Начну с последнего тоже - я стремлюсь к признанию. И отдаю себе отчет в том, что признать меня смогут только те, кто - так же уникален в человеческом и творческом смысле; так же не предвзят по отношению к чужому таланту, гордится и радуется, если его обнаружит, восхищается и рукоплещет громогласно; в котором живет эта бесконечная любовь - и она зряча, ответственна, требовательна.
2. "Чем "автор" отличается от поэта, а "текст" от стиха?"
Я называю себя поэтом и каждого, кто кажется мне серьезным и искренним в своих творениях, кто мыслит оригинально и независимо - того я тоже называю "поэтом". Но творческая "табель о рангах" несомненно существует и определяется масштабом и глубиной осмысления тех или иных тем. Если автор в своих текстах выходит, оригинально и независимо, без демагогии и клише, на уровень того, что именуется "вечными истинами"
и говорит о них собственным языком - он станет классиком. Если при этом его язык или манера шокирует и коробит большинство - при этом, подчеркиваю, - то он станет гением, первооткрывателем. А, век спустя, пристанет к тем же классикам. Большинство поэтов становятся в некий ряд, и мы называем условные сообщества, но называем поименно. Хлебников - и обэриуты (Хармс, Введенский, Заболоцкий, Вагинов), а Заболоцкий потом - как отдельное имя; Твардовский и поэты-фронтовики. (Слушала тут "Синюю птицу" Макаревича и поняла, что он останется во времени именно этой одной песней, так же, как Гребенщиков - другого автора песней "Под небом голубым", которая изначально и логично начиналась "НАД небом...", поскольку рай имелся ввиду; а вот имя автора не назовут, он от него отказался, дав исказить свой текст в угоду известности, и Гребенщиков с ним молчаливо согласился).
Я уже писала, что самоуничижительное - "пусть другие скажут, пусть другие оценят" - выводит на первый план громогласных пустозвонов, карьеристов от поэзии. Они не стесняются кричать вслух, и многие сейчас, например, всерьез считают Дмитрия Быкова поэтом. Сколько Высоцкий мучился, просил Вознесенского, эту бездарную гниду, прочитать, показать в редакции стихи, и безрезультатно, - а Вознесенский дождался его смерти и побежал срочно печатать свои гнидские опусы о Высоцком на волне искреннего горя большинства.
А о Бродском - подумаю еще. Он такой родной мне, что сразу не выскажешь.