Наташе
-1-
Так бывает осенним рассветом,
если хмуро и тучи гуртом.
Прикурю папиросу на этом,
затянусь папиросой на том.
Брошу в чайник немного заварки
и любимую чашку протру.
Есть деревья, есть тропочки в парке.
Хорошо там бродить по утру.
Сливки осени - запах тумана,
и на дереве - дышащий мох.
Это - просто покой Левитана,
это просто, как выдох и вдох.
Сосны, ели, осины, берёзки,
сырость, дымка и морось. Озноб.
Погашу огонёк папироски,
поцелую покойника в лоб.
-2-
Это странно, очень странно,
но таков изгиб колена -
летний сумрак Левитана
наступает постепенно,
словно детства день финальный,
а колено - всё в царапках.
Луч дрожит диагональный,
паучки на тонких лапках.
Встанешь, выдохнуть не смея
воздух детский и печальный,
словно русский сон еврея,
словно обморок-мечтанье.
Встанешь, выдохнешь. По тропке
убегает лучик. Боле
не увидишь сумрак робкий
ни в лесу ни в чистом поле.
-1-
Так бывает осенним рассветом,
если хмуро и тучи гуртом.
Прикурю папиросу на этом,
затянусь папиросой на том.
Брошу в чайник немного заварки
и любимую чашку протру.
Есть деревья, есть тропочки в парке.
Хорошо там бродить по утру.
Сливки осени - запах тумана,
и на дереве - дышащий мох.
Это - просто покой Левитана,
это просто, как выдох и вдох.
Сосны, ели, осины, берёзки,
сырость, дымка и морось. Озноб.
Погашу огонёк папироски,
поцелую покойника в лоб.
-2-
Это странно, очень странно,
но таков изгиб колена -
летний сумрак Левитана
наступает постепенно,
словно детства день финальный,
а колено - всё в царапках.
Луч дрожит диагональный,
паучки на тонких лапках.
Встанешь, выдохнуть не смея
воздух детский и печальный,
словно русский сон еврея,
словно обморок-мечтанье.
Встанешь, выдохнешь. По тропке
убегает лучик. Боле
не увидишь сумрак робкий
ни в лесу ни в чистом поле.