Лет непрошеная сень,
тень заблудшего сонета…
1
Пора минорных поэтов – осадками и хладом: неделю уже промозглые, непрерывные дожди, град; иной раз, не по чину, – гром и молнии… Листва местами ещё зелена, но многие дерева желтеют всё более и как бы засыпают. Разноцветною листвою усыпано всё округ – красивая, но грустная картина…
Что, как писалось годы назад – о такой же, но почему-то другой осени? Вот эта картинка будто бы удалась более, та – менее. Чем же сталось Слово – что привнесено, что утеряно? В происходящей перемене значимо теряешь в тексте необходимых красок; в ожидании предзимья – ревнивой душою стеснён: однажды обозначивший ту самую, именную, давнюю осень и по ней, в памяти запечатлённой, скучаешь…
2
Год клонится к закату, время изничтожит и этот, казалось бы, только что начавшийся – выест без следа и события его разные и следующие за ними итоги. Что происходит: следуешь вслед за истечением своим, да знаешь – мимо тебя всё, ты почти не участвуешь в сей карусели, а так только – охватываешь (да выпадет тебе) ускользающий хвост перемен не вечным существом своим, да отпускаешь – в прорву.
А за окном… В который раз уже пишу я это «за окном», и окно это словно одно во всю жизнь; в нём виды то весенние, то осенние, то печальные, то добрые, и не всегда в том сезонам соответствие. И скорее, это деревья, это дожди, это колеры дня смотрят в меня, а не я на них…
А за окном… Дождь мелкий, нудный, даже тревожный, оттого, верно, что надолго. Не мёрзло ещё, не по-зимнему; самый слабый ветерок; зелёно-красные птички весело пасутся в почерневших ветвях – там есть ещё чем поживиться; на фоне вымокших домов и траурности тротуаров, усыпанных пожухлыми листьями, – берёзы, высокие в нежности своей уже тем, что берёзы, белеют покоем, и это единственно белый цвет округ.
Един и я для этой осенней картины, замерший в раме окна; единая рама – на весь белый свет, и что в ней от природы, что от случая? И я, глядящий из нутра обыкновенности и недолговечности своей, впускаю в себя счастье жить вот этой поздней осенью, впитывать её печали, плакать с нею и радоваться преходящему.
3
Аллеи младости, тропинки юности, бездорожье зрелости… теперь же, вконец заблудшим, в хладной хламиде возраста, осенённого чересполосицей чувств, ты – созерцатель сиюминутного и вечного, ты – шорох листопада и монотонная морось наново приблизившегося прощания.
Твоя заповедная осень…
Дорога особенная пора эта – будто специально дана она для красноречивого резюме вех уходящего и элегии по затеянному и вдосталь не исполненному, по сожжённым или упокоенным временем дерзновенным страстям; и с каждым годом всё грустнее в душе от её нарочито непрочного разноцветья и увядания его, и пыли его, и пепла…
------------------------------------------------------
