В очах навсегда укором пылающий Коростень,
древляне метались… норов им стоил не только стен…
и ты, Святослав,смирился бы, сменил оберег на крест,
мы им доказали – Киев – владыко всех здешних мест…
Отца помяни смиреньем, погибель не повтори…
ударили, коль, по левой, ты – правую… и не три
в сомнении лоб, им стены, как удалью, не пробьёшь!
Мне путь на Царьград… за верой… а ты? Так ли, ты живёшь?
...и вотчиною, пусть скудной, не дело пренебрегать,
ты ищешь чужих владений… детей пожалей... и мать.
Не в Венгрии и не в Польше – зачат на своей земле,
иль хлеб там намазан мёдом, иль снег лебедей белей?
- Сама говорила, мамо: «Ты очи-то, шире щерь,
и трусить не дело, княжич, то, правило дочерей...
а ныне, велишь смирения… дружинушка засмеёт!
врагам не сдаюсь без боя, а удаль и силу гнёт…»
- За Игоря и тебя едино мне этот нелёгкий крест,
но сила дана по вере, и есть ещё силы, есть…
Я Хельгой взошла на царство, Еленой уйду к Отцу,
регине ругоров больше язычество не к лицу…
но ты… боль моя, вина ли... мой Пардус, тигрёныш мой,
Воробышек, обгоревший над выжженною землёй.
