- Ты слышал новость? Сергей Шилов вернулся.
- Я видел его возвращение вчера.
Сергей - наш сосед. Знаю я его много лет. И вчера он вернулся жить к матери. С тем же самым чемоданом в клетку, с каким уходил к даме на соседнюю улицу три года назад. Одет также. Только лицо изменилось. Уходил - полон надежд, вид был счастливый и глуповатый. Теперь в глазах разочарование. Весь дёрганый. Вполне побитый жизнью мужичонко. Сегодня я весь день наблюдаю за ним.
Сергей не пьёт из-за проблем со здоровьем, но выглядит всегда как пьяный. Он где-то работает менеджером, но не может много лет объяснить, в чём смысл его труда. Вот Сергей подходит к прохожему и начинает горячечно говорить о том, что его особенно взволновало в законченной уже семейной жизни: "...Она смотрит на меня глупым взором, и вдруг такое ляпает...вот именно с такой пафосной интонацией, словно дамских сериалов обсмотрелась, правда-правда! "Мужик, говорит, о-б-я-з-а-н обеспечивать семью по высшему разряду!". Ого, как мы громко воздух испортили! У меня в тот момент половая дисфункция на веки вечные приключилася. Даже если я соглашусь с тобой, дорогуша, то где я возьму? Воровать мне идти под сраку лет? Так попадусь я на первой краже! Тёмные схемки мутить мы не приучены - родители наши великий Советский союз созидали. И раком за деньги мне стоять неловко как-то. Да, талантов у меня особых нет, но ведь потому и прислонился к тебе, дважды бесталанной". Сергей машет рукой, вид у него обиженный. "Да ну её к чёртовой бабушке, эту жизнь собачую и семейную! Пусть дамочка эта живёт со своим сыночком и дальше фантазирует. Дитю девять лет уже, а он читать не умеет, ну и ну! Я думал, жена - она для радости. А вышло - для беспокойства. Ну её к чёртовой бабушке!".
Прохожий кивает. Видит же, человек не в себе. Соглашается, чтобы быстрее уйти.
Серёжа смеётся. Он похож на зайчика, который вырвался из капкана без одной лапки. Он походит ещё по двору, пока не найдёт нового прохожего, чтобы его остановить и рассказать историю из недавнего прошлого. И так весь день, до вечера. И завтра, и потом. Пока не перегорит. Вечером он сходит в магазин за картошкой и шоколадными пряниками. До десяти он станет смотреть с постаревшей и выжившей из ума матерью сериал за сериалом о чужой счастливой жизни. Потом, когда мать заснёт, будет долго стоять у окна и глядеться в темноту. Он напишет мне сообщение "Спишь?", но я не отвечу. Я вернулся к матери годом ранее, так же остро переживал, пока не смирился с собственной никчемностью. Каждый из Серёжиных монологов я готов подхватить с любого места, но уже не хочу. И сейчас я желаю в тишине жевать шоколадные пряники, - те самые, из детства, когда мир был проще. Жевать шоколадные пряники и глядеться в нарастающую темноту за окном.
