Прошит тишайшим шелестом листвы скользящий вдаль по полюшку покой,
Вновь повторяет по-поповски: «Упокой…», кадит копнами скошенной травы…
Узорчатая чаща калиты, что вдалеке виднеется, вобрала
Кленовую окалину забрала со шлема у склонённой головы
За горизонт упрятанного диска, забрала вместе дымку над рекой
И Димку.
Одиноко: «Упокой…».
Прошитый пулями весьма далёк тот день, но каждый день переживаю вновь:
Ползем по полю без поддержки огневой с прикрытием туманного дымка.
Там где-то впереди течёт река… Однако же предательская дымка
Срывает с Димки шапку-невидимку! Полынью кормит вечер штрафника …
Рука сжимает край пустого диска, плюют – закат кармина пеленой
И мина!
Имена – за упокой…
А в поле Лета, плесы облаков.
А в Польше – лето, польку танцевали…
Ещё не август в солнечном Цхинвале…
Стоял январь войны на перевале
И только 39 мужиков.
