Ссора с мужем за несколько дней до Нового года казалась Лилечке досадной промашкой. Конфликт произошёл и вправду на пустом месте – из-за ёлки. Всегда ставили искусственную, а в этом году супругу вдруг захотелось настоящую. Видишь ли, его уже тошнит от фальсификаций, заполонивших рынок, информационное поле и вселенную в целом.
Проницательная Лилечка сразу поняла, что натуральная ёлка – метафора, а на самом-то деле Лёшик всё ещё мечтает о совместном ребёнке. Чтоб любить его сильнее Лилечки и её дочери от первого брака.
Лёшик взобрался на стремянку, принялся размахивать ручками, восхищаясь высотой предполагаемой ели, которую они наконец-то могут себе позволить в их новой крупногабаритной квартире.
Она же, наблюдая телодвижения Лешика снизу, вспоминала первое свидание, как Лёшик тогда осторожно взял за руку и, как Лилечку передёрнуло – такими лёгкими были его удивительные, по-женски тонкие пальцы. Но именно эта неприязнь придала уверенности – из этого точно выйдет хороший муж и отец.
И она взялась за него - воспитала, вытянула на достойный, человеческий уровень так же, как вытягивала дочь – лучшая школа, лучшие секции, лучшие наставники. И сама училась: сначала на филологическом, затем на экономическом, не особо задумываясь, что для неё важно – наличие диплома или профессии. Но рожать Лилечке было некогда: то экзамены, то сессия, то диплом.
И сейчас, когда новоселье лишило Лилечку последних сил, вместо того, чтоб дать ей возможность просто наслаждаться достигнутым, Лёшик решил воспользоваться её усталостью и принялся за старое.
Когда в гостиную внесли ель, Лилечка сидела в кресле, не в силах и взглянуть на зелёного монстра. Лёшик тараторил о пользе аромата натуральной хвои, распаковывая коробки с ёлочными украшениями, а Лилечка думала о лучших годах, потраченных даром.
И чем веселее и увереннее становился Лёшик, тем больше сужались глаза наблюдавшей за ним Лилечки – выходит, не ценит то, что есть; делает вид, что они ему нужны, а сам завидует молодым папашкам-сослуживцам и, о боже, наверняка смотрит, например, на продавщицу с колбасного, как на потенциальную мать своего ребёнка.
Как раз в эту секунду Лёшик присел перед ней на корточки, держа на ладони огромный шар. Лилечка неожиданно увидела своё отражение в нём, затем внимательно посмотрела на супруга и вдруг поняла, что никогда его подслеповатые глаза не светились так счастливо.
Тогда она взяла и плюнула Лёшику в лицо.
Тот как-то сразу сник, оделся молча и ушёл.
***
Продавщица Леночка, пользуясь отсутствием покупателей, украшала прилавок, раскладывая серпантин и снежинки на колбасы и сосиски, а закончив, отправилась к стеллажам «Новогодние украшения» купить «огоньки» - во все отделы дали, а на колбасный не хватило.
Невезение было привычно Леночке с того самого дня, когда её отец – художник, повесился в подвале ДК «Вагоностроитель», потому заплатила за гирлянду из своего кармана не задумываясь.
Дома умирает муж Толик. Саркома голени. И Леночка ничего не может сделать. Даже не может быть рядом – гонит сразу, как только она сделает укол и уберёт грязное. Ругает на чём свет стоит, кидает всё, до чего ещё может дотянуться – и так, пока не устанет. Заснёт ненадолго, а как проснётся, так давай требовать укол, а Леночке больше, чем выдают по рецепту, ампул взять негде.
И она никогда не признается, что нашла в его бумагах фотографию породистой незнакомки с белокурой девчушкой на руках.
Леночка любит мужа, понимает, что это всё оттого, что терпеть боль ему невозможно, особенно если он – умирающий старик - видит вдруг, как собирается на работу она – молодая, не собирающаяся умирать вместе с ним, женщина.
Когда ещё была надежда, Леночка хотела продать комнату в коммуналке – единственное, что осталось от горемычного отца-живописца, и отправить Толика в Москву, где, может быть, его спасли бы, но Толик сказал, что не верит, а комнату разумней продать, когда их сын окончит школу и поедет в Ленинград учиться на художника.
Тогда ослушаться мужа Леночка не могла, и теперь, слыша злые упрёки за то, что комнату не продала, только гладила мужнину руку в ответ. Плакала Леночка тайно и только от одной боли, привыкнуть к которой не умела: Толик не хотел видеть сына – возмужавшего за время отцовской болезни так, что материнскому сердцу становилось невыносимо горько.
Повесив гирлянду, Леночка на мгновение замерла на вершине стремянки в ореоле мигающих огоньков - показалось, зовёт кто-то. А когда спустилась, тут же зазвонил телефон – сын. Сказал, что отец умер.
***
Сколько раз он бывал в этом супермаркете, сколько раз мялся у прилавка, выбирая между венскими и сливочными, но этой продавщицы не замечал ни разу. Сейчас же, он стоял столбом и не наблюдал, а созерцал, как созерцают художники будущую натуру, тонкую женщину на постаменте высоченной стремянки; женщину, мужественно балансирующую под самым потолком, с мерцающей ёлочной гирляндой на шее.
Лёшик и не заметил, как скрутил горло «Инстербургу» и глотнул – эквилибристка, встав на цыпочки, накидывала «огоньки» на плафоны, рискуя упасть и разбиться, и Лёшик волновался!
Где-то там, в его сознании, ещё маячила огорчённая непонятно чем Лилечка, а рядом на корточках сидел некто оплёванный, но это было уже совсем неважно, ибо, только увидев это светящееся маленькое чудо, он словно спрыгнул с подножки поезда, в котором ехал давным-давно, не зная куда и зачем.
Он был готов подойти тотчас, но спустившись вниз, женщина ответила на телефонный звонок и сразу же исчезла в дверях подсобки, а через секунду вместо неё за прилавком стояла другая продавщица.
Лёшик ничуть не расстроился, знал наверняка - теперь спешить некуда.
