ты думаешь, Ваня, у нас получиться? – Монотонно спросила она, глядя как огромные, жирные капли дождя и отчаянно, беспощадно, разбивались в брызги об асфальт.
- Конечно, получиться! – Юноша подошёл сзади к Маше и обнял её. – Со мной, Сашкой, и Борькой получилось же. Просто надо немного терпения и времени. Ты как раз поправишься за это время.
- Ванечка, когда у нас с тобой это получиться …, если получиться, ты должен будешь, от неё уйти. Я не собираюсь тебя ни с кем делить, ты будешь только моим, на-другое, я не согласна.
- Нина не отпустит меня в таком виде, сказала, что снова в вампира превратит.
- Тогда нам придется её убить.- Затворнически прошептала вампирша.
- Но Маша, если мы её убьём, следом умру я. Знаю, что она не врёт. И если я связан с ней, превратив тебя по такому же принципу, ты, так же будешь связана с ней, и, следовательно, тоже умрёшь. И я не понимаю, разве ты не хочешь потом снова стать вампиршей? Ты и я, мы же обсуждали это …
- Так что же делать? Тебя она превратит в вампира, а как насчёт меня? – Маша повернулась, и, испытывающее посмотрела ему в глаза. Она собиралась оставаться женщиной, но теперь уже боялась реакции на это желание Ивана, чувствуя, что у него совсем иные планы на счёт её.
- Не знаю, любимая. Но мы обязательно, что ни будь, придумаем, вместе.
- Ваня, знай, на всё про всё у нас есть месяц. Если в течение тридцати дней, я не превращусь в женщину, боюсь, пострадаем оба. Но когда я стану человеком, то смогу уберечь от него и себя и тебя. Теперь я знаю, как. Я знаю, кто нам поможет.
- От кого от «него»?
- От прошлого. – Глубоко вздохнула девушка и положила свои маленькие, белые руки ему на грудь.
   Ваня прижал её и машинально попытался поцеловать, но она как обычно вырвалась и бухнулась на не заправленную кровать. А про себя подумала: «Эта рыжая баба только пугает его. Как только стану обычной женщиной, первое, что я сделаю, это убью её. На этот раз точно. И никакая за ней стоящая сила не остановит меня. Клянусь честью».
- Тебе удобно здесь? – Спросил Иван, что бы хоть как то разрядить создавшуюся напряженную  обстановку и сменить тему.
-Да. Спасибо. И мне намного лучше.
   Юноша отошёл от окна и сел рядом. Оба молчали. Наконец, Иван решился и задал вопрос, ответ на который он очень хотел получить с тех пор как спас вампиршу.
- Маша, я всё хочу тебя спросить, если не хочешь, то можешь не рассказывать, понимаю, что лезу не в своё дело, но раз мы сейчас будем всё равно вместе, скажи, как ты могла убить знаменитого Михаила?
   Вампирша загадочно улыбнулась, посмотрела Ване в глаза и затем перевела взгляд на потолок. Её лицо сделалось серьёзным и сосредоточенным.
-О, это было сделать очень легко. Хотела убить его сразу, но он смог мне внушить, что я ему очень обязана. И это было правдой …
   Мне было лет десять, когда он нашёл меня умирающую от гастро - энтероколита, и четыре ночи за мной ухаживал, как родной отец. Я выжила одна из пятерых детей, с которыми ела ядовитое мясо умершего теленка, хотя была самая слабая и младшая из них.
   Потом я росла, а он наблюдал, оберегал меня от других мужчин, и терпеливо ждал, когда я из ребенка превращусь в девушку, что бы сделать меня своей половиной. Я была очень больна, несчастна, одинока, и жизнь для меня казалась адом.
   Михаилу пришлось убить много мужчин, которые зарились на меня, прежде чем мне исполнилось шестнадцать лет. Для меня до сих пор остаётся загадкой, как Миша заранее знал, от кого мне ждать опасности, и как он успевал это проделать, ведь появляться он мог только ночью. Хотя, быть может всё проще, он убивал всех, потенциальных «охотников» до моего тела. Поэтому в деревне меня не любили и опасались, догадывались, что я к этому каким-то образом причастна. И это делало мою жизнь ещё более похожую на ад.
    А потом, когда мне едва не исполнилось шестнадцать, меня похитил индус, хотел отвезти в другую страну и продать, но корабль, на котором везли меня и несколько таких же несчастных девушек, стал тонуть. А мне было всё равно, я умирала от онкологии в кишечнике. Судно потонуло, и все, кто находились на нём, пошли ко дну вместе с кораблём. И Миша снова спас меня, превратив в себе подобную, сказав при этом, что теперь я принадлежу ему, и буду с ним на века. Тогда, я не предала этим словам особого значения, и ни как не могла ожидать, на сколько, впоследствии, мне ненавистно будет это слово, «вечность» и ещё ненавистнее «вместе».
   Сначала, нам было очень хорошо вместе. Жизнь была насыщенно и интересной. Я была юна, беззаботна, во всём доверяла Мише и всячески старалась ему угодить. Я искренне его любила. Он был мне всем, отцом, которого я в глаза не видела, другом, а у меня до него не было друзей, учителем. Да всем был, и делал всё, что бы я не испытывала никаких нужд. Он оберегал меня от всего.
   Жизнь, которую он мне подарил, казалась реализованной сказкой и осуществившейся мечтой. Ни холода, ни голода, ни боли, а ведь эти три чувства постоянно преследовали меня до него, как хищник жертву, и не было от них никакого спасения.
   Я цвела, имела оглушительный успех у мужчин, одевалась дорого, красиво, всегда была сыта, и считала, что счастливее меня нет на этом свете.
   Мы разъезжали по разным странам, и не задерживались долго нигде. Я, которая не видела ничего дальше своей деревни и одного грязного рынка, на котором  изредка торговала рыбой, очень хотела посмотреть на весь мир. И не как не могла поверить, что у меня в запасе не года, а сотни лет. Михаил прекрасно понимал моё состояние, не отговаривал, а только старался всячески мне угодить, и был отличным экскурсоводом. И вообще очень баловал меня. Мне казалось, умнее его, нет на всём свете. Он как Всевышний, мог ответить на любой вопрос, а у меня тогда их было неиссякаемое количество.
   И так продолжалось из года в год, из века в век. Сначала мы устали от разъездов. В первую очередь, я это почувствовала, когда поняла, что не могу постоянно говорить на разных языках, а думала исключительно на русском. Потом до меня дошло, что удивить меня, пожалуй, миру больше нечем. А самое худшее, оказалось, было то, что задержаться, где либо, мы не то что не хотели, а не могли.
   А потом, как то вдруг, резко так, мы поняли, что «смертельно» устали друг от друга, что не можем больше находиться вместе. Затем ещё хуже, мы обнаружили, что и друг без друга мы не можем. О, это очень страшное открытие, оно сделало как меня, так и его, глубоко несчастными.
   Так, мы уже бесцельно бродили по миру, мало разговаривали, раздражались по каждому поводу и без повода, ругались, даже дрались, в общем, мучили друг друга.
   Но началась Великая Отечественная Война. Михаилу, вдруг, во что бы то ни стало, захотелось побывать в России, в самом её сердце. Увидеть всё своим глазами, прочувствовать смерть, которой было пропитано всё, даже грязь и снег. Походить по лезвию ножа, поспорить, пофилософствовать со «старухой с косой», высказать ей своё мнение и выбросить скопившийся адреналин. Это, было для него какое то наваждение, неутолимое желание, он бредил этим. Казалось там, в самый разгар войны, находилось, нечто такое крайне интересное, что пропустить это, сверх его сил.
   И он стал уговаривать меня поехать вместе с ним. Я сначала наотрез отказывалась, говорила ему, что это бредовая идея, что это, закончиться для нас обоих плохо. Я предчувствовала, я знала, нашим отношениям подходит конец. А Миша не понимал этого, или не хотел понимать. По крайней мере, я так думала. Но, в конечном счете, он, всё-таки смог меня уговорить, пообещав, что расслабит узды, и даст немного свободы, если соглашусь. И я сдалась.
   Когда мы приехали в Россию, трупы, как гнилые, набухшие, какие то водянистые брёвна, валялись в неимоверном количестве, источая нестерпимый, ядовитый, серо – голубой дым, от которого у людей болел нос, да и вообще травились от него. К примеру, в жарких странах, мертвец сразу высыхает, и не источает вокруг столько невыносимой вони. Этот зловонный трупный газ, словно полотно окутывал всю землю, хотя стояла зима, и было довольно холодно.
   Везде встречались безразличные, черные, впалые лица. Тела людей выглядели скрюченными и старческими, даже у детей. Я смотрела ни них, и у меня складывалось такое впечатление, что им всё равно, умирать или нет. Все ходили как зомби, мало общались и смотрели в основном в низ.
   Повсюду разрушенные чёрные здания, нескончаемый мусор, какая то особенная, зимняя грязь. Да вся страна ассоциировалась со сплошной помойкой, вперемешку с кладбищем.
   Девочкой, мне нелегко приходилось в этой стране. Я была зла на неё, на людей, за то, что изуродовали моё детство. Зла на холод, на голод, что вечно преследовали меня. Я ненавидела свою родину, но даже мне обозлённой вампирше, сделалось не по себе, при виде этой ужасающей картины. И впервые за сотни лет, почувствовала, что я русская, и я …. А впрочем, я уже отвлеклась.
   В общем, я не могла больше там оставаться, а Миша, как будто находился в своей стихии, он смотрел на всё это, как на цирк, и упивался горем людей. Он повеселел, помолодел, перестал ворчать, был крайне заинтересован происходящим. Всё время задавал, на мой взгляд, глупые вопросы, одинаково и русским и немцам, то ли искал какую то истину, то ли причину, то ли просто, это ему действительно очень нравилось.
   И вот однажды, мы попали в дом, где собрались немецкие офицеры. Там, мы снова поругались, и я решила, что это был предел нашим отношениям. Да, врозь, нам было тяжело, но и находиться вместе, просто уже невозможно. Я вывела Мишу на улицу, высказала ему всё. Объяснила, что так больше продолжаться не может, и что я ухожу навсегда, тем более что он обещал мне свободу.
   Как ни странно, он отреагировал вполне спокойно, может, был слишком поглощён происходящим, и это его интересовало больше чем я, не знаю. Итак, мы попрощались, и я ринулась прочь.
   Но случилось непредвиденное. Избу, в которой находились мы и фашисты, подожгла русская партизанка. Впоследствии я видела её повешенную немцами на дороге. Она висела абсолютно голая, лысая, вся синяя от побоев, оплывшая, и похожая на печеное яблоко. Её предал тот, которому она больше всех доверяла.
   Все находящиеся в доме, сгорели, в том числе и Михаил. Не знаю, зачем я остановилась на полпути и вернулась в эту избу? Когда я почувствовала, что Миша умирает, то, не задумываясь, машинально бросилась его спасать. Но было поздно, вместо учителя, я обнаружила обугленный полутруп. А потом …
   Маша прервала рассказ, сглотнула и посмотрела на Ивана. Благодарный слушатель, затаив дыхание, впитывал в себя каждое её слово, не пропуская ничего. Она заметила вспыхнувший огонёк любопытства и возбуждения в его глазах, улыбнулась, затем встала, подошла к окну и продолжила.
-А потом, не брезгуя, я взяла то, что от него осталось, и переместила в разрушенный дом. Долго присматривалась к его изуродованному телу, не в силах принять решение: свобода или привычка? После нескольких часов тяжелых  раздумий, «свобода» победила. Ведь принять решение «привычка», для меня означало, не долгий и мучительный уход за Михаилом, а мучительно-беспросветная, долгая, моя жизнь с ним.
   И тогда, на следующий вечер, я взяла топор и пошла, что бы убить его. Я, до последнего момента не сомневалась в задуманном, на столько, крепким было моё решение. Почему просто не оставила его на произвол судьбы? Не знаю. Может потому, что не смогла бы жить с сознанием того, что он, где то мучается, а может просто побоялась, ведь он мог выздороветь и отмстить мне, а может, меня тревожило чувство неопределённости и чего то недоделанного.
   В общем, я замахнулась, и вдруг, меня словно парализовало. Я ясно услышала голос Миши. Он говорил …, нет, он приказывал, что бы я к нему прикоснулась. А прикоснувшись, почувствовала его чувства ко мне, его переживания за мою жизнь, с того самого момента, когда умирала ребёнком, то того вечера, когда он отпустил меня на свободу, а сам сгорел в доме.
   Я ошибалась, когда думала, что Миша не чувствовал разрыва наших отношений и своей кончины. Он всё знал, ещё лучше, чем я. Просто решил, таким образом, избавить меня от себя. Ведь иначе, он никогда не смог бы со мной расстаться. Миша видел, как мне тяжело с ним и душно, но ничего с собой поделать не мог. И его смерть, это был единственный, на тот момент способ, сделать меня свободной и самостоятельной. Он действительно меня очень любил. Так любил, что отдал за мою свободу жизнь. Но, видимо, никак не ожидал, что я вернусь спасать его, и обнаружу ещё живым. Но вот странно, когда я спасла его, он, почему то сразу захотел жить. Скорее всего, не ожидал, что смерть такая страшная и болезненная, и умирать передумал.
   Но всё равно, я опешила, и если бы могла плакать, то разрыдалась бы на месте. Во мне родилось, какое то новое чувство к нему. Нет, не благодарности и не жалости, а страха, чувство того, что я не смогу жить без него дальше, что умру вслед за ним, настолько крепко мы срослись. Мне было страшно не за него, а за свою жизнь. Взяв себя в руки и устроив его поудобнее, в каких то тряпках, я ринулась в поисках крови.
   Так прошёл месяц. Я не жила там, где прятала его, но навещала почти каждую ночь, принося с собой новую жертву, в основном детей, которые всё равно умерли бы от холода или голода. Если, чувствовала какую-нибудь опасность, то перепрятывала его. К счастью, безопасных, заброшенных мест, тогда было великое множество. Сам Миша пить не мог, поэтому, сначала приходилось крайне тяжело и неудобно вливать ему кровь в рот. Но постепенно, он пошёл на поправку. От него перестало пахнуть горелой плотью, мышцы набухали и приобретали красноватый оттенок. Тело стало медленно, но верно, затягиваться, как пленкой, тонкой белой кожей. А спаянные веки разомкнулись, и однажды, придя к нему в очередной раз, я смогла посмотреть в его глаза страдальца. Он, как мог, улыбнулся мне, и с тех пор стал расправляться с жертвой, которую я ему приводила, самостоятельно.
   Поневоле я стала «русской военнопленной». Пока Миша более или менее не выздоровел, переносить его на дальние расстояния было опасно, поэтому мне приходилось находиться в России, подле него.
   Да, была война, страшная жестокая, но жизнь продолжалась, и так получилось, что я стала частой гостьей у русских и немецких офицеров. Сначала, таким образом, я развлекалась от нечего делать, заодно подыскивала очередную пищу для себя и Михаила. А потом, оказалось, что всё происходящее вокруг, действительно, уникально и неповторимо. Нет, конечно прекрасны,  неповторимы не уродства страны в ходе войны и бесчисленные трупы, а именно сложившаяся политика того времени, в которой я только- только начинала разбираться. Это было крайне интересно. И тогда уже я, вместо Михаила, стала наслаждаться событиями войны.
   Больше, мне нравилось бывать у немцев. Они были всегда веселы, бодры, и все, как один, уверены в победе над русскими. Много употребляли спиртного, вели разгульный образ жизни, никогда не унывали, хоть и находились в чужой, враждебной и холодной стране. Ценили насущнее.
   У русских солдат, всё выглядело в точности наоборот. Они были угрюмы, напряжены, недоверчивы, нервозны, о победе речь не вели, и вообще, мало разговаривали о хорошем. Красота их, больше была, не обыденная, а какая-то воздушная, нереальная. Русские, всегда, в отличие от немцев, предпочитали журавля в небе. В то время, они называли Россию, страной самой без-набожной, а себя считала абсолютными атеистами, но это неправда, уж я-то видела в их глазах сплошные мольбы к Богу…, ты помнишь то время?
- Нет, я был тогда совсем молодым и пережидал войну в другой, далёкой от событий стране, но сейчас, слушая тебя, начинаю жалеть об этом.
- Ну, в общем, я ведь всё равно никак не могла повлиять на ход событий, наблюдала за всем со стороны. Постепенно привыкла к окружающей меня обстановке, и научилась веселиться, даже в такой угнетающей ситуации. И, по сути, мне было всё равно, чьей победой закончится война. Ведь я не собиралась оставаться в России, да в общем, как и в любой другой стране. Я вампир, и предательницей меня называть глупо.
   Однажды случай свёл меня с одним русским офицером. Он возглавлял   …. Звали его Константин Максимович Заболоцкий.
   О, это был настоящий чёрт воплоти. Я никогда не видела Люцифера, но мне кажется, что он должен выглядеть именно как Костя, вернее Костя как он: немного худощавый, но с очень развитыми мышцами, темноволосый, белолицый, зеленоглазый, красивый, высокий, умный. Приятный мягкий голос. Ему  так шёл его офицерский мундир.
   Он весь был пропитан, напичкан социалистическими идеями, свято верил в установление коммунизма во всём мире.
   Когда Костя говорил о всемирном равенстве, а он вообще умел говорить очень красноречиво и завораживающе, его зелёные, по-детски ясные глаза вспыхивали дьявольским огнём. Лицо, итак красивое само по себе, делалось, по строгому прекрасным. Он весь преображался, лучился внутренним светом и становился неотразим. Я смотрела на него, очарованно, и не могла оторвать взор. Человек, гипнотизировал вампира.
   Меня не было в России несколько десятков лет. Да, я знала, я слышала, что в ней произошла кровавая революция, что расстреляли царя и его семью. Что к власти пришли большевики, что это самые настоящие черно- красные черти, а самый главный дьявол, Иосиф Виссарионович Сталин. Но зачем они пришли, откуда, чего хотят, кто их вообще позвал и доверил управлять такой огромной и великой страной, это, мне было не то что не понятно, а просто безразлично. Я не вникала в политику своей родины. Это Миша, следил за каждым движением, происходящим в этой ненормальной и сумасшедшей стране. Он постоянно говорил о том, что потом, Русь, одновременно погубит и спасёт человечество. Это, пожалуй, была самая любимая его тема, которая интересовала его последние пятьдесят лет.
   В общем, когда я познакомилась с Заболоцким, с его коммунистическими утопиями, то он смог меня заинтересовать, заразить своими сказочными бреднями. И у меня в жизни появился интерес, хобби. Я, по возможности, как могла часто навещала его, а это было очень не просто. Недоверчивые русские, с трудом подпускали к себе непроверенных людей. Но понемногу успокоились, видимо думали, что я любовница Кости. Вернее я так думала.
   Мне очень не хотелось использовать трюки вампира, появляться внезапно, боялась напугать его раньше времени. А он, не то что был очень рад нашим встречам, но всегда с удовольствием, принимал меня, любил разговаривать со мной на различные темы. Ведь я очень много знала, и могла говорить обо всём, кроме войны. Я ему рассказывала про мир, про страны, про быль и небыль, про сказки и реальность, про солнце и луну. А он внушал мне, что коммунизм – это высшая степень человеческого развития, что равноправие, великое счастье для людей всего мира. Что Ленин гений из гениев, а Сталин великая сила. Да много говорил. И так же много расспрашивал о моей личной жизни, о моём впечатлении от происходящего и отношении к войне. А что я могла ему ответить? Ничего! И старалась переводить темы, когда он задавал мне подобные вопросы. С одной стороны, я видела отблеск недоверия в его глазах, с другой, очень не хотелось ему врать. Но всё равно, нам было очень интересно друг с другом и мы оба, общаясь, испытывали наслаждение.
   Намёков на постель, с его стороны не было, как не было признаний в любви. Он смотрел на меня, не как на женщину, а как на «товарища». И вдруг, случилось невероятное. Я поняла, что влюбилась в него. Да, да….  Я впервые в жизни влюбилась. С Мишей, всё было по-другому. Я любила его как отца, друга, учителя, но не как мужчину. К нему я испытывала лишь два высоких чувства, чувство глубокого уважения и благодарности. А здесь, возникло совсем иное отношение. Вот уж правду говорят, что любовь похожа на вольную птицу, не знаешь, на какое дерево она сядет, и сколько на нём продержится.
    И что я нашла в нем, до сих пор не пойму. Да красив, да он умен, да интересен, да по-мужски силен, да, очень притягателен и прекрасен. Но за триста лет, я видела тысячи ему подобных, и не один из них не вызвал подобного чувства. Скорее всего, потому, что он один, из этих тысяч, которому, я не нравилась как женщина. Я вампир, и то, что я тогда испытывала к человеку - мужчине, было ненормальным для меня и немного болезненным.
    Мне очень захотелось его подчинить себе, сделать зависимым от меня, превратить в животное, став его хозяйкой. Управлять, владеть его большим, красивым телом, постоянно прикасаться к нему. Находиться всегда с ним, слушать его милую ересь, в которую он так искренне верил, и тем самым напоминал мне очаровательного ребёнка. Желание обладать  им, было сходно с невыносимой жаждой, пока не напьёшься, будешь тяжело мучиться. В конце концов, все мои свободные мысли стали о Заболоцком, я всё время думала о нём, и ничего с собой поделать не могла, как не старалась, это было свыше моих сил. Он сводил меня с ума. Мне казалось, что тогда, я бы простила ему всё на свете. Я растворилась в нём, я жила нашими встречами, и если бы он приказал мне тогда, «умри», я бы спросила: «Какая из моих смертей, тебе доставит наибольшее удовольствие?»
    И я твёрдо решила сделать Костю вампиром, своим учеником, ведь на тот момент, ему было не больше двадцати четырёх лет. Наверно, он бы стал первым коммунистическим вампиром, вампиром - большевиком. Представляю, что бы началось в мире, если б моя мечта осуществилась, и он начал  впоследствии, делать себе подобных. Ужас!  Хаос! Конец света! А впрочем, кто знает …
   Маша замолчала, повернулась к Ивану, и увидела в его глазах злой отблеск ревности. Она улыбнулась, и как бы извиняясь перед ним, сказала:
- Ну и глупая же я тогда была. Тем более что у него были совсем иные планы в отношении себя и меня.
   Затем она отошла от окна и легла на кровать. Маша положила свою голову Ивану на колени, взяла его руку и поцеловала её.
- Не ревнуй. Всё в прошлом. Я сделала глупость и пострадала за это, и это страдание осталось со мной навечно. Три часа слабости, изуродовали всё моё будущее.
   В общем, я стала одержима идеей, превратить Заболоцкого в вампира. Мои вечерние визиты к нему стали более частыми. Может он, заподозрил, что то неладное в моём поведении, но вида не подавал. Только делал иногда свои красивые зелёные глаза удивлёнными, и говорил, что больше не может уделять мне так много времени, война всё-таки, но и терять ему меня бы не хотелось. А я смотрела на него и понимала, что он никогда не полюбит меня как женщину. Так же как и я, никогда бы не влюбилась в Мишу, как в мужчину. И это очень злило. А ещё я понимала, что Костя из той дикой, гордой, вечно свободной породы, которую ни за что не приучить и не заставить ничего делать насильно. От этого, я желала его ещё сильнее.
   А Михаил, несчастный бедный Миша. Он сразу всё понял. Я уже не приходила к нему каждый вечер, а тратила время на Заболоцкого. Но когда я всё-таки появлялась, в его глазах светилась такая детская, наивная и доверчивая радость, он так счастлив был видеть меня, что мне становилось не по себе. Я чувствовала себя предателем по отношению к нему. Думаю, он догадывался, что я искала ему молодую замену.
   Его лицо было изуродовано огнём, и он ещё не мог ничего сказать, да и не надо говорить, я итак читала в его взгляде одни мольбы: « Не покидай, не оставляй меня одного. Я очень страдаю. Мне больно. Я хочу жить. Вся надежда только на тебя. Пожалуйста, останься».
   О, Миша. Беспомощный, жалкий изуродованный старик. Очень уязвлённый и слабый, он всё время был один и чувствовал, что теряет меня. Боялся, что однажды я не вернусь к нему, и он пропал. Раны заживали крайне медленно. Оставь я его, и тогда, он умирал бы, очень долгой, голодной  и мучительной смертью, которая, быть может, длилась годами. Да и найти его могли. Мне стало искренне жалко его, но в то же время я поняла, что он для меня слишком тяжёлая обуза. Ведь все мои мысли и желания, были тогда о молодом русском офицере, и нашем с ним будущем. Я возненавидела своего учителя, раздражалась и злилась глядя на него, а его горелая плохо заживающая плоть стала вызывать во мне отвращение.
   Я словно стояла на гнилом мосту, который вот-вот должен рухнуть, и мне надо было срочно принять решение и спуститься на один из берегов, один под названием «жалость и благородство», другой под названием «свобода и мечта», или упасть в воду и утонуть. Это был очень тяжелый выбор.
   И вот, когда уже не было сил и терпения ждать, я выбрала третий вариант, пусть судьба сама скажет, что мне делать. И тогда …
   Маша закрыла глаза, и с феноменальной памятью воссоздала картину, того жуткого, унизительного вечера, произошедшего более пятидесяти лет тому назад, о котором, она будет впоследствии, жалеть всю свою оставшуюся жизнь….
   Как обычно она появилась перед зданием, где располагался штаб Заболоцкого. Патрульные, без проблем пропустили её, рассеянно смотря её вслед, и чему то улыбаясь. Маша бесшумно впорхнула в кабинет и сразу почуяла неладное. Ещё не было произнесено ни одного слова, не было ни одного обмена взглядом, но своим чутьём девушка поняла, что уже проиграла.
   Машу всегда поражала скромная, если не скудная обстановка кабинета Заболоцкого. Комната была хоть и немаленькая, но тёмная, какая то узкая и неуютная, к тому же всегда сильно прокурена крепким табаком. Из мебели в ней были лишь большой старинный шкаф, с нагромождёнными в нём кипами, похоже, никому не нужных бумаг, шаткий стул, стол, с находящейся не нём тусклой лампой, и неудобное, жесткое кресло.
   Заболоцкий сидел за крепким дубовым столом в одной рубашке, которая правильно подчеркивала его развитые переливающиеся, словно волны в море, мышцы и широкую спину. Китель небрежно валялся рядом, на соседнем стуле. Он, что то быстро писал, или делал вид, что был занят. Девушка остановилась на середине комнаты, и стала ждать, когда он заговоритЗаболоцкий сидел за крепким дубовым столом в одной рубашке, которая правильно подчеркивала его развитые переливающиеся, словно волны в море, мышцы и широкую спину. Китель небрежно валялся рядом, на соседнем стуле. Он, что то быстро писал, или делал вид, что был занят. Девушка остановилась на середине комнаты, и стала ждать, когда он заговорит первым. Наконец, после минуты, неприличного с его стороны молчания, Константин приподнял глаза и посмотрел на Машу:
-А, это ты пришла.
-Да. Костя случилось, что ни будь? Ты странно реагируешь на меня.
- Нет, нет. Пока ничего. Да ты садись, садись. – Он встал, повесил китель на своё кресло, и поставил перед Машей стул.
   Она села, а Заболоцкий присел на стол, который находился прямо перед вампиршей. И, скрестив руки на груди, стал разглядывать девушку, как будто видел её впервые. Снова воцарилось неловкое молчание.
- Мария, я всё хочу тебя спросить. Мы знакомы примерно месяц. Так? – Заболоцкий заходил по комнате, глядя сосредоточенно на пол.
- Так.
-Ты всё время приходишь вечером. Скажи мне, чем ты занимаешься днём?
- Сплю. – Честно призналась вампирша.
- Интересно. Хотя знаешь, я верю, что после таких бурных ночей, ты отсыпаешься целый день.
- Бурных?- Девушке, почему то сделалось смешно от этого слова. - Не понимаю.
- Мария, … если конечно это твоё настоящее имя, - тут он резко остановился, подошёл к ней наклонился так, что его лицо было в нескольких сантиметрах от неё, и она чувствовала его прокуренное дыхание,- мы знаем, что шпионка и фашистская шлюха. Отрицать бесполезно, тебя неоднократно видели среди немецких офицеров. Мы так же знаем, что ты говоришь одинаково хорошо, как на русском, так и немецком языках, без всякого акцента. И ты настолько обнаглела, что свою порочную связь не скрываешь.
   Когда тебя впервые увидели среди немцев, ты уже знала о нашем штабе, и нам приходилось сильно рисковать, оставляя тебя на свободе. Особенно рисковал я, общаясь с тобой.
   Заболоцкий замолчал, зло и пристально уставился в глаза девушки. Его нисколько не пугал её холодный взгляд мертвеца, похоже, он вообще мало чего боялся, кроме капитализма.
   Вдоволь наглядевшись в почти бесцветные очи вампирши, он отошёл от неё, сел на своё место, и продолжил уже в более спокойном тоне:
-Единственное, что мы не как не можем понять, почему после встречи с тобой солдаты исчезают, офицерский состав немцем редеет, а их бескровные трупы потом находят в самых неожиданных местах. Это ты их убиваешь?
- Да. – Закивала головой девушка.
   Заболоцкий недоуменно уставился на Машу.
- То есть …, что …, я не понял …, они плохими любовниками оказывались? Тогда я не понимаю …, зачем ты это делаешь?
- Я пью их кровь. – Девушку этот разговор стал веселить.
- Я понимаю. – После нескольких секунд молчания, продолжил Костя. – Фашисты кровопийцы. Но зачем «своих» убиваешь, если это ты действительно делаешь?
- Они мне не «свои», а говорю я одинаково хорошо, как на русском, английском, немецком, французском, итальянском …, да мне всё равно на каком языке разговаривать…
«М-да. – Подумал Заболоцкий.- Вот что значит, большой стаж профессиональной проститутки».
- У некоторых солдат, я сама кровь пью, других отношу учителю…
- Учителю? У тебя есть учитель?
- Ну да, Михаил.
- И чему он тебя и тех солдат, которых ты ему отводишь, учит? Где этот Михаил сейчас находиться?
- Слушай Костя, - развеселившаяся Маша встала и легкой походкой подлетела к его столу, -  на самом деле я пришла сказать тебе, что я …
   Заболоцкий резко встал и рукой указал вампирше на стул. Девушка остановилась, удивленно посмотрела на него и села на место.
- Я тебе не Костя, а товарищ капитан. Мы давно наблюдаем за тобой. Ещё месяц назад, как только нас информировали о твоем содействии немцам, пришёл приказ допросить тебя и убить. И я уже хотел выполнить приказание, как вдруг, пришёл новый приказ, выследить, и разобраться в ситуации. Ты могла оказаться слишком ценным проводником и источником ценнейшей информации, что бы так быстро покончить с тобой. Ведь ты общалась только с офицерским составом. Надеялись, что выведешь к фашистам, и поэтому, решили пока тебя не убирать. Странно, что они - спокойно на тебя реагировали.
   А потом, вообще пошла, какая то чертовщина. Мы узнали, что убивают немецких офицеров, и ты, к этому, каким то образом причастна. Мне было приказано войти к тебе в доверие и выпытать по возможности, как можно больше информации: на кого ты работаешь, с кем, где твой штаб, и зачем ты убиваешь немцев. Пока не применяя никаких крайних мер.
   Хотели следить за тобой. Но как только ты выходила из здания и заходила за угол, то вдруг исчезала, улетучивалась, растворялась, даже собаки не могли обнаружить твои следы. Целый месяц мы пытались, хоть что ни будь, выяснить, но всё безрезультатно.
   Времени больше нет. Сегодня последний вечер, когда я могу тебя допрашивать. Сразу говорю, из штаба тебе не выйти. Или ты говоришь мне сейчас всё начистоту, или придётся тебя пытать, и, быть может, даже убить.
- Меня?! Пытать?! Убить?! За что?!
- За содействие фашистам!!! – Взорвался товарищ капитан. Он вскочил с кресла и стукнул кулаком по столу.- За предательство! За постыдное поведение, неподобающее русской бабе! – Затем замолчал, пристально посмотрел на Машу, и, махнув рукой снова сел. – Эх, была моя воля, я б таких как ты ….Тьфу,… гадость какая.
   Вампирша печально посмотрела на него, опустила голову и промолвила:
- Хорошо Костя …, то есть товарищ капитан. Я расскажу тебе всё. Кстати, за этим я к тебе и пришла. Что ты хочешь знать?
- Кто ты? Как твоё настоящее имя. – Заболоцкий достал чистый листок и радостный собрался записывать признания предательницы родины.
- Моё полное имя Родионова Мария Сергеевна, и я вампир.
- Так, так, «вампиры», это что, организация такая, или какое то новое партизанское движение?
- Нет, Костя …, э-э …, то есть, товарищ капитан, я действительно вурдалак, и мне приходиться пить кровь людей, что бы существовать.
   Заболоцкий удивленно посмотрел  на странную женщину, называющей себя недостойным словом для комсомолки, немного помолчал, затем неуверенно махнул головой:
- Ну, хорошо, пусть будет «вампир». У тебя есть сообщники?
- Наверно.
-Где они? Где расположен ваш штаб?
- Везде.- Безразлично промолвила Маша.
- Хорошо. Какая ваша цель?
- Пить кровь, что бы выжить.
- Немцев ты убиваешь?
- Да.
- Зачем?
- Они упитаннее и сочнее, чем русские.
   Заболоцкий замолчал, повертел пальцами карандаш, бросил его на стол, затем встал и снова заходил по комнате. Потом подошёл к окну, и, уставившись на улицу заговорил:
- Пойми Мария, разве ты не видишь, в каком состоянии находиться вся страна? Всё направлено на борьбу с фашизмом. Люди страдают, болеют, недоедают. Каждый день тысячами мрут, как мухи, в холоде, в болезни. Немцы уже почти в Подмосковье, что может быть хуже?
   Дети, старики, и те пытаются, как то помочь родине, работая по три смены на работе, спя по три, четыре часа в сутки. Женщины сражаются наравне с мужчинами, управляют истребителями, танками, организуют партизанские движения. Всё лучшее направлено на фронт. Продукты экономят даже на младенцах. Пойми, мы должны, нет, мы обязаны победить, или остаться рабами навеки. Понимаешь? Ра-ба-ми. Не будет русских, как нации, не будет России. Но для этого необходимо объединить наши усилия.
   Ты имеешь хоть немного представления о концлагерях? О, пытках, которые гестаповцы применяют по отношению к военнопленным, а? Видела изуродованные тела, на которых фашисты вырезали звёзды на груди, срезая кожу? А раздробленные конечности, так, что человек, когда, в конце концов, его вешали, даже не мог стоять на ногах. Приходилось поддерживать изуродованное тело фашистам, потому что ступней как таковых уже не было. А как выжигали глаза калёными прутьями? Как беременным женщинам вспарывали животы, и каблуком сапога, на глазах умирающей матери, раздавливали не родившегося младенца, видела?
   А ты, занимаешься распутством, вампирством, ведёшь весёлый, разгульный образ жизни, и вообще позор тебе. Слышишь? Не Время! Понимаешь? Не время шляться по врагам, учить их вместе с Михаилом, и пить фашистскую кровь. Вспомни, наконец, что ты русская баба, и что твоя родина в большой беде.
- Но, Костя, я не могу по-другому…, –начала оправдываться Маша.
- Стыдись женщина! Что о тебе скажут твои дети?
-У меня не может быть детей. Я не могу родить. Но я могу подарить вечность и прекрасную ночную жизнь, лишённую всех человеческих страданий. Я не имею права вмешиваться в военный ход событий. Да мне это и не интересно. Но если, только ты захочешь, я подарю тебе силу и возможность наслаждаться своим существованием. Да и той же самой войной. Такую силу, о которой, большинство, может только мечтать.
   Я бы могла просто убить тебя, и уже потом всё объяснить. Но не хочу применять насилие. Мне важно, что бы ты сам сделал выбор. Или остаться человеком, и в скором времени умереть, а я чувствую, что тебе очень недолго осталось жить, или довериться мне, и родиться прекрасным и сильным созданием, вечным и могучим. А вообще, я пришла сказать тебе …, мне кажется, что  я люблю тебя Костя, я пришла ..., я потеряла покой, встретившись с тобой, и не о чём другом, как сделать тебя своей половиной, думать не могу. Я хочу тебя. Хочу твоё тело и душу, и не с кем не собираюсь делить. Это решено. Ты уже обречён. Ты уже мой. Решайся, Костя. Скорый ад, или вечное царство.
   Заболоцкий внимательно выслушал Машу, не отрывая взгляда от окна, и, не смотря ей в глаза, направился на своё место. Сел за стол, взял карандаш, повертел им в руке, и о чём то задумался. Девушка молча пронаблюдала за ним, поняла, что пауза может затянуться надолго и заговорила первая:
- Ну, так что Костя, то есть товарищ капитан, вы принимаете моё предложение?
   Заболоцкий нерешительно посмотрел её в глаза, и на его лице появилось нечто наподобие улыбки, только очень кислой.
- Понимаешь Мария, война, не время говорить о любви. Но ты можешь исправиться и начать …
- Да, или нет, товарищ капитан? Да, или нет? Будь честен! Будь мужчиной!
   Заболоцкий снова встал, подошёл к окну, снова уставился в него, и, словно стыдясь своих слов, заговорил:
- Нет, Маша. Я бы никогда не женился на испорченной женщине, которая никогда не сможет родить мне ребёнка. Тем более что дома меня ждет невеста. Но ты можешь исправить свои ошибки, очиститься от порока и помочь своей родине, если будешь нас информировать о том, что сможешь узнать от немцев.
   Мы проведем подробный инструктаж и укажем тебе, что делать. Мало того, научим стрелять и пользоваться любым огнестрельным оружием, если не умеешь. Водить танк, наконец, если захочешь. И быть может, после победы, будет тебе почет, и грудь в орденах. И встретишь ты по-настоящему свою любовь, но это буду не я. А пока, Мария, война, и нам нужно направить все свои силы, всю свою любовь к родине, что бы добиться долгожданной победы. Это есть наш с тобой святой долг перед отчизной.
   А потом, Маша, ты только представь, мы будем отстраивать страну заново. Начнем с чистого листа. Будем стремиться к новому миру, светлому, незапятнанному, ведь всех гадов  перестреляем, оставим только достойных идти к нашей единственной цели, коммунизму.
   Выговорившись, осчастливленный мечтой, он повернулся к вампирше и ужаснулся. Прямо за его спиной стояла та, что посещала его в течение месяца. Только лицо её сильно сузилось, и стало белее снега. Бесцветные глаза сделались мутными и злыми, рот скривился, а зубы как будто вытянулись. У Заболоцкого сложилось впечатление, что она хочет его укусить. И вообще, от её вида, ему сделалось нехорошо, и очень страшно, как никогда. Он выскользнул у неё из-под носа. И, спиной, не отрывая от её взгляда, направился к рабочему столу, где у него в секретном месте, находилась кнопка вызова охраны. Не мог же он драться с миниатюрной женщиной, это было бы не по-товарищески.
- Ну, что же ты Мария? Дрожащим, сиплым, еле слышимым голосом проговорил он. – Нельзя же так расстраиваться. Я ещё погуляю у тебя на свадьбе, после войны, вот увидишь.
   Он подскочил к столу, и стал трясущимися пальцами искать под ним кнопку, но она никак не находилась. Тогда он машинально открыл ящик, что бы достать револьвер. Но как только опустил глаза, то внезапно почувствовал жгучую боль, как будто в шею воткнули коленный штык. В его сознании помутнело. Заболоцкий пытался позвать на помощь, но вместо слов, лишь бессмысленно открывал рот, словно пойманная рыба, пока его веки не сомкнулись ….
- … и тогда я схватила этого «товарища» и притащила его в развалины, где находился Миша.
   Маша открыла глаза. Мельком и безразлично взглянула на Ивана. Затем она села и продолжила свой монолог.
- Михаил, как всегда очень обрадовался моему приходу. То, что я появлялась не одна, а с жертвой, было привычным делом, и поэтому он нисколько не удивился, когда я принесла очередного солдата.
   Я бросила голого Заболоцкого рядом с Мишей, который, уже хотел начать расправляться с ним. Но я попросила его подождать, когда Костя очнётся. Долго ждать не пришлось, товарищ капитан от тридцатиградусного холода очень быстро пришёл в себя. Он принял на полу сидячее положение, весь съёжился, задрожал, и испуганно - удивлёнными глазами уставился на нас. Одной рукой он поджал ноги в коленях, другой и стал ощупывать довольно большую рану на шее, оставленную мной.
   Я встала напротив мужчин, сложила руки на груди и в свою очередь, тоже, молча, несколько секунд, рассматривала их. Затем я схватила топор, которым хотела убить Мишу, подскочила к Косте, и вмиг отрубила ему детородный орган.
   Тот, сначала не понял, что произошло, и, по всей видимости, даже не успел почувствовать боль. А когда опустил глаза, увидел, как кровь, горячим фонтаном брызжет из него, и, до него, наконец, то дошло, что я сделала, то попытался вскочить. Но смертельные раны в паху и на шее не дали ему это сделать. Он повалился на пол, корячась в агонии, прижимая руки в низу живота. Кричать он не мог, я повредила ему голосовые связки.
    Миша с большим удовольствием наслаждался этим зрелищем. В его глазах, я впервые за месяц увидела блеск хищника. Он получал огромное удовольствие, глядя на умирающего, стонущего больше от страха и немощи, чем от боли, Заболоцкого, лицо которого осунулось и стало совсем белым, как мел, а глаза впали, как у покойника. Михаил понаблюдал немного за Заболоцким, и видимо боясь, что тот скоро обескровеет, потянулся к нему.
   Я подошла к Косте, поднесла к его глазам «обрубыш», и сказала, что теперь мы наравне, оба не можем иметь детей. Что надо было соглашаться на моё предложение, так как сейчас уже поздно, он перестал мне нравиться, и вообще, очень скоро умрёт, как я и предсказывала. И, что, к сожалению, он уже не достигнет своей цели, «светлого коммунизма», и  уже совсем точно, никогда, ни у кого не погуляет на свадьбе.
   Затем я поднялась и подошла вплотную к немного озадаченному моими словами Мише. Его глаза сияли от счастья. Он молча благодарил меня за это представление, и ждал продолжения шоу. Но не тут-то было. Я взмахнула топором и отрубила ему руку, проклиная его за то, что превратил меня в чудовище, которым я быть больше не желаю, и что я ненавижу как его, так и Заболоцкого, одинаково. Михаил открыл широко от ужаса глаза и недоумённо посмотрел на меня. Такого расклада он никак не ожидал. Сказать он мне ничего не мог, его голосовые связки, как и Кости то же были повреждены, но только огнём.
   И тогда, уже я стала наслаждаться представлением. В бешенстве и злости, я развернулась,  и Заболоцкому отрубила кисть. А потом началось самое интересное. Я стала метаться от одного к другому и лишать по очереди, каждого, конечностей.
   О, это было незабываемое и впечатляющее зрелище. Я вглядывалась тому и другому, в их безумные от боли и ужаса глаза. А они смотрели то на меня, то на топор, то друг на друга, и от этого их страх только увеличивался. И я, словно акула, которая почуяла кровь жертвы, и не в силах остановиться, носилась по помещению, разрубая постепенно их тела на куски.
   Я убивала Михаила, но в тот момент убийцей себя не ощущала, ярость ослепила мне глаза. Я не соображала, не ведала что творила. В моей голове вертелось  всего лишь одно слово, «ненависть».
   Заболоцкий умер первым. Его сильное, молодое сердце, долго, но бессмысленно боролось со смертью, а следом и Миша. Тогда я взяла разрубленные части от обоих тел, и сложила их в одну кучу, а головы поставила на самую вершину. Получилась этакая треугольная, шахматная гора, с розовыми прожилками кишечника, белые куски от тела Заболоцкого, и чёрные, горелые Михаила. А на верху, красовались две головы, одна бледная, словно известь, другая темная, словно асфальт.
   Я принесла бензин, вылила его на эту горку, подожгла и исчезла. Видимо, всё-таки, суждено было Мише умереть в огне.
   Сначала, одной мне было очень хорошо и спокойно, хоть и одиноко. Новость о том, что я убила Михаила, разнеслась очень быстро, и меня стали искать вампиры, поэтому приходилось постоянно скрываться. Но всё равно, я отдохнула, даже помолодела. Искать своего ученика после Заболоцкого не хотелось, да и зачем ученик изгою? Я просто наслаждалась долгожданной свободой и не чуть не жалела что убила и Костю и Мишу.
    Но однажды, проснулась и поняла, что будущего и свободы, как таковой, у меня нет. Что придётся до конца своего существования скрываться от «своих». Что помощи, в случае беды, ждать не от кого, наоборот, придется всё время озираться по сторонам. Но больше всего меня изматывала моя глупая, временная слабость, по отношению к Заболоцкому. Мне было очень стыдно. Кровавая Маша, которая славилась своим хладнокровием, отвергавшая королей, позарилась на ничтожество, пропитанное всякой утопической гадостью, как Россия ворами и мошенниками. Я влюбилась не в того, не в то время, да ещё и при живом Мише. И вот итог, я свободна, но всё равно несчастна, и по-прежнему одинока, даже ещё больше, чем была.
   А потом, я случайно познакомилась с Виктором, и предложила ему немного побродить вместе. Он очень высокопоставленный чёрт, и мог дать мне временное убежище. Тогда бы я могла, находясь при нём, «спокойно дышать» некоторое время, не боясь, что меня поймают и убьют.
   Сначала, он категорически отказывался от нашего с ним союза. Оно и понятно, сама понимала что нельзя, но немного подумав, согласился, чему я была очень рада. Мы отлично проводили время вместе, не утруждая друг друга. Про себя он мне ничего не рассказывал, да мне это и не интересно. Единственное, я поняла, это то, что он искал какую-то женщину, которой должен передать нечто ценное, спрятанное в нём самом. Внезапно, он устроил шабаш, вызволил сына, племянницу и пригласил меня. А там сам знаешь. Ну, вот и всё.
   Маша нежно, как могла, посмотрела на Ивана, потрепала его по щеке, словно ребенка, неумело поцеловала в волосы и стала укладываться спать.
- Не знаю, на счастье или на беду я с тобой встретилась? Как ты думаешь?
- Я думаю, что на счастье. Ведь я желаю тебе только добра, и мы любим друг друга. Правда? Скажи, что любишь меня, это всё что я хочу от тебя услышать, остальное не важно.
   Вампирша загадочно улыбнулась, тихо вздохнула, взяла в ладони руку Вани и прижала её к своей груди.
- Ты не убьёшь меня? Не сбежишь, когда узнал правду?
- Маша, ну, сколько можно повторять. Ты всё, что у меня есть. Думаю, ты правильно сделала, что убила Михаила, он ведь и правда очень мучился. В любом случае, даже если бы он выздоровел, эти мучения остались б с ним на веки. Такое не выкинуть на помойку и не развеять по ветру. А я никогда не причиню тебе вред. Никогда. Слышишь? Умрёшь ты, следом, умру я …
-Я верю, верю. Это всё что - я, хотела услышать. А как ты, стал вампиром?
- Меня таким сделала женщина, Анна. Она хорошая, в общем, не злая, и на много старше меня, но мне кажется, у неё ещё кто-то был, не только я.
-Где она сейчас?
- Не знаю. Пропала куда-то, давно пропала, лет семьдесят прошло. Просто взяла, и исчезла. С тех пор я стал самостоятелен, всего добивался сам, и никогда не искал её. Думаю, она меня отпустила. Странно, конечно, но похоже, что так. Хотя, иногда складывалось такое впечатление, что она впилась в меня как пиявка, насмерть.
   Временами с ней было очень тяжело. Анна всё время хотела от меня чего то, а что конкретно, и сама объяснить не могла, от этого вечно находилась в депрессии, или наоборот излишне раздражалась. Она видела во мне другого мужчину, я ей кого-то напоминал, но всё же был не он. От этого мы и мучились оба пятьдесят лет.
- Ты и мне Мишу напоминаешь. Вы очень похожи, не только внешностью, но и характером. Когда я увидела тебя там, на берегу Камы, то подумала, что ты, это он.
- Ну вот, видишь. А я - это я, и не хочу никого напоминать, даже знаменитого Михаила.
-Как «это» произошло?
- Да ничего особенного. Мне было двадцать три года, когда я в пух и прах проиграл в карты всё состояние отца, оставив двух младших сестёр и себя абсолютно нищими. Родители у нас умерли от туберкулёза. После проигрыша я пришёл домой и всё что мог сделать в тот момент, это взять у сестренок, последние деньги, оставленные на хлеб, купить водки и напиться. А когда очнулся на следующую ночь с сильной головной болью и увидел доверчивые глаза голодных сестёр, которые до последнего верили в меня и надеялись на мою несуществующую порядочность, не смог  удержаться. Я взял отцовский револьвер, единственная вещь, которую я не успел проиграть, пошёл в ванну, засунул дуло в рот  и … вдруг, увидел рядом женщину. Скрестив руки на груди, она печально смотрела на меня и улыбалась. Подумав, что это сама смерть, я быстро и решительно нажал на курок.
   Очнулся на четвёртые сутки на берегу моря. Рядом сидела Анна, это она была тогда возле меня, когда я стрелял себе в горло. Энни подошла ко мне, сказала, что теперь я вампир и в её власти. Ещё сказала, что долго следила за мной и приятно поражалась моей внешности. Сначала она подолгу смотрела на меня, разглядывая моё лицо. Я думал, что нравлюсь ей, но, в конце концов, понял, что это всего лишь  влюбленность в кого-то другого. В общем, нам неплохо было только в самом начале, а потом, находиться рядом с ней стало невыносимо. Если честно, то я даже рад, что она исчезла из моей жизни и видеть её не хочу.
- Но если она жива, ты всё ещё принадлежишь ей. Вдруг она вернётся за тобой?
-Вряд ли. Она ведь по-настоящему никогда не любила меня. Тем более столько времени прошло. А если всё-таки вернётся, то …, то убью её, несмотря на её высокое положение. Даже знаю как, обвинят в её смерти людей. В любом случае, я хочу быть только с тобой.
- Понятно. Ну, всё Ванечка. Скоро рассвет. Тебе пора домой, да и я очень устала и ослабла. Воспоминания и рана дают о себе знать. Ступай. Жду как обычно. И знаешь, что касается Нины, я, где то с ней уже встречалась раньше, но даже с моей феноменальной памятью, не могу вспомнить, где именно. Странная она, очень странная, и опасная. – Вампирша замолчала, устало посмотрела на Ваню и улыбнулась, обнажая как жемчужные бусы, ряд небольших зубов. - Ванечка, какое красивое русское имя.
- Имя то красивое, только вот не моё. – Улыбнулся в ответ Иван.
-Не твоё? – Вскинула слегка брови домиком Маша.
- Нет, мне его Нина присвоила, когда поймала. Я ведь не русский.
- Не русский? То-то я слышу еле уловимый акцент. А кто? - Уже в полусне спросила девушка.
- Я родился … - Но продолжать было бесполезно, вампирша спала. – Потом расскажу, милая, и зачем я здесь, тоже узнаешь. Потом всё расскажу. – Уже сам с собой разговаривал Иван.
   Он посидел ещё несколько минут, убедился, что Маша крепко спит, и, набравшись смелости, поцеловал её в губы. Подождал, рассматривая подругу спящую, затем встал, задернул несколько слоёв штор так, что в комнате не смотря на начинающийся ясный день, оставалась ночная мгла, и пошёл к друзьям.
 …………………………………………………………………………………………………………………………….
   С тех пор как появился Саша в доме, жизнь Нины превратилась в кромешный ад. Она только и делала, что занималась домашней работой. Бес конца и края стирала, за Борей, потому что он был чрезвычайной замарашкой, за Ваней, наоборот, потому, что чересчур педантичен, за Саней потому что …, да подлец он оказался, этот Саня. Мыла полы, которые были всегда, почему то грязные, хотя в основном на улицу выходила только она одна.
   У Нины сердце кровью обливалось, когда она расплачивалась за огромное количество продуктов, за которыми ей приходилось ходить в магазин дважды в день. Желудки парней напоминали ей бездонную прорву. Помимо еды, девушке приходилось постоянно покупать пиво, казалось, оно лилось рекой, ей было жалко денег на алкоголь, но спорить с Борисом и Саней не оставалось сил. Проще было купить пиво, чем выслушивать бесконечные и тошнотные попрошайничества. Она быстро выматывалась и уставала. Ночи не приносили ей полноценного отдыха, и вставала она, как правило, не отдохнувшей, не выспавшейся и раздражительной. Силы её были на исходе.
   Парни же наоборот, только и делали, что спали, ели, смотрели телевизор и как будто находились на курорте. В отличие от Нины, они выглядели очень отдохнувшими, свежими, полны неисчерпаемой энергии. У них всегда было отличное настроение.
   «Господи.- Думала девушка каждое утро, насильно заставляя вставать себя  с постели.- Дай мне сил всё это перетерпеть». А однажды проснувшись, ей, вдруг, во что бы то ни стало, захотелось посетить церковь.
   Было прекрасное осеннее утро уходящего бабьего лета. Нина, побоявшись оставлять троих её подопечных дома, заставила их всех одеться и пойти с ней.
   Храм, в который она собралась, находился на возвышенности, в центре города, напротив центральной площади. Девушка оставила парней ждать её на скамейке, и строго настрого приказала никуда не уходить с неё, до её возвращения. Но как только вошла в церковь, по обстановке поняла, что попала не во время, проходило  отпевание. В храме было очень много народу, в основном молодежь. Пахло свечами, ладаном, и, чем то горьким. Привычно и печально басил батюшка, провожая в «иной мир» душу усопшей, ему, чистым, высоким голосом подпевал женский монашеский хор. Нине сталось не по себе. «Случайно попасть на отпевание, найти покойника в своем доме» - Вспомнила она примету и поёжилась.
   Выстояв большую очередь, за свечами, протискиваясь сквозь тесную толпу, она принялась вставлять их в подсвечники, торопясь, что бы как можно быстрее, выйти вон. Обычно убаюкивающая, умиротворяющая и очищающая обстановка русской церкви, на этот раз, подействовала на девушку отталкивающе и угнетающе.
   Вдруг, послышался, чей то женский плач, и по толпе волной пронёсся гул:
- Какая страшная, жуткая смерть…, единственная дочь…, их так и не нашли…, сволочи, изверги…, Бога не боятся…, бедняжка…, девчонка то хорошая была…
   Нина, как под гипнозом, направилась к гробу, ноги сами несли её к нему. Нагло распихивая и расталкивая всех, через две минуты, она оказалась возле покойницы, и посмотрела на неё. 
   В гробу лежала молодая  девушка, лет двадцати двух. Нину не пугал вид мертвого тела, она хотела рассмотреть умершую поближе, и уже было нагнулась над ней, но чей- то мягкий и тихий мужской голос спросил её сзади:
-Извините, вы были подругой Зой. Мы не всех знали её подруг и друзей к сожалению …
- Что? - Девушка резко развернулась, не успев толком разглядеть покойницу.
- Вы знали Зою? – И не дождавшись ответа продолжил. - Пока она училась в школе, мы знали всех её подруг, а вот из института, нет. Она единственная у нас была, и до третьего курса ничего не скрывала, а потом, почему то резко изменилась, стала раздражительной и замкнутой, просто перестала с нами общаться. – Мужчина вопросительно смотрел в глаза Нине, и заговорил шёпотом. -  Извините, я вас, наверное, напугал, но дело в том Зоя умерла …, то есть её убили, и мы до сих пор не можем найти виноватых…. Быть может, вы что ни будь, знаете о случившемся?
    Я ищу, хоть какую ни будь, зацепку. Мы уже отчаялись, и не от кого не ждём помощи. Нам в милиции сказали, что дело почти не раскрываемое, мало улик и информации, даже не могут найти место, где всё это произошло. Что надеяться не зачем. Они утверждают, что Зоя, извините, как бы была …, скажем так …, мягко говоря, сама виновата в случившемся. Что будь она порядочной девушкой, такого бы не случилось.
   Над её телом жестоко поглумились, не только изнасиловали. Но этого не может быть! Да, девочка замкнулась в себе, в последнее время, но это наверняка из-за сложности в учёбе, из-за перенапряжения. Она была у нас очень ответственная.
   Представляете, нам в милиции сказали, что, нет свидетелей. Но, понимаете, очень хочется посмотреть в глаза этим …, не побоюсь сказать этого слова: сволочам, которые её сначала изнасиловали, а потом утопили и выкинули в Каму. Тело нашли на вторые сутки, я и жена поддерживаем друг друга, иначе сошли бы с ума. Теперь мы остались совсем одни, и ещё не знаем, как дальше жить без Зои. Она всё, что у нас было, а теперь …, так бессмысленно …, так пусто, это не жизнь, это существование. Да плюс, убийц никак не найдут. А мы с женой, так хотели внуков.
   Он держал в руках фотографию, которую Нина тут же принялась  рассматривать. На карточке она увидела красивое, улыбчивое и доброе лицо белокурой девушки с очаровательными ямочками на щеках. «С таким лицом, надо жить долго» - Подумала она, затем снова перевела взгляд на мужчину и всё поняла. Это был отец Зои. Такие же добрые, слегка раскосые, но впалые от горя и бессонницы глаза, тонковатые с четким рельефом губы, прямой небольшой нос, а главное ямочки на щеках, совсем как у улыбающейся девушки на фотографии.
   Нине понравился он. Лысоватый, с русской бородкой, высокий, с гордой осанкой, которую не сломило даже смерть единственной дочери, он, чем-то напоминал дореволюционного интеллигента и композитора. У мужчины хватило сил, слабо улыбнуться девушке.
   Нина по своей натуре была стойким, хладнокровным человеком, и редко плакала даже ребёнком. Но глядя на этого убитого горем стареющего, не знающего, где искать помощи, отца, слёзы сами по себе потеки из её глаз.
   Когда мужчина увидел слёзы на щеках девушки, то его улыбка моментально сползла вниз, он быстро – быстро заморгал, затем прикрыл глаза руками, и, не выдержав, прямо, во время незаконченного отпевания выбежал из церкви.
- Нет…, – запоздала с ответом Нина, смотря на удаляющуюся спину отца Зои, смахнула слёзы  и глубоко вздохнула, – но от хорошей подруги и помощницы, я бы теперь не отказалась.
   Она ещё раз быстро окинула взглядом покойницу, и, перекрестившись, тоже направилась к выходу.
   «Подруга …, подруга. – Вертелось у неё в голове. – Где взять то её?». Вдруг она резко затормозила, обернулась, ещё раз посмотрела на гроб, прищурилась, улыбнулась и тихо промолвила: « Спасибо тебе Господи за подсказку. Теперь я знаю, где мне «откопать» подругу».
   Окрылённая идеей, Нина быстро вышла из церкви и направилась к друзьям. Проходя при церковную площадку, девушка увидела сидящего на скамейке отца Зои. Было видно, что он плакал, прикрыв лицо руками. Рядом с ним сидела пожилая и полная женщина в прозрачном черном платке. Она что-то тихо говорила и мягко гладила его по плечу. Но казалось, что он не слушал её, а только мотал головой, желая, проснутся от кошмара. Но Нина уже не жалела несчастного отца. У неё возникла блестящая идея, и ей не терпелось её осуществить. Она вышла из пределов владения церкви и быстро направилась в парк, где оставила друзей.
   Все трое, послушно исполняя приказание, сидели и ждали её на скамейке. Она подлетела к ним, улыбаясь, сняла платок, и возбужденно протараторила:
- Мальчики, сегодня у нас будет очень трудная ночь. Предстоит много работы. А главное, необходимо срочно купить три лопаты.
   Иван и Борис переглянулись. Жизнь, понятно, с появлением Нины стала для них трудна. Но зачем понадобились лопаты? Вот чокнутая баба! И лишь Сане было всё равно, он из каждого дела устраивал цирк. Чертенок зевнул, ещё больше растянул не спадающую с лица улыбку, и вольготно расположился на скамейке.
 ………………………………………………………………………………………………………………
   «Северное» кладбище находилось километрах в ста пятидесяти от города. Что бы добраться до него, надо было перебираться через реку по мосту, а потом ехать через леса, деревни и дачные участки.
   Водитель такси был очень озадачен, когда трое парней и девушка, в двенадцать часов ночи, с лопатами, попросили его подвезти их до кладбища. Он ни в какую не соглашался, юлил, всячески оправдывался, ссылаясь на то, что вряд ли найдет с кладбища желающих на обратный путь. Тут начал своё соло Саня, глядя в недоверчивые и перепуганные глаза водителя.
- Понимаете, мы студенты медицинской академии, первокурсники, и нам приходиться подрабатывать по ночам. Скальпель пока не доверяют, поэтому все практические занятия проводим с лопатой, выкапываем трупы для лабораторных работ. А что делать? Тут, и копеечка в кармане, и «зачёт» наверняка. Трупы то, знаете, какие нынче дорогие? Дяденька, да вы обязательно нас должны довести до кладбища, а когда мы откопаем покойничка, то вместе с ним, обратно, до города. Вспомните, наконец, вспомните, что сами, когда то учились, что сами были, когда то студентом.
   При чем, последние слова он говорил таким плаксивым и жалостливым голосом, а в его глазах, была такая глубокая грусть и печаль, как будто он общался не с водителем такси, а с недоверчивым и строгим профессором. Саня готов был вот - вот расплакаться, даже начал всхлипывать.
   Водитель, искренне расстроенный нуждой начинающих медиком, уже почти согласился, но быстро передумал, рассуждая про себя, что у бедных студентов, денег на такси быть не может, даже если они сложатся, и твердо сказал: «Нет».
   Ничего не оставалось делать, как брать осаду штурмом. Тогда черт, а ныне бедный студент медицинской академии, расстроенный отказом таксиста и не состоявшейся лабораторной работой, дрожащим голосом,  мотая головой и всхлипывая, попросил прикурить у водителя, пообещав, что мама скоро пришлет деньги, и тогда, обязательно вернёт папироску.
   Таксиста до слёз растрогало нищее положение студентов, он вышел из машины, что бы дать прикурить будущему Гиппократу, и протянул руку с сигарой. Но тут Боря, находящийся позади водителя, взял одну из лопат, и легонько стукнул ей по голове растроганного и глупого таксиста. Тот ещё три секунды постоял с протянутой рукой и бревном повалился на землю.
   Саня нагнулся, не брезгуя, подобрал с земли упавшую сигарету и засунул её себе в рот. Затем  он пошарил у водителя в карманах, вытащил все деньги, зажигалку, поднялся, и, довольный, смачно закурил.
-Вы что с ума сошли оба?! Я же просила без жертв! С ума сошёл?- Обратилась она к Борису. - Ты же убил его!
   Негодованию Нины не было предела. Стояла ночная тьма, но даже темнота не могла скрыть раскалённое от гнева до красноты, её лицо.
-А если, кто - ни будь, увидел всё это? Если найдутся свидетели? Мы пропали!
- Нет. – Твердо ответил с блаженной улыбкой черт. – Свидетелей нет. Он, через несколько часов, придет в себя, а голодных студентов будет обходить за километр.
   Девушка сплюнула на землю, махнула рукой, и, на всякий случай, отобрала лопату у Бори. Затем они связали водителя, заткнули кляпом его рот и положили в кусты отсыпаться.
   Нина посадила парней сзади, а сама села за руль. Машина была очень старая и завелась с трудом. Девушка старалась ехать, не нарушая правил и соблюдая скорость.
   Когда они прибыли на кладбище, уже было около часу ночи. Нина припарковала машину как можно дальше, и спрятала её,  что бы не вызывать лишнего шума. Борис взял из багажника лопаты и все четверо пошли к свежим захоронениям. Прежде чем добраться до утренних могил, шли километра два, это заняло ещё несколько минут.
   Место, несмотря на свою печальную сущность, оказалось очень живописным. По одну сторону от могил располагалась белокожая берёзовая роща, по другую сердитый еловый бор.
   Ясное, сентябрьское ночное небо, было всё обсыпано звездами, разных размеров и степени яркости. Они то и дело, бес конца и края, беззаботно, весело перемигивались друг с другом, посылая, в совокупности, на землю матовый, космический свет. А во главе их, словно тучная королева, красовалась круглолицая луна.
   Застывшую, с любопытством наблюдающую за непрошеными гостями, кладбищенскую тишину, нарушало только карканье ворон, ссорившихся из-за поминальных продуктов. Дул небольшой влажный ветерок, сильно и приятно пахло свежей, перекопанной землёй.
   Повсюду виднелись свежие могилы, пока ещё бес памятников. Все они были покрыты пёстрыми, насыщенными различными красками, венками, от этого новый квартал захоронения издали напоминал огромное, яркое и разноцветное полотно.
- А кого мы, собственно говоря, хороним? – Искренне удивился чертёнок, оглядываясь по сторонам. – Что бы кого ни будь похоронить, сначала, необходимо, кого ни будь убить. А у нас трупа нет. Зря приехали. Надо было всё-таки таксиста захватить.
- Мы приехали не хоронить, а рас хоронить. – Нина довольная своей идеей проверяла купленные лопаты на остроту, трогая их за лезвие.
- Это как это, «рас хоронить»? Вандализм, между прочим, криминал, даже «посадить» могут. А мне нельзя в тюрьму, я слишком красивый.
- Слушай Саня, сегодня, когда я ходила в церковь, то попала на отпевание девушки, Зои. Так вот, необходимо найти её могилу, а затем откопать.
   Чертёнок смотрел на Нину, часто моргая и с недоумённой улыбкой идиота. Тут вмешался Борис:
- Я не буду прикасаться к падали, мне нельзя.
- Теперь можно, ты наполовину человек. А если не станешь копать, то будешь этой самой падалью, питаться в зоопарке. То - же мне, полу волк.
    Нина выстроила парней по росту и стала распределять орудие труда. Через пять секунд, все трое парней были вооружены лопатами, Боре досталась самая большая. Вмешался Иван:
-Он прав. Ты не имеешь представления, о чём ты нас просишь. Делай что хочешь, но я то же не буду выкапывать труп.
- Слушайте все. Ещё раз повторяю, сейчас вы самые обычные парни, и вам можно всё, что можно обычному человеку. Вы все в моей власти, и не можете мне отказывать. А если кто всё - таки откажется, то тут и останется. Я его лично похороню. А теперь, найдите мне могилу этой девушки. Живо!
   Нина была похожа не комбата, уча нерадивых духов. Парни рассеянно, словно овцы без пастыря, стали оглядываться по сторонам, держа в руках лопаты.
   Могилы были свежевскопанные,  без каких либо имен и фотографий, на них виднелись только цифры, скорее всего порядковые номера. Казалось найти место захоронения Зои из пятисот, было невозможно, не зная шифра.
- Она здесь. – Как то неуверенно указал Саня на могилу, находящуюся  метров в десяти от них, которая вся была заставлена венками, и, запорошена несчетным количеством цветов.
   Все трое, нехотя и медленно, направились выполнять команду Нины. Сама же она осталась на дороге, предпочитая наблюдать за процессом со стороны, удобно расположившись на сумке, в которой она привезли лопаты.
   Ей, было смешно смотреть на парней, которые в жизни не держали в руках никаких инструментов. Особенно нелепо это выходило у Сани, он копал могилу, как будто выкапывал червей для рыбалки, тут немного копнет, там чуть-чуть. Ему никак не работалось, то нападала зевота, то начинало где ни - будь чесаться, то мешались задницы друзей, в которые он постоянно тыкал рукояткой  лопаты. Дело продвигалось очень медленно. С таким темпом, они могли работать  месяц.
   Наконец Нина не выдержала, подошла к могиле, выхватила у Ивана лопату и стала показывать, как это надо делать. Все трое встали вокруг неё, и с большим интересом стали наблюдать за девушкой. Свежевскопанная земля была рыхлая, и легко поддавалась даже её слабой руке.
   Так покопав минут десять, Нина поняла, что её просто нагло эксплуатируют. Но в тоже время небольшая физическая нагрузка сняла с неё напряжение, скопившееся за последние десять дней. Она почувствовала себя больше расслабленной, чем уставшей. Нина показала парням результат проделанной работы, вернула лопату и спокойно попросила их продолжать. Теперь дело стало продвигаться куда быстрее.
   Нина вернулась на прежнее место. Все чаще и чаще она стала задумываться о затеянном деле. Насколько далеко, можно было зайти с таким коллективом? Ведь, в конце концов, она может горько поплатиться, если допустит хоть одну ошибку.
   Нина не боялась парней, нет. Теперь уже точно, нет, наблюдая за тем, как Саня успевает копать, незаметно шарить у друзей в карманах, курить и пить неизвестно откуда-то взявшееся крепкое пиво. Но надо было признать, что имела дело с потусторонней силой. И ей, её положение напоминало работу дрессировщика с хищниками. Вот они повинуются ей во всём, ибо у неё есть кнут и пугач, и звери выглядят мягкими и пушистыми. Но стоит на миг расслабиться или отвернуться, то они вмиг накинутся и сожрут её. И рвать её тело будут с особой жестокостью. Ведь она лишила их инстинкта хищника, заставляя находиться всем в одной клетке, что абсолютно противопоказано при их природной сущности зверя. Это всё равно, что держать в тесноте африканского льва, бурого медведя и тасманского дьявола вместе и пытаться манипулировать всеми тремя. Хватит ли у неё сил, довести задуманное до конца. Ведь ещё всё только предстоит сделать, а она уже чувствовала себя выжитой как лимон. Стала говорить быстрее, чем обычно, а это был первый признак усталости. Внимание притупилось, память ослабла, всё время хотелось спать и уже не было того сильного стремления к осуществлению плана. С момента, как она поймала Бориса, прошло всего около трёх недель, а ей казалось, что прошла целая вечность.
   Так задумавшись над создавшимся положением, Нина не заметила, как стала дремать. Вдруг голос Сани оборвал её полусонное состояние, и она услышала стук лопат о дерево.
- Всё, готово.
   Девушка вскочила и подбежала к парням. Внизу виднелся гроб, но что то в нём было не так, то ли цвет, то ли размер. Надо было поднимать его наверх. Нина почувствовала неладное.
-Лезь вниз. – Сказал Саня Ивану, показывая на выкопанную ими дыру.
- Почему я??? – Возмутился вампир. – Я вообще был против этого с самого начала.
- Ну, ты же спал в гробу до сих пор, значит, лучше сориентируешься.
-А теперь я сплю на кровати. Тебе надо, ты и лезь, или пусть Борька лезет, он больше всех возмущался.
- Да пошли вы все!!!- Взорвался Борис. – Я же сказал, к падали не притронусь!
   Началась потасовка. Все трое стояли и орали друг на друга. Никто не хотел спускаться вниз и прикасаться к гробу. Наконец Иван не выдержал, он взял свою лопату в обе руки и силой воткнул её в землю. И собрался уже уходить, но не тут то было. Боря вовремя спохватился и с ловкостью ниндзя, стукнул лопатой Ваню так, что тот кубарем повалился в зловещую яму. Саня подошёл к вырытой могиле, прикурил, выпустил туда дым, и, хохоча, сказал:
- Что, чуешь? То-то, родина.
   И сделал это зря. Всё с той же ловкостью и той же лопатой Боря стукнул и Саню, и тот, так же как и первый свалился в яму. Теперь уже смеялся Борис.
- Я предупреждал. – Промычал он мягким басом. – Нельзя мне к падали…
   Но предупреждения оказались напрасны. Двое в яме, словно сговорившись, схватили его за ноги и потянули вниз. Теперь уже все трое барахтались там, послышался скрип досок, крышка гроба вот- вот должна была треснуть. Последней, смеялась Нина. Ей бы подойти и помочь им вылезти, но она не решалась, боялась оказаться четвертой.
   Первый на поверхности оказался Ваня, как самый лёгкий. Затем вылез Саня. Борю решили оставить внизу. Во-первых, необходимо, что бы кто ни будь, остался там и прицепил канат, а во вторых, не надо было махать лопатой.
   Гроб вытянули быстро. Поставили на землю. Крышка оказалась слабо приколоченной и при помощи лопаты её легко открыли. А когда открыли и посмотрели на покойника, все четверо замерли.
   В гробу мирно покоился столетний дед. По всей видимости, ветеран ВОВ, в военной форме, грудь в несчетных орденах и медалях, в фуражке, подстриженный, напудренный, накрашенный. Одним словом, «красавец».
- Это не она? – Спросил тихо Саня Нину, после минутного молчания.
-Нет. – Абсолютно уверенно ответила девушка. Теперь ей было не до смеха.
- А ты смотри лучше. Слушай, прикольный дед, давай с собой возьмём, Зоей назовём.
- А ты всё прикалываешься Саня? Ты почему на эту указал? Думаешь времени у нас много?
- На что указал? – Спросил Саня.
- На могилу!
-Кто, я? Когда? – Искренне недоумевал чертёнок, разглядывая понравившуюся ему форму, в которой был похоронен ветеран.
-Тьфу …, идиот! – Нина отвернулась и рассеянно стала озираться по сторонам, ища выход из положения.
   До рассвета оставалось, каких то четыре часа. Но найти Зою, не зная шифра, среди пятисот могил, за это время казалось невозможным. Следующей ночью сюда приходить было опасно. После деда, наверняка заведут дело о вандализме и поставят охрану. Нина была в растерянности и не знала что делать.
   Саня снял с ветерана его военную форму, и, ни сколько не брезгуя, одел её на себя. Но главным его трофеем стали, дорогие часы, которые он тоже нагло стащил, как и китель. На них была сделана простая, но многоговорящая надпись: «Пестуну Х.Х. на память от фронтовых товарищей».
   Чертёнок, в ограбленных вещах, сразу стал напоминать пьяного и хитрого дембеля. Он подошёл вплотную к венкам и стал читать на них надписи:
- «От первой жены, трёх сыновей, двух дочерей, восьми внуков и пятнадцати правнуков». «От второй жены, четырёх сыновей, трёх дочерей, пяти внуков и трёх правнуков». «От третьей жены, двух сыновей, двух дочерей, трёх внуков …,  а дед то на редкость плодовитый оказался. Ну, даёт, а Пистун Харитон Харитонович то, оказывается, настоящим самцом был.
-Точно!- Воскликнула Нина. – Будем читать по венкам. Ищите те могилы, где будет написано, типа: «Дорогой дочери Зое»,  или вроде того. Имя редкое, не думаю, что таких будет много.
-А что с Пестуном будем делать? Закапывать обратно? – Спросил Боря глядя на ограбленного Саней мертвеца, который лежал почти голый.
-Не знаю. – Лениво ответил чертёнок, рассматривая ярко - красные трусы ветерана. Он поморщился и зазевал. – Пусть лучше на свежем воздухе полежит.
-Нет, ребята. Надо очень уважительно относиться к ветеранам. Вечная хвала и слава им. Они, не раздумывая умирали за родину и прошли через все муки ада, даря свободу будущему потомству. Лично у меня дедушка до Берлина дошёл. Пожалуйста, положите его в гроб, и спустите обратно в могилу. Пусть покоится с миром.
   Парни хоть и были равнодушны по своей природной сущности к войнам и людским несчастьям, но послушно закрыли крышку гроба, и аккуратно опустили обратно в землю, после чего все четверо расползлись по свежим захоронениям читать надписи на венках, в надежде найти нужную им.
   После двадцати минут поиска у Нины зарябило в глазах от ярких цветов на могилах. Она почувствовала усталость, её зрение стало садиться, а внимание притупилось.
- Ну, где же ты?- Бормотала она про себя. – Откликнись глупая. Тебе такой шанс выпадает.
- Нашёл, кажется. – Услышала девушка, чей то равнодушный голос.
   Оказалось, что могилу нашёл Иван. Все направились к нему. Они успели довольно далеко отойти друг от друга, и что бы собраться всем вместе, пришлось потратить ещё минут десять.
    «Дорогой дочери от любящих родителей, дедушки, бабушки, друзей. Спи родная. Все помним, любим, скорбим …» читала Нина. Она вспомнила впалые, добрые, уставшие глаза отца Зои. Слёзы снова, самостоятельно, непослушным ручейком полились по щекам.
-Ну, вот. Нашли. – Девушка смахнула слёзы. - Теперь нужно взять лопаты и за дело. Времени в обрез.
   Борис сходил к зря раскопанной ими могиле, взял инструменты и не спеша вернулся обратно. Парни принялись откапывать Зою. На этот раз дело шло куда быстрее. И времени понадобилось в три раза меньше.
   Наконец послышался знакомый стук лопат о дерево. Нина не дожидаясь когда её позовут, подошла к вырытой могиле. Боря послушно спустился вниз, убрал с гроба оставшуюся землю и прицепил канат. Гроб вытащили на поверхность. Он был красного цвета и намного меньше чем первый. Сомнений быть не могло, в нём, похоронена молодая женщина. Крышку открыли, и все вновь с любопытством стали рассматривать мертвеца.
   В гробу, изнутри оббитым  искусственным белым шёлком, находилась стройная высокая девушка. Похоронена она была в строгий бежевый и дорогой костюм. Аккуратная, толстая, туго заплетённая русая коса, лежала у неё на груди и чем-то напоминала спящую, но опасную змею.
   На девушке, в отличие от выкопанного ими ранее старика, не виднелось никакого грима, но, не смотря на то, что она была мертва, всё равно, её кожа излучала чистоту и нежность молодости, а стройное, упругое тело, выглядело идеальным. «А она неплохо выглядит, - подумала Нина, - для той которую сначала изнасиловали, потом убили, и в конце сбросили в Каму, где она пробыла двое суток».
   Нина, отображала в памяти фотографию Зои, вспомнила о хорошеньких ямочках на щеках у девушки, которые так привлекли её внимание и ради которых, она решилась на этот безумный поступок.
   Нина как заворожённая, еле прикасаясь к коже, пальцами провела по лицу покойницы. Но почувствовав неприятный холодок мертвой кожи, быстро убрала руки.
- Да. Это она. – Быстро закачала головой девушка. – Всё ребята, забирайте её и пойдем. Скоро откроют кладбище. Нам пора.
   Началась новая перепалка. Никто не хотел нести Зою. Саня обосновывал это тем, что покойница может запачкать на нем военную форму, стащенную с мертвого ветерана, а Ваня тем, что девица ему не по росту, и вообще не в его вкусе. Боря, выслушав друзей, нашёл, что доводы их вполне убедительны, перекинул через плечо труп, а для балласта, в свободную руку, ему всучили лопаты. Все четверо направились быстрыми шагами к выходу.
   У самого входа стали собираться только что проснувшиеся кладбищенские бомжи. Одна женщина, с отекшим и расплывчатым неопределённого цвета лицом, на котором нельзя было рассмотреть даже черты лица, не говоря о том, чтобы определить её возраст, внимательно смотрела на то, как из кладбища выходили четверо молодых людей, рыжеволосая девушка, и трое парней. Один из ребят был в военной форме, почему то времён Великой Отечественной, второй очень сонный худой и бледный, а у третьего, самого здорового, на плече болталась, словно свернутый ковёр, смертельно пьяная  девица. Одной рукой он поддерживал её, а другой держал лопаты.
   Женщина проводила их взглядом, с того момента, как они вышли из ворот, и до того, как скрылись за деревьями. Она удивлённо захлопала тяжёлыми веками, затем подёргав за рукав одного из собутыльников, и кивая головой в сторону уходящих сказала:
- Вот, баба нажралась. Я б так не смогла. А ты Василёк меня никогда пьяную на руках с кладбища не выносил, всегда там оставлял, если я напивалась и засыпала, так и оставлял спящую на могилах. Эх, - вздохнула она, - не джентльмен ты Вася, и женщин не уважаешь, от того и бомж.
   Но Василий лишь безразлично махнул рукой и не обиделся на замечание. Он зазевал полу беззубым ртом, и стал располагаться возле самой дороги, стеля на землю, грязные плотные тряпки, готовясь к приходу многочисленных посетителей. Женщина постояла ещё немного, смотря на то место, где скрылась молодёжь. Затем она вдруг заулыбалась, затопала, за-пружинила, как могла, вскинула руками, и, танцуя, заголосила хриплым гнусавым голосом:
- На-пи-ла-а-ся я пья-на, не дойти-и  мне до до-ому …
   И вмиг несколько таких же хриплых, дребезжащих, тошнотных, мужских и женских голосов на разных тонах, абсолютно не попадая в такт, подхватили любимую песню. Находившиеся рядом бомжи вскочили, и, улыбаясь друг другу, с присвистами и прихлопами тоже затоптали на месте:
-Завела-а-а меня тропка да-а-альная до вишнё-о-ого са-ада…
   Начиналось очередное «весёлое» утро на кладбище.
 …………………………………………………………………………………….
   Когда все подошли к спрятанной между деревьями машине, Нина села за руль, и стала заводить старенькую «Жигули», которая, словно мстила за своего хозяина, она никак не хотела слушаться. Иван и Саня уселись на заднее сидение.
-Боря сложи лопаты в багажник и садись с Зоей в машину. – Скомандовала Нина, поворачивая ключом в зажигании.
   Борис открыл багажник и положил в него инструменты. Затем слегка надавил на крышку капота, что бы закрыть, но она, пружиня, открылась вновь. Попробовал снова, приложив на этот раз небольшую силу, но всё было бесполезно. Багажник не закрывался, а привлекать внимание к ворованной машине, без документов, да ещё и с находящимся в ней трупом, постовых  ГАИ, не хотелось.
   В машине послышалось ворчание. Тогда Боря положил Зою на землю и с силой захлопнул непослушную дверь. Та, с шумом, наконец, то закрылась. Боря облегченно вздохнул, вытер рукавом пот со лба и сел рядом с друзьями.
   В это время, Нина, все - таки смогла завести машину, которая резко рванула и покатилась, почему то, назад. Она сразу вдруг подскочила, наехав на большую, неизвестно откуда-то взявшуюся кочку. Послышался хруст. Машина снова заглохла. Девушка попробовала завестись заново. «Жигули» рычала, вопила, тряслась, визжала, но трогаться с места не хотела. Так продолжалось минут пять.
   Под конец машина завелась, и так же резко рванула вперёд. Снова наскочила на непонятную преграду и встала как вкопанная. Наступал рассвет. Обессиленная Нина положила голову на руль.
- Так. Все хорошо. – Бубнила она себе под нос. – Бывало и хуже.
   Девушка сделала глубокий вдох, затем выдох, медленно повернула ключ. Машина поддалась, заревела и поехала вперёд, с зацепившимся к ней сзади балластом. Все облегченно вздохнули.
   Проехав километров шесть, у Нины зародилось сомнение, что они, что то забыли.
-Все в машине?
-Да, да.
-Лопаты сложили? – Осторожно спросила она, не отрывая глаз от дороги.
-Да, да. – Абсолютно уверенно ответили все трое.
-Сумку взяли? – Сомнение нарастало.
-Да, да.
-Ничего не оставили? – Сердце девушки бешено заколотилось.
-Нет, нет. – Подпевали парни ей с заднего сиденья.
   Вдруг Нина с силой ударила по тормозам. Машина завизжала, завертелась на месте и резко встала.
- Ничего не забыли, говорите! – Девушка повернула голову, её глаза, как искры, сверкали гневом.  - А Зоя где?!
   Парни, все как один, смотрели на неё с недоумением, вспоминая кто такая Зоя, и зачем она им вообще понадобилась. Через минуту, они стали переглядываться. Видимо вспомнили. В машине началась негласная паника.
- Так. Ладно. Всё хорошо. Бывало хуже, будет ещё хуже. – Девушка сделала несколько глубоких вдохов, повернула ключ. На этот раз машина завелась сразу.
- Вы хоть понимаете, что начнётся, если её найдут раньше, чем мы? – Спросила она скорее себя, чем друзей, разворачиваясь. – Это хорошо, что недалеко уехали.
   Когда приехали на место и все вышли из машины, то обнаружили, что Зоя пропала. Они искали её повсюду, на дороге, в кустах, в траве, за деревьями. Саня даже звал её, называя по имени, но она не отзывалась. Все было напрасно. Покойница за несколько минут успела испариться.
-Черт. Всё пропало. Её кто то нашёл. – Расстроенная Нина, кусая губы до крови, села на обочину дороги.- Если нас, кто ни будь, заметил, начнутся проблемы.
-Да ладно тебе.- Боря виновато присел рядом. – Завтра ночью приедем сюда снова, другую выкопаем. Здесь их куча.
- Дурак! Завтра ночью здесь будет куча милицейский, расследовать дело о вандализме. – Нина посмотрела в глаза Борису, взгляд её был тяжёлым. – Как ты вообще смог оставить её на дороге?
-А что, я один здесь находился? Мне что, одному всё это надо …? Мне это вообще не надо…. Мне эта идея сразу не понравилась. Я и откапывал её, и гроб вытаскивал, и нёс её с кладбища до машины …- Боря вскочил и по-детски, захлёбываясь затараторил. – И вообще, я больше никого откапывать не буду, занимайтесь этим без меня. И к падали, не притронусь. Вот.
- Но ты же держал восемь мертвых женщин у себя.
- Я, к твоему сведению, не держал никого насильно. Я вообще никого не насиловал, а просто их убивал, потрошил, и туда относил. Я порядочный и интеллигентный.
- Слушай, интеллигент, я всё тебя хотела спросить, а как ты вообще ловил женщин, среди людей в толпе, ещё и живот им у всех на виду успевал вспарывать?
- Кто, я ловил? – Вскочил Борис и пальцем несколько раз ткнул себе в грудь. – Да я может жизнь свою спасал. Да они сами мне проходу не давали, и если б я их не убивал, неизвестно чем бы всё это для меня закончилось.
   Затем он повернулся и быстрыми шагами, ругаясь и ворча, что то себе под нос, направился к машине. Саня и Иван, после получаса бесполезных поисков подошли к Нине.
- Ну? Что теперь будем делать? – Спросил Ваня, подсаживаясь к Нине.
   Девушка немного помолчала, рассеянно смотря вдаль, затем спокойно ответила:
-Уже утро. Скоро сюда народ пойдёт. Необходимо вернуть машину, пока нас ещё в угоне автомобиля не обвинили. Да и вообще, домой надо возвращаться.
   Вдруг послышался хлопок дверью. Это расстроенный Боря сел в машину. Через несколько секунд раздался ещё один хлопок. Это открылась упрямая крышка капота. Через пять секунд, ещё один. Это Борис вышел из автомобиля, что бы захлопнуть надоевшую крышку. Ещё через пять секунд послышался шум падающего, тяжёлого тела и неприличное, сугубо русское ругательство. Вероятно, он упал, обо что – то споткнувшись. И всё, мертвая тишина.
- Боря! – Крикнула Нина, заранее простив ему всё на свете. Она быстро вскочила и направила взгляд на машину. – С тобой всё в порядке?
   Не дождавшись ответа, все трое ринулись к автомобилю. А когда прибежали, то опешили, от представленной перед ними картины.
   Позади машины, лежало расплющенное тело Зои, вернее, то, что от него осталось. Её нога, каким то образом зацепилась за бампер автомобиля. А на ней, с испуганными, круглыми глазами и открытым ртом лежал Боря, не в силах от страха пошевелиться.
    Нина стала нервно хихикать, прикрывая рот, что бы никого не обидеть. У неё начиналась истерика.
-Выходит, она все время волочилась за машиной, и мы не теряли её вовсе. – Сделал вывод Иван.- Эй, Борька, вставай, забирай свою подругу, и поехали домой. Там докончишь. Хватит на ней валяться, она и так уже как камбала. – Саня подошёл к лежащему Борису, и, слегка пнул его в бок.
   Раздался взрыв хохота. Это не выдержала Нина:
- Боря извини, я не хоте …
    Девушка, давясь от смеха, побежала подальше, не в силах успокоиться. И отбежав, на довольно большое расстояние, дала волю эмоциям. Так сильно она не смеялась никогда в жизни, тем более на кладбище. А когда немного успокоилась, то обнаружила, что от смеха немного намочила в трусы. Это было уже конечно не так смешно, даже немного стыдно.
   Нина вообще заметила, что с ней в прошедшие три года стали происходить перемены. При чём, перемены отпугивающие, не хорошие и угнетающие.
   Она всё чаще стала смотреться в зеркало, стала разглядывать себя, рассматривая образовавшиеся морщинки. Но больше, пожалуй, не себя, а других женщин, искала не прелести, а изъяны. Научилась с точностью определять их возраст.
   Почему то, начал раздражать появившийся три года назад, неисчезающий беспорядок в её дамской сумке, сколько бы она там не убиралась. А так же, как то резко, разонравился запах и вкус ментола. А что ещё хуже, Нине неоднократно говорили, что она стала спящая храпеть, чего раньше с ней небывало. «Совсем как мать, - вспоминала Нина и вздыхала». Когда ей задавали  вопрос, «сколько тебе лет?», она стала отвечать: «я такого то года», а не как раньше, просто указывала возраст. Отвечала машинально, и не задумываясь, так выходило само собой.
   Казалось бы, рассуждала она, ведь все люди дряхлеют постепенно. Не в один год женщины стареют. Не в один год у них истончается кожа, расплывается лицо, крошатся зубы, понемногу редеют и серебрятся волосы. Это происходит при нормальном ходе жизни медленно и плавно. На всё необходимо время. Природа дает возможность привыкнуть к переменам, прочувствовать свой возраст, постоянно доказывая, что в любом возрасте есть свои плюсы. Что можно жить отлично и в сорок, и в пятьдесят и в шестьдесят, надо лишь следить за собой, следить за своим здоровьем. Что можно и в зрелом и пожилом возрасте любить и ощущать себя любимым, а самое главное, быть счастливым. Что человеку необходимо пройти жизненный путь от малолетства до старости. Что можно быть полезным, нужным, для родных и близких, сколько бы ему не было лет. Но почему тогда стали раздражать морщинки, которые  появились, быть может, ещё несколько лет назад, и которых она до поры до времени просто не замечала?
   Казалось бы, до тридцати лет, тоже происходят преобразования, порой, даже стремительнее чем когда женщина перешагивает на сорокалетний рубеж, и начинает следить за собой более тщательно, чем в молодом возрасте.
   Казалось бы, после тридцати, Нина, как женщина, стала мудрее и спокойнее. Научилась, не растрачивается по пустякам. Только сейчас она узнала себе настоящую цену, узнала цену окружающему её миру, а главное в этом возрасте, она без ошибки могла определить «стоимость» почти любого мужчины.
   Но почему тогда, если она знает цену себе, знает цену мужикам, всё тяжелее входить в контакт с людьми, и с каждым годом, всё меньше и меньше требуется ей этого контакта? Почему вдруг стала искать одиночества?
   Почему, когда она, наконец, научилась видеть в каждом человеке личность, с его характером, принципами и желаниями, именно тогда, ей всё больше хочется прогнуть всех и всё под себя? И чем больше личность, тем больше охота её прогнуть. А если это не получалось, накатывалась долго не проходящая истерика.
   Казалось бы, что такое немного за тридцать? Вроде отличный возраст, всё за спиной, тяжёлые годы учебы в медицинской академии, которые Нина не могла вспомнить без содрогания в сердце. Ещё более отягощающееся попечение родителей, нет, они, безусловно, любили её и желали исключительно добра, но порой, очень часто, это раздражало, и ей хотелось поскорее вырваться из плена, научиться жить отдельно от них и независимо ни от кого.
   Не правда говорят что алкоголь, даже в небольшом количестве не помогает успокоиться и не залечивает душевные раны, а только усугубляет ситуацию. Это ложь! Полная чушь! Она-то точно знала, что в умеренных дозах он в иных случаях настоящий помощник, да просто необходим и действует как лекарство. Нине было плохо. Так плохо, что возненавидела мир. Кидалась на людей. Помышляла о суициде. Не желала себе будущего. И так получилось …, ну, просто так получилось, что она каждый час стала употреблять по двадцать миллилитров двадцатиградусного эликсира. Эффект был потрясающим!
   Прошли разочарования первой любви, зачастую позорные ошибки молодости, которые страшно и стыдно было повторять. А впереди, самостоятельность выбора, свобода действий, а главное возможность исполнений тех желаний, о которых в более юном возрасте она могла только мечтать, к примеру, возможность съездить за границу и посмотреть мир. Жить там, где ей нравиться, и с кем нравиться. Завести мужика и животное на свой вкус. Получалось так, что Нина всю жизнь и стремилась к этим годам, к тридцатиоднолетней молодой женщине.
   Казалось бы, она прекрасно себя чувствовала, не жаловалась на здоровье, была полна сил, и ещё на многое способна. То есть, не то, что ещё многое могла сделать, а ей только ещё предстояло начать жить. Всё  самое главное, как считала она, у неё впереди. Создать семью, нарожать детей, вырастить их, а главное, в конце жизни, сказать себе: «Я прожила долгую, счастливую жизнь. Я много переделала, много дала своим детям и внукам. Я «износилась», но износилась по-хорошему. Я устала, но это приятная усталость, мне не хочется проходить заново свой путь и не страшно умереть. Я всё делала правильно, и, слава Богу.
   Но почему тогда, именно три года назад, ей стало казаться, что жизнь помчалась стремительней? Почему она так резко возненавидела свои Дни рождения, а к Новому году  - равнодушна?
   «Да, - рассуждала она,- дорога жизни, была местами серпантинная, кривая, извилистая, порой очень опасная и с резкими обрывами. Да, приходилось и заблудиться, и потеряться и возвращаться назад, что бы узнать дальнейший путь.
   Иногда было очень страшно, так страшно, что идти дальше не хотелось, а хотелось сбежать. Часто накатывалась такая усталость, что хотелось бухнуться, прямо здесь, на жизненной тропе, и заснуть надолго, если не навсегда. А иногда наоборот, хотелось птицей пролететь расстояние, что бы достичь очередного перевалочного финиша. 
   Да, дорога тяжёлая, сложная, опасная, потому, что я сама такая, но это моя дорога, через что бы она ни проходила. Другому путнику, это расстояние не пройти.
   Дорога насыщенная, богатая на события, разнообразная, яркая, пусть местами почти  непроходимая, но моя. И я прошла свой путь, от начала до конца, и не о чем не жалею».
   Почему эти мысли стали посещать Нину именно последние три года? Ну, что это? Усталость? Начало кризиса среднего возраста? Становление на новую финишную прямую? Боязнь, что она упустила в этой жизни нечто очень важное, чего восстановить почти невозможно?
   Что это за годы такие: около тридцати? Почему ещё тридцать шесть месяцев назад, она жила беззаботно, смотрела только вперёд и не думала о том, что вообще, когда - ни будь, постареет? Что это за переломный период? Зачем он вообще нужен? Что она должна срочно осознать, обдумать и переменить? Чего хочет от неё судьба? Или где в своей дороге она не там свернула?
   Быть может, это наводит тоску её бездетность и страх перед одинокой старостью? Может само одиночество? А быть может, характер или гены такие, носящие вечный не покой? Но всё это было и три года назад. Так что это всё же за возраст такой: тридцать один?
   «Э-эх, - вздохнула девушка,  - итак, страшно за себя, а теперь ещё ко всему, впервые в жизни, в трусы намочила. М-да, дела …»
   Пока Нина приводила свои чувства в порядок, парни помогли подняться Борису и стали рассматривать Зою. Зрелище было не для слабонервных зрителей. По-видимому, она была той самой кочкой, по которой машина проехалась несколько раз, плюс падение тяжелого Бориса и несколько километров нахождения под двигающейся машиной, и правда, превратили её в сплющенное месиво.
   Одежда на покойнице вся изорвалась, и превратилась в лохмотья неопределённого цвета. Кожа изодрана, волосы распустились, и стали похожи на грязные пакли. Конечности переломаны и аномально располагались по отношению к телу, и от этого Зоя напоминала обкуренного, и, несколько раз долбленного о камень, кальмара. Тело плоское, неровное, внутри, видимо, была полная каша. А к её лицу чего только не прилипло, пыль, грязь, глина, собачьи фекалии, плевки, окурки сигарет.
   Подошла Нина, посмотрела на покойницу и уже спокойно промолвила:
-М – да, дела. Не красавица, конечно, но …, зато, теперь наша. Ладно, ребята. Давайте её в мешок, затем в багажник, и домой.
- Я больше к ней не притронусь. – Твердо сказал Борис и первый сел в машину.
   Все поняли состояние Бори, молча, втроем, издевательски хихикая, поместили останки покойницы в мешок, и стали размещать её в багажнике. Тело входило свободно, но голова никак не хотела помещаться. Тогда Саня согнул шею покойницы и силой ударил крышкой капота. Послышался одновременно щелчок закрывающейся двери и хруст переломанных позвонков.
   Нина села за руль. Машина, словно обрадовавшись, что приключения на сегодня закончились, завелась сразу и без проблем поехала вперёд.
   Когда подъехали к тому месту, где взяли машину, было уже многолюдно. Девушка еле уговорила Саню сменить полюбившуюся ему форму ветерана. Парни вытащили спрятанного ими водителя из кустов, развязали его, убрали изо рта кляп и положили рядом с машиной. Нина убедилась, что с мужчиной всё в порядке, прислушиваясь к его дыханию и проверив пульс. Затем они забрали из багажника мешок с трупом, лопаты и пошли искать такси, что бы отправиться, наконец, домой.
   После того как вернулись в квартиру и положили останки Зои на кровать, Нина сразу принялась за дело. Первым делом, раздела покойницу, и обтёрла всю её дочиста мокрой мыльной тряпкой. Она подошла вплотную к трупу, внимательно осмотрела мёртвую с ног до головы, накрыла белой простынёй и стала готовиться к тому, что проделывала уже трижды.
   Вдруг девушка почувствовала, что в комнате, исключая Зою, не одна. Она обернулась и увидела внимательно наблюдающего за её действиями Ивана.
- Ваня …? – Немного повысив голос, спросила Нина.- Что ты делаешь? Никому из вас здесь нельзя находиться.
-Ну, я подумал, может, помощь, какая нужна? Так я готов. Не стесняйся, проси.
- Нет, спасибо Ванечка. На сегодня ты мне не нужен. Иди к остальным. Отдыхай. Сама справлюсь.
- Нина, ты с ней будешь делать то же, что и с нами? Она будет как мы?
- Не знаю, как получиться. По крайней мере, я так надеюсь. Все-таки, в отличие от вас, она мертва. Но в общем, да, процедура такая же.
- Может, разрешишь мне остаться? Пожалуйста, я не помешаю. Ты даже не заметишь моё присутствие. Вдруг, что понадобиться? Я могу быть ассистентом. Я не боюсь крови.- Уверял хозяйку вампир.
- Нет, Ваня. – Девушка была непреклонна. Она быстро подошла к напрашивающемуся помощнику, схватила его за рукав и потянула к двери. – Нет. Но за помощь спасибо.
   Нина еле выволокла за дверь Ивана, и подумала, какой этот юноша отзывчивый и чуткий, настоящий друг. Умиляясь ему, она закрыла дверь, достала систему с мешком сборником, воткнула иглу себе в вену и принялась отсчитывать необходимые миллилитры. После того как заполнился нужный объём, девушка воткнула эту же иглу в вену Зои и стала наблюдать, как её парная кровь вливается в мертвое тело покойной.
   Бессонная ночь, проведённая на кладбище, скопившаяся усталость плюс потеря крови, сказывались на состоянии Нины. Её шатало, сильно хотелось спать. Девушка присела на кресло и уже в полудрёме стала рассчитывать, сколько у неё примерно осталось времени до того как проснётся Зоя. Что - бы не заснуть, она вслух стала считать время:
-Одна, две …, трижды …, четверо …, пять, шесть …, восемь …, семнадцать …
   Цифры никак не сходились, а язык заплетался всё больше и больше. Голова стала слишком тяжёлой для похудевшего и измотанного за десять дней тела. Равнодушная усталость слепляла девушке веки и делала её безразличной к тому, что она засыпала в комнате, где находилось то, что когда то было человеческим телом. Сначала прекрасным и молодым, а теперь, оно изувечено и сплющено, словно по нему проехался несколько раз танк, готовое вот-вот сбежать из загробного мира. Очень быстро и незаметно, из дремоты Нина погрузилась в глубокий сон бес сновидений.- Итак. Я был прав.- Подумал  Иван глядя, то крепко спящую в кресле хозяйку, то на пустой использованный мешок. – Это кровь, уж я-то точно не спутаю. И это её кровь. Но вот объём? Какой объём? М- да …, осталось узнать, каков же всё- таки объём ….
 …………………………………………………………………………………………..
   Нина проснулась от того, что очень замерзла. Она резко открыла веки, и свет больно прошёлся по глазам. Голова раскалывалась как после похмелья. Девушка стала приводить в порядок ещё не проснувшиеся, спутанные мысли и вспоминать прошедшую ночь. А когда вспомнила, то ужаснулась от мысли, что проспала момент, когда очнулась покойница.
   Она вскочила и вскрикнула от боли. Ноги, после долгой ходьбы по кладбищу ещё не успели отдохнуть, за ночь сильно отекли, и от этого нестерпимо тянуло в мышцах.
   Нина машинально повалилась на кресло и стала оглядываться. В комнате кроме неё никого не было. На столе, где лежала Зоя, осталась лишь скомканная и грязная простыня. Пустая капельница валялась на полу рядом. Судя по сему, Нина поняла, что пока она спала, покойница просто сбежала. А когда представила, что теперь должно твориться на улице, по которой прогуливается голая, расплющенная зомби, то волосы у неё на голове встали дыбом.
   Проклиная себя за то, что заснула, она снова вскочила, и, от страха, не чувствуя боли в ногах бросилась в комнату, где находились друзья. А когда прибежала, увидела поразительную и интересную картину.
   За большим обеденным столом, с одной стороны, сидели трое парней. Они с круглыми глазами разглядывали обнаженную девицу, которая сидела напротив. Тело её было прекрасно,  а грудь выглядела возбужденной. Нина никогда не видела Зою «живьём», и поэтому не сразу её узнала.
   Она ошибалась, когда предположила, что тело Зои должно быть расплющено. Девушка выглядела вполне нормальной, фигура красива, следов падения Бори и проехавшихся по ней колес машины, видно не было. «Уф. Совсем как новенькая». - Вздохнула обрадованная Нина.
   Было видно, что покойницу абсолютно не смущал тот факт, что она голая сидела перед тремя молодыми мужчинами и в свою очередь, тоже рассматривая их своими стеклянными глазами.
   Волосы у девицы напоминали парик. Кожа была восковая и имела желтушный оттенок. Губы поджаты, бледно – малинового цвета, впалые глаза с небольшими под ними синяками, напомнили Нине отца покойной. Ямочки куда-то пропали, а лицо сильно осунулось, и вообще, Зоя мало напоминала ту, что была на фотографии.
- Давно она очнулась? – Медленно и осторожно, не сводя глаз с зомби, Нина стала подсаживаться к парням.
-Часа три назад.- Также, не отрывая взгляда с девицы, монотонно ответил Ваня.
-И что, три часа она сидит здесь голая, а вы пялитесь на неё всё это время?
-Ну, да. А что ещё делать?
- Меня разбудить к примеру!
- Мы про тебя забыли.
- Она говорила, что ни будь?
- Нет, вышла из комнаты, села за стол и сидит, на нас смотрит.
   Нина плавно и не спеша встала из-за стола. Она подошла к креслу, не глядя, взяла с него первую попавшуюся тряпку и накинула её на Зою. Послышались недовольные возгласы парней. Прикрытая девушка посмотрела на Нину и у той мурашки пробежались по телу.
   Холодный, колючий взгляд мертвеца, казалось, как игла впился в самое сердце девушки, отчего то сильно сжалось и затруднило дыхание. Ни миг, Нине показалось, что её парализовало и она сама при смерти. Ей стало как никогда страшно за свою жизнь.
   Стеклянный, мертвый взгляд покойницы, как проводник к загробному миру, притягивал и отталкивал одновременно. Нина подумала, что если всмотреться в него очень внимательно, то можно было увидеть свою кончину.
 ………………………………………………………………………………………………………………………….
   Дед Михаила был ростовщиком, и феноменально быстро смог сколотить большое состояние, одалживая в займы только богатым.
   Отец  юноши, познав в идеале ювелирное искусство, надеялся передать его своим четырём отпрыскам.
   Михаил был последним и очень поздним ребёнком. Когда он родился, его отцу, гордящемуся тем, что смог зачать ребёнка в больших годах, было далеко за пятьдесят, а матери, за сорок.
   Любознательный, смышлёный и очень красивый ребёнок всегда был окружён излишним вниманием и любовью не только родителей, но и старших братьев, которые, как и он сам, значились богатыми наследниками огромного состояния.
   Часами, наблюдая за младшим сыном и любуясь им, старый еврей, шутя, часто поговаривал, что Мигель, это самое лучшее ювелирное изделие, которое он смог сделать в своей долгой жизни, вот только, этот «шедевр» изготовлен не руками,  без лупы и в темноте.
   Миша очень быстро рос, развивался, радовал собой родных и близких. Отец не жалел на его обучение денег, и помимо большого количества приглашённых учителей, с малолетства прививал ему те знания ювелира, которыми обладал сам.
   В двенадцать лет, Мигель и его друг Антонио были отправлены в университет Саламанки. Но проучившись там четыре года, Антонио не выдержал и сбежал домой, оставив доучиваться друга одного.
   Двадцати четырёхлетний Мигель вернулся в родной дом после университета, завистливым женихом, образованным, богатым,  красивым молодым мужчиной. У родительского счастья не было границ.
   Через полгода молодой человек познакомился Анной, дочерью местного судьи. Девушка была очень мила на лицо, добрая, весёлая, смышленая и простая в беседе. А ещё через полгода, молодые люди решили пожениться. Семьи Анны и Мигеля, с радостью согласились обвенчать детей, и обе стороны искренне радовались возможности соединить судьбы своих отпрысков. Все в округе говорили, что эта пара идеально подходили друг другу, и все желали молодым людям счастья.
 …………………………………………………………………………………………
   Юный Мигель с трудом открыл глаза и первое, что он увидел, это слепящий жёлто – оранжевый закат, уходящий за пределы Средиземного моря. Он лежал на берегу, его тело ныло, конечности не слушались, голова казалась, безмерно тяжелой, и, оторвать её от песка, было невозможно.
   Вдруг он почувствовал, что рядом кто есть, и внимательно его рассматривает. Юноша, полежав ещё немного, попытался, если не встать, так хотя бы немного развернуться. Он вздохнул, напрягся телом, сделал над собой усилие и повернул голову в ту сторону, откуда, по его мнению, шло наблюдение.
   Чутьё не подвело. Рядом, метрах в четырёх, прямо на песке, подогнув ноги под ядовито жёлтое, пышное платье, и, скрестив руки на коленях, сидела женщина на вид, лет тридцати пяти. У неё была матовая, смуглая кожа, тёмно карие глаза на тонком овале лица, густые, ровные брови под высоким лбом, и иссиня-чёрные  волосы, по-простому перевязаны в «конский хвост». Немного портила красоту небольшая горбинка на носу. Миша немного посмотрел на неё и отвел взгляд в сторону.
   Женщина увидев, что Миша очнулся, слегка улыбнулась и спокойно заговорила:
- Проснулся? Это хорошо, я думала, что не успела. Если бы тебя, не оставили одного умирать в комнате, я бы тебе ничем помочь не могла. Шансов, спасти тебя, было очень мало, да и я очень рисковала. Мы могли погибнуть вместе. Как ты себя чувствуешь? Всё болит, не правда ли? Я отлично помню это состояние, и больше не хочу его снова пережить.
   Ответа не последовало. Юноша отстранённо, не моргая, смотрел, куда-то вдаль. Казалось, он не слушал свою спасительницу, и ему было всё равно, что с ним произошло. Женщина помолчала, посмотрела вниз, потом снова на Мишу и мягко продолжила:
- Меня зовут София. Ты наверно всё ещё не понял, но ты мёртв. Слышишь меня? – Парень, не отрывая безразличного взгляда от горизонта, еле заметно закивал головой.
-Но мертв как человек. Всё человеческое теперь тебе чуждо, голод, холод, болезни, смерть, но и тела женщины, ты уже никогда не познаешь. Ты стал вампиром. Я успела сделать его из тебя, когда ты делал последний вдох перед смертью. Слышишь меня? – Он снова, не смотря на неё,  равнодушно и слабо закивал.
- Я спасла тебя, и, если хочешь быть хорошим вампиром, то, должен меня во всём слушаться. Мне триста пятьдесят лет, а ты только родился, и если есть желание жить и наслаждаться жизнью, будешь делать всё так, как я скажу, или я убью тебя, так же как и оживила. Ты понимаешь меня? Скажи, что да, я хочу слышать твой голос.
   Но Миша молчал, и даже перестал кивать головой. Он глубоко вздохнул, отвернул голову от Софии, закрыл глаза, и, казалось, что стал засыпать снова.
   Женщина не стала на этот раз его тормошить и раздражаться от его отрешённости. Она знала, что если юноша и слышал её слова, то всё равно не понял их значения, и пройдёт еще немало времени, когда он поймёт, во что превратился, а сейчас, как она считала, ей нужно вызвать перед ней страх и беспрекословное подчинение. Она подошла к нему, присела на колени и провела рукой по его голове.
   София давно приметила этого красивого высокого парня и пасла его. Часто по ночам, находясь в его комнате, она подолгу наблюдала за ним спящим, гладила его волнистые волосы, дотрагивалась до его нежных губ, отчего он мило морщил нос и прятал лицо под одеяло. Она прислушивалась к его ровному дыханию и биению сердца. Впитывала в себя его тёплый, приятный запах чистой и молодой кожи. Разглядывала его большое и сильное на вид, но одновременно хрупкое, человеческое тело.
   Она бы давно убила его, но не торопилась, зная, что сделать может это в любой момент. Да и зачем? Парень быстро рос, его тело всё больше и больше наливалось мышцами, он крепчал, и преображался на глазах, постепенно превращаясь в красивого высокого мужчину. Он был само очарование, как цветок, который прекрасен живой, в своей хрупкости и нежности. Зачем рвать? А убить и сделать из него холодного и мертвого вампира, всегда, как София считала, успеется. Она обожала тепло его тела, она «грелась» им. 
   И София могла ещё некоторое время наблюдать за ним, как за любимым домашним животным, если бы не эта, его нелепая смерть.
-Бедненький мой мальчик, как гадко, тебя предали и убили. – Гладила София его по курчавой голове. Она жалела его и улыбалась. – Несчастная и одинокая я, с тех пор как убила этого шотландского мужлана. - Вздыхала вампирша, вдыхая запах осуществившейся мечты.
   Проснулся Мигель через несколько суток, к какой-то очень влажной пещере на берегу моря. Вампирша находилась рядом. Юноша чувствовал себя прекрасно, он выслушал ещё раз наставления и угрозы своей новой подруги, и, с тех пор началась их совместная жизнь, по большей части полная ссор, скандалов, ревности и обид.
 ……………………………………………………………………………………………………………………….
- Нам нельзя здесь больше оставаться. – Сказала София новорождённому вампиру. Её большие тёмно карие глаза, предательски блестели от возбуждения, они выдавали влюблённость в Мигеля. Вампирша стеснялась своей слабости по отношению к нему, и пыталась быть по возможности строгой, всё-таки он, её ученик, и, в подчинении, а она его хозяйка. – Если тебя кто ни будь, увидит и узнает, то начнётся ненужная паника. Нам необходимо, как можно быстрее уехать из Кадиса.
- Хорошо. – Спокойно промолвил Михаил. – Как скажешь. Но сначала, я хочу кое с кем повидаться и восстановить истину.
- Это невозможно! Запомни, тебе нельзя встречаться со своими родственниками и близкими, для них ты мёртв. Понимаешь? Мертв, пойми, наконец! Всё, ты ушёл от них в другой мир, обратной дороги нет.
-С чего ты взяла, что я собираюсь встретиться с кем то, кто мне дорог София? – Мигель зло и сосредоточенно уставился, куда-то вдаль. - Разреши сделать один короткий визит, и можешь отвезти меня куда хочешь.
   Вампирша внимательно посмотрела в печально - отстранённые глаза Михаила. Ей не понравилась идея встречи его с кем то, но очень приятно задело то, что он спросил разрешение на визит, а так же дал понять, что теперь в её полном распоряжении.
- Хорошо Мигель. – Она ласково погладила его по волнистым волосам и не смогла сдержать улыбку. – Я даю тебе разрешение на это свидание. Но у меня три условия. Первое, если это не будет та женщина, из-за которой тебя убили. Второе, встреча должна быть очень короткой и после неё мы сразу отправляемся в путь. И третье, я тоже буду там присутствовать. Ты принимаешь эти условия?
- Да София. – Ответил безразлично Михаил и вздохнул. – Я принимаю все твои условия.
 …………………………………………………………………………………………………………………..
   Ночь была на удивление тёмная, тихая и не жаркая, как раз для хорошего, спокойного сна. В новом, каменном и недорогом, но аккуратном особняке, со скромным, но красивым садом, расположенном почти в центре Кадиса, давно все спали. Спали хозяева, мирно спали слуги, животные. Не мог заснуть лишь молодой наследник. Он сидел на большом подоконнике, скрестив руки на согнутых коротковатых ногах, и облокотившись спиной о прохладную стену.
    Это был юноша лет двадцати трёх, немного полноватый, роста ниже среднего, с упитанным сочным, по-девичьи, лицом, пухлыми чувствительными губами, с густыми темно-русыми волосами, греческим носом с горбинкой, и близко посаженные возле переносицы глазами.
   Его тяжёлый, задумчивый взгляд был направлен на прозрачное и звёздное небо. Юношу третью ночь подряд мучала бессонница, спал он, от силы, часа три в сутки.
   «Казалось бы, - рассуждал он про себя, - всё сложилось как нельзя лучше. Мигель убит, а с ним и все мои проблемы. Анна свободна, хотя бедняжка, слегла и, похоже, надолго.
   Вроде бы, выспаться, встряхнуться, неплохо бы даже съездить куда-нибудь, хорошенько отдохнуть, и начать жить заново, с нового листа. Можно даже выкинуть часть старых вещей и приобрести взамен новые. А можно немного и пожить в другом городе. Ведь уже ничего не изменишь, в любом случае, как крути, ничего не вернуть. Мертвецы в мире мертвецов, живым надо жить дальше. Всё, думать о случившемся бесполезно. Но почему так тошно, и «скребут кошки на душе». Почему такое ощущение, что сам даже не то, что умер, а как будто попал в другое измерение, как будто попал, на другую холодную звезду? Словно Сатана пришёл, забрал душу, и исчез с ней навсегда. И от этой потери души, телу стало холодно, страшно, суетно.  Почему так скверно и некомфортно? Даже звук какой-то постоянно преследует, монотонный, затяжной, неестественный, скулящий. Ветер, не ветер, колодец, не колодец, труба не труба, собака, не собака. Что сделано не так?
   А Мигель? Он что, всю жизнь хотел кататься как сыр в масле? Быть может, он думал, что он особенный? Родился богатым, ни в чём не знал нужды. Деньги, красивые женщины, любящие родители и братья. За что ему это? И причём всё сразу. Ладно, если б что то одно.
   Как вообще судьба распределяет, кому и что положено? Почему к одним она благосклонна, лелеет, бережёт, балует, словно заботливый и добрый хозяин, печётся о любимом животном. А другим, лишь бы, что то кинуть: на мол, объедки, живи, радуйся хотя бы этому, а не нравится, чёрт с тобой, подыхай, никто не пожалеет и не вспомнит. Где справедливость?
   Почему повезло Мигелю, за что? Чем он лучше меня? Он не был умен, не был красив, и вообще, ни сколько не лучше меня. Самый обычный, даже развязанный и глупый, уж я то, знаю, как никто другой, вырос с ним. Он только и делал, что хапал ему не причитающееся и моё в том числе. Само разочарование. Пообщались бы с ним с моё все те, кому он нравился.
   Он как будто отобрал у меня насущное. Он был моим проклятьем. Это мне из-за него так не везло. Да, да, сколько я его знал, всё это время мне и не везло: в любви, деньгах…, ни в чём. – Вздохнул юноша.- Но теперь всё! Справедливость восторжествовала. Больше ему у меня ничего не забрать. Я начну жить заново, всё плохое позади. Но, если впереди всё хорошее, почему внутри так пусто и мрачно. Почему я не вижу своего будущего? Страшно. Может всё-таки, не надо было …? Нет, нет, нельзя раскаиваться, Мигель сам во всё виноват, слишком много имел, чего не заслужил, и он получил своё.
   А вот интересно, куда делось его тело? Кому вообще понадобился мёртвый Мигель? Может он не умер? Может он сбежал, и вернётся? Нет, нет,- испуганно мотал головой юноша, - он мертв. Он уже остыл, когда его своровали. Кто так мог поиздеваться над его семьёй? Воры? Но собаки молчали. Сообщники Анны? Но она сама почти при смерти, да и зачем ей это. Спрятали братья, зачем? Ерунда, какая то, если и …
- Антонио. – Вдруг услышал он знакомый, тихий голос.
   Юноша, испугавшись, вздрогнул, повернул голову на звук и стал прислушиваться. Посидев, секунд пять в абсолютной тишине, и более ничего не услышав, подумал, что ему это привиделось, снова принял прежнее положение.
- Антонио.- Повторился голос.
- Кто здесь? – Юноша соскочил с подоконника, направил испуганный взгляд в густую темноту своей комнаты и сжал машинально кулаки. Его сердце бешено заколотилось так, что сильные удары причиняли боль в груди.
- Это я. – Спокойно ответил некто.
- Кто, я? Выходи, перестань прятаться как последний трус. – Он пытался быть грозным, но до боли знакомый голос, раздающийся из мглы, туманил ему голову и заставлял дрожать пухлые колени.
- Это я трус? Ты ничего не перепутал?
   Вдруг, перед юношей, в метрах двух, возникло бледное лицо молодого мужчины. В комнате было очень темно, а его кожа, словно фосфор, светилась во мраке, и дала возможность рассмотреть, изменившиеся, но легко узнаваемые черты.
- Мигель?! Ты? – Антонио попятился назад, пока не уткнулся в подоконник. От страха у него свело скулы, он тяжело задышал и схватился за грудь. – Мигель, ты …, ты же умер…, ты не мог выжить.
- Это я умер? – Спросил новорождённый вампир, на его лице не отображалось ни капли эмоции, а голос был ровный и бархатный. – Да я переживу Кадис, не говоря обо всех жителях, обитающих в нём.
- Но как? Я же видел как тебя …
- Убивали? – Перебил Мигель и слабо улыбнулся. – То есть ты видел, как меня кололи ножами четыре человека, и даже не вышел на помощь другу? Не хорошо.
   Непонятным образом, он вмиг оказался возле Антонио и схватил его шею. Тот выпучил глаза, открыл рот и захрипел. Юноша пытался защититься, но стальные руки Мигеля железным капканом удерживали его, сопротивляться было бесполезно, это лишь усиливало боль.
- Ты дорого отдал за моё убийство? – Вампир стал ослабевать хватку, что бы тот мог говорить. – Отвечай, я хочу знать, сколько стоит жизнь друга.
- Я…, – сглотнул немного освободившийся Антонио, - я отдал всё, что у меня было, все накопления. Ты дорого стоишь. И желающие убивать тебя, нашлись не сразу.
   Мигель пристально посмотрел бывшему другу в глаза и опрокинул его на пол. Тот сразу принял сидячее положение.
- Антонио, а зачем ты всё это сделал? – Спокойно спросил вампир, как будто между ними ничего не произошло. Он скрестил руки на груди и стал ходить взад – вперёд по комнате. – Скажи, зачем ты убил меня? Из-за Анны?
   Я берёг нашу дружбу, ты знаешь, и если бы мне просто сказал, что тебе нравиться эта девушка, то бы оставил её незамедлительно. Я бы не позволил встать между нами ни одной женщине, и ты знал об этом. Но убивать то меня зачем?
- Так, значит, ты всё-таки мертв? Не выздоровел чудом, а мёртвый? – Мокрый, от обильно выступившего пота юноша попятился к стене. Он почувствовал неприятный запах, примеси болота, крови и мускуса, и готов был вот – вот потерять сознание.
- Антонио, мы выросли друг у друга на глазах. – Не обращая внимания на заданные вопросы, продолжал Мигель. – Я любил тебя как брата, и ты меня любил …
- Любил??? Я, тебя, любил?– Зашипел Антонио, он вдруг почувствовал приток злой  энергии, удержать которую внутри себя, было выше его сил, и сильнее страха, который он испытывал перед мертвецом. – Да я тебя ненавидел. Я всю жизнь тебя ненавидел, и всё время желал тебе смерти.
   Мигель резко остановился, и, оторопев, посмотрел на Антонио.
- Ненавидел всю жизнь? – Искренне удивился вампир. Он подошёл к юноше и присел на корточки. – Шутишь? Ты наверно обезумел от страха. За что ты вообще, мог меня ненавидеть?
- За то, что ты не заслужил всё, что имел при жизни.- Взгляд парня действительно горел глубокой ненавистью. Дыханье его сделалось омерзительным, лицо осунулось, а под близко посаженными глазами легли тени. Он напоминал затравленную и озлобленную крысу.
- Что??? Антонио, что ты имеешь в виду? Я делился с тобой по-братски всем, что имел. Ничего от тебя не скрывал. Постоянно заступался за твою шкуру и всегда был на твоей стороне, даже если ты был не прав. У нас же всё было поровну…
- Поровну? Чёрта с два! Я вообще удивлялся, как тебе удавалось хорошо учиться и получить блестящее образование. Ведь ты же был глуп. Да, да, глуп. Я-то знаю тебя, мы вместе росли. Ты дураком был, просто твои родители богатые  евреи, и подкупали всех и всё, поэтому тебе учеба давалась легко. А я действительно умный, но  мне, все приходилось делать самому, видимо, мозги в наше время никому не нужны, всё решают деньги и от этого, я не смог доучиться и остался ...
- Ты бредишь. Я хорошо учился, потому что мне нравилось это, я же помогал и тебе …
- А женщины, - не мог уже более себя сдерживать Антонио,-  что они в тебе вообще находили и вились вокруг тебя, как осы вокруг сахара. Ты себя красавцем возомнил? Да ты уродлив, просто хотел всем угодить и перед всеми выслуживался, никому не говорил, о чём думал по-настоящему. Одним словом, «еврей». А я действительно красивый, только предпочитал говорить правду в глаза, и от этого был никем нелюбим.
-Так вот откуда все всегда про меня всё знали. Это ты раскрывал все мои тайны. А ведь я верил тебе, больше чем себе, и даже подумать не мог, что это ты меня выдаёшь. Вот откуда исходили про меня всякие гадости.
- Да, это я говорил специально. Почему вообще только я должен был знать, что ты глуп, уродлив, и вообще сволочь хорошая? Пусть все знают. Я всего лишь говорил правду. А Анна, это была последняя капля в море.
   Не думай, что ты смог добиться её расположения, не думай, что она действительно была в тебя влюблена. Она не могла влюбиться в тебя, просто не могла. Влюбляться то не во что, сам подумай. Пойми, наконец, ей нужно было только твоё положение, вернее положение и деньги твоих родителей. Ты бы никогда не смог сделать её счастливой. Представляю, как ей нелегко приходилось находиться с тобой.
- Что ты несёшь? Мы, правда, любили друг друга Антонио. Мы были как одно целое, хотя ещё не жили как муж и жена. Она слегла в постель, когда узнала, что я умер. Я видел её издалека, прежде чем прийти к тебе. Анна сама стала как труп, не думаю, что она останется той счастливой и беззаботной девушкой, которой знал её. Я все ещё её люблю, но тогда, если бы ты мне сказал, что тебе она нравиться, быть может, отпустил бы её. Если б только знал…, а теперь, я мёртв, ты умрёшь, а она …, ей тоже недолго осталось …
- Когда я видел вас вместе, - не слушал вампира Антонио,- во мне внутренности переворачивались, и хотелось убить вас обоих. Анна предназначалась для меня  Мигель, а ты отнял её у меня, отнял счастье. А сейчас она мне не нужна. После тебя, я её брезгую.
   Мигель ещё несколько секунд посидел возле Антонио, затем встал, снова сложил руки на груди, задумчиво посмотрел в окно, и, холодно продолжил:
- Ты хороший актёр. Столько лет завидовать и ненавидеть меня, и что бы я ни о чём не догадался, да ещё, брать у меня постоянно деньги и искать заступничества. Скажи, на что ты вообще рассчитывал, а? Убьёшь меня, женишься на Анне, заведёшь кучу детишек, что все заживут счастливо, в том числе мои родные и она, что скоро забудут про меня? Ты этого хотел?
- Не знаю, … я не знаю, … не думал …, - Антонио схватился за голову, как будто она начала у него болеть мигренью и замотал ею,-  просто нанял …
- Говори, кого ты хотел сделать счастливым, убив меня?
   Настала пауза, оба замолчали. Наконец Антонио глубоко вздохнул и заговорил:
- Мигель, мы же выросли вместе, нас часто посещали одни и те же мысли, над одним и тем же смеялись, влюблялись в одних и тех же девушек. Иногда мне казалось, что ты и я два близнеца. Так почему, тебе во всём везло, а мне нет? Почему тебя любили и считали умным, а меня ненавидели и избегали? Но на самом - то деле всё наоборот. Я точно знаю, я тебя насквозь вижу. Это ведь не справедливо? И если бы тебя не было, вообще не было, я был бы счастлив. Ты изуродовал мою жизнь. Это из-за тебя, я так страдал. Я молчал до сих пор, боялся выдать себя, думал, что мне не поверят, если я расскажу им всё. А теперь, уже нет сил. Не могу больше сдерживаться. Накипело.
- Это зависть Антонио, всего лишь черная зависть, это она заставляла тебя страдать, а не я. Смотри, что ты натворил, я мёртв, ты, чувствую, тоже скоро умрешь. Мы оба стали убийцами, ты уже убил меня, мне ещё только предстоит убивать, причём в огромном масштабе.
   Ты сделал моих родителей несчастными, не считая Анны, а когда сам умрёшь, и твои будут несчастны. Видишь, что наделала твоя зависть, и чего ты добился? Зачем всё это надо было? Отвечай, на что ты рассчитывал? Говори: продав душу аду и связавшись с тьмой, какое ты хотел заполучить светлое счастье?
   Антонио замер, на миг, почувствовав правоту слов Мигеля. Ему стало очень страшно, и он сам почувствовал свою приближающуюся кончину. Во рту пересохло, кровь стала биться об вены, а тело обмякло.
- А что мне ещё оставалось делать? – Прохрипел Антонио, и отвёл стыдливо взгляд в сторону.
- Что делать??? Ты мог просто избегать меня, изобразить ссору, уехать, к примеру, в другой город и начать новую жизнь, если чувствовал, что зависть съедала тебя, так, что даже помышляешь об убийстве. Забыть про меня, оставить меня. Рассказать о том, что ты думаешь обо мне. Высказать своё мнение, где я был прав, а где нет. Ведь мы всегда, в конце концов, находили компромисс. Вариантов было множество. Даже если бы мы поссорились после этого. Но только не убийство! А то, что ты сделал, это ….
   Вдруг, Антонио повернул голову, и, взглядом сумасшедшего, уставился на Мигеля. Шатаясь, он попытался встать, а его рот растянулся в злой улыбке.
- Я понял…, я всё понял. Ты совершил сделку с Дьяволом. Вот почему тебе всё так легко давалось. Ты умер …
- Я не умер, ты меня убил. И это ты связался с Дьяволом, идя на убийство друга.
- Не имеет значения. – Антонио, наконец, поднялся и встал против вампира. - Ты умер, но всё равно стоишь передо мной, потому ты в принципе не можешь умереть. О-о, ты само зло из ада. Вот почему я тебя ненавидел, я знал..., я чувствовал, ты сам Сатана …
- Антонио, перестань говорить ерунду и оправдывать себя. Я пришёл, ненадолго, что бы выяснить причину, по которой ты меня убил. Но никак не мог предположить, что услышу такое. Думал, всё дело в ревности…
- Нет, нет. Если ты был такой святой при жизни, как все думали, кроме меня, почему до сих пор не раю? Как объяснишь это? А? Что, молчишь? Нечего сказать? Значит, я прав, твоя грязная, грешная душа раю не нужна?
- Антонио! – Не выдержал вампир и впервые за время разговора сильно повысил голос. – Это невыносимо, Антонио. Неужели ты так ничего и не понял, и ничему не научился …
- Чему ты вообще меня можешь научить. Ты, глупый  уродец. Не смей сравнивать себя со мной. Изыди в ад, где тебе самое место. Знай, я нисколько не пожалел, что убил тебя. Будь ты проклят! А теперь убирайся в преисподнюю.
- Хорошо Антонио. Я уйду, и не буду тебе ничего доказывать, вижу, это бесполезно. Не буду тебя убивать, ты и так очень скоро умрешь, я это чувствую. Не буду тебя наказывать, ты же жалок, я хотя бы был счастлив в своей короткой жизни, а ты, оказывается, мучился живя.
   Вдруг Антонио увидел, что  рядом с Мигелем возникла женщина. Её бледное лицо светилось так же, как и у мертвеца.
- Мигель. – Пропела она и положила свою белую руку ему на плечо. – Нам пора. Ты уже ничего не изменишь.
- Вот! Вот! – Закрыл руками глаза Антонио. Он, как оглушенный замотал головой  и зашатался. – Тебя даже мёртвого окружают красивые  женщины, ты даже в аду счастлив. Невозможно …, сволочь …, ненавижу…, будь проклят…, ненавижу…. За что?
- Да, София, пора. – Вдохнул Мигель глядя на мучающегося друга. – Прощай Антонио, до встречи через сотни лет в аду, «друг».
   Вампиры исчезли, а Антонио продолжал стоять посередине комнаты, с закрытыми глазами, шатаясь, не переставая стонать и проклинать новопреставленного мертвеца.
 ………………………………………………………………………………………………………………………
   София застала Мигеля сидящего у самого края скалы и задумчиво смотрящего за горизонт Средиземного моря.
- Ты изменился Мигель, очень изменился. – Сказала она, подсаживаясь рядом. От неё сильно пахло свежей кровью. – При жизни, был весёлым и беззаботным юношей, а стал очень печальным и задумчивым мужчиной. Резко повзрослел, что ли.
- Где ты была София? – Спросил, не отрывая взгляда от горизонта, молодой вампир.
- Ну …, у меня …, там дела …. Я ведь не обязана перед тобой отчитываться.
- Зачем ты туда вернулась? Я обещал ему, что не его стану убивать.
- Ты выполнил своё обещание. Убила то его я.
-Зачем? – Монотонно спросил Мигель и вздохнул. - Он был мне другом.
- Я его, как твоего «лучшего друга», избавила от страданий. Неужели ты не видел, что он сошёл с ума.
- Почему всё так вышло? Я ведь искренне любил его и считал ещё одним братом.– Взглянул на вампиршу парень. – За что он испытывал ко мне такую ненависть? Что я сделал не так?
- Ты тут не при чём. С этим ничего не поделать. Просто тебе не повезло, что встретил его у себя на пути. Поверь мне, мой мальчик, если б не было тебя, он стал бы завидовать, кому ни будь другому. Он таким родился, злым, завистливым, недалёким. А тут ты, красивый, умный, удачливый, набожный, а самое главное очень добрый. Доброта – это великий дар Бога, она, как и талант, даётся только избранным.
   Антонио убил тебя, убил гнусно, подло, трусливо. Но даже после этого ты не перестаёшь жалеть его и заступаться. Я ведь догадывалась, что пойдёшь к нему. Знала, что не сможешь его убить, поэтому и отвела тебя оттуда побыстрее, и убивала с особой жестокостью.
   А глупость, между прочим, тоже наказуема, как любой грех и если человек глуп, ему тяжело рассмотреть умного. Идиоту почти все вокруг кажутся идиотами, так же как и вор, во всех ищет воровские качества, а злой, видит одну только злость. На ком он ещё мог бы так отыгрываться, за свою ничтожность, как ни на тебе. Ведь ты ему прощал всё на свете.
- Но я не замечал, что бы он делал мне, что то плохое, наверное, он был хорошим актёром.
-Ты всё замечал. Просто твой разум не хотел в это верить. Глаза и ум видели, а душа и сердце нет. Так же как и он, не созерцал «гнилого бревна в своём глазу», ему это было не дано.
   Порой люди живут вместе несколько десятков лет, но один в другом, так и не может увидеть «черноту» его души. Если ты хоть немного мог рассмотреть в нём, даже маленькую частичку зла, то спасся  бы. Видимо тебя окружали в основном только хорошие люди, раз ты так болезненно отреагировал на это предательство.
   А вообще знаешь, по-моему, общаться надо только с ровней. Ничего умный, из общения с дураком ведь не подчерпнёт, только «не солёно нахлебается» несчастный. Пропадёт. Также как и праведнику лучше с грешником не якшаться, ничего хорошего из этого не выйдет, очередной грех, да и только. И богатому не стоит знаться с бедняком, одна зависть и необоснованная тупая злоба. И твоя «дружба» с Антонио, полностью отражает мои мысли. Это яркий пример моей правоты. Бежать надо от неровни, бежать, не оглядываясь и сломя голову.
   Если видишь, что кто-то «чёрен», никогда не спорь с ним, не пытайся исправить его, оправдать или открыть ему глаза на правду. Клянусь тебе всем, что у меня есть, поверь мне, это бесполезно, бессмысленно и глупо, будет только хуже. Его уже никогда и ничто не исправит. Сделай самый мудрый и правильный ход в такой ситуации: уйди от него. Оставь ему то, к чему он «прикасался» и беги подальше, как от смертельной заразы, или не спасёшься, погибнешь.
- Зачем нужны злые люди на свете?
- Ну …, много зачем. Что бы добрые, были добрее и «чище». Добро познаётся только через зло. Или ещё вариант, злой человек, своей злой энергией, заставляет людей двигаться в нужном направлении. Да много зачем. Они нужны не меньше, чем хорошие.
- Скажи, а злые, они от Сатаны?
-Нет, Дьявол не прививает никому при рождении никакие качества. Он может свести с ума, искусить слабых волей, купить человеческую душу, но людей делают люди.
- София, - Мигель снова уставился на море, - я ведь мёртв, так?
- Ты не мёртв, - не сразу ответила женщина, - ты стал вампиром. Это Антонио, сейчас, действительно мёртв, а ты переродился. Запомни, ты не человек и не мертвец, ты третье. Теперь, у тебя совсем другие интересы, стремления, желания, мечты.
- Ты считаешь, что это лучше, чем быть мёртвым?
- Э-э, да ты философ. – Вампирша улыбнулась и взъерошила ему волосы как ребёнку. – Лучше, Мигель, намного лучше. Ты просто ещё не понял всей прелести нашего существования, ещё не «отошёл» от человеческой жизни. Если будешь меня во всём слушаться, получишь всё, что захочешь, сокровища, знания, власть …, да весь мир. А если ослушаешься, или ещё хуже сбежишь, ждет тебя такое наказание от меня, что участи Антонио позавидуешь.
   Девушкой, я была совсем как ты, юна, беззаботна, хохотлива, но однажды ночью, враги пришли в нашу деревню. Они уничтожили все живое, что было в ней. Один воин, прежде чем убить меня, захотел изнасиловать. Он оттащил в сторону, и нанёс мне кинжалом несколько ударов в грудь, что - бы я не могла сопротивляться, умирала постепенно, а он, успел сделать своё чёрное дело. Когда насильник подошёл вплотную, то я потеряла сознание от большой потери крови. Очнулась в руках у Лео, на берегу моря, он был шотландцем. Лео спас меня, превратив в вампиршу, и убив солдата. Как потом оказалось, он давно наблюдал за мной, и хотел сделать своей. А тут, как раз подходящий случай. Когда я через несколько суток окрепла, Лео сказал мне, что теперь, я принадлежу ему, как вещь, и если надумаю сбежать, то он убьёт меня.
Нам хорошо было лишь в самом начале, лет сто, и я многому у него научилась. Он был груб со мной, но «палки не перегибал», и ту грубость я, поначалу воспринимала за мужское качество. Мне даже нравилось это. А потом, Лео очень быстро изменился в плохую сторону. Однажды учитель  ударил меня, а я простила его, и после этого он стал часто поднимать на меня руку.
   Это продолжалось много времени, но однажды, проснувшись, я поняла, что больше терпеть это не смогу, и тогда …. Он …, он, понимаешь, был как двойной вампир. Он питался моим страхом, вызванный его постоянными оплеухами. Лео получал огромное удовольствие от этого. Но, наверное, тоже мучился мной, когда видел глубокую ненависть в моих глазах, по отношению к нему. О, как я его ненавидела под конец. Кто бы только знал.
   Вампирша замолчала, застыла и уставилась за море, как и Мигель.
- Что тогда? Что ты с ним сделала? - С нетерпением ждал продолжения юноша.
- Мне пришлось пойти на убийство. Вернее подстроить смерть Лео. Я его смогла усыпить и привязать к дубу, как будто это сделали люди. Когда пришла на следующую ночь, от него возле дерева остался лишь невесомый, голубоватый прах. Думаю, он очень мучился умирая. Если б этого не сделала, то умерла вскоре сама. Я всего лишь спасала свою жизнь. А вообще запомни, нам нельзя убивать друг друга, это карается смертной казнью. И если б вампиры узнали, что я убила такого древнего и важного упыря как Лео, то проделали бы, то же самое со мной.
- Ты не пожалела потом о содеянном поступке?
- О, нет, мой мальчик. Я была счастлива как никогда. – София нежно провела тыльной стороной руки по щеке Мигеля. – Немного поначалу одиноко, а потом я случайно приметила тебя, и думать, больше ни о чём другом, как сделать из тебя себе подобное, не могла. Со временем я тебе расскажу все поподробнее. У нас впереди много сотен лет.
- А что случилось со мной София? Ну, как ты смогла меня превратить в вампира?
- Я много лет следила за тобой, наблюдала, как ты рос. Часто по ночам, бывала в твоей комнате, умилялась тобой спящим, и не покидала тебя, даже когда ты учился в Саламанке. А потом ты решил жениться на Анне. Я была очень зла, ведь в моих глазах ты выглядел предателем, решила, что пока ты девственник, нужно срочно сделать тебя вампиром. По сути, если б тебя не убил Антонио, то убила бы я. Ты в любом случае был обречён на смерть, месяцем раньше, месяцем позже. Не у одного Антонио переворачивались внутренности глядя на тебя и Анну. Я бы наверно и невесту твою отправила в могилу, настолько была тогда обозлена.
   Мигель поднял брови домиком и удивлённо посмотрел Софии в глаза.
- Да, да, малыш, и не оказалась там случайно, когда ты делал последний вздох. Я в очередной раз, следила за тобой, когда ты поздно вечером возвращался домой.
…Ты шёл по тропинке между кустов, когда на тебя, сзади, напал мужчина  в маске. Он по-предательски воткнул в твою спину кинжал. Пока ты, немного шатаясь, пытался развернуться и достать шпагу, трое других, одновременно подскочили уже спереди, они вонзили свои большие ножи в тебе грудь прямо в сердце, и тут же нырнули обратно в кусты. От неожиданности, ты даже не понял, что произошло, и ещё стоял несколько секунд, оторопев. Но раны были глубокие, и ты повалился на землю, а когда упал, из кустов выскочил Антонио. Он пробежался по твоему окровавленному телу и направился, как я поняла домой.
- Да, да…, - вспоминая и прищуриваясь, проговорил Мигель, - я видел убегающего Антонио, хотел позвать его на помощь, но…, но понял, что он был с ними заодно. А дальше …, ничего дальше не помню.
- А дальше Мигель, я очень испугалась за тебя. Нет, я, конечно, хотела, что бы ты был со мною рядом и стал вампиром, но, сама не знаю почему, для меня это до сих пор остаётся загадкой, схватила твоё почти бездыханное тело и понесла в дом.
   Я положила тебя на кровать и принялась метаться по комнате, создавая шум: была посуду, роняла мебель, стучала по полу. Мне очень хотелось, что бы на звук прибежали люди и сделали всё возможное, что бы ты выжил. И действительно, очень скоро в комнату влетели почти все, кто находился в доме. Они, как сговорившись, бросились к кровати и стали прикасаться к тебе, не веря, что ты при смерти. Всё это время я стояла за окном и наблюдала за происходящим.
   А потом Мигель …, не знаю, стоит ли тебе всё это рассказывать? – Вопросительно - испуганно посмотрела на юношу вампирша. – Ты ещё так раним. Может, всё-таки потом?
- Нет, нет, пожалуйста, продолжай. Прошу тебя. – Мигель аккуратно взял за кисть Софию, в его глазах горел огонёк нетерпения.
- А потом. – Вздохнула вампирша. – Когда всё поняли, что ты одной ногой в могиле, тогда, в доме всё померкло.
   Первым делом, сразу вызвали несколько врачей. Они приходили в дом, то один за другим, то по несколько сразу, но всё равно, осмотрев твоё тело, понуро мотали головой, и убегали поскорее прочь, даже не беря денег за вызов, давая тем самым понять, что тебя не спасти.
   Мать от горя сразу слегла в постель, а отец и братья ещё находили в себе силы, и оставались подле тебя всю ночь. Под утро, мне пришлось покинуть дом.
   Покидая его, душа моя рвалась на части. Я проклинала себя, за то, что не превратила тебя в вампира сразу, ведь за день ты мог умереть, и тогда б моя потеря была великой. Но дело сделано.    В комнате, рядом с тобой, в ту ночь, находилось всегда бесчисленное количество людей, и подойти к твоей кровати я не могла.
   Каково же было моё приятное удивление, когда на следующую ночь, я застала тебя ещё живым. Ты лежал, весь обмотанный в пропитанные кровью, белые полотна. Да, при смерти, но живой! Понимаешь? Живой. Еле дышал, в агонии, душа еле тлела, но был жив.
   От счастья на надежду, я хотела, ринутся к кровати, но вовремя спохватилась. Возле тебя находился твой отец, который очень сильно похудел и постарел за сутки, до неузнаваемости. Я его от радости не сразу заметила. Он сидел на скамье, сгорбившись, и закрыв ладонями лицо. Я хотела незаметно подойти к тебе и своровать, но он время от времени, он смотрел на тебя, трогал твоё тело, прислушивался к дыханию. Я терпеливо ждала, и чувствовала, что ты доживаешь последние часы. Если бы твой отец заметил меня, мне бы пришлось убить его.
   Наконец посередине ночи, он притих, как будто задремал. И тогда я решила, во что бы то ни стало, даже если он увидит меня, забрать тебя с собою. Но как только сделала шаг, в комнату вошли братья. Они подняли обезвоженного, измученного старика и один из них, повел его, куда-то вниз, после чего решили, дежурить у тебя по очереди. Отчаянию и горю моему не было границ, я ни в коем случае не хотела убивать кого-то из твоих родственников, а по- другому, мне тебя не заполучить. Итак, ещё одна потерянная ночь. Под утро, мысленно попрощавшись с тобой, я снова исчезла.
   Вампирша замолчала, предавшись недавним воспоминаниям. Её лицо застыло, глаза блестели, а чистая упругая матовая кожа отражала почти скрывшийся за море закат, остывшие остатки уже не опасного солнца. В это мгновение, она была прекрасна.
- Дальше София, рассказывай дальше. Пожалуйста. – Мигель заёрзал на месте.
- А дальше …, я …, в общем, когда я проснулась на следующую ночь, злая на себя, то вдруг, явно ощутила, что среди мёртвых тебя нет, как нет и среди живых, я потеряла связь между нами. Это очень тоскливое и страшное чувство, даже для вампиров, словно тебя замуровали навеки в каменные стены. Не знаю, зачем я это сделала, но первым делом метнулась в дом, в котором стояла абсолютная тишина, хотя была полностью уверена, что тебя похоронили.
   А когда появилась, то меня снова ждал приятный сюрприз. Ты лежал на кровати, но уже почти не дышал, а сердце отсчитывало последний стук. Всё в доме было приготовлено к твоим похоронам. Вероятно, никто не слышал твоего сердцебиения, как я, и все считали тебя, по сути, уже мертвым. Ты даже одет был в похоронную одежду. В моём распоряжении оставалось не больше минуты.
   Не знаю, может потому что, все, как и я попрощались с тобой, а может потому, что ни у кого уже не оставалось сил смотреть на тебя умершего, но в комнате, ты был один. И тогда я подскочила и со страхом, потерять мечту в третий раз, с яростью вцепилась в твою шею. Ты вздрогнул, открыл широко глаза и умер. Умер как человек.
- А потом? – Уже спокойным тоном спросил юноша.
- Всё Мигель, больше рассказывать нечего. Я схватила твоё тело и принесла его на берег моря. Ты ожил как вампир ненадолго, и заснул на четверо суток, набираясь сил.
- Я должен увидеть родных и успокоить их. – Внезапно решил вампир.-Нет, Мигель, я не допущу этого. Сделай хоть один только шаг, и мне придётся убить тебя, ведь тогда ты выдашь нашу тайну, тайну вампиров. Для них ты мертв. Понимаешь? Мёртв!
- Это на минуту София, разреши мне …
- Нет! – Вампирша схватила за рукав юношу, который уже начал вставать, в её глазах светилась твердость намерения. – Если нарушишь правило, то сразу умрёшь, так гласит закон, и это не мной придумано.
   Мигель, испугавшись, резко сел на место.
- Но ведь ты разрешила встретиться мне с Антонио.
-Я бы в любом случае убила его, поэтому и разрешила. И потом, ты обещал, что это будет последняя встреча с кем-то из знакомых, я даже разрешила тебе посмотреть на Анну, и после этого мы покидаем Кадис. Поэтому взгляни в последний раз на это безмерное море, ты ещё долго не увидишь его, пока, все кто знали тебя, не умерли, и в путь. До утра нам необходимо преодолеть большое расстояние. Нас ждут. Мне не терпится предстать перед обществом со своим учеником.
- Хорошо. – Подчинился Мигель, он побоялся с ней спорить, и печально взглянув на море, отдал себя вампирше на поруки. – Как скажешь, София, как скажешь….
 …………………………………………………………………………………………………………………..
   София очень восхищалась своим красивым, молодым и умным подопечным, она гордилась своим выбором. Мигель в отличие от Лео, был очень утончённым, воспитанным, мягким и добрым, а главное, для молодого человека очень образованным и интеллигентным.
   Лео не любил кататься по земному шару и изучать его, он был очень первобытно примитивен и недалёк. Его жизнь ограничивалась Софией, каким ни будь небольшим городком и несколькими жертвами. Он был счастлив и доволен при этом. Ему нравилось всё постоянное, стабильное и отточенное годами, совсем как домашнее животное. Мигель же наоборот, обожал путешествовать, изучать всё новое и бесконечно познавать окружающее его. Миша не мог устоять на месте. Он любил мир, любил учиться, любил жить и умел наслаждаться жизнью. Парень был на редкость не только красивым, но и очень умным.
    «Надо же, - думала вампирша, улыбаясь, смотря каждый раз юноше в спину, - совершенно две противоположности, умница Мигель, и этот грубый, как неотёсанное полено, Лео».
   Мигель делал большие успехи, был послушен, скромен. Он очень скоро забыл родных и близких, на радость Софии, напрочь забыл про Анну, и быстро вписался в общество вампиров. И за всё то время ни разу не вспомнил про Кадис, куда так рвался поначалу.
   Молодой Миша сам не ожидал, что то, чего он так боялся, окажется настолько прекрасным, и так понравиться ему, и даже простил Антонио. «Оказывается,- делал он выводы, - боятся нечего. София была права, он не умер, он не жив, он третье, он вампир, и это лучший вариант из трёх».
    София вливала в него то, что имела, и учила всему тому, что знала сама. Вампирша расцвела, помолодела, чувствовала себя счастливой и нужной. Рядом с Мигелем, глядя в его бездонные, печальные и благодарные глаза, она ощущала себя женщиной, и с каждым годом, всё больше и больше привязывалась к своему подопечному. К глубокому материнскому чувству покровительства и заботы, прибавилось чувство необходимости постоянного присутствия своего ученика, без него ей чувствовалось дискомфортно и неуютно. Мигель находился всё время рядом, но при этом не напрягал и не надоедал, он умел быть, если надо, незаметным.
    София была чистокровная испанка, она так и не смогла простить Михаилу, то, что он умер, как она считала, из-за любви к другой женщине, и до последнего напоминала ему об этом.
    Её ревность как китайская пытка, капала в одно и то же место, доводила сначала до невыносимого болезненного возбуждения, а затем до полного нервного истощения.
   Ревность, как неуловимая крыса, изъедала вампиршу изнутри по кусочкам, болезненно сжимала и стягивала  её нутро. Она не давала сделать полный вдох и расслабиться ни себе, ни Мигелю, постоянно заставляя находиться обоим в каком-то адском напряжении и дискомфорте.
   Сначала новоиспеченному вампиру нравилось такое внимание женщины, это даже повышало неким образом его самооценку, она так яростно боролась за его внимание. «Она меня просто очень любит и боится потерять». -  Мучаясь, оправдывал её Мигель, красивый, худощавый и бледнолицый юноша…
    «Она любила меня».  - Вспоминал прошлое через шестьсот лет, черный, весь обожженный и изуродованный огнём Михаил, лёжа на земле на каких-то грязных тряпках, с нетерпением ждавший загулявшую русскую подругу.
…, но настал предел, когда Миша понял, что дело не в любви, София просто была собственницей. Она стала «перегибать палку», не оставляя ему никакой свободы действия и самостоятельности. Через сто лет, это стало его очень утомлять и находиться рядом с ней стало невыносимо.
   Дошло до того, что она вообще запретила подходить к женщинам, общаться с ними, он мог только под её пристальным вниманием. А если вдруг так получалось, что он уединялся с кем то, без её ведома, по возвращении, его ждал очередной скандал. Где ему всегда приходилось долго извиняться, говорить, что он любит только её, без конца и края благодарил за спасённую жизнь, и обещать, что до последнего принадлежит ей. Она ненадолго успокаивалась, прощала его, и нежно трепала по щеке. Наступал недолгий мир. Но стоило Мише, случайно, коротким словом перемолвиться с какой ни будь хорошенькой женщиной, или не хорошенькой, бдительный глаз Софии всегда успевал заметить это, и вновь происходила ссора.
   Казалось, этой женщине лишь бы поревновать и поскандалить, в этом была её сущность. Она испытывала, какой то приток энергии от бессмысленных разборок, они были необходимой частью её жизни, она не могла по-другому, не умела.
   Быть с ней рядом, всё равно, что сидеть на кратере вулкана или пороховой бочке и ждать постоянно взрыва. При чём, взрывы происходили регулярно, и опасность никогда не миновала. Миша очень быстро истощался.
   Вампирша всё же сумела внушить ему, что без неё Миша погибнет, пропадёт. Что он ещё желторотый птенец, дурачок, и вообще никто. И Мигель был охвачен страхом, страхом, что она убьёт его, как Лео, бросит, или выкинет и найдет другого. Он терпел её всплески ярости и ревности, трясясь от всего, и шарахаясь от всех женщин вокруг.
   Женщина действовала на него как двойной вампир, истощая Мишу своей ревностью. Он в свою очередь, тоже стал «пить» энергию Софии, когда, в конце концов, начал огрызаться, острить на тему возраста и позорящих их, с её стороны, истерик.
   София выглядела намного старше его, что часто вызывало насмешки и колкие гадости им в спину. Но казалось, всевидящая София не замечала того, что на самом деле творилось у неё перед носом, или не хотела замечать. Зато издёрганного ей, и ставшего крайне нервозным Мишу, это раздражало, пожалуй, даже больше, чем она сама …
   «А на самом деле она была ещё так молода, а мне казалась старухой. Не понимаю, как я мог её стесняться. Ведь она была прекрасна». - Вспоминал измученный, от смертельных и плохо заживающих ран, старый  вампир. Он явно чувствовал свою приближающуюся кончину…
   Но однажды, после их двухсотлетнего пребывания, Миша проснулся и понял, что больше так продолжаться не может. Терпеть её, просто уже невозможно, и ему лучше будет без неё.
    В один миг, он вдруг осознал, что стал вполне самостоятельным, и что сам должен выбирать, с кем ему общаться и с кем быть. Мигель внезапно ощутил себя взрослым. А Софию, которая никогда в жизни не отпустит его от себя, придется убить, пока она, не убила его. И в тот момент, когда он почувствовал воздух свободы и перемен, мысль об убийстве вампирши не покидала его. Он, вдруг возненавидел её больше всего на сете, и находиться с ней рядом, стало ещё тяжелее и невыносимее.
   А София, будто узнав его желание отделаться от неё, стала ещё ревнивее и скандальнее. Она чувствовала, что теряла его и понимала, что удержать подопечного, уже становиться невозможным.
    Мигель, как Иуда стал искать подходящего случая, что бы покончит с ней. Сам же он сделать этого боялся, если бы узнали, что он причастен к её смерти, его бы просто убили.
   Через год случай настал. Это было в Париже в 1348 году. Во время черной чумы. София насильно затащила Михаила в этот город, а ведь она знала, что он ненавидел Францию и французов. Вампирша его этим, за что-то штрафовала. Но за что, разве сейчас вспомнить? Она вообще, зная необоснованную нелюбовь ко всему французскому Мигеля, любила наказывать его таким образом.  И тащила своего ученика  в первую очередь в этот город, если он каким-то образом ослушивался её. Она то, эту страну обожала. А в итоге наказала себя …
   Взбешённый, вымирающий Париж, который каждый день терял сотни жителей, казалось, только и ждал этого, только и искал, что бы кто ни будь, показал им на причину, свалившихся на него несчастий, указал им на «козла отпущения». Безумные от страха, болячек и сходившие с ума от невыносимо зловонных, трупных испарений, которыми пропитался весь город и страхом смерти, они готовы были поверить во что угодно, и кому угодно, лишь бы этот ад прекратился.
   Ведь это он, Мигель, рассказал до смерти перепуганным людям, где находилась София, как он говорил им, причина всех бед, обрушившихся на них. О, он смог доказать, что именно она, послала чуму на жителей города, ему даже не пришлось очень долго стараться.
   «Это она, ведьма, с темными, как грех глазами и черной, как пропасть, душой - Утверждал он. – Это не кара Господня, как вы думаете. Англичане не виноваты, так же как и евреи. Это она посылает смерть вам, и вашим детям. Если не убьете её сейчас же, умрете все. Её необходимо сжечь как можно быстрее на костре, да на таком большом, что бы языки пламени досягали неба. И что б Господь Бог, сам, лично сверг черную душу старой ведьмы  в ад.
   Привяжите её цепями в несколько слоёв. Обложите её поленьями по колено, и не у самого столба, а примерно сантиметрах в пятидесяти от него. Одежду с неё не снимайте, не грязните ваши глаза. И казните прямо сейчас, ночью, не ждите рассвета и суда. Ибо каждая минута вам дорога. Помните, каждую секунду смерть обогащается вашими детьми и родными. Утром, может быть уже поздно».
   Спрятавшись, он наблюдал, как несколько десятков парижан, с факелами подошли к дому, где укрывалась вампирша. Видел, как десятка два человек, выволокли её на улицу, держа за руки и ноги на глазах у тысячи жителей, и тащили её под выкрики и проклятия населения, без тележки, не как всех остальных осуждённых.
   В вампиршу плевали, выливали помои, кидали камнями и тухлыми продуктами, а она только успевала поворачивать лицо, вырваться из сорока, вцепившихся в неё мертвой хваткой рук, не было возможности.
   София была очень напугана, кричала, звала Мишу, то на немецком то на английском языках, чувствуя его присутствие. А он только ухмылялся: «Любишь Францию и этих мерзких, заторможенных парижан? Так получай их любовь сполна, старая дура! Смотри - как они тебя, любят».
   Сопровождаемую толпой, Софию притащили на центральную площадь. Слушаясь советам Михаила ведьму не стали раздевать и переодевать в просторную рубаху. Её крепко накрепко привязали цепями в несколько слоёв  к столбу, под которым всегда находился наготове новый хворост, а так же поленья и солома. Не дожидаясь утра, и новых жертв чумы, решили устроить казнь  незамедлительно.
   Казнили без суда, но празднично одетый проповедник всё же ритуально произнес небольшую речь, предостерегая остальных от коварства Дьявола и его приспешников. Минут двадцать, все его молча слушали, умолкла и София, но стоило поднести палачу, облеченному в черный балдахин и треугольный колпак, с узкими прорезями для глаз, факел к соломе, как сквозь толпу прошелся радостный гул, вампирша снова закричала.
   «Идиоты. – Смеялся про себя молодой Мигель. – Они ведь и вправду верят, что убив Софию, все выздоровеют и победят чуму. Французы, что с них взять?».
   …«Она любила, любила меня. - Мучился многовековой Михаил, доживая последние сутки на земле. – Она знала, что я её предал, но не выдала меня. София перенесла великие муки, и успела бы  другим вампирам указать на предателя, но предпочла подарить мне свободу, а самой умереть через жуткую, позорную казнь»…
   Огонь быстро распространился по соломе, но дойдя до поленьев, стал затухать. Публика разочарованно заволновалась. Тогда палач снова поднёс факел, к хворосту, и стал удерживать его, до тех пор, пока не послышался треск горящего дерева. Огонь по не многу возрастал, но потянуться, куда-то в сторону, будто рвался  на свободу.
-Смотрите, смотрите.- Оглядывал толпу священник и указывая жезлом на столб с Софией. – Даже огонь правосудия брезгует дьявольское отродье.
   «Конечно, брезгует, она не подмывалась, лет, этак … четыреста.- Веселился над происходящим Мигель».
   Огонь, как крепко привязанная дикая собака, немного порвался в разные стороны, понял, что ему не сбежать, успокоился, затих, и вдруг, со злобой, кипящей лавой, как будто злясь и мстя, набросился на несчастную вампиршу, которая уже не кричала. Толпа завороженно ахнула, увидев в темноте, словно фейерверк, взрыв высокого пламени, и, как загипнотизированная умолкла, глядя на взбесившийся костёр.
   Мурашки пробежались по спине Михаила, когда он увидел злой и усмехающийся взгляд Софии направленный в его сторону. Их глаза встретились, в тот момент, когда огонь уже добрался до её одежды и волос и с яростью стал пожирать их на ней.
   «Я не виноват, - нагло мотал головой  Мигель глядя вампирше в глаза, - тебя убивают люди, а вампиры свидетели. Я тут ни при чём, ты же видишь. Меня никто не накажет. И уже ни чем не смогу тебе помочь. Зачем ты вообще сюда приехала, да ещё и меня притащила? Это было твоё решение! Я не хотел, я предупреждал, я говорил …». Но по взгляду Софии, Мигель видел, что она читает его враньё как по книге, уж кому-кому, а ему - её не обмануть. Она-то видела его насквозь.
   Молодой вампир зажмурился и провалился на несколько секунд в транс. Очнулся, когда толпа взревела, наблюдая за тем, как ведьма, нагнавшая черную чуму на их город, полностью утонула в пламени огня. Он облегченно вдохнул, огляделся по сторонам, постоял ещё немного и быстро пошёл прочь.
   После того как официальные лица стали расходиться по домам, начал понемногу рассеиваться и народ, возбуждённо обсуждая увиденное зрелище. На их, до ныне, страдальческих, болезненных лицах, впервые за несколько недель, появились улыбки облегчения. «Большое дело сделали.- Поздравляли они друг друга. - Избавили город от смерти».
   Слуги, которые должны были поддерживать огонь, до тех пор, пока тело казнённого не превратиться в пепел, были очень удивлены, когда вместо пепла, обнаружили какую-то невесомую пыль, даже не пыль, а голубовато- серую дымку, всего лишь после двух часов горения ведьмы.
   «Она счастливее меня. – Бормотал по испанскому, полу спаянным от ожогов ртом Михаил. – Она умерла быстро и молодой. Я несчастнее. Я не умер сразу, только для того, что бы подольше прочувствовать её страдания и проклятия, и, в конце концов, умереть именно от той, в которую вложил всё, что имел, так же как и она, в своё время, вложила в меня. София не выдала меня, что бы я дожил до этого момента: обожжённый, слабый, медленно и в муках умирающий старик, с последними мыслями перед адом, о ней».
 …………………………………………………………………………………………………………………………
   Прошло несколько дней, с тех пор как появилась в доме Зоя. На взгляд Нины, она медленно, но верно изменялась в лучшую сторону, постепенно очеловечивалась и стала почти как самая обычная девушка.
   Зоя была высока, худощава, с бледноватым, слегка вытянутым лицом и небольшими синяками под немного раскосыми, серо-голубыми глазами.
   Зомби не любила говорить, и с трудом выговаривала слова. Никогда не задавала лишних вопросов, не интересовалась, кто она, кто все остальные, и что они все тут делают. Любила смотреть телевизор, особенно криминальные новости и фильмы ужасов.
   Девушка оказалась на радость Нине хорошей и послушной помощницей по дому. Она стирала, убиралась, гладила, мыла посуду, и вообще сняла большую часть нагрузки с хозяйки, хотя было видно, что делала это машинально. Единственное, что пока не доверяла ей Нина это приготовление пищи.
   Нина выспалась, отдохнула, пришла в себя, перестала раздражаться по пустякам, кричать, и даже слегка, как ей показалось, пополнела. Она была очень довольна зомби, и тем, что именно Зоя, попалась ей в руки. Но радость стала, как то покидать её через четыре дня.
   В принципе Зоя оказалась девушкой не плохой, доброй, отзывчивой, хотя немного заторможенной и немногословной, что и требовалось от «служанки». Она выполняла практически все поручения, которые ей давала Нина. Никогда не спорила, не жаловалась на женскую участь и вообще вела себя до поры до времени послушно. Но у неё было три минуса.
   Первый, Зоя была очень сексуально активна на каждую вторую ночь, но не как Саша, у которого, это не заходило за рамки приличия, а активность её была бешеной, какой то, психически болезненной, неконтролируемой, неукротимой.
   Нина не решалась, отпускать Зою одну на улицу, держа её взаперти под наблюдением парней. А зомби, только и надо было, что бы через ночь, вокруг неё, было несколько мужчин, и желательно в большом количестве.
   Нина строго настрого приказала друзьям не прикасаться к Зое, особенно Сане. Говорила им, что разврата не допустит и угрожала, что если кто ослушается, того ждет тяжёлое наказание, правда не уточняла какое. Но парни и без того шарахались от девушки, зная, что она наполовину мертва.
   Но покойницу, видимо эта брезгливость не устраивала, и поэтому, по дому, на каждую вторую ночь проходили «конные скачки». Она начинала бегать за парнями, а те, несчастные, не знали, куда от неё деваться до трёх часов утра. В четвертом часу, Зоя утихала и ложилась спать.
   Нина жалела парней, всячески успокаивала их, утверждала, что скоро это пройдет, что девушка со временем очеловечится, остепениться, не будет так сексуально агрессивна, и просила ещё немного подождать. На что те, тяжело вздыхали, ругались себе под нос и говорили, что терпенье их на исходе.
   Вторым минусом у Зои было то, что она была крайне прожорлива. Боря ел много, но он знал чувство сытости. Да, он шарил в мусорном ведре, да, подъедал за всеми объедки, но это хотя бы были нормальные продукты.
   Покойница же, меры в еде не знала, и могла съесть больше своего веса, при чем, ей было абсолютно всё равно, что пихать себе в рот, будь это хоть давно сдохшая кошка. За ней нужен был глаз, да глаз.
   Зоя и Боря часто ссорились из-за продуктов, иногда даже дрались, веселя этим всех остальных. Покойница, единственная, которая почему то не боялась за свою жизнь, и свободно вступала в перепалку с двухметровым, здоровым как бык, оборотнем.
   Нина решила поместить ложе Зои на кухне. За продукты она не боялась, всё равно холодильник к вечеру начисто был оголён четырьмя прожорливыми ртами.
   Третьим, пожалуй, самым не приятным минусом, было то, что зомби не любила мыться. Девушка спокойно реагировала на струю из крана, на воду, смывающую в унитазе, на дождь за окном, но при виде ванны или душа у неё начиналась истерика. Мыть её приходилось насильно, и всем четверым.
   После того, как Зоя не добилась взаимопонимания от парней, она, недолго думая и не расстраиваясь, сбежала из дома. Нина очень переживала и волновалась, когда однажды, не обнаружила, вечером, девушки дома. Всю ночь не спала, места себе не находила, не зная где искать сбежавшую, хотя чувствовала, что с той всё в порядке.
   Утром Зоя вернулась, спокойная, умиротворённая, и, как ни в чём не бывало, принялась за домашние дела. Нина увидев, безмятежное состояние девушки, не стала её не о чём спрашивать, боясь услышать нечто неприятное и постыдное. Ночь, зомби провела спокойно, но наследующую, сбежала вновь. Так продолжалось неделю.
   Нина вычислила, куда уходила через вечер Зоя. Это оказалось совсем не сложно. Во-первых, зомби, в отличие от Ивана,  ни сколько не опасалась слежки. Она спокойно передвигалась, не прячась и не запутывая следы. Во вторых - далеко идти не пришлось. В пятнадцати минутах ходьбы от дома, где Нина снимала квартиру, находилось большое кирпичное здание с недостроенным вторым этажом. А на первом, временно, располагался стройбат, состоящий примерно из тридцати молодых мужчин, которые там одновременно жили, работали и проходили службу.
   Вот там, как оказалось, и проводила Зоя всё время. Сколько она обслуживала солдат за ночь, Нине было страшно подумать. Лишь под утро, когда, скорее всего, бесстыжую, надоевшую девицу просто выгоняли, зомби возвращалась домой, всегда пьяная, пропахшая дешёвым куревом, портянками, и ещё какой то биологической гадостью. Но приходила покойница всегда тихая, удовлетворённая, на вид, даже счастливая, а главное, спокойная до после следующего вечера.
   Нине с немалым усилием приходилось тащить после таких гулянок Зою в ванну, так как рядом с «погулявшей» находиться было невозможно. Не выветриваемая, казарменная вонь, молниеносно распространялась по всей жилплощади и грозила устроить скандал с соседями.
   Так как Зоя не любила мыться, то ванну её тащить, все равно, что дикую кошку. Она кричала, упиралась, падала на пол, кусалась. Её глаза лезли из орбит, рот перекашивался как у паралитика, а руки не находили себе места и цеплялись за всё подряд. Но с помощью парней, Нине все же удавалось поместить её в ванну и связанную помыть.
   После душа на Зою находил ступор. Она садилась на диван, замирала минут на двадцать и казалась мёртвой. Зрелище было жуткое. Нина жалела девушку, она видела, что вода её очень пугала, но иного выхода не находила.
   Однажды утром раздался затяжной звонок. Нина знала, что в это время обычно возвращается зомби, и нехотя, вспоминая, с каким трудом придется мыть её снова, встала с кровати. Ворча, она поплелась открывать дверь. А открыв, единственное, что успела разглядеть, это круглые и невидящие глаза Зои. Та бревном повалилась на девушку, уронила её и осталась лежать ничком.
   Нина встала с пола, перевернула девицу и ахнула. По всей шее Зои виднелись трупные пятна, её дыхание не ощущалось, и вообще, никаких признаков жизни она не подавала.
   «Всё. – Подумала девушка. – Видимо мужики её до смерти затаскали. Нагулялась, наконец. Померла. Ну, что ж, этого и следовало ожидать, она ведь, по сути, в отличие от парней, уже была мертва.
    А вот интересно, что будет, если все те, с кем она спала, узнают, что занимались сексом с трупом? Вот они забегают. Любопытно, куда они побегут первым делом? К венерологу или к психиатру? А может быть, к патологоанатому? М-да, дела».
   И глубоко, насколько мог позволить запах исходивший от Зои, зевая, стала снимать верхнюю одежду с усопшей прямо у порога. Как бы там не было, переодеть и похоронить девушку необходимо по всем правилам. Это - святая обязанность.
   Нина нисколько не расстроилась, что потеряла подругу. В конце концов, ей надоело, что Зоя шлялась направо и налево. Это становилось постыдным и невыносимым. Невыносим её запах, драки с парнями, излишняя прожорливость, агрессивность, сексуальная озабоченность. Надоело, что она гоняла ребят, сначала из-за того что хотела их, потом из-за того, что они не хотели её. Так что, может быть оно и к лучшему.
   Зачем вообще понадобилось чистую и непорочную девушку, превращать в такое позорное чудовище, с которым рядом стыдно было находиться? Что была за необходимость осквернять невинную плоть усопшей десятками солдат? Для чего, из юного прекрасного тела, хоть и мертвого, делать греховное, неуклюжее создание, на котором в каждой дыре, теперь, были несчетные «пробы».
   А если бы её случайно встретили родители, которые и так убиты горем из-за смерти единственной дочери? По отношению к ним, Нина поступила очень жестоко и взяла на себя большой грех. Поэтому, в глубине души она даже этому обрадовалась, и, облегченно вздохнув, Нина пообещала себе, что с зомби больше связываться не будет.
   С Зои была снята вся верхняя одежда и обувь. Но стоило девушке только начать расстёгивать пуговицы с кофточки, как покойница резко подняла обе руки, выставила по-кошачьи ногти и начала отбиваться от Нины, как молотилка. От страха и неожиданности та отскочила и замерла, волосы у неё поднялись на голове дыбом.
   Зоя, тем временем, непослушными, ватными руками стала пытаться застегнуть пуговицы обратно. Она замотала тяжёлой головой из стороны в сторону, говоря при этом хриплым, сдавленным голосом:
-Всё мужики … всё. Больше не мог…, всё …, сил не…- И в нос Нины ударил такой выхлоп перегара, что она вмиг очнулась.
-Ах, ты б…! Ах, ты ш…! - Возмущению девушки не было границ, она покраснела как помидор. Навсегда попрощавшись с Зоей, пять минут назад, ей пришлось поздороваться с ней вновь.
   «Видимо горе - строителям подмогу прислали, да такую, что зомби еле «жива».- Подумала Нина. А приглядевшись, поняла, что трупные пятна – это всего лишь многочисленные засосы, оставленные на память десятками солдатами, собутыльниками и любовниками одновременно. Она со злостью, с силой пнула в «мертвецки» пьяную Зою и заорала:
-Мужики! Быстро! Все, встали и пошли в ванну, «девственницу» нашу мыть!
 …………………………………………………………………………………………………………………
   После того, как Нина собрала, на её взгляд, полный комплект команды, и убедилась, что они более или менее притёрлись друг к другу, а главное, притерлись к ней, она решилась сделать ещё один важный шаг: со всеми своими подопечными отправиться в Москву. Тем более что как раз подошло время.
   Пока она всех ловила, кормила, одевала, её кошелёк, за месяц, сильно истощился, и за те деньги, которые у неё остались, она могла только, довезти всех до Москвы и снять на месяц дешёвую квартиру в Подмосковье.
   Что бы добраться до столицы, Нина видела лишь один выход, автостопом. Поездом, ехать невозможно, самолётом лететь, тем более. Во-первых, у её друзей, ни у одного не было никаких документов, лишь у Зои, свидетельство о смерти, да и то оно находилось у её родителей. Во вторых, Нина просто боялась растерять их по дороге, она их в одной комнате то собирала с трудом, они как котята вечно расползались в разные стороны. А в третьих, девушка не была до конца уверена, что друзья поведут себя подобающим образом в огромной толпе людей, что они не растеряются и не испугаются.
   Нет, они конечно, относительно хорошо вели себя дома, и для их сущности, а так же необычным, интересным составом, довольно таки прилично, и слушались её. Но ведь до сих пор были все вместе только в маленьких городах. А как друзья отреагируют на такой, сумасшедший, огромный, с колоссальной зарядом энергии город, как Москва, было неизвестно. Они ненормальные, да город ненормальный, возможен и взрыв. Нет, если по одному, то ещё ничего, а когда все вместе…. Но, ничего не оставалось делать, как рисковать. Поэтому очередным вечером, собрав всех в комнате, Нина объявила, что через три дня, они перебираются в Москву. Друзья молча уставились на неё. Было непонятно, обрадовались они, расстроились, или им всё равно. Лишь только Саня поинтересовался, хватит ли у Нины денег на дорогу, и где они лежат, если что, то он поможет ей их пересчитать.
   На следующий день, девушка решила хоть немного обновить гардероб друзей, покупая всё только самое необходимое, а так же уже начинать собираться в путь.
   День был чудесный, слегка морозило, но небо оставалось чистым и безоблачным, а солнце ещё пыталось светить ярко, посылая последние теплые лучики на землю.
   Солнце не прощалось. Оно убеждало, оно клялось, что совсем на немного, на несколько месяцев, отстранится и охладеет по отношению к земле, но потом обязательно вернётся. И в очередной раз, снова, всем без разбору будет дарить тепло и покажет вечные, ностальгически знакомые, но никогда не приедающиеся, прекрасные весенние фокусы с пробуждением природы.
   Оно шептало, оно обещало, что будет, всё равно будет очередная весна. И каждый вновь и вновь будет рад ей как первый раз. Такое уж волшебное это время года. Это утро земли. Это ожидание чуда, новой жизни и счастливых перемен.
   Оно говорило, что растает надоевший снег. Что побегут повсюду глупые, беззаботные и бесстрашные ручейки, сами не зная куда, лишь бы бежать и бежать, с шумом, с журчанием, наперебой. Что зацветет листва. Что на деревьях, казавшихся зимой чёрных и мёртвых, сначала набухнут почки, а потом, из этих почек проклюнутся нежнейшие, беззащитные создания, новые листочки-малыши. Что земля прогреется, выпустит из себя зимний холод и будет вкусно пахнуть. Что потянутся к солнышку зелёные росточки многочисленной, разнообразной и дружной травы.
   А потом настанет май, и все будут думать, что это самый жаркий, молодой и весёлый  месяц в году.
   Расцветут парки, высохнут в них лавочки, атакуют эти лавочки бесшабашная, игривая, яркая и шумная молодёжь. И начнут знакомиться в этих скверах, и будут в них влюбляться. И запомнят влюблённые на всю жизнь эту счастливую и прекрасную как всегда, но какую-то особенную, неповторимую, перевернувшую их жизнь, весну. И продолжится род человеческий благодаря ей.
   Зацветут в русских лесах исчезающие ландыши и первоцветы. Их будут рвать, жестоко, масштабно, цинично и не задумываясь о последствиях, а потом продавать, бесценный товар за копейки. А в городах, от наглых и смелых одуванчиков пожелтеют газоны, все будут поначалу как всегда любоваться ими, а потом, надоевших, скашивать.
   Оттает гордая красавица Кама. Широкая, могучая, ровная и хладнокровная река. Непоколебимо, величественно чествуя, понесётся она, собирая в себя младенцев речушек, а так же реки Сылву, Чусовую, Вятку, впадая в камский залив. Заработает речной вокзал, и начнутся теплоходные прогулки вплоть до октября месяца. Откроются кафешки вдоль берега.
   Да, расцветёт уральская земля, проснётся, как всегда отдохнувшая и в хорошем здравии, не смотря на многочисленные грехи человеческие. И будет великодушно дарить всем подряд, щедроты и красоты свои. На, бери, радуйся жизни и краскам весны. Всё даром, безвозмездно, и всё это чудо: твоё, неблагодарный человек.
   Целый день друзья гуляли по городу. Парни не стонали и не жаловались, когда Нина водила их по магазинам. Они были удивительно, и неожиданно приятно, в этот вечер послушны. Побывали на речном вокзале Камы, в центральном парке, посидели в недорогом набережном кафе, и не заметили, как стемнело. Нина, по случаю того, что они последние дни в этом городе, покупала всем пиво и сама была не прочь выпить. В этот вечер она отдохнула, расслабилась, и, возвращаясь в квартиру, у неё вертелось в голове лишь одно желание: спать. Девушка чувствовала очень приятную усталость.
   Вдоволь нагулявшись, все, в радостном возбуждении ввалились в квартиру. Но как только закрыли за собой дверь, оторопели не в силах пошевелиться. Нина, в миг, почувствовала, что в её комнате, кто то есть. Там горел свет, но даже если бы стоял абсолютный мрак, все равно, сильно ощущалось чьё то присутствие. Не было ни посторонних шумов, ни запахов, но стояла какая-то непонятная, невидимая дымка. В помещении слегка понизилась температура, отчего девушку зазнобило, и появился звук, еле-еле уловимый, напоминающий ветер, застрявший и плачущий в трубе.
   Вдруг Саня резко рванул в её комнату. Через несколько секунд вслед за Сашей пошла Нина, остальные так и не решились двинуться с места.
   Войдя в комнату, девушка сразу увидела мужчину неопределённого возраста, который вольготно сидел на диване, положив ногу на ногу. Одна его рука прямой линией располагалась на спинке дивана, другая лежала на колене.
   Внешне, Нине, мужчина напомнил Сашу, только был намного старше и смуглый кожей. Он имел блестящие, черные, как воронье крыло волосы и пронзительно голубые глаза, смотрел умно пристально и исподлобья. В общем, его можно назвать красивым, если бы не этот резкий, неестественный, в какой-то мере даже отпугивающий, контраст цвета кожи и глаз.
   По его лицу никак нельзя было определить, улыбался он или нет, доволен или зол, спокоен или раздражен. Но девушке стало не по себе при виде его, появился бесноватый, внутренний дискомфорт и сжалось сердце.
   Но больше всего поразило Нину не внезапное появление, невесть откуда взявшегося гостя, а поведение чертёнка. Он молча стоял на коленях и целовал мужчине руку, при чем делал это длительно, как будто ему не позволено было вставать, пока не получит разрешения.
   Казалось, что мужчина забыл про Сашу. Он внимательно рассматривал Нину, а та, в свою очередь его. Долгий, сосредоточенный взгляд Виктора, не обещал ничего хорошего.
   Наконец он убрал руку, махнул ей и что-то хрипло и быстро проговорил, после чего молодой бес ловко отскочил в сторону, встал возле Нины, опустив глаза. Девушка подумала, что, может быть и ей не следует так пристально разглядывать гостя, и на всякий случай, как бы невзначай, отвела взгляд на пол.
   Вдруг, ветер легким сквозняком коснулся руки девушки, с той стороны, где стоял Саня. Повернувшись, она увидела, что чертёнок испарился, и что осталась в комнате с мужчиной одна.
- Итак. – Наконец-то заговорил гость очень приятным, мягким голосом.- Вот и свиделись, Кошкина Нина Владимировна. Кто, ты, такая?
- Не поняла.- Девушка уставилась на Виктора и сделала вид, что крайне поражена его наглости. – Вообще  то вы находитесь в моей …, пока в моей квартире, и насколько мне не изменяет память, я вас не приглашала. Это вы кто такой, и что здесь делаете?
   Нина блефовала, и очень не умело. Она давно догадалась, что перед ней отец Сани, то есть, по словам друзей, хозяин бала, с которого они нагло похитили чертёнка. Девушка была напугана не на шутку и рассчитывала тянуть время, подольше не отвечать на прямые вопросы, в надежде выкроить время на обдумывание создавшегося положения. Ей необходимо выкрутиться без жертв и потерь, ведь из друзей никто к ней на помощь не шёл, значит, боялись, значит было чего опасаться.
-Зачем врешь Нина? Перестань, это глупо. Как, по-твоему, меня, вообще можно обмануть? – Не проговорил, сладко пропел гость, читая её мысли. – Ты отлично знаешь, кто я и зачем пришёл. И я возьму своё.
   Девушка поняла, что её раскусили. Она стыдливо опустила голову и почувствовала, как краска предательски заливает ей лицо. Во рту пересохло и стало першить.
-Я бы давно наказал тебя, и я сделаю это, поверь. Тем более что ты заставила меня перед тобой «открыться», а ведь тебе нельзя меня видеть, впрочем, как и всем остальным. Похитить моего сына – это сверх наглости. Нашла кого, и у кого воровать. Это конечно всё неправильно, и ты пострадаешь за свои неразумные деяния, но я пришёл не за этим.
   Нина закашляла на всякий случай. Мужчина, молча и терпеливо переждал дешёвое представление, давая понять, что у него много времени смотреть на её шоу. Девушка приложила кулак ко рту, посмотрела на него исподлобья и тихо спросила:
-Извините, и всё же, кто вы? Вы … Сатана?
   Ей вдруг самой стало страшно от своего вопроса, в ногах чувствовалась слабость, и тело готово было вот-вот сползти на пол, а на лице, вместо красноты, появилась бледность и выступили малиновые пятна.
   Мужчина удивленно поднял брови, посмотрел на девушку и замер. Посидел так несколько секунд, и вдруг, так искренне расхохотался, что Нина сама невольно захихикала. Насмеявшись вдоволь, он поднял руку и провёл под глазами, будто смахивал слёзы, но Нина готова была дать голову на отсечение, доказывая, что никаких слёз у него не было, и что его смех, каким бы он громким не был, кроме неё никто не слышал.
   Затем Виктор посмотрел на девушку очень серьёзно, немного наклонился вперёд и тихо, затворнически заговорил:
- Да кто ты такая, что б общаться с самим Сатаной, и что ты вообще о себе возомнила? Когда я задавал тебе вопрос: «Кто ты?», я не имел в виду, что, ты собой «представляешь», а что ты «вытворяешь»? И  пришёл я узнать, как у тебя, получается, подчинять себе мой, э-э …, частично мой народ. Каким образом они становятся похожи на людей? А самое главное, зачем ты это делаешь?
   Он немного помолчал, снова откинулся на спинку дивана и уже нормальным тоном продолжил:
-Любопытство, знаешь ли. На самом деле меня ведь трудно, чем-либо удивить, очень трудно, но ты, смогла меня сильно заинтриговать. И ты в чём то права, действительно, раз в жизни, человек встречает на своём пути моего Господина, а избранные, каких единицы, даже несколько раз. Но ещё не один из живших и живущих, не узнал Его, и не понял, с кем общается. Не достойны. Понимаешь? Не один.
   Без твоего ответа, я отсюда не уйду. Ты либо сама не ведаешь, что творишь, либо твоё сумасшествие из ряда вон выходящее.
   Нина знала, что этот любопытный «голубоглазка» говорит правду, он действительно не уйдет с пустыми руками, и хорошо, если вообще оставит её живой.
-Извините, но я не могу ответить на ваши вопросы. Вы не знаете …
-Что тебя возбуждают извращенцы тюремщики - гомосексуалисты? Так об этом все знают. – Виктор небрежно, театрально - разочарованно махнул рукой.
   Нина уставилась на гостя, выпучив глаза, бледность на лице прошла, снова настала очередь красноты.
-Нет, вы не понимаете …
-Понимаю. Вот как раз я - понимаю. Сам люблю смотреть на «благородную чистоту»  души и тела человека. Как там Чехов писал, «в человеке всё должно быть прекрасно: и тело, и душа, и мысли»?
-Одежда ещё, … знаете что? – Страх перед наглым гостем куда-то испарился, зато появилось нарастающее раздражение.
-Что? Что ещё я не знаю Нина? Рассказывай, очень внимательно слушаю.
- Я хочу, что бы всё же покинули помещение и дали мне нормально собраться. Через два дня, я …, то есть мы …
-Что? Нина, ты не понимаешь сложности своего положения, и ждет тебя наказание не лучше смерти. Учти, ты сына моего в плену держишь, а он у меня самый любимый из пятисот, и самый подающий надежду. Впоследствии, должен занять моё место.
   Ведь я отец, Нина. Да, да, представь себе. Причем хороший отец. И на тебя был очень зол. А про твой секрет всё равно со временем узнаю. Но лучше чем ты, мне про него никто не расскажет и не объяснит. И если мне понравиться твоя история и мотив, я может быть, даже не то, что наказывать не стану, а помогу тебе в этом деле.
   «Помощник» ненадолго замолчал, пристально посмотрел на девушку и продолжил:
- Ты меня понимаешь? Моё могущество и твой дар …, ведь у тебя дар, правильно? Вот только не понятно от кого …. Да ты только представь, что мы сможем с тобой натворить. Только подумай, сколько власти будет в наших руках. Да весь мир поместится у нас на ладони. И никто, слышишь, никто не сможет этого у нас отнять.
   Я так думаю, если ты можешь превращать чертей в людей, то и наоборот наверняка сможешь. Ты не пробовала? Давай вместе, я даже знаю с кого начать …
   Девушку голос усыплял, вводил в транс, умиротворял, убаюкивал, дурманил, очаровывал, толкал в пьянящую бездну. Ему невозможно было сопротивляться. Уже где то совсем близко, возле самого уха она слышала слова, даже не слова, а как будто теплый летний ветер приятно щекотал её щёку:
- Я не наказал тебя сразу, потому что ты мне очень понравилась. Ты очень яркая и красивая женщина. Я почти влюблён …. так… как … зачем … делаешь …?
   Нина закрыла глаза, и уже не видела, как он протянул к ней ладонь, но встать не пожелал. Её тело, само самой подалось вперёд, навстречу его руке. Лишь непонятная преграда боролась за неё. Какая-то невидимая стена самостоятельно удерживала девушку от полного растворения в мозгах чёрта. Виктор почувствовал эту неприступную бронь и опустил руку. Она открыла глаза и часто заморгала, как будто отходила ото сна.
- Послушай.- Продолжал он спокойно, как будто ничего не произошло. – Когда эти, твои, двое пришли ко мне в ту ночь, я сразу понял, что они не из-простых, и даже мне придётся постараться, что бы остановить их. Поэтому, тогда я не стал предпринимать никаких мер по спасению сына, впрочем, как и остальных.
   Знаешь, моему Господину ведь не дано рожать и убивать людей. Человек умирает либо по велению того, которого вы называете Богом, либо от рук самого человека, искушенным моим Хозяином. Мой Господин, может убить только своих отпрысков, так же как и чёрта лишает жизни чёрт. Чёрт не может лишить жизни человека, так и человек не может убить чёрта.
   Убийство себе подобного наказуемо. У нас, почти всё, так же, как и у вас. Более того, смерть собрата, даже случайная, карается смертью. Наша иерархия более древняя, правильна и сложна, чем ваша. Она, отточенная тысячелетиями, можно сказать, что идеальна. Есть свой ад, которого мы боимся не меньше чем вы своего.
   Нина, мы должны с тобой объединиться, и создать армию из существ, наподобие …этих …., твоих, которым будут не страшны, ни силы тьмы, ни света, ни человек, ни один из преисподней. Нет, ты только представь, ведь не будет, вообще никакого наказания, ни тебе, ни мне.
   Виктор замолчал, снова пристально вгляделся в глаза Нины, проверяя, на сколько, девушка внимательно его слушает, и насколько внемлет его словам. Она выглядела спокойной и умиротворённой. Затем выдержав паузу, продолжил.
- Это будет абсолютная, безграничная, ненаказуемая власть во всех четырёх мирах. Давай, Нина, глупо терять такой шанс. За тысячу лет, которые я прожил, такую странную как ты, я не встречал. Ты нечто, ты из ряда вон выходящее. Даже я, до сих пор не могу понять до конца, что ты из себя представляешь. Моя власть и твой дар, вместе, это неразрушимая и самая великая сила. Я хочу просто немного подготовить тебя, приблизить к себе, поэтому так и откровенничаю.
   Ваш Бог даёт иным силу, другим красоту, третьим здоровье, а избранные, единичные случаи, получают талант или гениальность, в чём либо. Человек проявляет свой талант или гениальность, и вы возносите его на небеса как Христа. Молитесь за него, живете мечтой о нём, питаетесь его космической энергией, даже мозгов хватает называть их «богами».
   Вы забиваете этим идолом все свободные от обыденных дел мысли, и конце концов, сами того не замечая, начинаете жить им, напрочь забывая о настоящем вашем Боге, как будто и нет Его вовсе. Не осознаёте, что рушите свою жизнь.
   А ваш Бог очень ревнив. Ты уж поверь мне. И вряд ли разрешит, что - б какой то «человек», был выше в разумах людей, чем Он сам. Ему проще убить такой талант. Вот поэтому, эти гении, в редких случаях доживают до сорока лет. Это лучший вариант, в худшем же, заканчивают свою жизнь в муках. Есть лишь одно исключение из правил. Это уж точно, что у вашего Бога нет живых и мёртвых, и ваши причитания по умершему, бессмысленны.
    И сами же потом поражаетесь, почему Всевышний убрал такого гения с лица земли во цвете лет. У некоторых даже хватает глупости обвинять, ругать …, да какой там, проклинать Его за это. Не удивляйся, что именно я говорю тебе об этом.
   Это поклонение «земным богам» продолжается из года в год, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие, и ничего с этим поделать никто не сможет. Вот этим то и живём мы, черти. Мы существуем людскими пороками, гордостью, алчностью, жадностью. Мы питаемся этим, этой черной силой человека. Иначе говоря, ваши кумиры, часть нашей энергии.
   Человек в основном глуп, чёрен, завистлив, злобен, и всегда поступает не в меру своей добропорядочности, а в меру своей испорченности.
      Вы называете чертей «сплошным грехом и пороком», но ты можешь не поверить, если я скажу тебе, что человек, знай, это человек - сплошной порок, а мы всего лишь отражение этой вашей «грязи». Мы безгрешнее. Мы-то не грешим собственноручно и сами, ничего не делаем вам плохого. Вот человек, что то буркнул со зла, или подумал о какой-нибудь гадости, а чёрт «зацепился» за это и исполнил. Вы - выбираете, как вам поступать. Да, да, не удивляйся, черти безгрешнее людей …
   Нина снова стала впадать в транс. Глаза слипались, голос чёрта журчал ручейком уже, где то в крови.
- … а теперь представь, что нам с тобой будет дано решать, кому, сколько жить, а кому существовать, … не боясь, что завтра упадёт на голову кирпич, или заболеешь неизлечимой болезнью …Что ни тебе, ни мне не придётся бояться ада.  И вот когда мы с тобой будем вместе, и я убью Хозяина …, хотя нет, я его сначала …, я давно хотел …
   Последние слова девушка слышала уже сквозь сон. Нет, у неё не было слабости и страха, как несколько минут назад, а быть может часов, когда она впервые увидела Виктора. Наоборот, сбитая со времени, она чувствовала себя как никогда хорошо.
   Нина перестала ощущать своё тело, оно сделалось невесомым. Усталость от бессонных ночей, как рукой сняло. Переживания о намеченных планах и страх перед смертью улетучились. Ей вдруг сделалось так легко и необычно, что ни за что не хотелось возвращаться в своё прежнее состояние. Это состояние, не то, что похоже на слабое алкогольное и наркотическое опьянение, нет, оно как будто выводило в другой свет. Житьё на земле показалось, каким то бессмысленно отягощённым, бестолковым, напрасным, суетным, подготавливающим к чему-то более важному, реальному и настоящему.
   Это было как бесконечный прекрасный сон, где она была хозяйкой всего происходящего вокруг. Царица…, нет, богиня…, да определения нет, что бы описать состояние. Казалось весь мир в её руках.
    Почему то, ей привиделось ночное ясное небо, обсыпанное яркими огромными звездами, которые были так близко, что можно запросто достать их. Она протянула руку, что бы взять одну из них, но как только прикоснулась, внезапно почувствовала нестерпимую боль. Девушка вскрикнула, одернула обожженную ладонь и очнулась.
   Сонливость прошла, появились вялость и усталость, даже говорить было трудно. Но Нина, собравшись последними силами, промямлила слова, которые никому, никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя говорить, как упоминать имя Господа в суете:
-Изыди Сатана!
   Чёрт замер, насторожился, скривил рот, в глазах блеснул злой огонь. Нине показалось, что его небесно- голубые глаза приобрели красноватый оттенок. Кожа стала ещё темнее, по-обезьяньи сморщилась и слилась с цветом волос.
   Девушка, испугавшись,  закрыла глаза и встряхнула головой. Затем снова посмотрела на Виктора, и увидела, что всё стало, как было. На диване сидел на вид, самый обычный мужчина, лишь неестественный контраст светлых глаз и тёмной кожи, выделял его среди остальных.
   Он медленно встал и не спеша, как в замедленной плёнке направился к Нине. Друг от друга их отделяло не больше четырёх метров, но девушке показалось, что прошло много минут, прежде чем он приблизился к ней. Она испугалась, захотелось сбежать, бросить всех и всё, и сбежать. Но тело не слушалось. Оно как будто окаменело. Не было возможности не то что пошевелиться, а даже моргнуть.
   Девушка стояла с круглыми от ужаса глазами и смотрела, как к ней приближается само зло. «Господи. – Подумала она. – Прости за затеянное и спаси, если можно».
- Господь не поможет. – Сказал Виктор, не шевеля губами, читая её мысли.
   Он подошёл к ней вплотную и посмотрел в глаза. Положил на её голову руки и стал постепенно сжимать их. Нина не ощущала никакой боли, зато слышала хруст костей собственного черепа. Почувствовала, как глаза лезут из орбит, а изо рта потекла клейкая, металлически - солоноватая жидкость, от которой стала захлёбываться. Она хотела вцепиться в беса, но никак не могла нащупать руками его тело, а только хваталась за воздух.
- Зря ты это всё,- бормотал Виктор, совсем позабыв про любимого сына, – может я и не смогу убить сейчас тебя и твоих выродков, но изуродовать или свести с ума запросто. Я ведь хотел по - хорошему с тобой договориться, а ты оказалась глупой женщиной. Ты меня разочаровала и даже представить не можешь, кому и в чём отказала, а главное, что тебя за это ждёт. Я пожалел, что так откровенничал с тобой.
   Нина теряла сознание. Руки чёрта железным обручем медленно сжимали хрупкий череп девушки. Вдруг она почувствовала сильную боль, которая исчезла так же внезапно, как и появилась, и ей сразу стало так легко и свободно, как ребёнку. Исчезли все тягостные мысли в голове, все проблемы.
   Виктор расслабил руки, немного подождал, а потом и вовсе опустил их. Девушка очнулась, увидела чёрта, который сидел всё в той же расслабленной позе на диване, и поняла, что это ей вновь привиделось. Она глубоко вздохнула, потрогала голову и спокойно посмотрела ему в глаза, поняв вдруг, что ему с ней ничего не сделать. Он насторожился.
- Да, - проговорил Виктор, - я пока пугал тебя, но если ты не одумаешься, всё это с тобой произойдет по-настоящему.
- Вы слишком превысили мои возможности, и нам не по пути. У меня есть совсем иные планы, которые я выполню, чего бы мне это не стоило. Тем более что обратного  пути нет. Да, у меня действительно есть кое-какие способности, но я никогда не вступлю с вами в связь, как бы вы меня не запугивали. А если всё - таки сделаете со мной, что ни будь, то ваш любимый сын пострадает в первую очередь. Это я вам обещаю. Может быть, человеку, и не дано убить чёрта, но я не обычный человек. Покончить с Саней, а быть может и с вами, мне не сложнее, чем свернуть кролику шею.
- С кем покончить? – Переспросил чёрт.
- С Сашей, вашим сыном, теперь его так зовут.
- А фамилия, следовательно, стала Кошкин? – Захихикал Виктор.
- Знайте, его жизнь в моих руках, если вы всё ещё не поняли. Поэтому очень прошу вас удалиться из моего дома и больше не появляться мне на глаза. Прощайте.
   Кровь вскипела в венах древнего и высокопоставленного чёрта, с ним ещё так никто и никогда не разговаривал, и уж тем более не отказывал. В бешенстве, он зло посмотрел на девушку, теперь уже по-настоящему встал и направился к ней.
   Но когда он подошёл к ней и протянул руки к её шее, случилось невероятное событие. Его орган моментально встал, сделался очень большим, твердым как царский жезл, и стрелой указал на Нину.
   Это и был знак, который он ждал целый год. От неожиданности Виктор обомлел. Тот, который уверял девушку, что его трудно было чем-либо удивить, был потрясён до глубины своей бесовской «души». Невероятно, но оказалось, что Нина и была той самой избранной его хозяина, будущей матерью сына Люцифера, и, по сути уже его госпожой.
   Это Нину он должен был влюбить в себя и поместить в неё драгоценное семя, которое почуяв избранную, взбесилось и забурлило внутри Виктора, норовя кипящей лавой, взрывом вырваться наружу. Черту стало тяжело себя сдерживать, он терял рассудок, а мышцы напряглись как камень.
   И теперь, он понял, что открыл перед ней все карты, что она знает, кто он, влюбить её в себя, уговорить, заманить её в постель, сделаться невестой хозяина и матерью его сына, было так же невозможно, как родить самому. Ведь главным условием было то, что она сама, добровольно должна отдаться ему, и принять это как величайший дар тьмы. А сейчас, Нина не то что не пойдёт к нему на встречу, но и не подпустит на пушечный выстрел.
   Но если он не выполнит свою миссию, его сначала ждет такое наказание, о котором лучше не думать, а потом смерть, мучительная и долгая смерть. Ведь это единственный шанс и единственная возможность завладеть его Хозяину миром.
   Виктор стоял перед Ниной, вытаращив глаза. Он был в замешательстве, крайне удивлен, испуган. Нина тоже была очень удивлена, и в замешательстве не меньше чем чёрт. Ведь из ширинки беса грибом торчал в её сторону, его сугубо мужской орган размером XXXL, и расстояние между ней и Виктором было как раз с этот орган, который  даже немного касался девушки, словно дразнил и издевался.
   Они бы долго ещё стояли, смотрели друг на друга и удивлялись, но вдруг за дверью, впервые, пока находились вдвоём, послышался звук, напоминающий царапанье. Нина повернула голову в сторону, откуда доносился шум, а когда обернулась обратно, увидела, что Виктор исчез, и она оказалась в комнате одна.
   Сбитая с толку девушка направилась к дивану, где сидел чёрт, бухнулась на него, и, поставив локти на колени, прикрыла глаза ладонями. «Нет, – подумала она и замотала головой, – нормальной мне с ними не расстаться, это точно. Дети Дьявола сведут меня с ума, даже если сами этого не захотят. У них это получается непроизвольно и автоматически, они не могут, не умеют по-другому».
   Немного успокоившись и придя в себя, Нина посмотрела на дверь, и увидела, как все четверо подопечных стояли у порога. Они с большим любопытством рассматривали её, и, гаденько так, улыбались. «Наверно подслушивали и подглядывали, как всегда.- Решила девушка. Затем она выпрямилась, и по возможности, как могла спокойно посмотрела на них. Ведь ей никак, ни в коем случае, нельзя было показывать свою слабость и страх перед чертовщиной. Иначе, они её просто б сожрали.
 ………………………………………………………………………………………………………………….
   Бес бесился в пещере, лёжа на своём огромном, бордовом диване ворочаясь с боку на бок. Встреча с Ниной поставила его в тупик. То, что он ждал с таким нетерпением целый год, обернулось полным крахом.
   Двенадцать месяцев он бессмысленно бродил по земле, устал, измотался, извелся, не прикасался к женщинам, мало спал, плохо ел. Он жил как человек, думал как человек. Что может быть хуже? И все эти мучения ушли «коту под хвост».
   Виктор рассчитывал найти избранную, и поместить в её семя. После чего вздохнуть спокойно и устроить себе небольшой отпуск. А теперь получалось, что он «заварил такую кашу», которую ему вовек не расхлебать. Лучше ещё несколько лет искать, кого ни будь, чем испытывать теперешнее состояние.
   Ну почему Хозяин сразу не указал на эту женщину? Почему его вообще нельзя ни о чём спрашивать, а только тупо выполнять поручения? Зачем, по какой причине Он испытывал Виктора целый год? Что это? Проверка на преданность, или действительно целый год выбирал себе невесту? Почему всё вообще так обернулось? А может Он просто издевался над Виктором, и, в конечном счете, хотел просто избавиться от него? А вдруг, это на самом деле просто игра?
   Нет, нет! Не может быть! Виктор знал, что слово Хозяина закон. Нет, тут, всё серьёзно. С этим Он бы не стал шутить. И если Он выбрал эту рыжеволосую женщину, значит только ей суждено стать матерью Его сына. И она, правда, ненормальна.
   И если Он возложил эту миссию на Виктора, значит, причина тоже должна быть веская, и только ему суждено поместить в неё семя, только он способен на это.
   Но теперь всё пропало. А Нина, интересно, знает, она догадывается, что на неё положил глаз сам Всемогущий? Что может стать самой властной женщиной в мире? Она не простая девушка, хотя на вид, самая что ни на есть земная. Скорее всего, именно поэтому Хозяин выбрал именно её, а цель и желания у Него были, видимо, такие же, как и Виктора: создать при помощи Нины армию, начать войну и установить своё господствующее время.
   А если Хозяин слышал монолог Виктора? Если Он слышал, как его самый доверенный слуга, которому он возложил миссию, почти жизни и смерти, грозился избавиться от Него при помощи Его же бабы? От этой мысли его мутило. В голове сделался туман, а мышцы снова напряглись как камень. Виктор почувствовал, что впервые в своей жизни сильно вспотел, совсем как человек.
   Как вообще так могло случиться, что Виктор сразу, в первую же встречу с опасной, незнакомой девушкой смог заговорить на такую откровенную тему? Ведь он пришёл к ней всего лишь выяснить причину, по которой она держит его сына, и заодно узнать, как Нина превращает чертей в людей. Но язык, как то сам стал выдавать откровенное, то, о чём чёрту было даже страшно думать, а уж тем более, так раскрыться перед человеком, более того, перед женщиной.
   «Нет, нет, - успокаивал себя бес, - если всё это так, то я уже был бы мёртв. В любом случае, знал об этом». Хозяин на такое, сразу отреагирует, и не станет рисковать, оставляя Виктора на земле, да ещё с таким ценнейшим «грузиком».
   Но с другой стороны, чёрт, явно чувствовал силу и присутствие Хозяина. «Нет, нет, - мотал головой он, - просто это «розовое семя» нашло избранную. От этого оно «бесится» и меня сводит с ума. А может быть, это семя и говорило за меня? Быть может эти мысли и наваждения не мои, а Его? О, мука…. Лучше смерть, чем такая неизвестность».
- Чёрт! – Выругался вслух Виктор, и сам вздрогнул от этого слова. – А ведь я, кажется, влюбился. Это же надо, и правда, влюбился в эту рыжую бабу. Рыжий, какой странный  цвет для русской девушки. Она не красавица, конечно, но притягивает к себе как магнит. Что-то в ней космическое и неестественное, даже мне не по себе в её присутствии. Тьфу. – Сплюнул бес.- На кой леший Он заставил меня шляться год, как человеку. Вот последствия: я потею, стал труслив, нерешителен, раздражителен и не осторожен. Но самое идиотское во всём этом: я влюблён, и, кажется не на шутку …, да уже скучаю по ней. Смешно, но ведь это она должна была влюбиться в меня, а получилось всё наоборот. Если учесть ещё, что я не любил лет этак семьсот, то …, вообще «чертовщина» какая-то.
   Через два дня она с сыном и другими, хочет ехать в российскую столицу. Что ж, это даже не плохо, тем более что Москва мой самый любимый город. А что там? Зачем она вообще туда едет? Впрочем, какая разница …».
   Теперь всё пропало. Даже если ему удастся затащить девушку в постель, поместить в неё семя, и она забеременеет, то когда окажется с Хозяином, сразу проболтается о планах Виктора, это точно. И он всё равно труп, рано или поздно. Он заставит её рассказать. Она не сможет устоять. Это факт. Это произойдет. Ей от Него ничего не скрыть, ни одной тайны, тем более визит Его доверенного и любимого слуги.
   Чёрт, прямо видел перед собой «картину», как девушка рассказывает Хозяину о желании Виктора свергнуть Его, сделаться выше Всемогущего, да ещё и сделать Нину, своей женщиной.
- Маша ….! – Почему то вспомнил о вампирше бес.
   Он вскочил с дивана, и уставился в одну, какую то далекую, видимую только им, точку. Виктор вдруг осознал, что именно умная, всезнающая вампирша, сможет его успокоить и дать полезный совет, в котором он так сейчас нуждается. А главное, она поможет, пока не знал – «как», но обязательно поможет. Маша женщина, тем более женщина очень мудрая, в подобных делах ей наверняка нет равных. Их необходимо познакомить. Точно! Их нужно свести. Вдруг вампирша повлияет, каким ни будь образом на Нину. Вдруг они подружатся. Вдруг получиться осуществить мечты…. Вдруг Нина станет женщиной Виктора …. Вдруг они вместе ….
  -Маша, - сглотнул чёрт высшей иерархии, - где же ты?
   Он постоял так немного, и ринулся вон из пещеры искать её, пообещав себе, что вернёт бывшую подругу, во что бы, то ни стало, и теперь, будет всегда держать вампиршу при себе. Он сможет её запугать, если она начнёт сопротивляться. Чёрт знал, как это сделать. И ей ничего не останется, как ходить за ним словно собачка на привязи.
   Виктор предчувствовал, что наступают великие перемены для него. Плохие они, или хорошие, но его даже трясло от возбуждения. В любом случае, общество мудрой вампирши, будет для него как нельзя кстати. Теперь, всё равно уже терять нечего. «Самое главное, - рассуждал он, - сначала, Машу необходимо уговорить поехать с ним в Москву».
………………………………………………………………………………………………………………………………….  ЧАСТЬ 2
 Зоя

   Глубокой ночью, перед тем как ехать в Москву, раздался пронзительный крик Зои. Она кричала так громко, что в ближайших квартирах, в доме, где Нина снимала жильё, начался загораться свет в окнах. Все четверо прибежали в кухню на этот шум.
   Зомби сидела на кухонном полу и истошно вопила, выпучив глаза. Когда она увидела троих парней, приближающихся к ней, то попыталась встать и заверещала ещё больше. Ребята машинально ринулись удерживать взбесившуюся и отбивающуюся от них девушку, а Нина стала пытаться засунуть в рот зомби полотенце. Ваня сбегал за простынями, и все вместе принялись связывать ими Зою.
   Когда она была связана, а рот заткнут кляпом, то её перетащили в комнату и усадили на диван. Связанная Зоя сидела и дрожала как осиновый лист на ветру. Её округлившиеся от ужаса глаза лезли из орбит.
   Парни крепко держали Зою, а Нина тем временем, стала осторожно подсаживаться к ней.
- Зоя, что с тобой? – Взволнованным голосом спросила она. – Что случилось? Плохой сон?
   Девушка повернула голову, и испуганно – удивлённо уставилась на хозяйку, как будто увидела незнакомого уродца.
- Это я, Нина. Успокойся девочка, всё в порядке, не шуми, пожалуйста.
   Зоя отвернулась. Несколько секунд все молчали. По тому, как дрожь по телу девушки ослаблялась, Нина поняла, что зомби начала узнавать друзей, и понемногу приходит в себя.
- Может, ей «мужика» срочно надо? – Нарушил молчание Саня. – Слышал, что бабы с ума сходят, от воздержания, даже ранний климакс начинается. Давай её выпустим на улицу, пусть себе там «жертвы» ищет, а мы дальше спать будем.
- Саня, она не баба …, в смысле не обычная баба …, то есть не та баба …, – Нина потеряла мысль,- У неё вообще не может быть климакса …, тьфу …, сама не знаю что говорю. Она же полу …
- … дохлая. Зато, какое «живое» либидо. – Продолжил за неё Борис, и зазевал во весь рот. Парни негромко захихикали, вспоминая, как поначалу еле спасались от зомби.
- Нет, полуживая от страха, неужели вы не видите? – Нина стала ласково гладить девушке спину. – И кстати, к вашему сведению, ещё ни одна женщина в мире не сошла с ума, от нехватки мужика. Зоя, ты успокоилась? Все в порядке?
   Девушка сглотнула, облизала сухие тонковатые губы и утвердительно закивала головой.
- Так что случилось? Приснилось что?
-Нет. – Хрипло проговорила Зоя.
- А что? Скажешь?
- Просто, я кое-что вспомнила. – Нина почувствовала, как мышцы Зомби напряглись, и девушка снова задрожала.
- Что вспомнила?
- Как меня изнасиловали, а потом убили. Да, да, я помню, как меня трое парней затащили в ванну, двое держали меня, опустив за волосы мою голову в воду с замоченным бельём. Я сопротивлялась, захлёбывалась, от вкуса стирального порошка меня несколько раз вырвало, а третий, сзади …, они по очереди … - Зоя бесновалась сидя на диване, лицо и без того худощавое вытянулось, а изо рта пошла пена, как будто выходили остатки моющего средства. На неё было страшно смотреть, - О, это невыносимо больно и обидно. А потом … вдруг бутылка из-под водки… Я даже вспомнила имя и фамилию одного из них, Пономарев, точно Пономарев Андрей, он, где то в милиции работает. Я так полагаю, что он и покрыл всё это дело, и все остались безнаказанными.
- Что? – Побледневшая Нина посмотрела на парней и почти шепотом сказала. – Ребята, всё в порядке. Оставьте меня с ней, пожалуйста, но будьте рядом, в комнате.
- Это как это так, «оставьте». – Начал возмущаться Саня. - Связывали её вместе, тащили до дивана тоже вместе. А как интересную и познавательную историю послушать, так: идите подальше. Нет, уж, я тоже хочу остаться.
- Саня, это не смешно, ты же слышал, что она сказала. Её топили, насиловали, и, в конце концов, убили.
-А я пока и не смеюсь. – Чертёнок стал подсаживаться к девушке с другой стороны. -  Мы здесь все твои друзья Зоя, давай рассказывай всё на чистоту, как это происходило, в каких позах?  Много было тогда  мужиков? Сколько, говоришь членов одновременно  …
- Пошёл вон.- Зашипела Нина, она зло уставилась на Сашу, и уже обращаясь к Боре с Ваней сказала. – Ребята идите спать, я сама справлюсь.
   Она строго посмотрела на парней, и смело стала разматывать простыни на Зое. Чертёнок понял, что номер не пройдёт, похлопал глазами, встал с дивана, и, демонстративно охая, отправился вслед за друзьями.
   Когда девушки остались одни, Нина, вдруг стало очень жалко зомби. Она пожалела, что брезгала Зоей, заставляла её много работать, и вообще хотела от неё избавиться.
-Бедненькая. – Прижалась она к Зое. – Все в прошлом, забудь.
- Нина, Что со мной? - После некоторого молчания спросила девушка.
-Как что, ты закричала, всех  разбудила, и нам пришлось тебя связать, что бы успокоить. Нельзя, что б вас видели соседи, ты же знаешь …
- Я не про это.
-А про что?
- Я мертва? Ведь я же помню, как меня убили, помню себя в гробу. Я вспомнила своих родителей. Почему я здесь, рядом с тобой? Кто ты, Нина? А главное, кем стала я?
- Это серьёзный и долгий разговор.- Нина опешила от внезапно навалившихся на неё тяжёлых вопросов. Она никак не ожидала услышать их сейчас от Зои, и не была готова отвечать. Девушка вообще не рассчитывала, что зомби, это, когда – ни будь, это будет интересовать. - Я не могу тебе сейчас всё рассказать. Нам необходимо сделать одно дело, а когда всё это произойдёт, то сами всё увидите и поймете. Мне и объяснять ничего не придётся. Ну а потом, - девушка вздохнула, - я распущу всех, и вы, все четверо, станете тем, кем были.
- То есть … я превращусь в труп? Я снова умру?
- Да Зоя.- Нина извиняющимися глазами посмотрела на неё. – Я понимаю, что очень виновата, но у меня нет другого выбора. Оставить я вас в таком виде не могу, это выше моих сил. Так ты мне поможешь?
   Зоя отвернулась, и ненадолго замолчала. Нет, она не была напугана услышанным, хотя в её глазах все ещё стоял страх от воспоминаний.
- Хорошо. – Слабо закивала головой зомби. – Я сделаю всё, о чем ты попросишь. Но с одним условием.
- С каким?
- Ты и парни поможете отомстить моим насильникам и убийцам. Они, все до одного, должны быть наказаны.
- Что? – Девушка резко отпрянула и уставилась на зомби. - Зоя, во-первых у меня…, то есть у нас, нет времени …
- Нина, - спокойно прервала хозяйку Зоя, - ты действительно перед нами виновата. Я не боюсь новой смерти, нет. Страшнее того, что я пережила, быть не может. Ты просишь помощи у меня, а что собираешься дать взамен, а? Ведь ты используешь нас в своих целях, «подруга».
- Цели не мои …
- Не важно. Ты уже заставляешь меня и ребят насильно делать то, что нам делать противопоказано. Называешь нас друзьями, хотя не прочь нами покомандовать. Дальше, я поняла, будет ещё хлеще. А чем расплачиваться будешь? В частности со мной. Представь, я умерла жуткой смертью. Ты меня оживила, что бы я вспомнила всё это. Вспомнила весь этот ад, вновь прошла через него. А потом снова в гроб? Какое ты имела право вытащить меня из рая, что бы превратить в ходячий труп?
-Зоя, - Нина сглотнула, - а ведь ты и вправду становишься всё больше и больше похожа на человека, впрочем, как и парни. Не знаю, каким образом, но эти воспоминания резко изменили тебя за ночь.
- Вот, вот. А теперь подумай, как, через некоторое время, когда я стану обычной девушкой, тебе придётся меня умертвить. Использовать и убить, как те, мои насильники и убийцы.
- Я сожалею, но ты уже никогда не будешь обычной девушкой, не сможешь взрослеть, рожать. Просто со временем ты по не многу втягиваешься в жизнь человека, но всё равно мертва …
- Чушь! Ты врешь, врешь! - В стеклянных глазах Зой появился злой, волчий блеск, она готова была наброситься в любой момент. Нина с опаской, медленно попятилась назад. – Как ты нас превращаешь в полу людей? А?
   Знаешь, что я думаю? Мы и правда, медленно, но верно, очеловечиваемся. Ты нас используешь, для какой то, может быть, действительно важной цели. У тебя есть тайна, которую ты боишься выдать, больше смерти. А мы часть этой тайны, именно поэтому ты нам не доверяешь, прячешь, запугиваешь, и, в прошествии времени, будешь от нас избавляться. Так?
   Настала неловкая пауза. Девушки, не мигая, уставились друг на друга, обе, чего то выжидали.
- Не совсем, - первая не выдержала Нина, - хотя в твоих словах, львиная доля правды.
- Я слышала твой диалог с отцом Саши. Кто ты, Нина? Действительно, кто дал тебе право смешивать миры, и что ты действительно о себе возомнила?
- Никто. – Сухо проговорила побледневшая девушка, и резко отвела рассеянный взгляд в сторону.
- Что, «никто»? Ты «никто», или права никто не давал?
-Зоя, знай одно, - Нина сосредоточенно посмотрела на зомби, - я не лукавила, когда говорила, что вы живете, пока жива я, и, все четверо практически не уязвимы. Зато мне убить вас, проще простого …
- Только не надо…. Прошу, не начинай. Нашла, кого пугать смертью. – Зомби отвернула  от девушки разгневанное лицо.
- В том, что с тобой произошло, моей вины нет, зря на меня сердишься. Я не виновата, что тебя избили, потом изнасиловали и убили. И кстати, ты до сих пор не выглядела несчастной, мне казалось, что тебя всё устраивает, даже нравиться.
- Больше не устраивает, всё изменилось, когда я вдруг поняла, что мертва, что нахожусь в твоих руках марионеткой, что сегодня или завтра снова лягу в гроб, что …
-Хорошо, хорошо, я помогу тебе отомстить насильникам. Хотя если честно, мне проще было бы  избавиться от тебя, и найти, кого ни будь другого. Я помогу тебе, но, с тремя условиями.
- С какими? – Зоя зло усмехнулась.
- Первое, мы не будем никого убивать, я, всё-таки, не убийца, и не хочу ей становиться. Второе, ты подробно мне расскажешь, как всё это произошло. Уж если я собираюсь, кого то наказать, то должна знать, за что. И третье, никакой самостоятельности. Не предпринимай ничего, не посоветовавшись со мной. Согласна? Я помогу тебе, наказать виновных, но за это, ты больше не будешь задавать мне никаких вопросов, тем более что я на них всё равно не смогу ответить. А главное, останешься той хорошей и послушной  помощницей, которую я привыкла в тебе видеть.
   Зомби закачала головой в знак согласия. Ей не понравились слова и условия хозяйки. У неё был совсем другой план, но она побоялась рассказать о нём, и, спугнуть тем самым девушку, что бы та, действительно, не превратила её обратно в труп.
- Нина, а тебе обязательно от меня надо будет потом избавляться? Я отлично себя чувствую, и, если честно, не хочу в могилу.
-Да Зоя. Я вас взяла «напрокат», рано или поздно мне придется всех вернуть обратно. Я могу вас превращать в полулюдей, но только на время. Это, правда, смешивать миры нельзя, и приходиться дрожать каждую секунду, боясь, как бы меня не «застукали» такие, как отец Сашки. А он вернётся за мной, я точно это знаю. Это вы практически не уязвимы, а моя жизнь хрупка как мыльный пузырь. Поэтому я и берусь помогать тебе, только с этими условиями. Ничего личного. И Зоя, ты помнишь? Мы ведь собирались завтра ехать в Москву, а теперь я в растерянности, тебе дала обещание, и не ехать не мы не можем.
- Понимаю. Знаю, что ты сильно потратилась, пока нас собирала, что ты на мели. С какими деньгами ты собралась ехать в Москву, да ещё и нас туда везти, а? Давай договоримся, ты мне поможешь наказать моих убийц, они заслуживают наказания, поверь мне, а я показываю тебе место, где спрятано много денег, думаю миллионов десять.
   Ты думаешь, меня убили, потому что боялись, огласки изнасилования? Нет, ничего подобного. Я  стала свидетелем, скажем так, одного преступления, убийства, и по чистой случайности подсмотрела, куда спрятали довольно крупную сумму денег. И так получилось, что на сегодняшний день, только  я одна знаю это место.
    Ведь в ту ночь, убили не одну меня. Мой труп нашли, так как его выкинули в Каму и он, видимо всплыл на видном месте. Того несчастного же, расчленили и забетонировали. Это он успел спрятать деньги. А изнасиловали меня, потому, что …, да просто изнасиловали, все равно убили бы, поэтому и решили воспользоваться случаем. Ещё и злые они тогда были, из-за того, что потеряли «бабки», и оторвались на мне вволю. Я сначала пыталась им указать на место, но они не хотели меня слушать. А потом, поняла, даже если и скажу, ничего ведь не измениться, всё равно убьют. Вот. Кстати, ты не знаешь, хоть кого – ни будь, наказали? Нашли?
- Не знаю. Когда я разговаривала с твоим отцом, он мне сказал, что дело практически не раскрываемое. Нет ни следов, ни улик, ни свидетелей. Я так поняла, что даже не знают, где было совершено преступление.
-Не удивительно. – Зоя зло и резко отвела взгляд в сторону. – Конечно, нет ничего, ведь в этом деле замешан следователь по особо опасным делам. Скорее всего, он и занимался «расследованием». Ты бы видела его разъярённое лицо, когда он понял, что проиграл. С другой стороны, - вздохнула девушка, - может для этого я и воскресла? Может, когда я отомщу им, только тогда моя душа успокоится, и я попаду в рай? Как ты думаешь?
- Бедная моя, - Нина снова прижалась к зомби. С одной стороны она жалела девушку, представив, через какой ад ей пришлось пройти, и поняла, зомби права, они единственные кто в данном случае мог наказать убийц. С другой стороны она обрадовалась, что предоставляется шанс, заполучить много денег.
   Зоя была права, ехать в Москву без финансов, с таким коллективом (один Александр, сволочь, чего стоит) да ещё и с задуманными планами, было большой глупостью. Нина только сейчас это осознала и посмеялась над своим бестолковым и очень рискованным порывом. И потом, глядя на Зою, она искренне сочувствовала девушке, которая умерла, даже ещё не начав жить. И ей вдруг самой захотелось наказать этих подонков, так легко выскользнувших из рук правосудия.
- А теперь расскажи мне, что произошло тогда, когда тебя убили. Сможешь? Рассказывай всё  самого начала.
- М - да…, в общем …, только …, даже не знаю с чего начать. – Зоя посмотрела на Нину, несмотря на состоявшийся, тяжёлый разговор между ними, она выглядела как само спокойствие.
- Начинай с того, что первое придёт в голову. – Девушка аккуратно положила голову зомби себе на плечо, и принялась слушать, как старается выслушать и успокоить мать, своего запутавшегося ребёнка.
-Хорошо. В институте, на третьем курсе, я познакомилась с девушкой, звали её Елена…. Нет, не так. До института, я была очень домашней девочкой, никогда не участвовала ни в каких сходках и тусовках, и кроме посещения школы и музыкального училища, почти все время находилась дома. 
    Я практически не имела друзей, кроме одной, единственной подруги, с которой мы дружили, … если можно так сказать, с первого класса. Она волочила ещё более скромную, нудную и скучную жизнь, чем я, но почему то очень нравилась моим родителям. После школы, мы потерялись, чему в глубине души, я была безмерно рада.
   Отец и мать, меня всячески от всего оберегали. Они не то, что «держали в кандалах» единственную дочь, но вечно боялись, что я, когда-нибудь, опозорю их, перед их друзьями, нашими родственниками, или сделаю в своей жизни непоправимую ошибку. Постоянно читали мораль и бесконечные наставления. Если вдруг, куда-нибудь, выходила из дома, всегда задавали кучу вопросов, пугали, даже немного угрожали. Заставляли смотреть криминальные новости, делая акцент на убийствах молодых, доверчивых девушек.
   Если где то задерживалась и не возвращалась в то время, которое  обещала, начинали обзванивать всех знакомых, пить какие-то таблетки, сильно нервничать. А когда я приходила, снова угрожали, говорили, что я сведу их в могилу. В общем, как говорила мать, охраняли меня и честь семьи. Но …, хотя, я снова зашла уже не туда …
- Нет, нет, всё в порядке, продолжай. Раз ты начала с этого, значит, действительно важно.
- Ну…, а когда я поступила в институт, то всё мое время стала занимать учёба. Я стала более самостоятельной, и если где то и задерживалась, то без родительской паники. Они, как будто, немного успокоились и приутихли. Может, почувствовали, что я немного повзрослела.
   Девушка вздохнула, помолчала, и снова продолжила:
- Я хорошо училась, мне это очень нравилось, и старалась посещать все лекции, и однажды, на одной из них, ко мне случайно подсела девушка. На перемене у нас легко и непринуждённо завязался разговор, и я поняла, что общаться мне с ней нравиться, хотя была если не закомплексованной и забитой, то очень скромной и даже трусливой на знакомства. А с ней, складывалось такое впечатление, что мы были знакомы всю жизнь, не смотря на разные, как потом оказалось, принципы, стремления, желания, да  и вообще взгляд на жизнь. Между нами завязалась крепкая девичья дружба. Вернее, я так думала.
   Её звали Елена…, то есть, наверное, до сих пор зовут. Мы с ней были очень разные, небо и земля, но тянуло нас друг к другу, как два разных полюса. Даже после учебы, когда я уходила домой, а она в общежитие, мы много общались по телефону, никогда не надоедали друг другу, и всегда находили, о чём поговорить.
   Я стала интенсивно помогать ей в учебе, репетировала, объясняла ей то, что она не могла понять, давала списывать, сдавала за неё экзамены, короче, тянула, как могла, лишь бы её не потерять. Она была, не то что неспособной к учебе, а больше лентяйкой и вечно «витала в облаках». Ей всегда было учиться не вовремя, то с похмелья, то не выспалась, то с кем-то разругалась и сильно расстроилась. А Ленка, взамен, мне рассказывала про свои многочисленные гулянки и похождения с мужчинами. Их у неё было так много, что я потом, не реагировала на их имена, споткнулась на десятом. Зато она их помнила всех, хотя частенько поговаривала, что была с ними очень пьяная, и иногда с трудом помнила прошедшее накануне, даже со сколькими находилась одновременно.
   Лена много знала интересного, успела побывать во многих городах России, и даже часто ездила за границу. Говорила мне, что она человек тяжёлый, сложный, и что бы ей отдохнуть по настоящему, то и отдых должен быть с «хорошим, сильным стрессом», со значительным выбросом адреналина, такой, что бы она даже хотела вернуться домой, а это она хотела, как я поняла крайне редко. Она и за границей успела переспать со многими. В общем, жила как хотела, ей всё сходило с рук, и при этом дышала свободно.
   Она нашла во мне понятливую, благодарную слушательницу и помощницу в учебе, а я восполняла её рассказами свою скупую на события и однообразную, как существование домашней кошки в тесной квартире, жизнь. Я слушала её с открытым ртом, а сама, словно смотрела очень интересный, но запрещённый, многосерийный художественный фильм. Этот фильм, открывал мне на многое глаза. Он показывал мне то, о чём я даже в своих бурных фантазиях представить не могла.
   Единственное, что она мне никогда не рассказывала о своих родителях. Из скудной информации, которую она мне передала о них, я только поняла, что они в разводе. Мать, которой она никогда не была нужна, сейчас живёт с другим мужчиной, и не оба они не равнодушны к алкоголю, а про отца она и сама не знает, и знать не хочет.
   Я восхищалась её свободой действия, беспечностью беззаботностью, вечно хорошим настроением и неиссякаемой энергией, которой делилась направо и налево. Она, как мне тогда казалось, действительно умела жить, успевая всё на свете.
    Из-за многочисленных, довольно богатеньких любовников, у неё всегда водились деньги. У неё вообще всегда всё было: одежда, сигареты, украшения, дорогая косметика и парфюм. Да и внешностью она обладала довольно презентабельной: красивая женственная фигура, шикарные волосы, идеальные зубы и кожа, блестящие глаза. Лена умела себя подать.
   Она часто делала мне шикарные, как мне тогда казалось, подарки. Одевалась всегда роскошно и вовсе не выглядела бедной студенткой, у которой была только одна мать, да и то алкоголичка, а скорее молодой и наглой любовницей, какого то богача, содержанкой.
   Я завидовала ей, но зависть эта была «белой». Мне хотелось так же, наслаждаться жизнью вполне. Я даже завидовала тому, что на учёбу она часто приходила вся потрёпанная мужиками, с жуткого похмелья, с сильным запахом перегара и не выспавшаяся. А глядя на неё думала, что видимо так надо, проводить и прожигать свою молодость: весело, интересно, шикарно, свободно,не оглядываясь назад. Но при этом, не забывая получать образование, и таким образом думать о будущем. Уж кто-кто, а она не теряла зря время, ни одного дня.
   Лена, никогда не жалела о прошлом, о своих ошибках, о том что в свои двадцать один год, переспала с кучей мужиков, оправдываясь тем, что все мы ходим под Богом, и надо успеть схватить от жизни всё. Тем более, как я поняла, она и сама получала от этого большое удовольствие. «Ну, да, - махала она беззаботно рукой, если случался какой либо промах,- было и было, что тут такого? Мало ли у кого и что происходит. Случалось и хуже. Все равно все живём, что бы умереть».
   Свобода, роскошь и независимость! Вот какие создавались у меня впечатления, глядя на неё. А там где свобода, там должно быть и счастье, и бесконечные возможности, считала я. Мне, тогда, домашней девочке, утопленной в заботе родственников, казалось фантастичным, просто не ночевать дома, не говоря о том, что бы сорваться, как Лена, и съездить за кордон, за очередным интересным приключением.
   О, да думала я, как оказывается напрасна и пуста моя жизнь, ведь мне, по сути, и вспомнить было не о чём. Не о чём было рассказывать и вообще поддерживать разговор. Я вдруг осознала себя безмерно скучной и закомплексованной.  Даже её полная независимость от родителей, тоже наводила меня на зависть. И мне во что бы то ни стало, захотелось вырваться из домашнего плена. Но я не хотела мужа. Где гарантия, что выйдя замуж, и оторвавшись от родителей, в моей жизни, хоть что-то  изменится к лучшему? Тут родители, там будет муж и дети. Всё та же скованность в действиях, и зависимость от кого-то. А мне хотелось только одной свободы. Пообщавшись с Леной, мне, вообще расхотелось заводить семью, и постоянного парня, по крайней мере, в ближайшее время, а было только одно желание, сорваться и пожить в своё удовольствие.
   Я вдруг поняла, что больше не смогу оставаться как прежде на, чрез-чур родительском попечении. Я любила своих родителей, и они меня, безусловно, тоже, и желали только добра, оберегая меня от всего, от внешнего мира. Но мне стало тесно, тошно, одиноко и даже немного стыдно за себя, ведь я до сих пор была девственница, хотя почти все мои сверстницы, давно вели активную половую жизнь.
   Два месяца мы с Леной общались на уровне института, но однажды, она предложила мне выпить после учёбы по бутылочке пива. Я с радостью согласилась, воспринимая это как небольшое приключение, начало нашей иной дружбы, и кто знает, быть может, начала не только дружбы, но и моей новой жизни ….
 ………………………………………………………………………………………………….

 Чисанова Анна Александровна 
 Москва/январь 2013