Оно в ладошку падает, как подать,
как дождь среди пылающих плавилен.
И кажется, оно всегда поодаль.
И кажется, оно всегда навылет.
То в рост перед тобою замаячит,
то спрячется за будней перестуком,
и ждёшь его, как моряка морячка,
с его непотопляемой фелукой.
У моря как погоды его ждёшь и
кроишь гешефты, взвешиваешь манны,
и тигров неубитых по одёжке
встречаешь в прохудившихся карманах.
Глазами упираясь в окуляры,
подмышкой метр зажавшая портновский,
мотыжишь день и ночь его богары,
плодящие обрезки и обноски.
Ему закатываешь царский ужин,
прёшь на него, как на микроб, с базукой,
и лбом об пол: "Не изменяй мне, друже...",
и дверь на ключик, а оно — фрамугой!..
И в заоконной суете аллеи
за вербовыми веточками пляшет,
мечтая просто броситься на шею
какой-нибудь походке бесшабашной.
-
